***
Долгосрочное свидание наметили на ноябрь, через три месяца. Нужно ли говорить, что оба сгорали от нетерпения? Вера, чтобы отбить обручальные кольца и подкопить на посылку, стала подрабатывать из дома. Во время ночных разговоров с Олегом она сидит и исправляет в фотошопе контуры дебильной белки для дебила-заказчика, которому всё не так. Она уже не помнит, для какого из заказчиков это исправляет. Photoshop и Illustrator открыты у неё постоянно — и на работе, и дома. От скрюченного сидения за компьютером стало больно в позвоночнике. Кисть руки болит постоянно. И — с Верой этого никогда не было — но сны ей снятся обрамлёнными в интерфейс adobe. Даже кошмары. — Мне не верится, — слышится шёпот Олега через динамик наушников, — что мы в этом мире просто так. Не верю, что мы просто космические пылинки, которые развеяны по космосу. Это… это не имеет никакого смысла. Вера пожимает плечами, забыв, что Олег не может этого видеть. — Достоевский считал так, — говорит Олег. — Каждый хранит в себе какую-то великую мудрость. И человек должен потратить всю жизнь, чтобы донести эту мудрость. — Может быть, — отвечает Вера. И думает: «Есть ли во мне хоть какая-то мудрость? Пусть, не великая, пусть, самая малюсенькая?». — Как ты думаешь, Бог есть? — спрашивает Олег. — Не знаю. Странный ты сегодня. Философствуешь. — Вера… птичка моя… — Что? — Какая ты у меня хорошая! — Опять странничаешь. Пауза. ОлегDRAW подгружается. — Прости. — Чёрт, да говори ты нормально! — Ладно, ладно! Был тут у нас фраерок... Ей не раз снилась кошмарная сцена убийства Марины Егором. Но в этот раз в окне Марининой квартиры мелькал интерфейс Photoshop. Тогда Вера выбрала кисть и стала наполнять сцену убийства несомненно важными деталями, которые, проснувшись, забыла. В постоянной рабочей нагрузке были и положительные стороны. Когда Вера увидела Егора на улице; с ней, против обычного, не случилось лихорадки. Вера была слишком усталой для того, чтобы накручивать мысль за мыслью и портить этим своё здоровье. Но залихорадит её от другого…***
Третий час ночи. Вера не дома, а в своём прохладном офисе. Её контора взяла на себя непосильный, как оказалось, заказ. Но, к счастью, после плотной рабочей недели, остались небольшие правки, и работу можно отправлять. Все разбежались, дело за малым — за Верой. Антон Бахрамович стоит за её спиной и наблюдает за работой. Он утомлён тоже (самому пришлось поработать дизайнером), но весел — заказ почти что готов. В его глазах под кустистыми бровями так и полыхает огонёк наживы. — Слава богу, — сказала Вера, ударив по клавише Enter. — Я думала, это никогда не закончится. Её рука безвольно виснет. Онемевшее запястье щиплет. Мочевой пузырь полон от выпитой вереницы чашек кофе. Вера хочет подняться и пойти в туалет, но на плечи ей ложатся большущие руки начальника. — Ты молодец, — говорит он. — Э, спасибо… Его толстые пальцы начинают массажировать уставшие Верины плечи. Массаж Бахрамовича не расслабляет Веру, а наоборот. Все её ощущения тусклы по сравнению с покалыванием в нижней части живота. Как же хочется в туалет! Вера в ступоре и не знает, как реагировать. Грубо отпихнуть начальника? Но вроде ничего такого он и не сделал... Шершавые пальцы начальника скользят по тонкой ткани рубашки и сжимаются у Веры на груди. Вера вскрикивает и вскакивает. Бахрамович отшагнул, быстро поднял руки вверх. — Прости, я случайно, — говорит он с тупой, мерзкой улыбкой. — Не сомневаюсь! — отвечает Вера и уходит. Не в туалет, к чёрту! Пусть мочевой пузырь хоть лопнет, но она не останется в одном здании с этим уродом ни на секунду дольше. Вера хватает куртку из шкафа. Начинает одеваться на ходу. — Как Олег поживает? — спрашивает Бахрамович. Вера вздрагивает и роняет шапку. — Нормально. — Нормально… — повторяет Бахрамович невнятно. Молчит несколько секунд, словно набираясь храбрости, и дрожащим голосом произносит, когда Вера уже оделась: — Да, нормально. В социальных сетях сидит, свидания с любимой ждёт… Не хотелось бы, чтобы у него отобрали телефон и посадили в изолятор... Когда состоится следующее свидание, если это сгорит? Через полгода? Лицо Веры исказилось от отвращения, страха и злобы. — Не хотелось бы. — повторяет Бахрамович всё с той же дрожью в голосе. — Подумать только. Из-за какого-то скриншота социальной сети у вас будет столько неудобств… По высокому голосу начальника можно подумать, что он трусит и вешает лапшу на уши. Но Вера понимает, что это голос того, кто готов совершить что-то непривычное для себя, преступное. И совершит, потому что обратной дороги нет. — Вам необязательно… — говорит Вера, задыхаясь. — Мы можем забыть этот разговор. — Вряд ли. Бахрамович подходит вплотную. Она чувствует его дыхание — пахнет кофе и коньяком. Низ живота разрывает переполненный мочевой пузырь. Но проще застрелиться, чем попроситься в туалет. Попросись Вера, и это будет значить, что она согласилась отдаться ему вербально... Но она уже отдалась ему своим бездействием… «Мерзкая шлюха! Чёрт! Чёрт! Чёрт!» Его рука медленно тянет вниз собачку молнии на её куртке. — Будь хорошей работницей.***
На следующее утро у Веры поднялась температура, и её рвало. После недели больничного, Вера сразу же подала заявление об увольнении. Начальник без комментариев подписал заявление, всячески избегая взгляда Веры.***
Удивительно, но чем ближе долгожданное свидание в ноябре, тем больше Олег… отдаляется? Он перестал звонить Вере по ночам. А сама она ему не звонит, потому что Олег должен постоянно прятать телефон, и ответить не может. Но один раз Вера позвонила ночью — абонент был недоступен. И тогда она впервые прибегла к сервису написания писем заключённым онлайн. Это оказалось на удивление удобно. Но Олег не заполнил бланк ответного письма... «Чёрт, да что с тобой не так!» — Вера вскипела от злости. Но свидание уже было назначено. Вера поехала, несмотря на безучастие Олега. Взяла с собой пластиковую посуду, две новых зубных щётки, гель для душа, мочалки — лучше своё, чем казённое. И одежду для Олега: спортивные бежевые штаны и фланелевую красную рубашку. Да, на свободе он не умел одеваться со вкусом, но это компенсировалось выпуклыми бицепсами и попой. На КПП в барак для свиданий младшие инспекторы буквально выпотрошили Верину походную сумку. Безопасность, всё такое… Вера даже не обиделась, когда они разломали любимую запечённую курицу Олега. Вместе с Верой идут на свидание и другие женщины, такие же героини-любовницы. Но Вера их не замечает, все её мысли об Олеге. О том, что он перестал отвечать. «Почему? И почему именно сейчас? Когда я через столькое…» — Твоего муженька пинками пришлось сюда отправлять. — говорит один из младших инспекторов. Тот, который провожает женщин до их комнаты свидания. Он оглядел Веру снизу-вверх. Судя по выражению лица, охраннику понравилось увиденное: Вера в том же бежевом платье с открытым верхом. — Не знаю, что у вас приключилось, но знаю точно: выпнули на свидание мы его не зря. Миритесь, давайте. Вера краснеет и тупо улыбается, ничего не отвечая. Запихивает вещи обратно в сумку, как попало. Младший инспектор зовёт её за собой. Барак для свиданий похож на общежитие. Ухмыляющийся охранник провожает Веру по длинному коридору до их с Олегом комнаты и говорит: «Здесь общая кухня. Здесь душ, тоже общий. Всё как при светлом коммунизме. Хе-хе.» Помещение для свиданий похоже на отдельную комнату в хостеле, из мебели там только кровать и два стула. Правда, с пузатым телевизором, за который Вера доплатила двести рублей. Олег сидит сгорбленный и понурый. Бледнее и худее обычного, точно болел недавно. Смотря на Веру, он слабо и как-то натянуто улыбается. Кажется, его рот искривили в фотошопе, не затронув остального лица. Вера бросает сумку, садится рядом. Обнимает его. — Что-то случилось? Олег молчит. Вера не чувствует ответного объятия. Впервые Олег такой маленький и сутулый в её руках. У Веры режет глаза. Вот-вот брызнут слёзы. «Ну давай же, подгружайся, ОлегDRAW!» — Ну что ты… Она мягко, но быстро целует его щёку, ухо, короткий ёршик волос. Привычные поцелуи переходят в страстные. Короткие и частые ласки губами становятся продолжительнее. Вера водит рукой по шершавой робе Олега. Вторую руку запускает ему в штаны… Но Олег отстраняется. Тогда Вера вскакивает и топает ногой. Вся красная. На глазах сверкают слёзы. — Может, скажешь, что случилось? — спрашивает она злым, надломленным голосом. Олег поворачивает к ней лицо. Его глаза красные и плаксивые; она впервые видит его таким, и Вере страшно от этого взгляда. Олег открывает рот в попытке что-то сказать. Потом злится на себя за трусость. Потом снова открывает рот и наконец произносит, задыхаясь: — Марину убил я, а не Егор.…
— Какая дерьмовая шутка… — шепчет Вера и умоляет: — Не говори так. Лицо Олега просияло, как у того, кто нашёл выход из ловушки. На мгновение обоим показалось, что всё можно вернуть, как было. Но нет, нельзя. Олег снова помрачнел и произнёс, уже твёрдо: — Я.