***
Гермиона смотрела на Гарри: в ее глазах буквально кричало во весь голос непонимание, а рот то и дело приоткрывался, точно та пыталась хоть как-то подобрать слова, но этого, увы, у нее никак не получалось. Ее взгляд лишь пронзал друга, временами падая на того, кто казался невозможностью, кто был шоком происходящего и кто в то же время пробуждал внутри гриффиндорки невиданный интерес студентки, почти поступившей на Когтевран. Гарри смотрел на Тома. Первая эмоция после случившегося — легкие отголоски раздражения и точно не собственноручно утихающие всплески страха на грани паники. Довольно быстро пришедшее осознание уже приносит за собой неверие вместе с ненароком вырвавшимся «да не может быть…», после звучания которого в тех самых глазах ивового леса промелькает быстрая вспышка едва читаемого облегчения. Рон же смотрел на абсолютно всех и не мог понять лишь одного. Что, черт возьми, здесь происходило? — Гарри… — наконец собралась с мыслями Грейнджер, продолжая шокировано наблюдать за неизвестным парнем, даже практически мужчиной, который при столь, можно сказать, не особо культурно долгом взгляде лишь в молчаливом приветствии слегка склонил голову. И было в этом жесте — в отчего-то знакомых чужих глазах цвета глубин морского моря — что-то такое неописуемо завораживающе, притягательное именно своей реальностью. Словно перед ними стояло нечто, воплощенное из магии в полной своей сути, и самым странным, звучащим колоколом где-то на корке мозга, было тем, насколько сильно вид этого незнакомца действительно казался знакомым. Но почему? Что в том, кто появился столь внезапно точно из воздуха, было настолько узнаваемо? Почему этот человек вызвал резкое наваждение, от которого было очень тяжело избавиться? Как будто в голове начал медленно собираться паззл. Гарри, долгие месяцы не похожий на себя прежнего. Гарри, который часто терялся в собственных мыслях и даже забросил тренировки по квиддичу. Гарри, чей вес неизвестной усталости ходил рука об руку с раздраженной яростью, Гарри, который словно начал отворачиваться от собственных друзей и внезапно начал общаться со Северусом Снейпом. Их друг Гарри, который смотрел на незнакомца с иррациональной теплотой поверхностных чувств и, в отличие от всех них, действительно знал, кто это. Она все поняла. — Мордред, кто это? — закончил за девушку Рон, даже протерев глаза на всякий случай. Его рука, до этого лишь едва двинувшаяся в сторону волшебной палочки, практически сразу же опустилась, ведь, судя по всему, опасности никакой не было. По крайней мере, сейчас. Темно-зеленые глаза странно блестнули. — Не… — начал было наконец заговоривший Гарри, прекрасно поняв, что хочет произнести Том, — Том, помешавший его побегу; Том, раскрывший себя перед его друзьями — но не успел вымолвить ни слова. Ведь стоявший, будучи тем, кем он является, не мог не проявить свой характер, и потому, сделав легкий шутливый поклон, представился: — Том Марволо Риддл к вашим услугам, — глядя исподлобья на Уизли и Грейнджер, еще шире открывшим глаза, в которых пролетело резкое осознание. — Гарри! — не удержавшись, воскликнула Гермиона, а затем, спохватившись, прикрыла рот рукой, вспомнив, что они все еще находятся в коридорах ночного Хогвартса. В ее глазах тут же появилась небольшая паника при виде того, насколько спокойным выглядел их друг, — за исключением все еще не ушедшего страха, но это уже по иной причине — ведь она прекрасно помнила, что произошло на втором курсе и кем на самом деле являлся представившийся им. Так почему же сейчас?.. Гриффиндорец, видя, что и Рон собирается что-то сказать, возможно, даже воскликнуть и тем самым повысить шанс на обнаружение нарушивших время отбоя студентов, поспешно произнес: — Я расскажу все позже. Правда расскажу, — чувствуя, как волной накрывшая вина внезапно захватила его сознание, едва не перекрывая тот самый панический страх, Гарри, точно так же поняв, из-за чего произошло все это, все равно не мог не стоять на своем, ведомый не утихающим страхом. Ремус. Опасность неизвестности и отголоски неясной исчезнувшей памяти. После одного лишь быстрого взгляда найдя забытый плащ-невидимку, Поттер, чьи беспорядочные мысли вновь начали глушить сознание, поспешил поднять его и закончить на выдохе: — Простите, я правда не могу иначе… Как только подросток, не обращая внимание на грызущую изнутри совесть, уже собирался было вновь накинуть на себя плащ-невидимку, игнорируя точно так же все предыдущие слова друзей, его вновь остановили, и на этот раз не словесно. Руки, те самые руки, легли на его плечи, крепко прижали телу позади и, буквально вынуждая почувствовать то, насколько сильно воздух пропитался магией спокойствия, не дали использовать мантию-невидимку по назначению, не дали и возможности сдвинуться с места. Они просто мягко легли на дернувшиеся плечи. Длинные пальцы осторожно, чуть слегка направили его в нужное направление — прямиком в сторону обеспокоенных и все еще шокированных друзей: увидь же, насколько они беспокоятся за тебя, заметь же, что они чувствуют. Чужая и такая своя магия окружила его со всех сторон точно крыльями маленького мальчика Гарри из прошлого, прижимая, останавливая, крича. Пожалуйста, остановись. А знакомый голос вместе с тем произнес: — Сюда кто-то идет. Нам стоит уйти. Гарри оставалось только остановить себя и двигаться за другими.***
Несмотря на то, насколько уставшим выглядел Рон, еще с раннего возраста любивший сон и еду практически на одном уровне, сразу было ясно, что он не обращал внимание на свое состояние: вместо того, чтобы отдохнуть после тяжелого учебного дня, парень не отходил от своего лучшего друга практически ни на шаг, особенно после того, когда перед ними предстал тот, чье появление он не мог понять даже с точки зрения магии. А если он этого не понимал, соответственно, в этом должна быть какая-то опасность, и потому Уизли никак не мог разжать собственные пальцы, сжимавшие волшебную палочку, глядя исподлобья на того, кто со странным снисхождением отнесся к происходящему. Темно-зеленые глаза мягко играли всплесками пламени от камина в гостиной Гриффиндора, завораживая своей неизвестной тягой, тяжестью внимания лишь на одного единственного и отчего-то знакомым оттенком. Гермиона, в отличие от Рона, даже к удивлению самой себя, лишь продолжала чувствовать то самое понимание, когда очень долгое время пытаешься решить какую-то загадку, для которой никак недостаточно имевшихся знаний, и тут вдруг ее разгадка буквально поражает силой своего решения. Да, конечно же, слишком рано было говорить о том, что именно эта загадка была полностью раскрыта, — что ее позволили раскрыть — однако девушка даже с таким слепым видением ответа все так же будет пытаться открыть тайну, которая имеет большие шансы на то, чтобы стать угрозой. Гарри же чувствовал себя стоящим на самом краю пропасти, которая притягивала к себе тяжестью сдавившего все горло страха, от которого тянуло беспорядочно метаться, бежать, сделать все что угодно, чтобы избавиться от него — этого сумасшедшего знакомого чувства. А избавиться от страха можно только одним способом: увидеть своими глазами Ремуса, но как же так выходит, что ему не позволяют это сделать? Почему Гарри пытаются отговорить, зная, насколько стал важен для него Ремус? Почему его друзья не дают ему сделать хоть что-то, зная, что произошло однажды с ним самим?.. Искра резкого осознания прорывает молнией беспорядочность мыслей, на секунду вернув ясность сознания. Нет. Они не знают. Ничего не знают о том, что однажды Гарри Поттер уже кого-то лишился и что боится лишиться вновь. Рон и Гермиона не ведают о том, насколько тяжело его исчезновение. Точно так же, как и сам он не имеет понятия, кем на самом деле был тот самый он. Был ли полностью похож на человека с темно-зелеными глазами или же в чем-то отличался? Являлся ли он действительно тем, с кем гриффиндорец проводил вечера за тренировками или все-таки его мозг пытался восполнить потерянное и потому выдумал пустой силуэт в том самой тайном месте? Если бы он был, то держал бы Гарри за руку точно так же, как это делает сейчас Том? — Я действительно не собираюсь никуда уходить, — кажется, сотый раз повторял одни и те же слова Поттер, но его слова, увы, были пусты, ведь за него все говорило его тело: напряженное, слегка дрожащее в плечах и ладонях, одну из которых осторожно и накрыла рука Тома, мягко и ненавязчиво прижимая к месту. И если бы парень был в полном ясном сознании, то заметил бы, насколько был недружелюбен при виде этого взгляд Рона, который не предпринимал никаких попыток избавить друга от чужих прикосновений только потому, что его останавливала сама Гермиона и лишь единожды брошенный взгляд другого. — Гарри, мы с Роном все же думаем, что сейчас нам всем стоит лечь и хотя бы немного отдохнуть, а утром решить уже все остальные вопросы. Прошу, выслушай нас, — голос Грейнджер, которая со странной интенсивностью наблюдала за тем, как от человека, назвавшегося Томом Марволо Риддлом, едва заметно исходит могущественная магия, изумрудно-алые потоки которой будто сами собой впитывались сидящим рядом подростком, был негромким, потому что никто не наложил полог тишины. Она прекрасно знала, что до их друга сейчас было действительно трудно достучаться словами, однако, судя по всему, этот Риддл не просто так делал все это: находился в столь близком контакте с Гарри и явно целенаправленно делился своей магией. Девушка помнила, что рассказал им подросток на втором курсе. Она и не могла забыть, кем является появившийся человек. Молодая версия Волдеморта, которая, по-видимому, знала Гарри на совершенно ином уровне, находилась в странной связи с их другом, потому что даже волшебники не могут так бесшумно появляться в воздухе, а особенно он. Молодая версия Того-Кого-Нельзя-Называть не атаковала их, от нее не исходило никакой угрозы, да даже уже по произошедшему можно было с уверенностью сказать, что он сам же помог им остановить Гарри. Молодая версия Темного Лорда Волдеморта прямо сейчас сидела рядом с Мальчиком-Который-Выжил и смотрела на последнего так, словно видела целый мир. Мерлин. Ее действительно мучают много вопросов. — Ты предлагаешь оставить Гарри с ним?! — наконец не выдержав, вдруг зашипел Рон, наблюдая за тем, как другой гриффиндорец, будто медленно приходя в себя, начинает тереть переносицу. — Ты что, не знаешь, кто это?! Это же… Темно-зеленый взгляд внезапно пал на почти подскочившего с места. — Я прекрасно понимаю ваше беспокойство за Гарри, мистер Уизли, но все же рекомендую сейчас, как и сказала мисс Грейнджер, оставить все вопросы на утро, — голос Тома, что донесся до сознания Поттера, был дружелюбно-снисходителен. Рон, на секунду опешивший от направленного на него внимания, все равно не мог не стоять на своем: — Да чтоб я тебе повер!.. — Довериться мне? Ну что вы, я бы не посмел об этом просить. Я всего лишь повторил слова вашей подруги, — Уизли по-настоящему побледнел, словно что-то не то расслышав в чужих словах, а затем зачем-то резко посмотрел в сторону лишь слегка нахмурившейся девушки. Гарри с силой зажмурился и вновь сжал переносицу. Черт. Что с ним такое происходит? — Гарри? — видя, что Рон все еще пытается выдавит хоть слово, обратилась к Поттеру Гермиона, заметив, что его тело наконец перестало быть таким напряженным, а чужие потоки магии исчезли. — Хорошо, — внезапно произнес он, подняв голову, чтобы впервые за все время увидеть полностью всех сидящих: нахмуренного и до сих пор бледноватого Рона, внимательно слушающую девушку и Тома, чья исчезнувшая рука оставила за собой искры уходящего тепла. Внутри клубком наконец начал сворачиваться страх, — Я дождусь утра, — и на выдохе: — спасибо вам за то, что остановили меня.***
В теле неведомая сила, исходящая мощными волнами и втаптывающая в землю особенно слабых: они падают на колени, не силах поднять и головы, беспорядочно что-то бормоча о том, что не виноваты, что оказались здесь случайно и вообще никак связаны с произошедшим. Их отвратительные и пустые попытки спасти свою жизнь заглушает резкий хохот Беллатрисы. Тишина оборвавшихся криков завывает гулом ветра и треском пламенных искр, исчезающих в бездне темного ночного неба. Раздается нехарактерный всплеск. Носки обуви покрывает темная вязкость, отражающаяся алым лунным светом, но небрежно брошенное заклинание возвращает обуви первозданный вид. Он останавливается теперь уже перед единственным оставшимся живым, который, прижатый к земле по велению брошенного Долоховым заклинания, скалится зверем, но практически сразу же скулит побитым животным, когда стоящий рядом Антонин усиливает силу своего Круциатуса. Пламя играет на его холодной улыбке, очерчивает изгибы губ рванной пастью чудовища, когда Гарри склоняется и спрашивает: — Надеюсь, теперь ты наконец готов поведать нам, где же Фенрир Сивый прячет недавно пойманного оборотня по имени Ремус Люпин?***