***
Новость о том, что Ремус, друг Сириуса, бывший профессор ЗОТИ, близкий человек гриффиндорца, внезапно пропал, оглушила Гарри словно набатом по голове. Это случилось утром за завтраком в Хогвартсе — сидящий за столом подросток, с нехарактерным для себя удовольствием завтракающий запеканкой, сегодня выглядел для удивленных Гермионы и Рона необычно живым. Его ранее бледные щеки горели самым настоящим здоровым румянцем, под глазами уже не так были заметны темные круги, а улыбка, все это время не сходящая с лица, и вовсе на продолжительное время заставила зависнуть в прямом смысле Уизли и Грейнджер. Настолько вид Гарри, их лучшего друга Гарри, которому до этого даже особо не помогла мадам Помфри, всколыхнул нечто такое внутри них. И самым странным было то, что никто из них не хотел — да и не посмел бы — прервать все происходящее и задать их другу важные вопросы. Нет, разумеется, они были безумно рады, что Гарри наконец пришел в себя! Но, Мерлин видит, еще вчера он далеко не походил на себя теперешнего — вчера подросток вел себя необычайно нервно, постоянно погружался в мысли и будто чего-то ждал. Поэтому столь резко изменившийся гриффиндорец не мог не вызвать много вопросов, и все же… Рон и Гермиона так и не могли спросить совершенно ничего, будто завороженные видом счастливого друга, и по этой же причине мимо их внимания кое-что пробежало. Гарри, беря в рот еще одну порцию запеканки, к его далекому удивлению, будто приготовленной сегодня еще вкуснее, по собственной воле прямо сейчас не желал возвращаться в реальность из своего умиротворенного состояния. Во время перерывов между приемом еды он даже мычал себе под нос какую-то незатейливую мелодию, почему-то зацепившуюся в сознании, которая, казалось, даже еще сильнее погружала его в легкий транс. Кажется, в какой-то момент обративших на его поведение и других студентов, сидящих рядом с ним, по неизвестной причине как будто сдуло ветром, оставив слева от него пустое место сразу в несколько человек. Но, признаться честно, происходило сразу несколько вещей, которые все-таки стоили его внимания, несмотря на то, с какой неохотой Поттер как в полусонном состоянии — несмотря на то, что сегодня он прекрасно выспался — замечал происходящее рядом с ним. Взгляд Снейпа, пронзающий его издалека во время всего завтрака, явно говорил о том, как сильно жаждет бывший профессор Зельеварения с ним поговорить. И Гарри, в принципе, и поговорит с мужчиной в скором времени, точнее, после всех занятий. Однако все же то, с каким желанием зельевар желал это сделать прямо сейчас, все-таки вызывало удивление — в глубине даже формировались несколько вопросов, еще вяло беспокоящих его внимание, о том, что Снейп сегодня, кажется, ведет себя слегка нехарактерно. Смотрит так пристально и долго, игнорируя косые взгляды уже в его сторону от своих коллег, которые точно так же были удивлены поведением мужчины. Дамблдор, конечно же, отсутствовал. Но какая, в принципе, разница? Гарри себя сегодня просто прекрасно чувствует. Он выспался впервые за, кажется, много месяцев, хотя лег и проснулся как ложился и просыпался ранее. Да и профессор Слизнорт, который внезапно встретился на пути, несмотря на привычное слишком явное внимание к Мальчику-Который-Выжил, и не стоил каких-либо его переживаний. Правда, одна вещь все-таки его беспокоила. И эта вещь, судя по всему, ранее очень даже обидилась на то, что ее так назвали совершенно не в обиду, пускай даже и мысленно — совсем недавно ему буквально пришлось в голове с трудом уложить тот факт, что даже он умеет показывать наигранную обиду так, что не верить в ее истинность не получается возможным. Гарри до сих пор не может осознать полностью, с какой легкостью его мысли могут прочитать даже без использования легилименции. Однако все же это было логичным, правильно? Одно целое. Одни мысли. Одни чувства. — Рад видеть тебя таким, Гарри. Поттер слегка поворачивает голову и видит, как сидящий на том самом месте Том, более никем не увиденный, слегка повернувшись к нему боком, подперев щекой голову, смотрит на него, не отрываясь, — взгляд глаз цвета туманного ивового леса касается каждой черты его лица, не обходит вниманием здоровый румянец и горящие искры на поверхности чужих омутов. Признаться, подросток так и не решился спросить, почему цвет глаз Тома настолько похож на его собственный, разве что, на оттенок темнее. Хотя, если подумать, причиной этому может быть то, что Том является частью его самого. Если сам Гарри чувствовал его эмоции как свои собственные, то почему Том не может чем-то быть на него похожим? — Том, — одними губами произносит парень, чувствуя внутри невыносимое тепло от этого понимания. Улыбка практически касается уголков его губ, но Поттер успевает ее подавить, не дав расползтись по лицу. Сейчас отчего-то не хочется привлекать к разговору магию, чтобы он смог спокойно говорить, не вызывая подозрений, поэтому он лишь подает в ответ короткие знаки, даже если оба прекрасно и так знают, что Гарри понимают буквально и без слов. Гермиона и Рон рядом тихо переговариваются. — А всего-то стоило прислушаться ко мне и начать о себе заботиться, — продолжает Том. Во взгляде Гарри так и читается «и дня не прошло с тех самых пор, но мне действительно стало лучше, неужели ты в большей степени посодействовал этому?». Молодой мужчина в элегантной черной мантии, кардинально отличающийся от всего окружения своей ровной осанкой, идеально уложенными волосами и аристократическими чертами лица, издает тихую усмешку и нежно прищуривается. Та самая рука, которой он до этого подпирал голову, медленно поднимается и двигается в сторону сидящего. Гарри, замерев с вилкой у рта, казалось, даже не моргая, стал наблюдать за тем, как длинные пальцы, остановившись буквально в милиметре от его спрятанных за очками глаз, подушечками коснулись стекла оправы. Но они не оставались там надолго, потому что всего лишь спустя несколько секунд пальцы поднялись чуть выше, и вдруг, когда подростку наконец удалось моргнуть, осторожно смахнули со лба прядь волос, до этого лезущую на глаза. Сквозь туманный ивовый лес показался луч солнца. — А ты как думаешь? — слегка склонив голову вбок, спросил Том, со смешинками в уголках глаз наблюдая за тем, как после легкой вызванной щекотки гриффиндорец усиленно трет бровь под непонимающими взглядами друзей. — Уверен, ты даже не ожидал, что мое осознанное состояние поможет тебе чувствовать себя… — короткая пауза и рука, прислонившаяся к чужой щеке, — настолько лучше. Гарри, даже поверженный осторожными чужими прикосновениями, оставляющими на коже искорки тепла, сразу понял, что сейчас что-то произойдет. Отделяя их от взглядов других невидимым куполом, полностью сотворенным Магией Души, Том, не давая Поттеру время на то, чтобы отреагировать, вдруг склонился чуть ниже и прижался лбом к другому лбу, закрывая своим телом, за широкими плечами, словно давая дышать только им. И Гарри знает, знает, что когда-то чувствовал — любил — чужой запах, который лишь остался в памяти неисписанным листом пергамента. Волдеморт пах горькой пустотой неизвестности. Марволо пах незнакомой потерей дорогого. Этот же Том — его Том — пах безграничной свободой ивовой рощи после ливня. И Гарри больше всего на свете хотелось потеряться в этом лесе, проникнуть в самую его глубину и коснуться руками каждой ивы. Прижаться к телу напротив и остаться рядом с ним навсегда. — Гарри. Смертельное проклятие смотрит на говорившего с трепетом неверия. — Прости за то, что так поздно понял, что делаю тебе больно, — с самым искренним сожалением практически прошептал мужчина, не отрывая глаз. Его дыхание коснулось дрогнувших губ. «Прости» — конец направленной на него волшебной палочки. И Гарри практически отшатывается, если бы не ладони Тома, лежавшие на его плечах — на дне его распахнувшихся глаз пробегает резкая вспышка осознания, его рот открывается, чтобы что-то произнести, однако его внимание привлекает нечто другое. Купол из магии вокруг них исчезает. Сам Поттер, дыхание которого внезапно перехватило, только и успевает поднять голову, как внезапно перед ним на стол приземляется его любимица Хедвиг — это, кажется, наступило время для почты. На ее лапке было прикреплено письмо. — Это от твоего крестного, Гарри? — шепотом спрашивает Гермиона, заметив, как ее друг нахмурился. Нехорошее предчувствие захватывает гриффиндорца одновременно с тем, как Том, следуя эмоциям Гарри, пристально глядя на письмо в руках парня, прищуривается. — Да, — отвечает подросток, кончики пальцев рук которых почему-то начинает волнительно покалывать. — И это странно, Гермиона, он… Зеленые глаза, быстро пробегающие по уже открытому письму, широко распахиваются при взгляде на несколько слов. — Приятель? — моментально заметив, как побледнело чужое лицо, с волнением спросил Рон. — Ремус пропал, — практически одним шепотом отвечает непослушным языком подросток, не отрывая глаз от листа пергамента в руках. Хедвиг, до этого чистящая свои перья, приподнимает голову и наклоняет ее вбок, издав удивленное угуканье, прежде чем вдруг начинает тыкаться ею в плечо хозяина словно в поддержку и в попытке успокоить. Туманный ивовый лес покрывается холодным инеем смертельной угрозы. Ведь тому, кто ему дорог, посмели причинить боль.***
Гарри едва сумел продержаться весь учебный день, прежде чем его терпению пришел конец, потому что он просто не мог игнорировать то, что написал ему Сириус. Его упрямый характер, его боязнь потери и любовь к близким еще сильнее способствовали тому, чтобы Поттер все быстрее начинал терять здравый смысл. Но какой тут здравый смысл, если директор Дамблдор, к которому подросток направился моментально еще во время завтрака, как оказалось, будет отсутствовать весь день? Какие тут «Поттер, сейчас же остановитесь, прежде чем решитесь на что-то глупое и причините вред не только другим, но и себе своим безрассудным поведением», сказанное Снейпом, которому удалось поймать его, когда гриффиндорец буквально бежал по коридорам Хогвартса, метаясь в чувствах незнания того, что делать? Точнее, Гарри прекрасно понимал, что сделать хотел — сразу же после вида нескольких слов направиться на поиски Ремуса, но зельевар, появление которого было как некстати, и его друзья остановили его. Почему-то в его голове, когда по вискам, глуша слух, бил пульс, совершенно не появилось ни мысли о том, что для начала следовало полностью прочитать письмо, затем уже попытаться связаться с Сириусом. Если видеть себя здравомыслящим и взрослым человеком, Гарри вообще не должен вести себя подобным образом. И, в принципе, он это отдаленно прекрасно и понимал, но не мог идти наперекор своим чувствам и самому себе. Он просто был не в силах заглушить внезапно всколыхнувшийся, будто душераздирающий страх потери — нет-нет, он больше не может позволить себе потерять близкого человека, как когда-то потерял одного, пожалуйста, Ремус, будь в порядке. Его бушующие внутри мысли и едва сдержанное желание подорваться с места мешали ему сконцентрироваться на занятиях, что плохо сказалось на его оценках. Даже профессора заметили нервное поведение студента, а так называемые «друзья» Малфоя тихо шушукались между собой, глядя на него, и противно смеялись чему-то своему. Малфой по какой-то причине просто молча прожигал его неясным взглядом. Рону и Гермионе, знавшим не понаслышке о характере их друга, готового пожертвовать собой ради родных, удалось задержать его только на весь учебный день, прежде чем он не выдержал незнания происходящего и грызущий изнутри страх. — Гарри, остановись! — Грейнджер удалось вовремя схватить названного за мантию-невидимку и стянуть ее, прежде чем тот бы, никем не увиденный, скрылся в бесконечных коридорах Хогвартса. — Ты понимаешь, что ты делаешь? Она и Рон весь этот день постоянно следили за своим другом, и поздним вечером, когда уже начался отбой, и сразу же заметили его отсутствие в гостиной Гриффиндора. Разумеется, они точно так же переживали за их бывшего профессора ЗОТИ, но держали себя в руках, в отличие от другого. Девушка до сих пор чувствовала облегчение от того, что ей все-таки и вправду вовремя удалось снять с парня мантию-невидимку. В этот момент она абсолютно не думала о том, что вот так, находясь за пределами гостиной, их могут поймать делающие в ночное время постоянный обход по коридорам профессора или старосты. Будучи и самой старостой, она прекрасно знала график дежурств обхода других, и именно сегодня в этом крыле замка ближайшее время не должно никого быть. Гарри, с которого внезапно стянули мантию-невидимку, выпалил: — Конечно, понимаю, Гермиона! Я пытаюсь помочь найти Ремуса! — инородный страх продолжал буквально душить его, а решимость на грани упрямства все тянули и тянули его вперед. И даже постоянное и ставшее немного назойливым чувство распространяющегося по всему телу спокойствия, вызванного явно Томом, который так же упорно продолжал делать попытки вразумить его, не могло остановить его. Потому там, в груди, его уничтожал изнутри тот самый страх. — Ночью? Ничего не зная о происходящем? Один? — переспросил Рон, видя, что до Поттера им становится все сложнее и сложнее достучаться. Он будто находится в плену собственных чувств, теряя все здравомыслие. — Куда ты собираешься идти один, Гарри? И ты разве не понимаешь, что авроры уже начали поиски мистера Люпина? Авроры, приятель! Взрослые волшебники, знающие свое дело. Прости, но мы все всего лишь обычные подростки и идти вот так, не зная куда, безрассудно. Давай дождемся утра и уже поговорим об этом на свежую голову? Даже слыша и понимая все сказанные Роном здравомыслящие вещи, Гарри до сих пор продолжал ощущать невыносимую тягу — будто кто-то, не переставая, все тянул его за ниточку. Будто он, Гарри, только-только пришедший в себя, вновь начинает терять над собой контроль и в этот раз это далеко не по чужой вине. Ведь он не слышит. Как его зовут. — Ты хоть знаешь, как авроры относятся к оборотням? Да они же ничем не помогут! Позади него стал медленно материализоваться силуэт человека — и у него, теперь больше никогда не желавшего причинять какую-либо боль другому и которого продолжали не слышать, оставался только один выход. Он должен прямо сейчас остановить Гарри, прежде чем случится что-то непоправимое. — Подумай о мистере Блэке, Гарри, — подойдя ближе, Гермиона осторожно прикоснулась к чужому дрожащему плечу. — Я знаю, ты не хочешь этого, но подумай о том, что случится с твоим крестным отцом, если он узнает, что что-то случилось еще с его крестником, — видя первую искру осознания в глазах напротив, она продолжила: — Пойми, как и сказал Рон, мы всего лишь студенты, которые могут даже и непоправимо помешать другим в поисках мистера Люпина. Но мы в силах помочь и другим, неопасным способом. Давай ты завтра напишешь письмо мистеру Блэку, и тогда мы уже поговорим обо всем этом и решим, что нам делать. Вместе. Хорошо? Сжимая в руках мантию-невидимку и тяжело дыша, Гарри впервые начал делать серьезные попытки взять себя в руки, прислушаться к своим друзьям и отогнать от себя весь этот глупый страх потери дорогого. Он был каким-то нехарактерно сильным, тянущим в неизвестность, как будто, если прямо сейчас Поттер не уйдет на поиски Ремуса, что-то произойдет. Но все правда в порядке. Он пришел в себя. Он понимает, что его действия глупы и совершаемые по воле чувств. Он… — Простите, Гермиона, Рон, — только и произносит подросток, прежде чем, увидев лишь широко распахнувшиеся глаза, резко развернуться спиной к друзьям. Он больше никогда не потеряет то, что ему дорого. Вот только Гарри не успевает ступить и шагу, как вдруг врезается в кого-то всем телом. — Черт, — вырывается из него от неожиданности. Крепко зажмурившись, чтобы отогнать легкий звон в ушах, Поттер только спустя пару секунд поднимает голову, чтобы увидеть, кто же встал на его пути. И вид знакомого человека, со странной решимостью на него смотрящего, вынуждает спросить прямо вслух: — Том, что ты здесь делаешь? — Останавливаю тебя от безрассудных действий, — твердо произносят в ответ, прищурившись. — Ты не сможешь, — отчего-то выпаливает он. Взгляд зеленых глаз на оттенок темнее его собственных медленно переводят куда-то за его плечо. — Один я, может быть, и нет, — признается Том, странно долго глядя в одну точку позади него. Уголки его губ внезапно дергает короткая ухмылка, — но при помощи твоих друзей, уверен, мы вполне справимся. Судорожно вздохнув, Гарри резко разворачивается. Побледневший Рон и Гермиона смотрят прямо на Тома.***
Волдеморт знал, что рано или поздно что-то произойдет. И новость о том, что один из тех самых оборотней, владеющих волшебной палочкой, был схвачен стаей Фенрира, поначалу, разумеется, не удивила его. Все же то хрупкое подобие союза между Волдемортом и Фенриром было разрушено еще давно. Вот только ему не стоило удивляться не этому, а тому, что все происходящее вокруг него, так или иначе, связано и будет связанным с Мальчиком-Который-Выжил. Ремус Люпин. Бывший профессор ЗОТИ в Хогвартсе. Близкий человек Гарри Поттера. Ничего не меняется. Все остается неизменным. Гарри Джеймс Поттер всегда будет связан с Темным Лордом Волдемортом — это принятие Тома Марволо Риддла. И теперь… Пора наконец объяснить оборотням то, что случается с теми, кто не только нарушает клятву Лорда Слизерина, но и причиняет боль тому, кто ему дорог.***