***
Остаток ночи до рассвета мы пили. Много, долго и безотчетно. Я прежде никогда не отличалась особым рвением топить свои горести в крепких напитках, но нынешние обстоятельства как будто вовсе не предоставляли альтернатив. Обычно Плут всегда посылался далеко и надолго, стоило ему только сунуть мне под нос бутылку с какой-нибудь своей настойкой, но в этот раз все сложилось иначе. Я глотала обжигающую горькую жидкость и почти ничего не чувствовала. Как будто терпкий алкоголь с каждой новой каплей растворял боль, утихомиривал скребущих на душе кошек, отдалял мучительные мысли. Плут сидел рядом и тихо что-то говорил, впрочем, не особо рассчитывая, что я поддержу беседу. Он тоже пил, но не столь отчаянно, как я. Его боль утраты не питали навязчивые воспоминания, так и норовившие подсунуть мне детали случившегося. Дождь, липкая грязь, омерзительная легкость, с который нож вошел в податливую живую плоть, клокочущий звук последнего вдоха умирающего… Тод… Зажмурившись, я опрокинула еще одну рюмку. Даже не знаю, что за мерзость мы пили. Вероятнее всего, что-то из запасов Плута его же собственного авторства. Но, в тот момент, это не имело для меня решительно никакого значения: оно туманило сознание, а большего и не требовалось. Сегодня спиртное зальет муку памяти и притупит восприятие, а завтра… Завтра я найду в себе силы жить дальше, смирившись с положением дел. Завтра уже близко, но оно будет завтра, а сегодня я не могу. Просто не могу. Я залпом осушила следующую рюмку. В пузатом графине оставалось уже меньше половины рубиново-алой тягучей жидкости. Интересно, сколько еще мне нужно, чтобы окончательно утратить контроль и отключиться? Раньше как-то не было повода проверить, а теперь вот он сам собой и представился… Опустела еще одна рюмка настойки в моей руке, и, кажется, она была последней за этот вечер. Плут что-то встревоженно воскликнул, но я уже физически не могла разобрать, что именно. Как будто ватное облако окутало обессилевшее сознание, и я начала проваливаться куда-то, где слова из внешнего мира попросту не умеют звучать, да и смысла в себе никакого не несут.***
Я спала, если можно так назвать то состояние небытия, в которое ухнуло мое сознание. Спала и видела зал заседания какого-то иноземного суда. Помещение было овальным и очень вместительным. Вдоль стен амфитеатром поднимались ряды трибун, мягкие бархатные кресла на которых занимали участники процесса. На стенах горели странные вытянутые светильники, внутри которых клубился сияющий лиловый газ, то и дело меняя направления своих причудливых завихрений за прозрачным стеком. Вопреки размаху помещения, народу там было сравнительно немного. На возвышении в дальнем конце зала восседал молодой явно скучающий монарх с застывшим выражением учтивого безразличия к происходящему. Кажется, он был призван судить разворачивающийся процесс, но не испытывал ни малейшего интереса к происходящему. На его иссиня-черных кудрях покоился замысловатого плетения венец, недвусмысленно обозначая королевскую кровь своего обладателя. Явно парадный костюм неизвестного мне кроя сидел на мужчине безукоризненно. Блики от загадочных светильников в недрах темного камня, кулон с которым украшал шею монарха, точь-в-точь напоминали то, как играл свет на радужке его темных непроницаемых глаз. Вокруг правителя все места были заняты. Здесь сгрудились знатные придворные, несомненно имеющие при дворе высокое положение, и королевские советники. Чуть поодаль, слева, сидели просто приближенные, которые всем своим чопорным видом демонстрировали, что прилагают все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы государственная машина работала как один отлаженный механизм. Справа же от правителя, на некотором отдалении расположились древнего вида старцы с седыми бородами и суровыми морщинистыми лицами. Ближе к тяжелым кованым дверям притаился сгорбленный щуплый человечек со странной щелкающей штукой, стоявшей на столике перед ним. Точного назначения этого прибора, я, признаться, так и не поняла: он обладал кучей каких-то рычажков, с которыми старательно возился человечек, делая что-то странное, но это все, что мне удалось разглядеть. В середине зала на еще одном небольшом возвышении была расположена трибуна. За ней стоял высокий статный человек в капюшоне, чьи пальцы в волнении сжимали края кафедры из темного дерева. Одна рука подсудимого была вполне обычной, а вот пальцы второй отблескивали металлом неизвестного мне темного сплава. Выше запятая было видно, как внутри полого корпуса странной руки завораживающе вращаются шестеренки, стоит обладателю пошевелить пальцами. Что странно, все движения давались человеку естественно, как будто рука была его полноценной частью. Остальные части его тела надежно скрывала одежда. Откуда-то я точно знала, что своими глазами видела, как этот человек получил эту странную руку взамен настоящей. Подарком на десятый день рождения. Взгляд скользнул по залу заседания, и сходу выхватил еще несколько неестественных конечностей, которые были чем-то само собой разумеющимся для их обладателей. У одного из старцев, например, правый глаз был заменен каким-то сложным прибором. А у одного из придворных была механическая нога. Новый укол памяти сообщил, что когда-то я видела подсудимого еще мальчишкой. Таким он являлся мне во времена, когда я сама была сопливой девчонкой и только-только попала в Братство. Тогда он, босой и укутанный в длинный плащ не по размеру, крался по огромным коридорам неизвестного каменного замка, бесшумно скользя из тени в тень и избегая отбрасываемого тусклыми оранжевыми лампами света. А после часами стоял в полумраке возле двустворчатых украшенных замысловатыми вензелями дверей, приложив к ним какое-то устройство, и слушал. Но вот человек за кафедрой снял капюшон и заговорил, бурно жестикулируя, хотя и стараясь выдержать ровный тон. Я не слышала его слов, но будто чувствовала, что он пытается тщетно в чем-то убедить собравшихся. Высокий лоб говорившего покрыла испарина. Его нервы, казалось, были напряжены до предела. Внезапно монарх поднял руку, и говоривший затих, и тут я на миг будто перехватила взгляд его ярких синих глаз, одновременно полных и гнева, и черного отчаяния… Видение оборвалось столь же внезапно, как и началось, сменившись крепким тяжелым сном без сновидений.***
Проснулась я на удивление рано. В том смысле, что за окнами еще светило солнце, а не сгущался вечерний сумрак. Через неплотно закрытые ставни зеленого «скворечника» пробивались робкие лучики нашего магического солнца, как назло именно под таким углом, чтобы падать прямо мне на лицо. Такое чувство, словно маги-создатели нарочно выверяли этот угол инструментально, честное слово! Как будто мало им было в свое время просто наколдовать искусственное светило для стабилизации времени суток нашего полушария, и они решили снабдить звезду дополнительными опциями. Сначала мне по неопытности обращения с настойками показалось, что жизнь вполне прекрасна. Причем она показалась прекрасной настолько, что я умудрилась без особых проблем сесть на диване, нечаянно сбросив на пол полосатый шерстяной плед. Видимо, последним заботливо укрыл меня друг, по итогам ночи явно выпивший меньше, чем я, раз хватило координации мыслей на подобное действие. Окрыленная успехом, я тут же предприняла решительную попытку встать. И вот это уже было зря: здесь-то мой организм и припомнил мне все, что было выпито, оформив этот припоминание в виде резкой и внезапной головной боли. От неожиданности и невыносимости ощущения я сжала виски руками и едва не упала, но тут меня подхватил как-то незаметно оказавшийся рядом Плут, после чего решительно вернул на диван. — Далеко собралась? — беззлобно и даже с бледной тенью улыбки на лице осведомился он. Уголком сознания я отметила, что выглядел он хоть и помято, но вполне неплохо. Во всяком случае, проблем, подобных моим, он всяко не испытывал. — С твоими темпами поглощения настойки из листьев ивреля* я бы так не торопился. С этими словами он сунул мне под нос большую глиняную кружку с каким-то дымящимся отваром. От резкого пряного запаха я отпрянула в сторону, и очередной приступ головной боли вновь чуть не свалил меня с края дивана. — Пей, — потребовал друг, вновь тыча мне в лицо кружкой. — Иначе это ощущение останется с тобой надолго. А тебя, между прочим, в Братстве ждут. Час назад мальчишка-посыльный прибегал. Его последняя фраза подействовала лучше любых уговоров. Чашка мигом оказалась в моих руках, и я покорно выпила все до последнего глотка, не обращая внимания на приторный вкус и почти обжигающую температуру варева. Зелья, которые варит Плут, — извечный предмет моего тотального недоверия и сомнений, поскольку из поступающих на них жалоб в бумажном варианте можно собрать модель «скворечника» в натуральную величину, а в устном — записать целый увесистый талмуд с цветистыми нецензурными выражениями. Хорошо, что, в основном, друг промышляет ворожбой, которая удается ему много лучше зелий, иначе сводить концы с концами ему было бы совсем непросто. Но, в данной ситуации, пришлось рискнуть на зелье. В конце концов, и вчерашняя настойка тоже явно была его произведением, а я еще жива, и хвост у меня по-прежнему только один, родной, а не три вновь обретенных к нему в компанию. — И откуда только этим пронырам известно, где тебя искать? — тем временем рассуждал Плут, со вкусом потягиваясь. — Хороша наемница, раз даже уличные ребятишки знают, как тебя найти в чужом доме, который еще и в пространстве перемещается. — Сам сказал, его из Братства прислали, — фыркнула я, возвращая ему опустевшую чашку. — Они-то знают, как нас найти, если нужно. А шепнуть мальчике адрес, сопроводив поручение чеканной монетой, дело не хитрое. Плут неодобрительно щелкнул языком и отправился на находившуюся на тонкой стенкой тесную кухню. Степень контроля, который неусыпно вело над нами Братство, свободолюбивый рыжик никогда не принимал, считая чрезмерной и вопиющей. В голове понемногу начало проясняться. Варево оказалось на диво действенным. Даже понемногу вспомнился вчерашний вечер, а после и все остальное. Впрочем, теперь это больше походило на сухую сводку фактов, чем на агонизирующие эмоции. Кажется, от этой спонтанной попойки все же приключилась какая-то польза. Мысли потекли в привычном ритме, и я выудила из этого потока одну наиболее важную и актуальную. — Плут? — негромко позвала я. С кухни послышался шум и звон переставляемой посуды, после чего рыжик выглянул ко мне в гостиную, вопросительно изогнув бровь. — Спасибо тебе, — я постаралась вложить в эти слова всю суммарную благодарность за его безграничное понимание и заботу. — Пустяки, — с деланной небрежностью отозвался он, впрочем, по достоинству оценив мой жест. К сожалению, я не так уж часто находила в себе силы сказать ему вслух столь ценные слова благодарности, с чем, впрочем, он давно смирился. — Собирайся уже, а то твое хваленое Братство не любит долго ждать. Выругавшись, поскольку за сантиментами я как-то успела упустить из виду это важное обстоятельство, я бросилась искать свою сумку и оружие, которое почему-то оказалось раскидано по всей гостиной. Спрашивается, и когда я только успела им так распорядиться? Пока я искала свои метательные ножи, на глаза как-то случайно попался меч Тода, который, после некоторого раздумья, тоже было решено взять с собой. Через несколько минут я уже крикнула Плуту что-то на прощание и выбежала во двор. Стоило мне затворить за собой калитку, как «скворечник» начал словно таять в воздухе, истончаясь как иллюзия с вышедшим сроком годности вместе с запущенным небольшим садом и бесстыдно ярким плющом на стенах. Плуту, видимо, не понравилось, что Братство через меня прознало его последний адрес. Что ж, не страшно. Когда он снова мне понадобится, я найду его почти так же легко, как сейчас нашли меня. Я была почти уверена, что мое местоположение выдал им мой кинжал, изготовленный из особого сплава, испускающего магические импульсы энергии, которые легко засечь искушенному в этом вопросе волшебнику. И, в данном случае, даже не нужно быть великим магом — тут главное просто знать, что именно ты ищешь. Собственно, у меня у самой всегда получалось настроиться на волны лаборатории рыжика, как бы он не пыжился ее перемещать. А я, откровенно говоря, вовсе не волшебница, вопреки родительским чаяниям. Не думаю, что дальше возникнут проблемы, тем более, что прячется Плут не всерьез. Рассудив подобным образом, я быстро зашагала в направлении центра города. Все официальные организации королевства, типа нашего Братства наемных убийц, предпочитали выбирать резиденции в центре столицы, тем самым как бы лишний раз подчеркивая свою значимость. Дорога заняла в общей сложности полчаса и не подарила никаких интересных событий. Все сколько-нибудь значимое ждало меня только уже по прибытии на место. — Ларк! — окликнул меня с каменного крыльца парадного входа сам наставник Хильден, чье лицо с орлиным профилем смотрелось почти так же хищно, как морды двух охранявших двери каменных химер. И то сказать, каменные чудовища выражали куда как больше дружелюбия. Я невольно внутренние поежилась. Не часто этот самодовольный индюк удостаивал бывших учеников, пусть и из лучших, личной встречи в дверях. — Явилась, наконец! — Хаэли Ларк по приказу от лица Братства прибыла, наставник, — учтиво и церемониально поклонилась я, замерев на некотором расстоянии от него. Никогда не любила этого типа с его неуравновешенностью и вспыльчивым нравом. В годы обучения от него исходило немало проблем: уж очень он любил вымещать свои эмоции на учениках. — Что ты стоишь, как статуя? Немедленно идем внутрь, Совет Пяти Старейшин уже давно собрался! — Хильден явно пребывал во взвинченном до предела состоянии духа, и был готов в любой момент сорваться. Это-то и произошло и следующую минуту, когда я не поторопилась, и ему взбрело в голову ухватить меня за капюшон, чтобы волоком вытащить в занимаемое Братством здание, как частенько случалось в былые времена с мешкающими неповоротливыми учениками. Однако, он в пылу раздражения позабыл, что мое обучение вот уже несколько лет как с успехом закончилось. Стоило ему протянуть руку, как острие молниеносно выхваченного мною из ножен меча замерло в считанных миллиметрах от его кожи. — Не утруждайтесь, я войду сама, — холодно выплюнула я, жестом призывая его отступить. Пора бы ему понять, что я давно уже сама себе хозяйка, а не собственность Братства или именитых высокородных родителей, которые меня сюда передали. Хильден так и замер, пропустив мимо ушей мои слова. Все его внимание приковал меч. Тут-то я тоже невольно скосила взгляд на клинок и поняла, в чем загвоздка. Пальцы сжимали эфес короткого боевого меча Тода — излюбленного оружия, с которым тот никогда не расставался при жизни. Почему-то я рефлекторно выхватила из ножен именно его, а не свой привычный кинжал. — Так это правда? — выдохнул, наконец, Хильден, переводя шокированный взгляд с острия оружия на мое решительное и вызывающе спокойное лицо. — Выходит, слухи не врут? — Нет дыма без огня, — сухо бросила я. — Хотя, слухи и склонны врать, но я врать не стану, если Совет меня выслушает. Идемте, Вы сами сказали, что нас там уже заждались. Хильден, наконец, отступил в сторону, пропуская меня к дверям и косясь почти с ужасом. Могу его понять: не каждый день Братство сотрясает новость, что кто-то из нас забрал жизнь у своего напарника по заданию.