За несколько дней

Утром к ней пришли служанки и помогли сделать все утренние процедуры. Поменяли воду в тазу, в котором Санса теперь самостоятельно омывала себя, не желая привлекать к этому посторонних. Принесли горячую воду и ванну. Одна из женщин выкупала Сансу, тщательно причесала волосы, и помогла надеть все ту же зеленую рубашку, что сама вчера ей и принесла. Затем последовал поднос с завтраком, на котором лежало несколько горячих лепешек под льняной салфеткой, зеленое яблоко, возвышался расписной кувшин с ежевичным морсом и яйцо всмятку на серебряной подставке. К еде Санса не притронулась, выпив только морс. — Сейчас к Вам придет швея, миледи, и принесет платье, — сообщила служанка забирая полный поднос и аккуратно прикрывая за собой дверь. «Швея? Зачем? — недоумевала Санса, — когда в любой момент может начаться битва? Кто думает о нарядах в такое время?» Когда королева пригласила её к себе и пожурила за пожар в комнате, она ни словом не обмолвилась о наряде Сансы, но, оказывается, не забыла и отправила к ней швею. А Санса второй день ходила в одной и той же рубашке и даже не подумала как выглядит со стороны невеста короля. «Невеста короля! —  Санса похолодела. — А что если платье для того, чтобы она выглядела красивой, когда за ней сегодня пошлет король? Нет, нет, только не это, не сейчас, пожалуйста». Вчера за ней никто не пришел, хотя она и просидела полдня как на иголках. И Санса стала наивно полагать, что лунная кровь освободила ее от Джоффри хотя бы на несколько дней. В дверь постучали и, не дожидаясь позволения, в комнату вошла пожилая женщина и поклонилась. Ее Санса видела впервые. В одной руке у старухи была корзина, наполненная разноцветными атласными лентами, бобинами ниток, булавками и кольцами ножниц всех размеров, а на другой руке — висело платье. Что это было за платье Санса не знала. Раньше все наряды шили специально для нее и никаких чужих вещей она не донашивала. Когда Санса жила в Винтерфелле, она любила наряжаться, сама вышивала и украшала свои платья. Часто декором служили цветы. Иногда красиво вязаные узлы из ткани означающие, что она непорочная и незамужняя девица. Септа Мордейн любила повторять, что у Сансы настоящий дар даже мешок из холстины подать как самый изысканный туалет. В отличие от Арьи. На той даже искусно пошитый лучшими портными Севера наряд висел неопрятным и бесформенным кульком. Санса вежливо поздоровалась. Женщина не ответила, даже не повернула головы. Положив платье на кровать, она молча выкладывала на стол портновскую ленту, иголки и нитки. «Она глухонемая» — догадалась Санса. В ожидании она наблюдала за старушкой и ее приготовлениями. Ничего примечательного во внешности женщины не было. Маленького роста, в коричневом шерстяном платье, волосы тщательно спрятаны под омюссом, открывавшим простое морщинистое лицо с прозрачными усталыми глазами. Наконец, швея повернулась, прошлась взглядом по фигуре Сансы и, щёлкнув языком, удовлетворенно кивнула. Жестами показала, что Санса должна снять рубашку и сама помогла ей раздеться. Потом она надела на нее принесенное платье и зашнуровала тесемки. Чуть отойдя, старуха велела покрутиться. Недовольно хмыкнув, она подошла к девушке и стала проворно приглаживать платье на груди, спине и боках. Узловатые пальцы странно легко порхали, закалывая булавками те места, где следовало убавить лишние складки, подгоняя вытачки по фигуре. А Санса смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Оказывается, она давно не видела своего отражения. Конечно, она смотрела на себя в зеркало каждое утро, но давно не замечала. Когда-то ей нравилось ее отражение, она подолгу красовалась, тщательно выбирая наряд, украшения и любовно поправляя волосы. Она всегда гордилась своей красотой. Девушка, которая сейчас на неё глядела из зеркала, была не Санса. Телом она стала заметно старше и ростом выше. Густые волосы цвета осени мягко обрамляли точеные скулы, а надменно вздернутый подбородок и горделиво развернутые плечи сразу выдавали благородное происхождение. Грудь налилась и стала больше, отчего талия стала казаться ещё уже. «Пожалуй, я стала красивее» — не могла не признаться себе Санса. Но вот глаза, глаза все портили. Прежде голубые и блестящие, сейчас они смотрели на нее из зеркала потухшим и печальным взглядом. Санса вспомнила как раньше ей хотелось нравиться принцу и каким удовольствием было ловить на себе одобрительные и восторженные взгляды окружающих. Вспомнила зеленое шелковое платье, которое она надевала на турнир, организованный в честь ее отца — десницы короля. Как давно это, оказывается, было. Платье, принесенное глухонемой портнихой, было простым, но изысканным. Серебристо-голубого шелка с тонкой вышивкой на длинных рукавах и глубоким фигурным декольте. Раньше новый наряд вызвал бы в Сансе благоговейный трепет. Теперь же она хотела только, чтобы примерка поскорее закончилась. Она тяготилась ею, а швея, как назло, долго ползала на коленях, подгибая и нажиуливая широкий подол. Наконец, тяжело поднявшись, она поглядела на Сансу в зеркало, погладила девушку по плечам и довольно улыбнулась. Морщинки мелкой сеткой собрались вокруг ее выцветших глаз. «Кто эта старушка и откуда? Что ждет ее после битвы, если она останется жива?» — думала Санса когда швея, наконец, закончила и поклонившись, удалилась. Когда вечером ей принесли уже готовое платье, Санса удивилась как была быстро исполнена работа, и даже с интересом стала рассматривать стежки и подгибку. Все было пошито мастерски. В этом Санса толк знала. Заметив, как девушка придирчиво разглядывает ее работу и, видимо, довольная собой, швея что-то промычала. Блеклые глаза осветила гордость. На груди появилось украшение, чего не было с утра. Из остатков шелка женщина искусно сплела изящные цветы и уложила их вокруг выреза замысловатым узором, расшив тут и там небольшими жемчужинами. Перламутровые горошины нежно сияли на лепестках, словно капли росы, отчего платье стало еще наряднее. Жемчуг всегда красиво смотрелся на фарфоровой коже Сансы. «Только для чего все это?» — снова подумала девушка, но платье послушно надела. Сегодня к себе ее пригласила королева и новое платье оказалось как нельзя кстати. *** В квадратной башне Мейегора, где находились богато убранные покои королевы, ничего не происходило и не менялось. Толстые стены и сухой ров снаружи, усаженный железными пиками вселяли надежду и уверенность. Разводной мост на вход и выход охраняли круглосуточно королевские гвардейцы. А внутри крепости всего было вдоволь. Столы ломились от вкусной еды, вино лилось рекой, звучала веселая приятная музыка, а слуги послушно исполняли приказы. «Замок внутри замка» жил своей собственной, обособленной жизнью и, казалось, ничто не сможет его сокрушить. Серсея полулежала в дубовом кресле с высокой резной спинкой и глядела в открытое окно. Ноги ее покоились на скамеечке обитой пунцовым бархатом с тяжелым кистями по углам. Роскошное платье из парчи рубинового цвета вытканное, в цвет ее волос, золотистыми нитями тесно облегало изящный стан, а широкий подол мягко ниспадал, собираясь на полу пышными, глубокими фалдами. Весь ее вид, поза, выражение прекрасного лица казались спокойными и расслабленными, словно она ничего не слышала о надвигающемся сражении. Стол был заставлен яствами. Утка в овальном блюде с нежными золотистыми боками, печеные яблоки с корицей, свиные ребрышки на горке дымящейся чечевицы и хрустящие лепешки со множеством вазочек вокруг. Варенье, мед, орехи. По центру стола громоздились золоченая ваза с фруктами и несколько запотевших, пузатых кувшинов с вином. — А, Санса дорогая, как тебе идет это платье, — приветствовала ее королева, продолжая всматриваться в Черноводный залив. — Благодарю Вас за подарок, Ваша милость. — Пустяки, — проворковала Серсея, — сейчас не время для новых дорогих нарядов, это верно, но о том, что ты красивая женщина тоже забывать никогда не стоит. Ни до войны, ни после нее. Особенно об этом нельзя забывать во время самого сражения, это может стоить головы. Она, наконец, повернулась к Сансе и улыбнулась. — После мы обязательно составим тебе новый гардероб, достойный твоей северной красоты и будущей королевы. Угощайся, голубка. Она поднялась с кресла и жестом гостеприимной хозяйки указала на стол. — Спасибо, Ваше величество, я совсем не голодна. — Боишься проглотить лишний кусочек и пустить лиф нового платья по швам? — королева оценивающе смерила фигуру Сансы. — Напрасно… Сейчас цветет твой цветок, но через несколько дней ты станешь чуть меньше и платье будет сидеть свободнее. Чревоугодие очень приятное занятие, — королева подошла к столу и выбрав из вазы крупный сочный персик, стала крутить его в руке, рассматривая со всех сторон. — Но как и все приятное в этой жизни, вредно для здоровья. Особенно женскому здоровью и красоте вредит изобилие жирной пищи. Я не настаиваю, можешь не есть, если не желаешь, но налей себе вина и присядь, — она сама села за стол и положила персик на тарелку. Сансе ничего не оставалось, как подчиниться. Сделав крохотный глоток она хотела поставить кубок на стол. Вино было очень терпким и Санса едва не закашлялась, но королева упреждающим жестом ее остановила. — Нет, нет, до дна, голубка, до дна! Хорошее вино, — Серсея чуть приподняла свою чашу, — это то, что всем нам сейчас нужно, а тебе может и побольше некотрых, — она сделала большой глоток. — Джоффри может захотеть увидеть тебя перед битвой. Изысканная красота нареченной укрепит его боевой дух и тебе подарит надежду на скорейшее возвращение жениха с победой, не так ли, дорогая? — Да, моя королева, — Санса боялась, что кубок дрогнет в ее руках и старалась крепко сжимать его пальцами. — Санса, — спросила Серсея, когда кубок девушки наконец опустел, — как ты думаешь, если лорд Станнис одержит победу, что нас ждет? Короля, меня, тебя, всех нас, даже ту старуху-швею, что перешивала сегодня это платье? Санса вздрогнула… Как она узнала ее мысли? — Не такие уж они у тебя сложные, дорогая, чтоб их не знать, — засмеялась Серсея. Она аккуратно отрезала ножом от персика тонкий ломтик и положила нежную мякоть в рот. Потом встала из-за стола и сама наполнила опустевший кубок Сансы. — Что же нам с тобой нужно предпринять, голубка, чтобы защитить себя, если Станнис Баратеон возьмет город? — задумчиво произнесла Серсея. Она села рядом и долго глядела на Сансу, облокотившись на стол и подперев руками подбородок. Казалось, мысли ее витали где-то далеко. Санса не знала как ответить, чтобы ее слова не рассердили или не рассмешили Серсею, поэтому она сначала отпила обжигающе холодного вина. — Нужно усердно молиться, Ваше величество, и тогда боги не допустят поражения. — Хм, Боги, — фыркнула королева и резко поднялась из-за стола. Очевидно, ответ ей не понравился, потому что голос ее стал злым и раздраженным. — Конечно, дорогая, никто не допустит, ни боги, ни люди… Что бы ты не думала на этот счет! Она снова наполнила свой кубок и подошла к окну. Некоторое время она молчала и пила вино.  — Ладно, Санса — вдруг произнесла королева так, словно приняла какое-то решение, — ступай к себе. Я позвала тебя сказать, что когда начнется битва, ты должна быть со мной в Бальном Зале, там ты будешь в полной безопасности. — Ваша милость очень добры. — И продолжай усердно молиться, голубка, сейчас для этого самое подходящее время, только всегда перед ликом святых думай о чем просишь. Боги туги на ухо, но любят посмеяться. И тогда вымоленное в слезах оказывается вовсе не тем, что для нас лучше. Санса допила вино, ослушаться и не выпить она не посмела. Поставив пустой кубок на стол, она встала и почувствовала как закружилась голова, ее даже немного повело, когда она сделала первый шаг. Проходя мимо зеркала, она на мгновение замерла, увидев себя в отражении, глаза ее блестели. От Серсеи и это не ускользнуло. — Хороша, голубка, очень хороша! Лорду Станнису ты бы обязательно понравилась, — нараспев протянула королева, не спуская с нее холодных внимательных глаз. Санса поклонилась и тихо вышла, про себя заметив, что находиться под таким пристальным взглядом Серсеи, должно быть, куда вреднее для здоровья, чем съесть жирную утку целиком. *** В голове немного шумело, но в тоже время Санса чувствовала непривычную легкость и прилив сил. Конечно, она и раньше пила вино, не такое крепкое, но пила. Сегодня за весь день она не проглотила ни крошки, зато теперь вино приятным теплом разливалось по рукам и ногам. Еще утром глаза были тусклыми как у рыбы, выброшенной волной на берег, а сейчас блестели. И, вообще, непонятно отчего ей вдруг стало спокойнее. Страхи, преследовавшие ее, ослабили хватку, а все что попадалось на глаза в темных коридорах замка сейчас не казалось таким уж мрачным. — А, Птичка почистила перышки… Услышала она знакомый голос. Пес. — Милорд, я была у королевы, — Санса старалась, чтобы ее речь звучала ровнее. Пес протянул из темноты огромную руку и взяв ее за подбородок, направил лицо Сансы к свету. Угол его обожжённого рта дернулся, а губы скривились в усмешке. — Иные меня возьми, пташка, да ведь ты пьяна… Сансе стало так стыдно, что захотелось убежать сию минуту и спрятаться подальше. Но она боялась сдвинуться с места. От Пса который день не пахло вином, а ей сейчас приходилось прилагать усилия, чтобы не качнуться прямо на него. — Вы будете смеяться надо мной? — кротко спросила Санса, чувствуя как краска заливает ее щеки. — Нет, не буду, — ответил он и тут же засмеялся, — сколько же ты выпила, девочка? — Один кубок мне велела налить королева, а второй она сама мне подала, — Санса смущенно прикрыла рот рукой, стараясь не икнуть. Пес опять рассмеялся, схватил ее за руку и поволок за собой. На винтовой лестнице голова у Сансы резко закружилась, дыхание перехватило, и если бы он крепко не держал ее она бы, наверное, упала. — Вот уж никогда не думал, что увижу тебя пьяной, — сказал он на крыше, не выпуская ее руки, а лишь ослабевая хватку стальных пальцев. — Королева Серсея тоже пила вино, но пьяной не казалась, — робко заметила Санса. — Королева Серсея давно упражняется в этом искусстве. И куда ретивей, чем некоторые рыцари обучаются боевому делу на западном дворе. Тебе не стоит с ней тягаться. Я раньше служил ей и знаю о чем говорю. — До короля Джоффри Вы охраняли ее милость? — Санса не знала этого. — И мой шлем с собачьей головой ее щедрый дар за верную службу! Королеве нужен был человек, оберегающий ее жизнь, но при этом не пятнающий ее чести. А что надежнее сохранит от кривотолков женское достоинство, как не моя рожа? Никакого соблазна, верно, пташка? Санса подумала, что сейчас Пес заставит снова смотреть на него. Но этого не произошло. Он просто держал ее за руку и ни к чему не принуждал. — Вино притупляет чувства, которые нас гложут, но не убивает их. Когда хмель рассеется, все будет только хуже, поверь мне. Две чаши — это пустяки. Но больше не пей, пташка! Чтобы выжить в этом мире надо иметь светлый разум и крепкую руку, — он слегка сжал её ладонь, — если не можешь дать отпор силой, держи мысли трезвыми! — указательным пальцем другой руки он легонько постучал ей по лбу. — Пьяные ошибки многим стоили жизни. Какое-то время он глядел вдаль. — Скоро здесь начнется настоящее пекло. Это будет повеселее бунта голодных горожан, — произнес, наконец, Клиган. — Звон стали, стрелы, камни все перемешается. Всюду будут кровь, кишки и мясо. Горы мертвых тел, красные пузыри последних хрипов и мольбы обезумевших от боли человеческих обрубков. Цена, которую платят люди за власть королей. У Сансы снова закружилась голова. Хмельная легкость покинула ее, уступив место привычному страху. Она слушала его и не знала как прекратить поток этих слов. Она сама боялась надвигающегося сражения, боялась неотступно, до паники, и днем, и ночью во сне. Боялась победы Беса. Боялась стать женой Джоффри. Ей хотелось уйти, но она боялась отнять руку у Клигана. — Новый верховный септон сказал, что Джоффри наш законный король и боги никогда не позволят победить лорду Станнису. Клиган повернулся и зло уставился на Сансу. — На то он и септон, что ему еще сказать? Они всегда говорят то, что люди хотят слышать. — Вы думаете, что город падет? Он пожал мощными плечами. — Мое дело сражаться, а ты ждешь, что лорд Станнис спасет тебя и избавит от Джоффри? Жизнь в Красном замке выучила Сансу скрывать свои истинные чувства, но сейчас, сама не зная почему, она сказала Псу то, что думала. — У Станниса больше людей и кораблей намного больше и он… он не причинит мне вреда. — Семеро, чем набита твоя голова, девица? Не причинит вреда! Станнис — убийца, его люди — убийцы. До самого Станниса может даже дело не дойти. Это война. Любая битва непредсказуема. Никто тебе не скажет, что случится в следующий миг. Здесь будет твориться такое, о чем песен не слагают. Если город возьмут и замок падет, никая твердыня тебя не сбережет. Может лунная кровь спасет от ублюдка в животе, но не от оравы пьяной солдатни. Ты слишком красива, чтобы остаться незамеченной. И участь слабоумной Лоллис это еще не самое страшное. Так что молись лучше о победе Беса. С Джоффри ты будешь королевой, это хоть и непростая, но жизнь. И уж, конечно, она лучше смерти, которая, скорее всего, тебя ждет если Ланнистеры потерпят поражение. Санса оторопело слушала его. Она не могла в это поверить. Голова ее плыла, а ноги ослабели от ужаса. Пес говорил это так буднично, почти равнодушно. Не выпуская при этом ее руки. Она всем сердцем ждала освобождения, но ей никогда и в голову не приходило, что смерть может настигнуть ее раньше, чем Станнис войдет в Красный замок. — Королева только что сказала, что во время битвы я буду с ней в Бальном Зале, и мост в крепость Мейегора будет поднят, — Санса пыталась противиться его чудовищным словам. Она истово молилась за поражение Джоффри и не допускала мысли, что его смерть может сократить и ее жизнь. — И кто же мост поднимет, глупая? — Не знаю, стража. — Вот стража и опустит. Как ты думаешь, долго продержится осажденная крепость, если возьмут город и Красный замок? — Но королева сказала, что поражения никто не допустит… — Королева не из тех, кто любит сдаваться. Наверное, она позаботится о себе, даже может и о тебе, ты солидный куш для них, но не слишком надейся на это. Если Ланнистеры проиграют, они не позволят, чтобы такой подарок, как дочь Эддарда Старка свободно упал в руки лорда Станниса. И ты будешь последняя кому Ланнистеры позволят любоваться их головами на пиках. — Зачем Вы это говорите мне? — сдавленным голосом прошептала Санса. — Разве не лучше знать правду, чтобы быть готовым к ней? — Вас тоже могут убить. — Конечно, — легко согласился Клиган. — Только моя смерть никого не заставит сокрушаться. У меня нет жены, земель, я даже не рыцарь. Львы и не заметят, что пес издох. Сандор Клиган никогда ей не нравился, но он едва ли не единственный кто пытался помочь ей. И его не будет в крепости Мейегора, чтобы защитить ее. Санса впервые осознала, что остаться без его защиты она боится больше, чем его самого. — Я не хочу, чтобы Вы погибли, — проговорила Санса, сама удивляясь своим словам. Пес вдруг как-то странно посмотрел на нее и сразу выпустил ее руку. — Не болтай лишнего, девица, и живо отправляйся спать, — гневно зарычал он. Перепуганная и растерянная Санса не понимала почему так резко и внезапно разозлился Клиган. Ей казалось, что она проявила доброту и участие. Ноги ее совсем ослабели, перед глазами все плыло, а к горлу подкатывала дурнота и она, не прощаясь, поспешила уйти. Когда Санса шатаясь, спускалась по башенной лестнице, вслед ей долетел грубый голос. — Когда пьешь, всегда держи рот на замке, хотя это и трудно. Сейчас в тебе говорит вино, а завтра ты уже можешь пожалеть о сказанном. А после она услышала смех, жуткий и неприятный, как пила по камню.