Первый среди равных

Домой Гермиона вернулась почти в два ночи. Трансгрессировала она туда же, в гостиную. Там было невообразимо грязно. Вокруг стола валялись пустые бутылки, полная пепельница была опрокинута. На диване спал Малфой. Интересно, Забини вернулись домой, или ночуют где-то в мэноре? Грейнджер начала пробираться сквозь комнату. - О, Гермиона, ты вернулась, а что так рано? – неожиданно спросил Малфой сонным голосом. Девушка остановилась и обернулась, оценивая степень опьянения Драко. - Иди сюда, присядь, - продолжал парень, потирая глаза. Наблюдения показали, что Малфой напился до степени, в которой центральное место занимают разговоры по душам. Все же Гермиона молча села рядом с ним. Драко в это время достал еще не опустевшую бутылку огневиски и отпил с горла. Затем предложил Гермионе. «А почему бы и нет», - подумала она. - Знаешь, ты так ладишь с Нарциссой, она наконец направила свою настойчивость в правильное русло. - Она просто взрослеет, - ответила Гермиона. - Нет, это ты. И не спорь, - сказал Малфой, снова опрокидывая бутылку. Когда-то давно Гермиона удивлялась, что это взрослые всегда пьют на праздниках. В двенадцать лет, на дне рождения то ли тети, то ли дяди, девочка выбрала момент, когда никто не обращал на нее внимание, и выпила прозрачную жидкость в стакане. Ее чуть не стошнило, она побежала сплевывать все в унитаз. И тогда ее удивление возросло. Как можно пить эту гадость, если существует такая прекрасная вещь как сок (дома она любила вишневый, но все же тыквенный в Хогвартсе был вкуснее). Затем на пятом курсе она попробовала выпить снова, на одной из вечеринок. Не сказать, что ей понравилось, но теперь не тянуло выблевать все на землю. И хвала Мерлину, что от переизбытка алкоголя она тоже никогда не избавлялась таким путем. Когда-то давно Драко подражал своему отцу во всем. Он видел, как Малфой-старший гордо сидит в кабинете, работая, и пьет коричневую жидкость со льдом. В одиннадцать Драко впервые попробовал ее. Она была ужасной на вкус, но раз это пьет его отец, значит, безусловно, это не какая-нибудь гадость. «Питье благородных», - говорил тогда его отец. Уже в конце четвертого курса Драко так же восседал в гостиной Слизерина, попивая прохладный огневиски. Знал бы отец, что дешевую разновидность его «благородного напитка» распивают повсюду в Хогвартсе. И спустя много лет дорогой огневиски обжигал их горло. - Ты знаешь, эта бутылка уже совершеннолетняя, - пробубнил Драко. - Прости, что? - Ну, бутылка. Ей уже семнадцать. Грейнджер ничего не поняла, но решила не разбираться в этом. - Драко, я пожалуй пойду, - сказала она, поднимаясь. - Нет, ты что вот так бросишь меня? – ответил он, усаживая ее обратно. – Скажи, почему мы одиноки? Скажи, Гермиона. - Ты не одинок. У тебя есть дочь. - Да, но я имею в виду другое. Почему у нас с тобой нет большой и светлой любви, во имя которой боролся Поттер и весь Орден Феникса? Почему когда Волан-де-Морт умер, все не стало прекрасно? - Первое время все и было прекрасно. - Не для меня, - ответил он, закидывая ноги на стол и сметая при этом несколько пустых бутылок. - А где Забини? – спросила Гермиона. - В одной из гостевых комнат, решили побыть наедине. Вот да, почему у нас нет такого же, как у Блейза и Луны? Почему у нас нет любви? Почему мы одиноки? - Я не знаю, Драко. В любви я явно не разбираюсь. - А были времена, когда Грейнджер знала ответы на любые вопросы. И даже более того, она заранее знала вопрос, который вот-вот прозвучит. - Это время давно в прошлом. - Я так не думаю, - тихо произнес Малфой, приближаясь лицом к Гермионе. Она занервничала. Она понимала, что сейчас может произойти, но пульс все равно участился. - Нет, я так не думаю, - повторил Малфой и поцеловал девушку. Она решила сделать это. Почему бы и нет? Если он уволит ее после этого, она сможет спокойно пойти к Гарри. Драко прижал ее к себе, не оставляя между ними и сантиметра пространства. Они повалились на пол. На холодный старый паркет, по которому ходило не одно поколение Малфоев. Они избавились от одежды. Паркет стал казаться даже горячим. Между ними не осталось и миллиметра пространства. Не было нежности и прочих сантиментов, только всепоглощающая страсть, которая выглядит почти так же, как желанная любовь. Обрывки фраз, тихие, а затем громкие стоны нарушали тишину мэнора. Увидели бы это покойные Малфои, обезумели бы. Как грязнокровка посмела дотрагиваться своим телом до их потомка, да и до их паркета. Как давно Гермиона не чувствовала этого. Полное наслаждение, которое пронзает все тело, до пальцев ног. Как давно у Драко не было никого лучше. Как давно ему не хотелось разорвать одежду, отбросить уже ни на что не годные тряпки в сторону. Удовольствие, которое затуманивает разум еще больше огневиски. Вот что им нужно было. Разве алкоголь помогает так, как это? Разве он доставляет столько же наслаждения? Разве он заставляет забыться так же? Они не могли думать, и это было прекрасно.