Тот самый...

Никогда не любил совещания на работе, на которых главным выступающим был не я. На них всегда было скучно. Особенно на ежемесячном собрании Генерального директора с главами отделов, на котором я сейчас находился, где каждый отчитывался о достижениях в своей команде либо об их отсутствии. От этих результатов напрямую зависела сумма премирования сотрудников в отделах. Поэтому все собирались и начинали скучно рассказывать, показывать графики, какие-то схемы… То ли дело совещания моего отдела. Уж там была полностью моя стихия. Там я хвалил, я же давал нагоняи, я рассказывал о планах, я был центром. И вообще в этих собраниях был толк. Потому что на них мы решали реальные проблемы и ставили себе задачи. А здесь… Ну, конечно, толк был: тут определялся размер зарплат за месяц. Я просто не понимал смысла именно своего нахождения на них. И так понятно, что мой отдел лучший. Именно мы кормили всех присутствующих здесь и делали прибыль. Кто, как не отдел маркетинга, ищет новых покупателей и продает товар? Нам можно было бы давать премии по умолчанию. Причем самые крупные. Какая скука. Я машинально крутил ручку, вполуха дослушивая выступление директора финансистов и бухгалтеров. У него, как всегда, была самая скучная речь. Все зааплодировали в конце, а я даже не удосужился последовать их примеру. Следующим выступающим был глава отдела IT, куда входили системные администраторы, программисты, - разные спецы и гуру цифровой индустрии нашей компании. Его выступления я обычно слушал более охотно. Он умел заинтересовать слушателей, иногда даже смешно шутил. Но сегодня, стоило только представителю из IT-сферы выйти к кафедре, ассоциативный ряд быстро унес меня из зала для совещаний в воспоминания о пятничном вечере. Почему же Онью так сильно изменил своей программисткой специальности? Я задавал себе этот вопрос уже четвертый день подряд. Равно, как и «про какое правило он говорил?». Занятие это было глупое и бессмысленное, потому что подходящих ответов на них напридумывать самому можно было огромное количество. Особенно на первый. И к истине это все равно не приближало ни на сантиметр. Но я упорно продолжал себе их задавать. Вопрос про смену профессии меня интересовал… Сам не знаю, почему. Любопытство? Онью так резко намекнул, что нос в эту часть его души совать не следует, и этим только раззадорил меня. Он явно был из скрытных личностей. Ну, а второй вопрос волновал меня уже по понятной причине. Я же должен знать, почему Онью мне отказывает, и из какого правила я должен буду стать исключением? Я пока видел только одну банальную, но более-менее подходящую причину: неприятие гомосексуальных отношений. Но даже в ней что-то не сходилось. Правило – это установка. А если ты парень и просто не любишь заниматься сексом с другими парнями – это порыв души. Для этого не нужно придумывать себе каких-то рамок. Оно получается само собой. Вот просто, не нравится и все. И отказывают в таких случаях другими словами. Нет, должно быть еще что-то… И вместе с этими вопросами в голове, как приложение, крутился образ Джинки. Даже казалось, что он был там постоянно, только с разной четкостью. Как телевизор, который сначала ставишь на маленькую громкость специально для заднего фона: его слышишь, но при этом внимания на происходящем там не заостряешь. Но потом кто-то подкручивает на нем громкость, и вот уже волей-неволей сосредотачиваешь слух, даже поворачиваешься к экрану, улавливаешь картинку, фразы. В голове происходило то же самое. Иногда образ проявлялся совсем четко. Заполонял собой весь разум, вырастал перед глазами, отчего я пару раз обнаруживал, что ничего не делаю, и, застыв, просто смотрю на Джинки, погрузившись в себя. Слушаю его голос, смех. Особенно ясно это было по ночам, когда я уже уплывал в царство снов, лежа в кровати. А иногда в воспоминания влезала еще и осязательная составляющая. Ладонь снова ощущала жар его кожи на руке и на шее, тело немедленно отзывалось ломотой возбуждения. Следом фантазии заходили на еще пока запретную территорию, но отловить нарушителей и вернуть их обратно я уже не мог. Попросту не успевал. Уже прижимался к губам Джинки, проникал языком во влажный рот, засовывал руки под одежду и… ‒ …хен! В локоть что-то толкнулось. Постепенно перед глазами стали проявляться силуэты сидящих напротив людей. Я пару раз моргнул, выкарабкиваясь из фантазий обратно в реальность. Повернулся направо к Минхо. Это он пихнул меня локтем, а сейчас многозначительно показывал глазами в сторону Генерального директора. В зале стояла тишина, а на меня устремились взгляды всех присутствующих. Они так усердно меня сверлили, что еще чуть-чуть, и волосы на макушке зашевелятся от их излучения. Я что, только что сделал это опять, но уже на совещании? Размечтался прям при всех? И даже не слышал, как меня звали? Мне, конечно, всегда скучно на этом мероприятии, и мысли часто улетали далеко отсюда, но обычно я все равно оставлял какую-то часть меня начеку. Особенно зная, что я еще не отчитывался за свой отдел, и в любой момент могла настать моя очередь. Вот сейчас она настала, а я прозевал ее, засмотревшись на вступление к порно-фильму у себя в мечтах. ‒ Кибом-щи, прошу, ‒ директор уступал мне место на кафедре. Я быстро мысленно просканировал тело на наличие эрекции, но, слава богу, меня прервали достаточно рано, в брюках тесноты не обнаружилось. Даже представлять не хочу, какой бы был конфуз, если бы я встал из-за стола с очевидным бугром после того, как все стали свидетелями моего выпадения из реальности. Ой, правда, не хочу. Достаточно уже этого маленького «позора». Даже о нем будут еще неделю судачить, особенно женская половина. Например, руководительница отдела инноваций вместе со своей помощницей, которые сидели, поджав губы, еле сдерживаясь, чтобы не захихикать. Я видел их лица, зыркнув исподлобья, пока открывал нужные страницы в своем отчете. Выступил я, как всегда, уверенно и убедительно. Успехи нашей работы были очевидны, даже несмотря на ту аварию, сбившую нас с графика. Продажи все равно догнали и перегнали план. В конце выступления все зааплодировали. Представительницы отдела инноваций склонились друг к другу и перешептывались, но заметив, что я смотрю на них почти в упор, сразу отвернулись, делая вид, что они невинные овечки. Айщщщ. Ну вот и угораздило же. На меня это не похоже! ‒ Ты какой-то странный. Рассеянный, ‒ сообщил Минхо, когда мы дошли до нашего кабинета после собрания, ‒ о чем ты так задумался? Я покосился на него, но промолчал. ‒ Так бурно прошли выходные? ‒ засмеялся он. Ага, очень бурно. Сидел дома и ломал голову над ребусами, которые мне подкинул Ли Джинки. И видно так доломал, что поехала крыша. ‒ Если бы, ‒ покачал головой я, садясь за свой стол, ‒ все ровно наоборот. Припоминая свою бурную тусовочную жизнь в целом, такие выходные бывали редко. Чтобы я за все дни никуда не высунул носа. ‒ Что-то случилось? ‒ Минхо, устроившийся напротив меня, немного обеспокоился. ‒ Не-не, ничего страшного. Я замолк, размышляя, каким образом объяснить другу свою неадекватность. С чего начать. И понял, что… начинать особо и не хотел. Происшествие на совещании, оказывается, было не просто из ряда вон выходящим. Оно было ужасно неправильным и несвойственным для меня. Осознание этого только сейчас запоздало догоняло меня, хлопало по спине и потешалось, показывая пальцем. Неловкость встала где-то в горле, не давая сказать ни слова. Я и неловкость. Две, как я всегда был уверен, плохо совместимые вещи. Единственный случай, когда я бы мог ее испытать – это, если бы меня заставили нагишом бегать по улицам. В общем, делать что-то очень постыдное. Кто бы мог подумать, что мне придется испытать это чувство в обычный день, когда все идет своим чередом. Но ощущение было именно такое: будто я, на самом деле, сейчас пробежался голым перед всеми. Если бы меня вовремя не вернули из фантазий, почти бы так и получилось. Но, в первую очередь, мне было неловко перед самим собой. Я показал самому себе неожиданную странность. Как я мог позволить тем мыслям захватить меня прилюдно? Щелк-щелк. Щелк-щелк. Незаметно для меня пальцы начали пощелкивать ручкой. В установившейся тишине звуки получились громкими. Я немного нахмурился, а Минхо покосился на мою руку: ‒ Точно все в порядке? ‒ Да, ‒ я отложил ручку в сторону, чтобы не соблазняла теребить ее дальше, и пошевелил мышкой, выводя компьютер из спящего режима. Я видел, как Минхо еще раз недоверчиво на меня взглянул. Конечно, он мне не поверил. Но выпытывать больше не стал. Он всегда был очень вежливым и деликатным человеком. ‒ Если что-нибудь будет нужно, ты знаешь, я рядом, ‒ улыбнулся он. Я же говорил. Очень деликатный. Я не удержался от благодарной улыбки: ‒ Спасибо. Но, правда, все хорошо. И на самом деле так и было. Ничего же страшного не произошло, конец света не наступил. Нужно перестать на этом зацикливаться и в будущем быть аккуратнее. В рабочее время на входе в разум ставить для мыслей о своей сложной цели знак «вход воспрещен, возвращайтесь позже». Пусть приходят потом. А то, что они придут, в этом сомнений не было. И с этой уверенностью я с тройным усердием принялся за работу. Мы с Минхо читали форумы и соцсети, где писали отзывы о наших товарах, и заодно там же черпали новые идеи, находили новых покупателей. Искали, чего именно хочется потребителям… Но одна мысль, игнорируя предупреждение, словно пиявка, извиваясь, все-таки просачивалась и носилась по сознанию. Мысль о том, что я хотел встретиться с Онью и готов был поехать в «Адажио» прямо сегодня после работы. Я знал, что Джинки будет там. Тэмин прислал мне весь его график на месяц. Но также я знал, что этого делать нельзя. Слишком рано. Я и так выдал все свои намерения в первый же день! Тому, кому их выдавать вот так сразу было запрещено. Если бы существовала машина времени, я бы обязательно вернулся и проделал все гораздо аккуратнее. Не нужно было так напиваться, алкоголь сломал все фильтры, и я выпаливал все, что думал… Но уже ничего нельзя было сделать. Машины времени все равно нет, и придется развязывать узлы, которые сам же и затянул. Поэтому ехать туда сейчас было нельзя. Нужно было, чтобы Джинки побольше помариновался в мысли, что я вернусь. Я же предупреждал его об этом. Конечно, хоть я и уверен в том, что произвел на него впечатление, есть вероятность, что он вообще не вспоминает нашу встречу. Тогда ему тем более нужно будет напомнить о своем существовании. Но не сегодня. Нужна золотая середина: не рано, но и не затягивать. Я покосился на часы в компьютере. 15:20. Значит, смена уже началась. И если я все-таки проигнорирую все правила, то уже через три часа я опять смогу его увидеть. Грудь от этой мысли сладко сжало в предвкушении, сердце пару раз особенно сильно стукнуло по ребрам… Какое приятное чувство. Расставаться с ним я не хотел. Стоило только попытаться начать уговаривать себя ехать сразу домой, горькая досада тут же кислотным холодным паром разъедала всю сладость. Желание прогнать ее и пойти у себя на поводу уже почти побеждало на этом ринге. Мне больше нравилось подогревать в себе предвкушение, чем почти на языке чувствовать горечь досады. Я же хочу посмотреть на плоды своих хоть и провальных, но трудов! Посмотреть, как Ли Джинки меня встретит. Идея родилась моментально: сделать вид, что я приехал к Тэмину. И как бы невзначай можно заодно проведать Джинки. Отлично! Сердце запрыгало совсем радостно от окончательного решения. Нога застучала по полу в нетерпении. Я прокручивал колесико мышки слишком быстро, будто хотел таким образом прокрутить быстрее время. Слова на форуме уже не несли в себе никакого смысла и просто сливались в непонятные значки. ‒ Хен, я не успел прочитать, ‒ Минхо помахал рукой перед экраном, ‒ верни, пожалуйста, чуть наверх. Пока мой лучший друг и помощник в одном лице дочитывал пост, я взял телефон и быстро напечатал: Я: 15:41 «Тэмин-а, поможешь мне сегодня?» *** Перед порогом «Адажио» предвкушение, поначалу слегка щекотавшее, уже принялось вовсю щипать меня. Я сжал кулаки, стараясь сжать и предвкушение до одной точки, сконцентрировать его, чтобы оно не мешало. Мне нужно быть хладнокровным, чтобы опять не напортачить. Но ведь так интересно, как он отреагирует на мое появление! Сейчас узнаем. ‒ Добрый день, ‒ я кивнул встречающей девушке, которую ранее я здесь не видел. ‒ Здрав- Я не стал ее дослушивать и подошёл ко входу в зал. Дверь передо мной поспешно распахнул секьюрити, и я оказался внутри, сразу же сосредотачиваясь на Тэмине. Он был за самым дальним столиком, за которым мы сидели в тот раз. Я заранее знал, где он сидит. А еще я заранее знал, где сидит Онью, но я должен делать вид, что изначально собирался не к нему. Поэтому пока запретил себе на него смотреть. Зал был почти пустой. Было рано для посетителей, ведь еще даже не было 18-ти часов. Да, я свинтил с работы пораньше, оставив Минхо за старшего. Я же должен был успеть до того, как набегут всякие Юнсо и Сэми. Я направился к донсену, по дороге все-таки цепляясь самым краем глаза за знакомый темноволосый затылок по правую руку. Джинки пока не видел меня. Но когда я пройду дальше и подойду ближе к Тэмину, то окажусь почти перед ним. На соседнем ряду через пару столиков. Я уверенно продефилировал мимо: ‒ Привет! ‒ я помахал рукой Тэ. ‒ Привет! ‒ Тэмин подвинулся ближе к стене, освобождая место с краю рядом с собой. Висок явно лизнула волна чьего-то взгляда. Ох, вот бы видеть Джинки в этот момент! Очень надеюсь, что это он. Но ещё рано. Я плюхнулся рядом с Тэмином на диван, садясь сразу лицом к нему. Донсен вытянул руку в просящем жесте. Я полез в карман сумки, доставая оттуда сверток с пустой коробкой внутри. Это был муляж якобы чего-то нужного Тэмину, которое я якобы должен был ему передать. Я продумал даже такие детали, чтобы со стороны все выглядело так, будто наша личная встреча была просто необходима. Тэ забрал пакет и, прямо как актер-профи, заглянул в него, натурально притворяясь, что проверяет содержимое. И пока он там рылся, я сел прямо, прислонившись к спинке. Теперь настало время для демонстрации моего актерского мастерства. Я, как бы задумчиво осмотрелся вокруг и... Поймал Онью с поличным. Наши взгляды пересеклись, но ненадолго. Он сразу же опустил глаза к телефону в его руках. На его лице застыло серьезное сосредоточенное выражение. Скольких усилий мне сейчас стоило не расплыться в довольной улыбке, но я справился, даже, наверное, чуть перебрав с притворной отрешенностью… Теперь по сценарию нужно было хоть сколько-то поговорить с Тэмином. Весь разговор я с трудом топил в себе упрямо выплывающее на поверхность, словно резиновый мяч, желание прямо сейчас подойти к Джинки. Который, к слову, больше головы не поднимал. Боковым зрением я мог это видеть. ‒ Ну что, может уже пора? ‒ тихо спросил Тэмин, подстраивая голос под негромкую джазовую музыку, играющую на фоне, ‒ мне кажется, уже можно. По ощущениям прошло около десяти минут. Я кивнул: ‒ Да. Пошли. Пока мы поднимались, донсен пожелал мне удачи, и мы одновременно пошли вперед. ‒ Ладно, хен, пока! Спасибо еще раз! ‒ Тэ помахал пакетом и поспешно засеменил к себе. Какой молодец! Импровизирует на ходу. А теперь… ‒ Привет! ‒ я занял диван напротив Джинки. Он взглянул на меня, откладывая телефон: ‒ Добрый вечер. В его голосе особого энтузиазма слышно не было. Даже проскальзывала какая-то настороженность. Как и в позе со скрещенными на груди руками, которую он сразу же принял. Атмосфера вокруг тоже будто сгустилась. Нужно чем-то разбавить ее… ‒ Давай сразу договоримся, что ты больше не будешь ко мне клеиться, ‒ неожиданно вывалил Ли, с самого начала уводя разговор по «опасной» дороге. Атмосферу разбавить, видимо, уже не получится. Она только еще больше сгустилась. Я и не думал, что говорить о незаконченной в тот раз теме придется так скоро. А уж тем более не думал, что Джинки первый заговорит об этом, ловко возводя вокруг себя толстые стены и закрываясь. Теперь придется перелезать еще и через них. Но раз уж мы сразу перешли к делу, то вот он шанс узнать, про какое правило толковал Онью. ‒ Это из-за того, что я - парень? ‒ Нет. Я не гомофоб и знаю, что любить можно кого угодно. Может, если бы судьба сложилась по-другому, я и сам когда-нибудь влюбился бы в парня. Кто знает. Только дело в том, что влюбляться я больше не хочу. А тем более, в тебя. Первая часть сказанного мне понравилась: Онью хотя бы не кричал о том, что он тысячапроцентный натурал. Это приближало к цели. Но… второй частью своей речи он отшвырнул меня на столько же шагов назад. Кажется, я понимал, к чему он клонит, но все-таки решил попробовать: ‒ Онью-щи, я же не заставляю тебя в меня влюбляться. Я всего лишь предложил приятно провести время вместе, ‒ я легко улыбнулся. ‒ Меня такое времяпрепровождение не интересует. Никогда не был сторонником развлечений на одну ночь. Все понятно. «Он явно не тот человек, которого интересуют краткосрочные связи» ‒ вспомнились мне слова Тэмина, и сейчас я воочию лишний раз в этом убеждался. Я оперся предплечьями на стол, чтобы склониться ближе: ‒ Ну почему сразу на одну. Может на две или на десять. Это как пойдет, ‒ хитро ухмыльнулся я уголком губ. ‒ Да хоть на двадцать. Я имею в виду, что секс с незнакомцами развлечением не считаю. Секс - это выражение любви, а не игрушки. Поэтому - нет. Опять это ужасное слово на букву «лю». Правильно, что это чувство мне никогда не нравилось. Оно только мешает. Всему на свете. Вот даже сейчас мешает добиться своего. А, точнее, отсутствие этого чувства. Онью был из тех, кто считает, что «без доступа к душе, нет доступа к телу». От кого-то я слышал эту фразу, четко описывающих таких людей. Хочешь открыть шкатулку, нужно сначала открыть другую шкатулку с огромным амбарным замком, в которой она лежит. И найти к ней ключ обычно очень тяжело. Я старался и не искать его, потому что избегал любви не только со своей стороны, но и со стороны партнёра. Я привык вызывать в людях страсть. Искру, рождающую пламя. Но случаи, когда я, разжигая пламя страсти, ненамеренно вызывал ещё и влюбленность, были не редкостью. Как побочный эффект. Особенно у девушек. С парнями такого почти не бывало. С ними обычно было проще, даже с действующими натуралами, которые становились после встреч со мной уже бывшими натуралами. Потому что представители мужского пола, которых я соблазнял, не были такими ярыми борцами за любовь... ...В отличие от сидевшего напротив темноволосого хоста. ‒ Но ты же даже не пробовал! Да и какие же мы незнакомцы. Мы уже знакомцы. Целых четыре дня! ‒ вставил я, понимая, что это больше шутка, а не серьезный аргумент. ‒ Ты меня не слышишь, ‒ утвердительно резюмировал Онью, - Кибом-щи, я не хочу ничего такого с тобой пробовать. Он говорил спокойно, даже не повышая голос. И даже мягко. Но при этом твёрдо. Придавая словам совершенно противоположные окраски одновременно. ‒ Так это и есть твое правило? Не заниматься сексом без любви? ‒ Нет. Это мое желание. ‒ Нежелание. Онью слегка приподнял брови. ‒ Ну ты говоришь "не заниматься". Значит, нежелание, ‒ поправил я. Джинки как-то устало вздохнул. ‒ Так что за правило? - я все не отставал, пытаясь выпутаться из хаоса из правил, желаний и нежеланий Ли Джинки. Чтобы они, наконец, встали в стройный ряд в моих мыслях. ‒ Я же сказал его сразу. Правило ни в кого не влюбляться. Ах, это? Так ведь это же похвальное правило! ‒ Вот, ‒ я кивнул, ‒ у нас даже есть общее. Я тоже ни в кого не влюбляюсь. Привет, родственная душа! Я помахал ему улыбаясь. Я все хотел хоть как-то стереть серьезность с его лица. Было непривычно видеть его таким. В его взгляде не было прямой враждебности, но, если хорошо присмотреться, на самой глубине карих глаз можно было увидеть пока ещё мирно плескающихся крокодилов. Но при этом готовых в любой момент выпрыгнуть на поверхность и откусить пол руки. Стоит только дать повод. ‒ Вряд ли родственная. У нас разные причины. Я тут почитал про тебя в интернете. Ты же никогда не встречался ни с кем серьезно, правильно? Сердце ёкнуло и победно вскинуло руки. Он искал информацию обо мне! Я все-таки смог зацепиться и проникнуть в его голову! И даже отвоевать там себе достаточно места на первых рядах, раз он начал читать про меня в сети. ‒ Конечно, нет. Зачем встречаться с кем-то одним «серьезно», когда можно «несерьезно» делать это с разными? ‒ поведал я свою заповедь, ‒ Вот, если бы я был кем-то занят, то мы бы сейчас не вели с тобой таких интересных бесед. Я считаю, это было бы большим упущением. ‒ Если бы ты был кем-то занят, то полностью. Тебе б не только разговаривать со мной не хотелось, ты бы даже не обратил на меня внимания. Тебе бы это было не нужно, потому что вторая половина занимала бы все твои мысли. ‒ Вот я и говорю. Влюбляться – вредно, ‒ я отхлебнул воды из стакана, только что поставленного на стол официанткой, проходящей мимо, ‒ для жизни. Вот, например, есть у меня знакомая. На работе ей предложили переехать в Шанхай руководить там каким-то проектом. С повышением зарплаты. Она не поехала! А знаешь, почему? Вопрос был, скорее, риторический, но Онью отрицательно покачал головой. ‒ Потому что она не хотела уезжать от своего парня! ‒ продолжил я, ‒ я говорил ей, что она делает глупость. Такие возможности выпадают редко. А сейчас у нее ни крутой работы, ни парня. Как обычно, расстались. Я внимательно следил за реакцией Ли. Тучи над ним, кажется, стали темнее, а сам он задумчиво, будто изучал меня в ответ. ‒ Значит, я правильно думал, ‒ после паузы сказал он, ‒ мы разные. Кстати, могу ответить тебе твоими же словами. Ты просто не пробовал, поэтому не понимаешь. Если бы ты знал, что это такое, то понял бы свою знакомую. Детали паззла друг другу явно не подходили. Если Джинки был адептом любви, то откуда взялось правило никого не любить? Хм… ‒ Нет, спасибо. Пробовать не хочу. Чтобы понять, что любовь только мешает, испытывать ее не обязательно. Насмотрелся со стороны. Пользы от нее никакой, ‒ тут я решил спросить, как есть, ‒ а ты-то? Вроде такой сторонник серьезных отношений и бегаешь от них… Как так получилось? Видимо, я снова полез через колючую проволоку в закрытую зону. Онью еще крепче сцепил руки и отвернулся: ‒ Это неважно, ‒ тон голоса тотчас похолодел. Еще немного, и крокодилы начнут выпрыгивать и кусаться. Наверное, лучше пока их не тревожить. А то я точно поставлю крест на всех своих усилиях. В пятницу я его и так уже почти нарисовал, проявив излишнюю настойчивость, и сейчас пожинал ее плоды. Последний штрих доделывать не хотелось. ‒ Ладно-ладно, ‒ я сдался, поднимая ладони. То есть, сделал вид, что сдался. И молча ждал, пока холод вокруг Джинки начнет нагреваться. Онью вздохнул, прикрыв глаза, и повернулся обратно: ‒ Кибом-щи, я любовь ценю. Ты можешь ее презирать. Это твое право. И я не пытаюсь навязать тебе свою точку зрения. Я всего лишь пытаюсь сказать, что мы отличаемся. И чтобы ты не тратил усилий на то, чтобы затащить меня в постель. У тебя все равно ничего не получится. Это мы еще посмотрим. Да, сейчас я оказался в тупике. Но вот идти обратно я не собирался. Нужно пробить боковую стену и искать другой путь в обход, который будет явно длиннее и еще тернистее, чем я себе представлял. Только нужно, чтобы боковая стена оказалась не слишком толстой. Он вроде говорил вчера, что «не прочь со мной дружить»? Я притворился, что разочарованно вздыхаю: ‒ Как жаль. Ну что ж. Так и быть. Не буду тебя тащить в постель. Сам придешь туда. Добровольно. ‒ Мир? ‒ я протянул ладонь над столом для рукопожатия, ‒ или будем как в США? Выдашь мне запрет на приближение? Наконец-то в его глазах блеснула хоть одна капля веселья. Он усмехнулся: ‒ Нет. Я же говорил, что не против общаться с тобой. Но… Кибом-щи, неужели ты так быстро отступился? Он подозрительно прищурился. Ну, конечно, не отступился! Вот только признаваться в этом я не планировал. ‒ Онью-щи, ты же сам только что сказал, что путь к тебе лежит через любовь. Которую я… не люблю. Ну так и зачем мне на нее нарываться? Мне не нужно, чтобы ты влюблялся в меня. Так что, ‒ я указал подбородком на свою до сих пор протянутую руку, ‒ будем друзьями? Ли посомневался еще пару мгновений, но в итоге рукопожатие состоялось. И мне опять не хотелось отпускать его руку. Мягкую и теплую ладонь. Прижать бы ее к щеке, облизнуть каждый пальчик… Ох, как же тяжело будет с ним «просто дружить». Придется подключить всю свою выдержку, заламывать себе руки, безжалостно разрубать фантазии сразу на подходе при каждом таком прикосновении. Ладони расцепились, но кожу все еще лихорадило. Я переложил руки на колени, обхватывая ладонь пальцами другой руки, чтобы унять пощипывающий след. ‒ Как прошли выходные? ‒ перешел я на нейтральную тему. ‒ Да нормально, ‒ пожал плечами Джинки, ‒ а у тебя? ‒ Да тоже ничего. Именно, ни-че-го. Ни прогулки, ни тусовки, вообще ничего. Только ходил по квартире, как маятник. Туда-сюда. ‒ Как авария? Удалось справиться с последствиями? ‒ Конечно! Мы перекинулись еще десятком ничего не значащих фраз. Вокруг начал уже потихоньку собираться народ, становилось шумно. Скоро могли прийти посетители и к Ли, поэтому я решил ретироваться. На сегодня достаточно. И мне нужно подумать, что делать дальше. ‒ Мне нужно идти, ‒ сообщил я, ‒ приятно было пообщаться. Я встал с места и растянул губы в дружелюбной улыбке, слегка поклонившись. ‒ Мне тоже, ‒ ответил Джинки, поднимаясь с дивана и повторяя за мной поклон. ‒ Еще увидимся, ‒ я положил руку ему на плечо и, поравнявшись, пару раз похлопал, ‒ пока. ‒ Пока, ‒ раздалось вслед. Сидя перед Онью, я думал, что легко смогу уйти. Но сейчас, когда я пошел на выход, ноги переставлялись с трудом. На каждую будто повесили по двадцать тонн. Хотя, я уверен, если развернуться и пойти обратно к хосту, эти тонны сразу же исчезнут. Наоборот, ноги понесли бы меня гораздо резвее. Меня тянуло назад. Но возвращаться уже точно нельзя. Это будет выглядеть по меньшей мере глупо. Поэтому я медленно, преодолевая сопротивление в ногах, добрел до стеклянных дверей… Оказавшись дома через полчаса, я принялся готовить себе итальянские спагетти с приправами. Я любил готовить. Мало того, что потом можно было вкусно поесть, а готовил я очень даже неплохо, так еще во время готовки можно было меланхолично думать о разных вещах. Руки работали, а голова в фоновом режиме потихоньку раскладывала по полочкам мысли. Отваривая лапшу и параллельно разжаривая овощи, я подводил итоги сегодняшнего дня. Стену для перехода на другой путь пробить получилось. Джинки не оттолкнул и не послал меня куда подальше, хоть и мог бы. Я вышел из тупика, но оказался перед полем, конца и края которому не было, с одной дорогой посередине. По такому полю я еще ни разу не ходил. По полю дружбы. То есть нет, конечно, ходил. Друзей у меня достаточно: и близких, и просто хороших знакомых. Но я никогда не использовал его для обольщения. И вот сейчас я должен идти по нему, не зная, где конец и где можно свернуть. Если свернуть не там, цель заметит и оттолкнет, и тогда даже не знаю, получится ли вернуться на путь обратно. Только и остается сейчас идти прямо. Я должен подружиться с Джинки. Нет, я ХОТЕЛ подружиться. Стать ближе. Пробраться к нему через шипы. Получится ли у меня дойти до конца и добиться при этом своего, не спугнув? Я не сомневался, что получится. Но до этого предстоит еще длинный путь. И я подумаю об этом потом. Сейчас я просто буду неторопливо идти вперед по тропинке, наблюдая за ее поворотами.