Тот самый...

Я шлепнул ладонью по выключателю, зажигая ночник. Джинки лежал на спине, цепляясь за мое плечо. Глаза были широко открыты в немом ужасе, неподвижно уставившись в потолок, волосы прилипли к потному лбу, рот жадно ловил воздух. Его грудь часто и сильно вздымалась, как после преодоления десятикилометрового кросса. Вот только у бегунов нет такого жуткого страха в глазах. Я впервые в жизни воочию видел, как происходит паническая атака. У самого по спине пополз липкий страх, потому что Онью выглядел так, словно вот-вот истошно завопит. Или потеряет сознание. Или у него случится какой-нибудь другой приступ. Иррациональная часть меня уже делала все из этого: орала, бегала туда-сюда, билась в панике и была в полуобморочном состоянии. Но я знал, что должен быть сильным. Отключить панику, усилием воли перестать обращать на нее внимания, словно ее нет. Я должен был вселять в Джинки надежду и уверенность, создавать ощущение, что я контролирую ситуацию, спокойно говорить, спокойно двигаться, чтобы он тоже успокоился. Если я буду сидеть и бояться рядом с ним, я ни разу ему этим не помогу. Ким Кибом, быстро взял себя в руки! БЫСТРО! Заткнув панике рот кляпом, я закрыл ее в чулане. Было слышно ее громкое настойчивое мычание, но по крайней мере, так она не орала прямо на ухо, отвлекая. Я схватил Онью за ту самую руку, которой он так отчаянно в меня цеплялся. Навис над ним, чтобы оказаться в поле зрения. Сколько же ужаса было в ставших самыми любимыми глазах. Моя паника издала особенно громкий возглас из чулана. А ну, заткнись. ‒ Я… сейчас… умру… ‒ Онью еле-еле выдавливал из себя слова через судорожное глубокое дыхание. ‒ Посмотри на меня, ‒ я дотронулся до его щеки, стараясь держать равновесие в голосе, ‒ посмотри! Взгляд дернулся в мою сторону, сфокусировался. ‒ Ты не умираешь. Слышишь? Смотри на меня и делай, как я говорю. Выдохни и не дыши. С первого раза у него не получалось. Я положил ладонь на его грудь. Сердце долбилось мне в пальцы так часто, словно хотело сбежать. Конечно, хотело. Оно попало в капкан к страху. ‒ Выдохни, ‒ я немного надавил на грудную клетку, не давая ей вздыматься. Нужно было срочно понизить уровень кислорода в крови Ли. Чем чаще он дышал, тем делал еще хуже. Переизбыток кислорода заставлял сердце колотиться быстрее, что, наверняка, создавало ощущение того, что оно вот-вот остановится, порождая новый страх умереть, от чего дышать хотелось еще активнее. Замкнутый круг, из которого можно выбраться только приведя дыхание в норму. Джинки дрожаще выдохнул и замер, силясь не вдыхать снова. Ровно две секунды. ‒ Вдохни и выдохни. Грудная клетка под рукой расправилась шире, чем нужно, но один раз. Две секунды. ‒ Еще раз. Вдыхая через рот, Онью послушно последовал указу. Я дышал так же замедленно вместе с ним, раз в две секунды, пока его дыхание не успокоилось, а взгляд не принял осмысленное выражение, полное усталости и изнеможения. Я убрал волосы с его лба, другой рукой прощупывая пульс на запястье. Чуть чаще, чем в норме, но уже не так бешено. Хорошо, что я успел прочитать про оказание первой помощи при панических атаках. Если бы такое случилось в ту ночь, когда Джинки приглашал меня к себе, я бы не справился так уверенно ни со своим страхом, ни с его, потому что элементарно не знал бы, что нужно делать. Хен снова сжал пальцы на моей руке, когда я убирал ее ото лба. Сила хватки не сочеталась с усталостью во взгляде, которая опять начала вытесняться страхом: ‒ Не уходи. Пожалуйста. Не смей бросать меня, ‒ он мелко качал головой из стороны в сторону. Боже. ‒ Я здесь, хен. Я никуда не уйду. Хотя бы потому, что ты у меня дома. И вообще, куда я теперь от тебя денусь? ‒ я погладил его по голове, ‒ ты же мой парень. Моя вторая половина. Которую я так долго искал. Может хотя бы такая жирная точка в неопределенности разовьет его сомнения и страхи? Никогда в жизни не думал, что скажу кому-то нечто подобное. Я вспомнил, как говорил Минхо про «активный поиск». Неужели, я сам того не зная, описал весь свой жизненный путь? Может ли это быть на самом деле так? Если бы я не был таким ярым охотником за интересными людьми, если бы не моя тяга к заполучению того, что мне понравилось – я бы мог пройти мимо Джинки. Все ниточки привели меня к тому самому дню, в который я обратил на него внимание. Две недели назад я жалел, что тот день случился, потому что сидел на обломках своей старой жизни, погруженный в вязкое болото отчаяния, не зная, как оттуда выбраться и все починить. А сейчас я не жалел, потому что из болота меня вытащили и построили из старых обломков что-то новое. ‒ Кибом-а… ‒ Джинки пару раз моргнул, ‒ поцелуй меня. Прозвучало, как приказ, который я сразу же ринулся исполнять. Наклонился и сомкнул наши губы. Хотелось целовать Онью нежно и проникновенно, так же как он делал это в джакузи. Чтобы обращаться с ним аккуратно после потрясения. Но у него, видимо, были другие планы. Стоило мне только приоткрыть рот, чтобы кончиком языка посмаковать бархатистые губы, как вглубь беспардонно ринулся чужой язык. Настойчивое давление на затылок, притягивание меня за талию – не было похоже, что эти жесты проделывал тот, кто только что почти умирал от страха. Джинки обезумел в одно мгновение. Я подстроился под ритм, встречая язык у себя во рту, следуя за ним, пока он хозяйничал там, вылизывая внутреннюю сторону губ, десна. Добрался до зубов. А потом и обратил внимание на мой язык, с нажимом кружа вокруг него. Страсть, с которой Онью вжимался в меня, передавалась и мне. Я не сдержался и обсосал жаркий язык, облепив его губами. Выпустил. И сам пробрался в жаркий рот, пробуя все там на вкус. Кажется, я начал понимать, что ему было нужно. Он специально хотел напористости. Невесомые поцелуи в данный момент были бы для него неубедительными. Только настойчивость могла разогнать сомнения в его воспаленном воображении. И я давал ее ему, борясь языками, сжимая пальцы на его боку. Вобрал в себя нижнюю губу, потом верхнюю. Сминал каждую. Сладкие и тягучие. Чистый мед. Хен не отставал, проделывая все то же самое со мной. Крепко сжимая меня со всех сторон. Голова закружилась, потому что кровь отлила оттуда, закипая в жилах. Желание будто и не уходило далеко, просто вновь вышло из тени, захватывая тело, наползая. Если мы продолжим в том же духе, то четвертый круг будет не за горами. ‒ Кибом, ‒ жаркое облако опалило губы, ‒ я… можно я… возьму тебя? Я был прав. Ему нужно понять, что я, действительно, с ним, почувствовать, что я принадлежу ему. Он инстинктивно хотел «восстановить справедливость» в привычной для него позиции актива. ‒ Бери. Джинки оттолкнулся и перекатился вместе со мной, меняясь местами. Я оказался прижат разгоряченным телом. Хен ловил мой взгляд, нависая сверху, безмолвно спрашивая разрешения начинать. А у самого в глубине потемневших глаз рычал зверь, готовый наброситься на меня в любой момент. Так зачем он его сдерживает? ‒ Ну же. И он жадно набросился на мой рот, чуть ли не цепляясь за него зубами, почти откусывая куски. Размашисто облизывал мои губы, задевая языком подбородок. И это так возбуждало, знание того, что он настолько сильно меня хотел. Эрекция стала уже болезненной, я вжался бедрами нему в живот. Перед глазами заплясали цветные пятна от удовольствия. Хен, сделай с этим что-нибудь, я больше не могу. Иначе я сам наброшусь на тебя. Я нащупал смазку под подушкой и приложил ее к щеке Джинки. Он вздрогнул и покосился на нее, отлепляясь от губ. ‒ Держи. Тебе придется меня растянуть. Ты помнишь, как я это делал? Делай так же. Он кивнул и перехватил бутылку. Я с готовностью согнул ноги в коленях, подставляя зад. Моя растяжка должна пройти легче, даже несмотря на то, что в меня достаточно давно никто не проникал, потому что я знал, как правильно расслабиться, чтобы не было больно. Джинки смочил руку, уперся около моей головы, не отрывая от меня дрожащего от возбуждения взгляда, и засунул один палец. Он показался мне ледяным в сочетании со смазкой, настолько я был разгорячен. И Онью тоже ощутил этот жар, особенно резко втянув в себя воздух. Я сразу же расслабился, поэтому больно не было. ‒ Давай второй, ‒ я гипнотизировал его черные глаза. Дыхание сбивалось, грудная клетка не выдерживала натиска возбуждения. И я дошел до этой кондиции всего за две минуты, и ведь Ли пока даже не приступил к главному действу, а я уже сходил с ума, уже предвкушал, как он войдет в меня и ничего не оставит там, кроме себя. Добавился второй палец, но и его я будто поглотил. Вобрал в себя. Пальцы начали ворочаться внутри, раздвигаясь в стороны. Я вцепился в простыню, натягивая ткань. Было так болезненно приятно. Я не выдержал: ‒ Хватит, давай. Растяжка только началась, а я уже просил ее закончить. Пусть мой задний проход сейчас разразится болью, вытягивая из меня болезненные стоны. Пусть. Я хотел чувствовать Джинки в себе. Пальцев было МАЛО. Чертовски мало. Хен встал между ног, я, призывно облизывая губы, приподнял ноги, согнув в коленях и раздвинул. ‒ Т-ты уверен? Ну что за садист! Сам изнывает от желания и надо мной еще издевается, задавая дурацкие вопросы! ‒ Да! Давай уже! ‒ я нетерпеливо и крепко смял его упругие ягодицы, надавливая, притягивая к себе. Я опустил взгляд, наблюдая, как Онью приставляет член к анусу. Головка размазала по входу смазку и надавила. Стенки начали раздвигаться. Жжение было не таким уж невыносимым, но все равно было больно, словно меня раздирали на живую. По сути, так и было. Но я закусил губу и даже не пискнул. Просто прерывисто дышал, стараясь тут же расслабляться. Джинки остановился, но я надавил ему на таз. ‒ Глубже, ‒ выдохнул я. Он подался чуть назад и вернулся обратно, заходя почти наполовину. Господи, как же больно и хорошо одновременно. Гладкий горячий член обжигал чувствительные стенки. Я хотел почувствовать всю его длину. Онью оперся на руки, жадно впиваясь в меня глазами. В них плясали возбужденные черти. Я направлял его руками, он подавался взад-вперед, пока постепенно не погрузился до конца. Сладострастный стон сдавил мое горло от чувства правильной наполненности. Теперь Джинки не только фигурально добрался до моей души. Он в совершенно прямом смысле попал внутрь меня. Я уже хотел подсказать ему чтобы он начинал, но он справился сам. Сначала медленно, но постепенно разгоняясь, он распирал меня изнутри, скользил. ‒ Покажи, как ты хочешь обладать мной, ‒ страстно с вызовом шептал я, прибитый к его взгляду, ‒ покажи мне это, Ли Джинки. Он шумно засопел и ускорился. Начал вжиматься в нежную точку внутри, выбивая из меня еще один стон. Но мне было мало. Я хотел, чтобы он распял меня, разорвал, ничего кроме себя не оставил внутри. Раз уж он украл мое сердце, пусть теперь тело постигнет та же участь. ‒ Как-то слабо…мммм, ‒ говорить и попадать в паузы между стонами при каждом проникновении было тяжело, ‒ я плохо чувствую… твое… желание… аххх. Это было вранье. Я очень хорошо чувствовал. По тому, как он обкусывал свои губы, по тому, как он пожирал меня взглядом, по тому, как он двигался внутри. Но я был ненасытен. Я хотел выпить из него его же желание обладать мной, как особый вид вампира. И хотел отдать ему мое желание принадлежать ему. Обменяться душами. Я специально пытался его раздразнить, чтобы он разозлился и выплеснул свою жажду в полную силу. Чтобы из него вышли все сомнения, чтобы он убедился, что я с ним. И это подействовало. Он опустился ниже, укладываясь на меня и утыкаясь мне в шею, ловя ее губами и издавая глухие стоны. От потного соприкосновения мужских тел, я чуть не взвыл. Мой горящий и ноющий член оказался зажат между нашими животами, что хоть немного облегчило его страдания от отсутствия внимания. Толчки стали резкими и глубинными, выбивали дух. Онью то выходил наружу, то без остатка погружался вниз, задевая простату и заставляя меня сдавленно стонать. Тазовая кость шлепала меня по ягодицам с ритмичными хлопками. Вот теперь все было как надо, так, как я хотел. Чтобы Ли тоже остался без крыши, как и я. Сорвать его тормоза так же, как он сорвал мои. ‒ Вот так… Да… ‒ я бродил ладонями по его спине, выпуская ногти. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Так сильно и хорошо. Господи… Спазмы, отдаленно напоминающие оргазм, то и дело захватывали всю нижнюю часть тела. Скоро подберется и настоящий оргазм. Он уже дышал в спину, готовый вцепиться в любой момент. Джинки укусил меня за ухо, жадно облизнул шею под ним. Почти плотоядно. От жаркого скольжения я чуть не погиб на месте. Думал, что окажусь погребен заживо под тонной мурашек. Но нет, я все еще был жив, все еще сотрясал воздух в спальне стонами, переходящие в громкие выкрики при каждом хлюпающем вторжении члена между стенок. Задний проход горел, охваченный пожаром удовольствия. Мой половой орган уже был готов разразиться фонтаном. Я хотел сказать хену, что я – теперь его, но никак не мог достать языком до зубов. Он вообще отказывался мне подчиняться, не желая помогать мне выговаривать слова. Я мог только издавать мычащие и кричащие утробные звуки, разрываемый напополам снизу. А потом меня и вовсе заткнули, вбирая губы в жаркий вакуум рта. Истеричность движений и выдохов Джинки через нос подсказывали, что он скоро кончит. В меня! Я получу свою дозу и отпечаток! Доказательство того, что нужен ему! Я думал, что оргазм захватит меня в свой вихрь, когда сперма Онью растечется внутри, но мое тело вновь испытало на мне свой полюбившийся сегодня трюк. Призвало оргазм раньше, сообщив ему, что пациент готов. Готов кончать только от одной мысли и предвкушения! Головка надавила на простату, и я весь сжался внутри, соскребая ногтями кожу со спины Ли, не в силах достойно выдержать экстаз. Кое-как выбравшись из поцелуя, выдирая рот изо рта, я сдавленно прокричал в потолок, пока сладостные спазмы сжимали мой член. Я излился себе на живот. Блаженная судорога свела все тело. Орган Джинки запульсировал, зажатый в моих тисках, разливая кипяток внутри. Он вжался в меня до конца. Еще раз. Гортанный протяжный стон над ухом. Ли силой обнял меня за шею, почти не давая вдохнуть, и дрожа. От всего это я думал, что кончил второй раз. Но, конечно, нет. Это продолжалась первая волна. Онью еще пару раз по инерции подвигался внутри, а потом устало распластался на мне, даже не трудясь поддерживать себя. Просто навалился всей тяжестью, тяжело дыша. Благо, я не был слабаком и выдержал его вес. Дышать вроде бы получалось, хоть и с трудом. Так мы и лежали, пока наши загнанные сексуальным марафоном сердца гулко и сильно бухали друг другу в грудь.