Тот самый...

Я помог Джинки перевезти вещи. Их было немного, в основном одежда да книги, и мы управились за одно воскресенье. Своей мебели у него не было, что упрощало задачу. А потом мы наведались к психотерапевту. Точнее, хен наведался. Я в итоге не пошел, но пообещал и себе, и Джинки, что если вчерашняя история случится снова, я обязательно схожу на сеанс. Два раза – это уже закономерность, которую придется искоренять, а от одного раза тревогу бить пока рано. Второго случая может и не быть. Вот проблема Онью была серьезнее. Врач сообщил, что на возвращение хена к обычной жизни и любимой профессии программиста потребуется около месяца при условии, что он будет ходить на сеансы не раз в неделю, а чаще. Ли исправно посещал их. После тройки раз, конечно, сильных улучшений ждать было бы глупо, но все же я был рад, что хен получает профессиональную помощь, и верил, что у него все получится. Из «Адажио» он ушел. Я попросил Тэмина отпустить его без отработок. И хорошо, что Джинки уволился. Даже психотерапевт это подтвердил. Когда Онью рассказал ему, что первые два месяца работы панические атаки все равно случались, он сказал, что спасение в такой профессии было мнимым и, оказывается, могло сделать даже хуже, истощая нервную систему. И неизвестно, во что бы это в итоге вылилось. Конечно! Я до сих пор помню его рассказ о том, как он уставал после смен. Это все равно, что прикладывать к ране подорожник, на который у тебя жуткая аллергия. И рана не заживлялась, так еще и аллергия доставляла кучу проблем. Да и после увольнения стало больше свободного времени для психотерапевтических сеансов. Первая неделя совместного проживания прошла без приключений: панических атак не было. Но с каким скрипом я ходил на работу! Как неохотно переступал через порог своего дома! Как заржавевший робот. Никак не мог оторваться от Онью. Я вообще думал плюнуть на работу и запереться с ним в квартире. Но чаша весов с чувством ответственности склонилась чуть сильнее, чем чаша с неумолимой тягой вцепиться в хена и сидеть с ним в обнимку двадцать четыре часа в сутки. На работе накопилась куча дел за время моего отсутствия, ведь на моих плечах держалась вся наша компания. И на плечах Минхо. Единственный человек, которому я мог доверить свои обязанности. И именно его я и хотел разгрузить. Бедный Чхве пахал две недели, как проклятый. За себя и за того парня в моем лице. И ни разу не высказал ни одной претензии. Святой человек! Обязательно поставлю ему прижизненный памятник прям в компании на самом видном месте. И еще бюст с ним отолью, чтобы стоял дома на полке с надписью: «Мой Спаситель» … Наступила пятница. Я по привычке считал часы, минуты и секунды до конца рабочего дня, когда я смогу вскочить из-за стола и на крыльях полететь домой к моему Джинки, который уже вовсю ждал меня. Точнее, нас. Сегодня мы собирались у меня в квартире в узком кругу друзей. Впятером: я, хен, Тэмин, Минхо и Джонхен, - чтобы отметить наше с Онью воссоединение. Я очень хотел реабилитировать Ли в глазах Минхо, который в мой день рождения отзывался о нем совсем нелестно и мечтал четвертовать. А Джонхена я позвал, потому что этот жук сыграл не последнюю роль в нашем воссоединении. Думая о том сообщении посреди ночи перед приходом Онью, я складывал два и два. Всегда получался только один результат: мой адрес Джинки узнал у него. Онью мою догадку подтвердил, но все оказалось не совсем так, как я предполагал. Хен не расспрашивал адреса сам. Джонг, увидев, как они с Юнсо рассорились, и хен сидел у барной стойки, погруженный в страдания, вежливо поинтересовался, в чем дело. Онью выложил ему все, как на духу, не в силах больше копить все в себе. Джонхен молча выслушал и со словами «Держи. Можешь воспользоваться, если хочешь» сунул ему бумажку, где от руки был написан мой адрес. ‒ А как же он узнал, что ты решил воспользоваться им прям в тот же день? ‒ Когда я прочитал, что там написано, так обрадовался. Я очень хотел видеть тебя. А сам бы я не решился расспросить у Джонхена, где ты живешь. Да я даже не знал, что он в курсе. Вот я и сказал ему «спасибо» раз двадцать и, что поеду сейчас же. Мне показалось, что это подарок судьбы, который игнорировать нельзя, хоть и не знал, что меня ждет. Мне уже было все равно. Я слишком скучал. И впрямь подарок судьбы. Вот как все хорошо вышло. Надо с ним тоже бюст отлить и поставить рядом с Минхо. Да и Тэмину тоже не помешало бы. За то, что он взял Онью на работу и тем самым сделал возможной нашу встречу. И будет у меня дома мини музей: «Музей Главных Героев жизни Ким Кибома». А с Джинки я отливать бюст не буду, хоть он и стал Самым Главным Героем. Потому что в музее он присутствовал вживую. Можно было смотреть не на копию, а на оригинал. И не только смотреть… ‒ Ну что, поехали? Минхо зашел в кабинет. Я уже видел, как часы на компьютере перевалили за восемнадцать часов, кидая на них взгляд каждый раз, когда последняя из четырех цифр менялась на следующую. 17:57, 17:58, 17:59… Когда загорелось 18:00, я расползся в счастливой улыбке. И в этот момент меня застал Чхве. ‒ Хен, ну ты прям расцвел! Вот, что любовь с людьми делает! ‒ А что, я раньше был завядшим, что ли? Минхо стоял перед столом с пакетом в руках. Судя по характерному звону и просвечивающемуся зеленому цвету через целлофан, там явно лежали бутылки соджу. ‒ Нет, ‒ Чхве заржал, ‒ просто счастье в глазах придает людям особенную красоту. Ладно уж, я возмущался несерьезно. Я понимал, о чем говорит друг. Мне и самому казалось, что счастье настолько распирало меня изнутри, что оно там не умещалось и даже не сочилось, а выливалось наружу. Фонтанами и водопадами. Находящиеся вокруг люди тоже должны были им заражаться. *** ‒ Привет. Заходите! Я встречал Тэмина с Джонгом, пока Минхо и Джинки раскладывали еду и выпивку в гостиной. Мы решили расположиться там. На кухне было не так душевно. А вот на полу за низким журнальным столиком ‒ самое то. Я посторонился и жестом показал в сторону гостиной: ‒ Вам туда. ‒ Хеееен! Я так рад за вас! ‒ мелкий повис у меня на плечах. Его любимое занятие при наших встречах. ‒ Рад, что ты рад, ‒ я похлопал его по спине. Тэмин сбежал вперед. Джонхен кивнул и тоже отправился следом, но я его остановил, схватив за руку: ‒ Спасибо. Это была искренняя благодарность. За то, что он почти до конца открыл мне глаза, и за то, что разглядел в Джинки его мучения и дал ему возможность меня увидеть. Кто знает, сколько бы мы оба еще страдали, если бы не Джонхен. Он несильно пожал мне руку: ‒ Да пожалуйста. Хоть кто-то же должен был наставить на путь истинный две заблудшие души! ‒ Ким засмеялся, ‒ ладно, я шучу. Просто непривычно видеть тебя таким серьезным. А вот я уже начал потихоньку привыкать к новому себе, благодаря Джинки. Рядом с ним моя новая сущность чувствовала себя в своей тарелке. Будто бы я всегда таким был и любил Онью всегда. Те дни без влюбленности в моей душе казались такими далекими, словно были несколько десятков лет назад. Я уже и не помнил, как оно, когда не любишь. Наконец-то, все было накрыто на стол. Мы уселись по кругу и приступили к пьянке. Мое место было рядом с Джинки. Ну, где же еще я мог сидеть. Только рядом с ним. И обязательно плечом к плечу. Тесно и плотно. И обвивая друг друга за талии, когда руки были свободны. Особенно, когда уже было съедено все твердое и осталось только жидкое. Выпивка. Я пил только вино. Никто не сможет меня приучить к той прозрачной гадости в зеленых бутылках. Даже моя любовь, пытающаяся подсунуть мне под нос рюмку с этим пойлом. ‒ Ну попрооообуй! Нормально же! В нос сразу ударил мерзкий запах. ‒ Фффу! ‒ я отпихнул руку Онью, ‒ нет уж! Сам пей. ‒ А я и пью! Один ты от коллектива отбиваешься. Вино пил только я. Остальные заливали в себя соджу. Как они вообще могли брать ее в рот? Сверхъестественные существа, не иначе. ‒ Вы с какой планеты прилетели? ‒ прямо спросил я, оглядывая присутствующих. Язык еще не заплетался, но я был уже достаточно пьян, чтобы нести чушь. ‒ Чур я с Марса, ‒ Тэмин поднял руку, ‒ а что? ‒ Значит, марсиане нормально пьют эту гадость! И ты оттуда же? ‒ я указал пальцем на Джонхена. ‒ Да вот еще. Я с луны, ‒ он открутил крышку бутылки и налил себе новую порцию. Брррр. ‒ Так луна – это же не планета, ‒ заявил Минхо. ‒ Ну и что! ‒ пьяно моргнул Джонг, ‒ это не отменяет того факта, что я оттуда. ‒ В общем, без разницы откуда вы все. Вы не заставите меня пить ее, ‒ я кивнул на зеленую бутылку. ‒ Это мы еще посмотрим! Даже не знаю, чей это был возглас, но через мгновение кто-то уже скрутил мне руки за спиной. Судя по тому, что я не видел перед собой Минхо, это был он. ‒ Давай, пока я его держу! Я пытался выдираться, но Чхве был непоколебим. Я не мог вытащить руки из его хватки. ‒ Йа! Я сейчас вызову полицию! ‒ возмущался я через плечо. Но даже этой привилегии я был вскоре лишен. Джонхен впился пальцами в подбородок и не давал крутить головой. Ему помогал еще и Тэмин, обхватив меня за голову с обеих сторон. Приехали! Сейчас произойдет групповое изнасилование моего рта жуткой выпивкой! И главным маньяком будет Джинки. Он уже с хитрым выражением лица подносил ко рту рюмку. ‒ Ну открой ротик, ‒ ласково просил он. Стекло дотронулось до губ. ‒ Не хочу! ‒ Ну давай же. Скажи «ааааа». Я поджал губы. Помотать головой не получалось, ее сдерживала целая гвардия. Я упрямо через взгляд говорил Онью «нет!». Да что вообще тут творится?! ‒ Хен, мы же не отстанем, ‒ Тэмин надежды не вселял, ‒ всего одну рюмку. Я раздраженно вздохнул и приоткрыл рот. Хен аккуратно наклонил рюмку, потихоньку вливая соджу. Рот сразу загорелся. Почти в прямом смысле. Жгучая и горькая гадость разъела рецепторы, я быстро ее проглотил, стараясь быстрее скорее избавиться от пойла, чем сделал только хуже. Горло охватилось огнем, в груди все прожгло. Бедный желудок орал, что не ожидал от меня такого предательства. Прости, дорогой, я сам не ожидал, что меня решат изнасиловать. Джинки победно улыбнулся. Ох, ну я тебе еще покажу… ‒ Ура! Обряд посвящения прошел успешно! ‒ декларировал Минхо, когда я проглотил напиток из самого ада, и отпустил меня. Я потер руки, разминая запястья, с обидой всех оглядел, когда они вернулись на свои места: ‒ Обижают беззащитные слои населения. Изверги. Рот до сих пор горел. Я срочно затушил пожар вином. Пьянка продолжилась. Я в одиночку выпил почти целую бутылку, осталась только четверть. Отставил ее в сторону, продолжая сидеть уже без алкоголя. Что-то больше не хотелось пить. У меня была как раз та кондиция, когда спирт уже хорошенько ударял в голову, но при этом не превращал в маятник, который шатается от стены до стены при ходьбе. Джинки последовал моему примеру, сбавляя обороты, наливая себе уже не целые рюмки, а по четверти. Зато Минхо выдул почти две бутылки. Бедняга улегся на диван неподалеку и там уснул, пока остальные еще сидели. Оторвался, так оторвался. Двое работничков хост-клуба тоже не отставали. Вдарили не такую большую дозу, как Чхве, но все же. Особенно развезло младшенького, что немудрено. Он же размером со спичку. В гостиной уже не горел полноценный свет, остался только приглушенный. Я бы даже сказал, интимный. Это Тэмин, сказав, что не надо мешать Минхо-хену спать, вырубил все люстры, оставляя один светильник в углу. Создавалось впечатление, будто мы сидим при свечах. Джонхен и донсен отползли в тот угол под торшер. Мы с Джинки остались сидеть рядом со столом под покровом почти что темноты, потому что свет плохо доставал до нас. Минхо сопел сзади. Классическое развитие любых посиделок, когда ближе к концу все разбивались на группы и продолжали маленькие междусобойчики. В нашей маленькой компании получилось разбиться только на две с половиной пары. Я, прищурившись, внимательно разглядывал сладенько воркующих в углу. Что-то слишком сладенько. Аж во рту стало приторно. На живот легла ладонь, поползла к боку. Не ладонь, а какой-то утюг, судя по скорости нагрева кожи через футболку. Внутренности сладко дернулись. Джинки прижался ко мне, оставляя мокрый отпечаток губами возле уха. И всего от двух прикосновений я поплыл. С трудом вспомнил, что, вообще-то, тут есть еще люди. Я повернулся к Онью, он тут же поймал мою нижнюю губу своими губами и оттянул ее. ‒ Мы же не одни, ‒ шепнул я, когда губа была отпущена. Боже, как я скучал по его поцелуям. Я не целовал его больше двенадцати часов. Это же невозможно. Как я выжил? ‒ Пойдем туда, где будем одни, ‒ он обдал щеку ошпаривающим облаком своего дыхания. Волосы на затылке зашевелились от этого вкрадчивого шепота. Но алкоголь в крови подбросил мне шальную идею, и я решил отомстить хену за то, что он был заодно с другими преступниками, которые горели идеей напоить меня соджу. ‒ Нет, ‒ со всей пьяной твердостью сказал я, гипнотизируя его глаза. То есть, делая вид, что я их гипнотизирую, потому что все было наоборот. Это Джинки засасывал меня в черные омуты. Я готов был наброситься на него сию же минуту, но терпел. ‒ Пчщему? ‒ его рука ползала и ползала по моему животу, отвлекая от всего мира. Твою мать. Ну как тут можно отказаться? Пришлось остановить его ладонь, сжимая пальцы вокруг тонкого запястья. ‒ Ты наказан, ‒ строго шепнул я ему в губы. Чуть приоткрытые, манящие. Боже, дай мне сил. Я же знаю, что все равно пойду на поводу, но хотя бы дай сил, чтобы не впиться в них прям тут. Я взялся за его подбородок: ‒ Будешь в следующий раз знать, как идти против меня. ‒ Но ты же хочшь меня. И в доказательство другая рука хена добралась до молнии на джинсах и опустилась на мою эрекцию. Я чуть не зашипел от приятного нажатия. Я и без него знал, как его хочу! ‒ Это не отменяет того, что ты остаешься без секса. Сегодня точно. Я продолжал гнуть свое, параллельно понимая, что не смогу наказать Ли таким варварским методом. Соблазнитель слишком соблазнительный. ‒ Нкажи меня по-другому. Кибомми. Джинки потерся об мою ягодицу ширинкой и попытался приклеиться к моим губам, но я накрыл его рот ладонью: ‒ И как же ты хочешь, чтобы я тебя наказал? Он отлепил мою ладонь от лица: ‒ Как угодно. Я думаю, ты очнь хрошо умеешь нказвать…плохих мальчков. Еще одна попытка поцеловаться, но я уклонился, хватая его за руку и поднимая с пола. Плохих мальчиков, значит? Я буквально потащил его за собой целенаправленно в коридор, ища глазами маячившую впереди дверь в ванную. Он семенил за мной, даже не сопротивляясь. Ну, конечно, сам же напросился. Возбуждение стало невыносимым. Я уже сам готов был хныкать, лишь бы с ним что-нибудь сделали. Щелкнув замком изнутри, я тут же придавил Онью спиной к стене, вжимаясь в его грудь предплечьями и пахом в пах, еле сдерживаясь, чтобы не начать тереться о хена через одежду. Он потянулся к губам, но я вновь прижал ладонь к его рту: ‒ А вот и нет, ‒ горячо шептал я себе в ладонь, ‒ плохие мальчики обходятся без моих поцелуев. Буду испытывать себя на прочность. Насколько меня хватит до того, как я сам первый наброшусь смаковать сладкие пухлые губы? Очень ненадолго. Такое ощущение, что я сейчас наказывал самого себя, лишая желанного контакта. ‒ Кричать нельзя, нас могут услышать. Веди себя тихо. Я резко отнял руку ото рта и так же резко развернул Онью лицом к стене. Сжал его талию одной рукой, а второй нервно принялся расстегивать на себе ширинку. Пальцы слушались плохо, возбуждение гудело даже в ушах, не то, что в низу живота. Да и алкогольный шум в голове не облегчал задачу. ‒ Приспусти штаны, ‒ приказал я, пока делал то же самое со своими джинсами. Вот только тон был совсем не приказным, шепот срывался. Раздеваться до конца было бы сродни пытке. Я хотел Джинки до скрежета в зубах и до темноты в глазах. Мне было не до стриптиза. Я не глядя схватил с полки бутылек и, когда справился с джинсами, и они оказались приспущены до колена, тут же налил на затвердевший половой орган тонну геля для душа. Запахло клубникой. Отлично, будет секс с привкусом ягод. Ли уже послушно стоял с голым задом у стены, прислонившись к ней руками и щекой. Тяжело дышал. Его штаны валялись рядом на полу. Он перевыполнил план и вылез из них полностью. От этой возбуждающей картины я вскипел. Мой Джинки, мой Ли Джинки подставляет мне задницу и ждет, пока я накажу его за плохое поведение. Какое горячее сумасшествие, разрушающее мощным ураганом все законы мироздания. Моего личного мироздания. Я подошел к нему и вставил сразу же два пальца. Они даже не встретили сопротивления, стенки были тугими, но я мог свободно там двигать. Член немел в предвкушении. Джинки охнул, а я заткнул ему рот, надавив ладонью. ‒ Тихо, ‒ шикнул я. Я был жутко нетерпелив. Выдернул пальцы и тут же поднес головку ко входу, чуть поводив между ягодиц. Надавил и вошел сразу же наполовину, врываясь внутрь, раздвигая все складочки в жаркой тесноте. Чуть сам не застонал от удовольствия. Пришлось силой сдавить челюсти и сдавить пальцы на упругом бедре Онью. За три покачивания я смог вставить член до конца. Джинки был пьян, да и наши секс-марафоны за прошедшую тоже не прошли даром, потому я смог так легко войти. Он не зажимался. Было ощущение, что я окунулся в хена прямо с головой, настолько стало жарко везде. Я весь вспыхнул. И в паху, и в груди. Сердце начало с шипением таять, колотясь в предсмертных конвульсиях. Какое же оно слабое, а ведь я только начал. Что же будет дальше? Я надавил Онью на спину, чтобы он опустился ниже и прогнулся в талии. Он сделал так, как я хотел, упираясь руками в стену и опустив голову. Созерцание любимого затылка опустило в голове рубильник, отключающий все, кроме дикой животной жажды обладать. И душой, и телом. Я резко начал толкаться внутрь, с каждым движением вперед вопя про себя: Мое. Мое. Мое! МОЕ! Желание во мне рвало и метало. Настолько сильно хотело хена, что готово было сломать мне ребра, вырваться наружу и поглотить его навсегда. Я убрал ладонь и смял второе бедро Джинки. Теперь я буквально насаживал его на себя. Вжимался до упора и помогал руками, дергая на себя, сжимая мышцы на бедрах почти до синяков. От каждого безудержного толчка Онью покачивался вперед-назад. Я ускорялся, бешено скользя в горячей тесноте. Шлепки живота о ягодицы становились все громче. Кажется, уже можно плюнуть на конспирацию. Но Ли продолжал послушно вести себя тихо, только истерично хватал ртом воздух и беззвучно стонал. Я видел, как напрягалась его шея в немых криках, когда он задирал голову. Мой. Мой. Я вдалбливал это раз за разом. Хотел выжечь это слово внутри него, чтобы оно перетекло из горящего сердца вниз и выплеснулось, разлилось там. Я ускорился еще, не понимая, откуда в моем теле такие ресурсы. Резко, сильно, гладко. И жарко. Я наклонился к нему, наваливаясь корпусом. Чертовы футболки. Я лихорадочно задрал ткань сначала на нем, потом на себе. С ощущением влажной от пота кожи, слегка теревшейся об мою грудь, стало намного приятнее. Я сдавленно и тихо простонал, сжимаемый внизу тесными стенками. Онью начал всхлипывать. ‒ Нравится тебе? ‒ влажно шептал я ему на ухо, взяв за шею под подбородком, ‒ когда тебя вот так наказывают. Укусил его за мочку и специально замедлился. Вышел до конца и резко подался вперед. Он жалобно пискнул, закусив губы. ‒ Я задал тебе вопрос. И еще раз вошел до конца, выбивая воздух из легких хена. ‒ Да, ‒ слабым и томным голосом выдохнул он. От звука его голоса с такой интонацией я тихо зарычал. Отпустил его шею, стиснул за талию и задвигал тазом быстрее. Ритмично. Кусал Онью за позвоночник. Мой Джинки. Как же я люблю тебя. Боже, как же я люблю тебя! Сердце не просто билось в конвульсиях, из него уже шла пена. ‒ Ки… пожалуйста… поцелуй меня. По…жалуйста, ‒ с придыханием шептал он между каждым проникновением. Он так просил. Это был запрещенный прием. Я уже готов был выйти из него, развернуть к себе и впиться в его рот. Я сам умирал без его губ. Неужели хен так же сильно скучал по моим поцелуям, как я по его? ‒ Если будешь себя хорошо вести… ммм… поцелую. Вместо губ я зацеловывал шелковую кожу спины, водил по ней зубами, широко разгуливал по ней языком, чувствовал, как мелкие иглы наслаждения пронизывают тело, концентрируясь внизу. Там, где было так жарко и тесно. Оргазм накатывал волнами, отливая, прибывая обратно. При особо сильной волне, он захватит всего меня. Она уже была близка. ‒ Пож…аааах, ‒ сдавленный тихий стон хена, такой, который издают, когда уже невозможно сдерживаться, повис в ванной комнате. Я опустил руку вниз, хватаясь за член Джинки, истекающий смазкой. Оргазм добирался и до него. Я поводил рукой вверх-вниз, сдавливая плоть, и этого хватило. Член задергался, а Онью поперхнулся воздухом. Он мелко задрожал, кончая, цепляясь за мое запястье, почти царапая. Мой половой орган сдавило приятными горячими тисками. Стенки вокруг него задергались, и я тоже не выдержал. Сжал челюсти до боли, чтобы не закричать. Глухо промычал себе в губы, пока изливался, пока жгут наслаждения сдавливал живот, пока я падал в Джинки. Проваливался в него полностью. Сейчас я точно исчезну в нем… Конечно, я никуда не исчез. Обнял Ли обеими руками, вышел из него и выпрямился вместе с ним. Просто обнимая со спины и слушая, как он часто дышит, уткнувшись носом ему в плечо. Закрыл глаза. Не сдержался и чуть лизнул соленую кожу. ‒ И даже сейчас не пцлуешь? ‒ Ли прижался губами к короткостриженному виску. Я резко развернул его к себе, готовясь к собственной пытке. Сверля глазами желанные губы, я поднес к ним руку и подушечками пальцев провел по их контуру. Мягкая и сухая кожа. Слегка потрескавшаяся. Ее нужно срочно смочить своей слюной. ‒ Нет, не поцелую, ‒ мой тон голоса говорил сам за себя, крича на всю округу, что это ложь. Я сдался. Пытка оказалась чересчур мучительной и из-за этого короткой. Да и как я мог не сдаться, если губы Онью были единственным источником, который поддерживал во мне энергию? Мой личный сорт батарейки. Без подзарядки существовать было очень сложно. Поэтому, как только я произнес последнюю букву, я сделал все наоборот и тотчас поцеловал его. Плотно сомкнул его нижнюю губу, стремясь к ней языком, смачивая. Джинки перехватил инициативу, прижимая к себе, и жадно набрасываясь на меня, словно от этого поцелуя зависела его жизнь. Или моя. Обоих. Мы сплетались, путались языками. Грубо. Сталкивались зубами. Боролись, кто быстрее завладеет чужим ртом. Никто не выигрывал, все проигрывали. Просто без разбора вылизывали друг друга, размазывая слюну вокруг рта, по подбородку. Потом все медленнее, медленнее, пока движения не стали плавными, ласковыми. Мы выпустили пар, уступили место скользящей нежности. Остановились совсем, трепетно прижавшись губами, и отстранились друг от друга. Нижняя половина лица вся была мокрая, но я не спешил вытираться. Да и не хотел этого делать. Пусть доказательство того, настолько сильно хен нуждался в моих поцелуях побудет на мне подольше. Джинки немного пошатывало. Как и меня. И от слабости, и от опьянения, которое стало только сильнее после жаркого слияния тел и губ. ‒ Ну что, тперь ты рад? ‒ язык заплелся, стал тяжелым от чужой слюны. Я не спеша погладил Онью по волосам, убрал челку со лба. ‒ Очнь, ‒ выдохнул он. Он выглядел уставшим, но довольным. Слабая пьяная улыбка это подтверждала. И этот человек в наш первый разговор уверял, что не захочет меня. Я много раз вспоминал об этом, но злорадству среди эмоций места не было. Только безудержная и почти что детская радость. Я заполучил желанную конфетку, а она неизлечимо и безвозвратно подсадила меня на свою сладость. Мы были квиты. ‒ Пойдем обратно? ‒ предложил я. Джинки кивнул, предварительно чмокнув меня в щеку. Мы не спеша оделись. Я пару раз чуть не потерял равновесие, пока натягивал джинсы, прыгая на одной ноге. Мы вышли из нашего временного уединенного убежища и двинулись в гостиную к остальным… …Минхо все еще спал. Зато в том самом углу с торшером происходило такое, от чего мои глаза полезли не то, что на лоб, а выше на макушку, а потом вообще поднялись под потолок. Я даже протрезвел. Сладко воркующая несколько минут назад парочка самозабвенно лобызалась. Тэмин, мой маленький донсен, почти навалился на лежащего на полу Джонхена. Судя по звукам, целовались они очень даже страстно. Джинки врезался в меня сзади, не ожидая моей внезапной остановки в дверях: ‒ Что слу- ‒ Я че-то не понял! ‒ вырывалось у меня. Да не че-то, я все не понял! Ноги все еще были в шоке, отказываясь идти вперед. Тэмин отлип от Джонга, так возмущенно оборачиваясь на меня, будто я оторвал его от супер важного занятия. В его понятии, наверное, так и было. Правда, его взгляд быстро превратился в смущенный. ‒ Что за разврат происходит в моем доме? ‒ силы для ходьбы нашлись, и я зашел в гостиную. Джонхен поднялся с пола, садясь: ‒ Кто бы гврил. Я все слышл! ‒ Так, а тебе слово не давали! Тэмин, я слушаю. Я вставил руки в боки, аки строгая мамаша, ожидающая объяснений, почему ее дитя получило плохую оценку в школе. Нет, что это вообще такое? ‒ Хен, я… ‒ Так, ладно. Пусть расскажет старший. В чем дело? За плечо аккуратно потрогали. Джинки: ‒ Чшшш... ‒ Да как тут можно быть спокойным?! Тэминни! Мой младший братик! И как давно? Я ничего такого за ними раньше не замечал. Неужели только что? ‒ Ну как в чем. Не видно разве? ‒ Ким притянул Тэмина к себе. Донсен потупил взгляд. Мир точно свихнулся. Спокойно, Кибом, спокойно. Это их дело, пускай что хотят, то и делают... Но не в моей же гостиной, господи! Рука хена несильно сдавила плечо: ‒ Кибом-а… Они уже бльшие мальчики. Я медленно выдохнул, прикрыв глаза. И, правда, чего я так взбеленился? Наверное, просто был в шоке, увидев Тэмина за таким…занятием. Да еще и совершенно неожиданно. Как будто меня из-за угла ударили кулаком в нос. ‒ Спасибо, ‒ я благодарно сжал успокоительную ладонь, ‒ только, умоляю, потрудитесь сдержаться. Вот выйдете за порог, а там делайте, что хотите. Даю вам добро. И я махнул рукой на обнимающуюся в углу парочку.