Нож в его руках

Кабинет наполняет привычное тиканье. Такое тихое и спокойное, но притом настойчивое, настраивающее на работу. Она за свою недолгую жизнь побывала в самых разных домах, но не встречала таких нескучных, в некоторой степени живых, часов. Видела большие и маленькие, громкие и тихие, с боем, кукушкой и даже мелодиями, но все они были безликие и одинаковые по энергетике. А эти будто встроены не в дом, а в жизнь, как член семьи. И они будто не просто тикают, а рассказывают интересные истории на своём языке, не известном людям. Такие истории хорошо сочетаются с шелестом страниц книги, лёгким постукиванием пальцем по обложке и звуком пишущей ручки неподалёку. Такое умиротворение наступает. Никакой суеты, никаких волнений. Пока телефон рядом не начинает разрываться от входящего звонка. Она сразу догадывается, кто это, — недавно специально ставила отдельную мелодию на Сашу Казьмина, который ей и брат-друг-товарищ, и постоянный клиент (он вечно заходит то со спиной, то с ночным зрением, то клыки проверить, а она ему скидочку каждый раз делает). Если звонит, значит, есть какое-то срочное дело — в других случаях просто приезжает. — Саша? — Даша, привет. Слушай, вы будете на балу восемнадцатого числа? — у Саши голос сильно дрожит, будто он в ловушку загнан. Громкий, немного словно сжатый звук говорит о местонахождении — небольшое замкнутое пространство, вроде застеклённого балкона. А если Саша на балконе, значит, прячется от Ярика. Почему? — Да, конечно. Дня три назад пришло письмо, так что мы успели даже меня зарегистрировать, — отвечает она максимально спокойным тоном, чтобы уравновесить настроение Саши. — Мне письмо пришло только сегодня, — он молчит минуту, она пытается готовиться к любой информации. Муж, заметив это, переводит обеспокоенный взгляд с документов на неё. — Короче, когда гром грянет? Она вздрагивает. Они ни разу не заговаривали о том странном ритуале, который проводили месяц назад, — уж очень хотелось всё забыть. Незадолго до этого она нашла в одной из древних книг вариант ритуала вещего сна для травников и решила попробовать провести. Готовилась, всё собирала и заряжала полтора месяца, а также согласовывала время с расписанием Саши, согласившегося стать посредником-источником. Приснилось ему (им) то, на неправдивость чего она надеется до сих пор. — С Яриком вряд ли что-то случится на балу. Помнишь, что там было, помимо крови? Обвинения, ненависть. А у вас же Бал вампиров как Олимпийские игры — все войны прекращаются, чтобы бессмертные могли потусить спокойно вместе, — она слышит тяжёлое паническое дыхание друга и прикрывает глаза. — Саш, там будет много вампиров и не только, всё будет контролироваться магами-иллюзионистами. Никто не сможет наслать на него морок. — Звучишь здраво, — собеседник невесело смеётся. — Но ведь я тогда, получается, человека в мир вампиров выпущу. В мир, который причинит ему много боли, из-за которого он и меня… — Саша! — прикрикивает она, прерывая поток сознания вампира на том конце «провода». Даже муж вздрагивает, несмотря на свой возраст и жизненный (?) опыт. То и понятно — она очень редко повышает голос. — То, что Ярик во сне тебя душил, ещё не значит, что это будет именно так. Вещие сны редко показывают всё прямо. Скорее всего, это какой-нибудь символ. Притом символ чего угодно — сам знаешь, эти древние ритуалы, — она бы не хотела прямо сейчас вспоминать это снова. Но нужно же как-то Сашу успокоить. — Прости, Даш, — выдыхает Саша, она почти видит, как он виновато склоняет голову и чуть улыбается. — Я слишком загоняюсь и паникую по пустякам. Просто тот вещий сон не даёт покоя. Там слишком много Ярика. А поскольку я собираюсь прийти с ним на бал… А что, если не приводить его на бал? Вдох и выдох. Вдох и выдох. — Но ведь там и не было бала, — напоминает она. Когда её взгляд встречается с взглядом мужа, голову осеняет идея. — Слушай, а давай мы с вами будем там? При свидетелях точно не может случиться ничего ужасного. Плюс, Ярику комфортнее даже будет среди вампиров — я ведь тоже человек, хоть и с магией. Одна секунда, две секунды, три секунды. Самое главное для неё сейчас — вывести Сашу из паники. Он очень классный человек (если можно так сказать про вампира) — адекватный, рассудительный, ответственный и понимающий — но тревожный, особенно если дело касается близких. Тревога обычно приходит быстро и держит сильно, но её несложно так же быстро снять. Иногда паника нарастает постепенно, и такую она пока умеет снимать только магией. — Спасибо, Даш. Просто спасибо. Я твой должник, — в трубке слышится заметное облегчение. С души камень скатывается. — Ты просто талант людей успокаивать. Может, на психолога пойдёшь? — Мне пока хватает обычного врачевания, — смеётся она, ловя со стороны письменного стола тёплую улыбку. — Кстати, в следующий раз платишь по полной цене. — А как же дружеская скидка? — искусственно шокируется Саша, хихикая. — Это будет плата за психологическую помощь, — муж громко фейспалмит. Он до сих пор не до конца понимает их приколы. Саша откровенно ржёт. — Ладно, ты же знаешь, что я шучу. Будем рады видеть тебя и познакомиться с Яриком. А то уже сколько встречаетесь, а о нём мы только слышим. — Ну, вы с Игорем для меня почти как родители, а с родителями сразу не знакомят. — Класс, Саш! Мне только двадцать пять и я даже не вампир, а уже мать! Ты там кушаешь хорошо, сынок? — Да, мам! — Будь умницей, слушайся дядю Ярика и хорошо кушай. Кстати да, привет ему передавай, — разговор вырулился в более мирное русло, однако она знает, что Саша всё равно будет винить себя за то, что «побеспокоил». — Всё будет хорошо. Обещаю. — Ты тоже передавай привет Игорю. Спасибо ещё раз, — Саша бросает трубку. Пара минут тишины. — Тебе Саша привет передавал, — говорит она мужу, откладывая телефон в сторону, но не решаясь взять книгу снова. Как-то не хочется уже. — Из-за сна боится? — на вопрос она кивает. — Напомни, пожалуйста, а что там было? — Много крови. Злой крови, как это потом назвал Саша. Ты, наверное, понимаешь, — он кивает и чуть отъезжает на стуле назад, хлопая по ногам. Она грустно улыбается, но всё-таки переходит к мужу на колени, садясь к нему спиной, чтобы было легче, иначе можно разрыдаться от воспоминаний сна. Талию обхватывают родные морщинистые, но сильные руки, и на сердце становится спокойнее. — И Ярика сашкиного много. И ты… там тоже есть. Вообще, символов много было разных, предметных и связанных с ощущениями. Звуки, запахи, образы. Я, когда наблюдала, думала, что свихнусь, — вдох и выдох. — А ещё два раза гром гремел. Это обычно означает, что что-то масштабное грядёт, но этот гром особенный, будто материальную форму имеет. — Может, человек? — предполагает Игорь, уткнувшись носом в плечо. — Может быть. Странный сон, короче. Очень надеюсь, что я ошиблась и мы увидели самый обычный, не вещий. — Ты смотрела эти символы в книге с ритуалом? — Вот именно, что смотрела. Но половина абсолютно не вяжется с общим, скажем так, сюжетом сна. Например, шорох трав означает спокойствие и умиротворение, а рыжий цвет — огонь. В итоге я поняла только, что нас ждёт что-то масштабное и не самое радужное, — внутри снова поднимается буря неизвестности и попыток выйти из тупика. Она ненавидит тупики. Не надо было погружаться в сон снова. — Даша, посмотри на меня, — она аккуратно разворачивается к Игорю, стараясь не задеть бумаги на столе, и ловит его необычно нежный взгляд. — Мы всё переживём. Вместе. Всё будет хорошо, ты сама в этом Сашу убеждала. Тревога как-то подозрительно быстро проходит, а мысли упрямо стремятся в противоположную от сна сторону, сосредотачиваются на том, как хорошо сейчас выпить чаю с тем ароматным имбирным печеньем, которое она купила сегодня по дороге домой. На губы лезет улыбка. — Насылаешь мне морок, чтобы я так не волновалась? Это мило, спасибо. Игорь лишь весело пожимает плечами, совсем как мальчишка, учудивший какую-нибудь шалость, и прижимает к себе крепче. Она наконец позволяет себе расслабиться в объятиях. С таким мужем и другом действительно можно пережить любую чертовщину.