Нож в его руках

Разговор с Дашей своей рассудительностью и рациональностью приглушает тревогу. Действительно, никаких упоминаний бала во сне не было, да и они с Игорем будут свидетелями в случае чего. Хотя зачем ему вообще волноваться раньше времени: не факт даже, что Ярика согласуют, всё-таки нужно иметь у Валерии вес, чтобы получить разрешение привести невампира на мероприятие. Только зря Дашу побеспокоил, получается. Чёртова паника. Ярик обнаруживается уткнувшимся в телефон на кухне. Кажется, там что-то интересное, судя по отсутствию наушников — текст. Однако, видимо, не такое захватывающее, раз парень, как только он пересекает порог комнаты, тут же отвлекается. Или нерассказанная информация важнее. Он сталкивается с голубым взглядом осторожно, боясь увидеть там что-то типа обвинения или осуждения, но обнаруживает только терпеливый интерес. Ярик не глядя блокирует телефон и откладывает его в сторону. — Разрулил? — произнесено это даже немного скучающе. — Да. Прости, я паникёр. Даже не думал особо, — он виновато улыбается и наконец-то снимает куртку, кидает её на ближайший свободный стул, ещё один притаскивает к себе, садясь лицом к спинке. Сейчас, когда лицо Ярика выражает только бесконечное доверие, а мозг окончательно успокоился, решительности рассказать становится больше. Но всё-таки есть сомневающаяся часть мыслей, которая весьма убедительно предлагает отложить данный разговор до отправки запроса в московское вампирское общество или и вовсе до ответа. Зачем тревожить Ярика, если его в итоге не разрешат привести на бал? Пусть живёт своей обычной человеческой жизнью, как жил до этого. — Саш? Точно всё хорошо? — он кивает. — Почему ты тогда был такой… ну ты понял..? В такой панике, короче. Он делает глубокий вдох. Нечестно будет прямо сейчас слить тему. Тем более, когда невероятно важный человек смотрит в глаза так внимательно. Как вампир, накладывающий морок. Несмотря на то, что существование в качестве вампира не дар, а проклятье, обрекающее на вечность в смертях близких смертных людей и собственных жертв (до сих пор мурашки ужаса бегут по коже от одной мысли о смерти матери и сестры), он думает, что вампирская сущность бы пошла Ярику. — Я буду рассказывать с начала. Ты готов всё это вытерпеть? — хихикает он, в душе надеясь на отказ. Зря. — Спрашиваешь! Конечно! Между прочим, я однажды на спор целый день не говорил, так что я готов к любым испытаниям! — Ярик усмехается, явно заметив на его лице крайнее удивление. Чтобы Ярик и молчал дольше двух часов, притом бодрствуя? Это кажется нереальным, но его жизнь и так магический реализм с фэнтези, придётся поверить даже в это. В единорогов, создающих зефир стуком копыт, поверить легче, если честно. — Ладно, — выдыхает он и, увидев позу, которую принял Ярик, взяв разделочную доску и чайную ложку, не может сдержать смех. Положил доску на одно колено, занёс ложку над ней, как ручку, и сделал лицо максимально сочувствующего психотерапевта из фильмов. Вот сволочь. Он применяет свои дикие навыки актёрства, чтобы изобразить почти правдоподобную отчаянную грусть. Ярик еле сдерживает ржач. — Понимаете, доктор, дело в том… — в голову лезут только самые отбитые варианты, а не то, что нужно, потому он выхватывает ложку и кладёт на стол возле себя (чтобы кое-кто не взял снова). Во время серьёзных разговоров нужно быть серьёзным. Справившись с эмоциями, Ярик внимательно смотрит на него в ожидании. Мысленно он благодарит парня за эту тупую штуку: стало ещё полегче. Боже мой, как его ещё терпят с этими вечными тревогами и паниками. — Итак, слушай, — он сам себе кивает, мысленно настраиваясь. Главное — не рассказать ничего лишнего, иначе ему же будет кабздец. — Ты можешь не подозревать об этом, но в России живёт, на самом деле, очень много вампиров, настолько, что почти в каждом довольно крупном городе есть какая-нибудь вампирская организация, регулирующая их жизнь. Именно благодаря ним в больницах есть врачи, способные им помочь, полицейские, способные их наказать по закону, и так далее. Я не слышал, чтобы какие-либо организации других городов сильно пересекались, но организация, или, как мы их называем, общество, Москвы очень сильно связана с организацией Питера. Эти города в целом имеют большую связь, особенно в нашей с тобой сфере деятельности, так что это неудивительно, — так, он что-то затянул с предисловием, пора переходить к делу. Ярик смотрит довольно заинтересованно. Конечно, он же никогда толком не говорил о своей реальности и на каждый подобный вопрос переводил тему. — Так вот, каждый год Питер и Москва по очереди организовывают мероприятие для вампиров обоих городов. Бал вампиров. Да, называется как мюзикл или фильм, — хихикает он, увидев удивление на лице человека. — Только мы там никого не едим, просто общаемся и танцуем. В конце концов, живём вечно, надо же как-то развлекаться. И так вот, меня туда пригласили. Обычно туда приходят с парой, но в последний раз я так приходил ещё тогда, когда жил в Питере. — Ты жил в Питере? — восторженно вздыхает Ярик, словно какой-то педофил, узнавший, что девочка хочет конфетку (Саша, тебе пора лечить голову от подобных сравнений). Он улыбается, пытаясь скрыть охвативший холод воспоминаний. В то время было много крутых моментов, большинство из них связаны с коллегами по мюзиклам, но есть то, о чём помнить не хочется. Сейчас нужно быть максимально аккуратным. — Да, я туда переехал через пару лет после окончания института. Там со мной случился сначала театр «Карамболь», а потом Альфред в «Бале Вампиров». И жизнь закрутилась-завертелась. Скоро меня обратил один из коллег, оказал, скажем так, приятельскую помощь в трудной жизненной ситуации. Взамен я помогал ему.., — горло пережала небольшая паника. Голова опустела. Нет, он точно не должен потерять Ярика. Надо срочно думать. — Короче, я приходил пару раз на бал вместо его жены, которая не любила «всякие сборища», по её словам, — что ж, даже врать не пришлось, уже замечательно. — А потом меня пригласили в Москву Раскольникова играть, и я поехал. С тех пор я здесь. Ярик выглядит, в целом, впечатлённым и поверившим в данную историю. Только есть в глазах искорка недоверия, возникшая в момент запинки. Но это всегда можно объяснить вспышкой беспочвенной панической атаки, которые иногда случаются на ровном месте. Он аккуратно берёт руку парня в свою и начинает перебирать пальцы, лишь бы успокоить сердце, рвущееся из грудной клетки. — Короче, я хочу тебя позвать с собой на бал. Минутная тишина. Ярик улыбается, но глаза бегают. Растерялся. — Чувствую себя Сарой. — Если не захочешь покинуть свой постылый дом, не пожалеешь ли о том? Твоё предназначение в ином! — напевает он. Графа сыграть не судьба, хоть станет им на пару мгновений сейчас, зазывая свою Сару к себе на дно. Внутри всё ещё тихо теплится надежда на отказ. Но он знает Ярика слишком хорошо. — Нарушив все запреты, я пойду за тобой! — напевает в ответ парень и тут же серьёзнеет. — Так из-за чего ты так паниковал? — Из-за того, что волновался за тебя. Находиться человеку среди вампиров опасно, сам понимаешь, могут морок наложить и что-нибудь сделать, а тот и не заметит. Страшно стало очень. Столько всего накрутил себе, — он сделал паузу, думая, рассказывать ли про сон. Однако если скрыть этот момент, то Ярик подумает, что он совсем долбанулся, и поведёт к психиатру. К подобным приключениям он, пожалуй, не готов. Была не была! — Короче, не так давно, когда я ещё у тебя был на время блока ПИ, моя очень хорошая подруга-ведьма нашла ритуал вещего сна и решила его провести. Звучит грустно, но из окружающих она доверяет только мне и мужу, который обычно очень занят. Я решил ей помочь. Так вот… там было очень много крови, самых разных символов. И много тебя. Вот я и испугался. Смешно звучит от вампира, у которого внутри всё уже давно умерло, но это так. Меньше всего я бы хотел, чтобы с тобой произошло что-то ужасное, поверь. Я должен был переговорить с этой подругой-ведьмой. Она мне пообещала, что они с мужем на балу будут с нами рядом. Ты ведь не против, да? Они клёвые, а подруга и вовсе человек, как ты, просто с магией. — Я же говорил, что готов к любым испытаниям. Сомненья ложные прочь, спасет в беде любой меня любовь, все дела, — Ярик слегка сжимает его ладони и, поднеся их к губам, чуть целует каждый палец. Он улыбается, чувствуя лёгкое приятное покалывание и поднимающуюся в душе волну тепла и спокойствия. Такие же ощущения были в первый раз и спустя время ничуть не ослабли. Если Ярик действительно готов ко всему, лишь бы с ним быть, то, пожалуй, всё кажется не таким страшным. — Если мы продолжим, то наш разговор из мюзикла плавно перейдёт в российскую мелодраму, — произносит он и смеётся, когда парень кривится. Отличная идея может быть для стоп-слова, надо будет кому-нибудь подкинуть идейку. — Ужас какой-то, надо исправлять, — фыркает с улыбкой Ярик. — Короче, ты понял, да, что я с тобой в любом говне буду. Ты для меня слишком важный… человек..? Не, ты же мёртв… важный вампир..? Блин… ты кто… О! Важная личность! Сложно удержаться от смеха. Да уж, он порой сам путается в том, как себя называть. Слишком привык к человеческой сущности и уже несколько лет пытается отвыкнуть. Хотя на самом деле, кроме некоторых физиологических особенностей и наличия магии, вампиры ничем не отличаются от людей. Даже на солнце не умирают, просто их сущность слабеет. Единственная их серьёзная слабость — церкви, которые им причиняют сильные боли. Всё. Именно поэтому они так хорошо интегрировались в человеческое общество, что умудряются скрывать свою сущность веками. — А ещё у нас большая проблема, — Ярик выдерживает драматическую паузу. — Я не умею танцевать вальс. Даже в институте безбожно лажал. Споткнусь о свои же ноги, толкну какую-нибудь вампиршу, она толкнёт кого-нибудь ещё и весь бал превратится в падающие доминошки. Честно, ладонь сама к лицу потянулась. Он не специально. — Я научу тебя. Скоро должны прислать движения, и мы вместе будем их репетировать. Но сначала нам нужно отправить главе московского общества запрос на то, чтобы тебя взять. А то могут и не разрешить ещё, — он встаёт и направляется в комнату к компьютеру, слыша, как за ним следует Ярик. Прямо как Винни-Пух и Пятачок, ей-богу. — Куда идём мы с Пятачком… — …Большой-большой секрет! — вторит ему тот, плюхаясь на диван. А он включает компьютер и, подождав минуту загрузки, начинает поиски нужного файла с образцом заявления. Сначала нужно отправить заявление по почте, потом — принести его рукописный вариант в офис и ждать ответа. В случае утвердительного Ярика могут позвать на небольшую беседу. А что будет там — чёрт знает. Точно не сожрут. Наверное. — А обращают больно? — в какой-то момент произносит Ярик без всякого повода, нарушив тишину. Он чуть со стула не падает от такого внезапного интереса. Это к чему вообще? — Обращение делится на три этапа: укус, мёртвый период и пробуждение. Болезненность укуса зависит от уровня доверия. Если кусают насильно, то, конечно, больно будет. Если кусает друг, родственник, любимый, да, впрочем, кто угодно, кому ты доверяешь, то можешь даже и не заметить, — он неосознанно касается занывших шрамов на шее. Он тогда не верил в вампиров и магию, потому доверял не до конца. — Потом не больно, потому что ты, ну, умер. Длительность этого периода сугубо индивидуальна. Можно пролежать мёртвым пару часов, а можно и несколько дней. Ходят слухи, что одну девушку даже успели похоронить — так долго мёртвой лежала. — А ты долго был, ну, мёртвым? — спрашивает парень чуть обеспокоенно. Он тихо хмыкает. До сих пор трудно привыкнуть, что влюблённые могут интересоваться всем, что касается их объекта чувств, даже подобными подробностями. Несколько лет одиночества до сих пор влияют. — Сутки, если правильно помню. Мне тот коллега очень помог, договорился насчёт того, чтобы я не приходил на репетиции, мол, подхватил какую-то жёсткую хрень, отсыпаюсь днями и ночами с больным горлом. А потом было пробуждение. Это самое больное, больше морально, конечно, но всё же, — он зажмуривается и чуть вздрагивает. Сложно забыть эти ощущения, когда глаза очень чувствительны к солнечному свету, клыки непривычно еле во рту умещаются, а внутри будто сплошная гниль. И голод. Безумный, такой, что ты готов собственную кровь пить. Но ты только проснулся, она ещё не до конца наполнила организм. Из-за всего этого единственная эмоция, которую удаётся испытывать, — потерянность. Ты не знаешь, что делать и куда бежать. Ещё ничего не умеешь. И это хорошо, если, как у него когда-то, с обратившим отношения нормальные, тот может всё объяснить и всему научить. А если ты один, насильно обращённый, то вряд ли судьба будет так благосклонна. Либо повезёт, либо в прах превратишься от голода. — А ты меня когда-нибудь обратишь? Ну, чтобы мы всегда были вместе и прочая романтическая лабуда. Просто, если ты меня правда любишь, то будешь страдать, когда я умру. А я не хочу, чтобы ты страдал из-за этого. Лучше страдай от того, что я тебя буду доставать, — тихо доносится со стороны дивана. Он печально улыбается экрану компьютера. Так вот оно что. Тоже хочет быть вампиром? Ну-ну. — Вампиром быть сложно. Вампиром быть — это бесконечная жажда крови, это ежедневная смерть у тебя на руках. Это вечные прятки от людей, чтобы они никак не узнали, кто ты есть на самом деле. И это, конечно, видеть смерть родных и близких. Я пока не так долго живу вампиром, но уже понимаю, как это тяжело. Потому что ты в итоге, если никого из них не обратишь, переживёшь всех своих родственников, в том числе детей и внуков, если они будут. И их потомков тоже. Потому что вампирами никогда не рождаются. Ими становятся. Среди магических существ мы единственные такие. Ты уверен, что тебе всё это надо? — он оборачивается к Ярику, внимательно наблюдая за реакцией. Губу закусил, руки рассматривает. Думает. — Я бы хотел, но если не хочешь, не надо. Не хочу обрекать тебя на подобное вечное существование. Ярик медленно поднимает голову с еле заметной ухмылкой на губах. Ему уже страшно. — Это прозвучит ужасно эгоистично, но я просто не могу представить, что я вот умру, а ты будешь один вечность бродить. Без меня. Не хочу так. Хочу с тобой, — парень виновато отводит взгляд, а он чувствует, что что-то внутри дрогнуло снова. Улыбается. Ярик — не Санечка. Ярик не требователен. Ярик доверяет. Ярик честен, даже если мотивы не слишком похожи на вечную самоотверженную любовь из сказок. Он убеждается в этом не впервые, но именно сейчас это выглядит наиболее трогательно. Даже стыдно становится, что он не рассказывает всей правды. Но пока рано. Может, когда-нибудь потом. А сейчас он садится рядом и притягивает Ярика в объятия. Тот смеётся, но обнимает в ответ. Конечно, чтобы Ярослав Баярунас и был против обнимашек? Пожалуй, это даже страшнее молчащего Ярослава Баярунаса. — Спасибо за честность. Ты эгоист. Я тоже эгоист. Поэтому вот исполнится тебе двадцать пять, и посмотрим тогда. Это традиция такая, обращать партнёров в том же возрасте, когда обратили тебя. А пока неси паспорт, будешь помогать мне писать на тебя заявление, — он чуть отстраняется, но не выдерживает долго смотреть на это милейшее выражение лица (он даже до конца не может его расшифровать) и оставляет лёгкий поцелуй на тонких, но очень нежных, пускай и немного обветренных, губах. А лёгкий, потому что им нужно делать дела. Пока они заполняют нужную форму, Ярик не отлипает, перманентно обнимая его за талию и чуть выглядывая из-за плеча, чтобы проверить внесённые данные. Ведёт себя, в целом, как обычно. Ему кажется, что он точно не заслужил такого человека рядом.