Афенфосмофобия

Мне пришлось замереть, чтобы осознать произошедшее, но дивная магия или проклятье просто прервали время. Ему нужно было скорее сесть в машину и приготовиться, ведь прозвучал сигнал о старте. Я, словно ужаленная, убегаю наверх, скорее занимая свое место и выхватывая у МакКолла влажную бутылку пива. Я не люблю этот хмельной напиток, моя бы воля, то я продумала бы все наперед, чтобы не оказаться в неловкой ситуации — взяла бы себе настойку или еще чего покрепче. — Что такое? — Эллисон хитро улыбается, толкая меня плечом. Конечно, ведь теперь-то она может себе это позволить. Эта парочка уверена, что я смутилась поцелуя или что они застали меня врасплох. Делаю большой глоток, и в иных обстоятельствах непременно бы сплюнула, но сейчас мое волнение требует выброса адреналина и градуса повыше. «Марш!» — это все, что я услышала, пропустив главную речь комментатора. Мой взор устремляется на трассу, чтобы найти ярко- зеленую машину. Цвет слишком выделяется, поэтому мои поиски длятся не более тридцати секунд. Он хорошо водит, просто идеально для этих гонок. Но, я ни разу не спрашивала его: «почему?». Как он решился на это? Мне срочно нужен конец этого шоу, ведь у меня так много вопросов, что я разобьюсь в прах прежде, чем он узнает о них. Мое желание докопаться до всего него настолько велико, что будь я пьяная, то непременно бежала бы за машиной. — Смотри! Похоже, твой парень сегодня заберет денежный приз, — подруга указывает на место событий, приобнимая меня за одно плечо. Он не мой парень. Мы, черт возьми, больше, чем пара. Мне чуждо вешать ярлыки, а еще более неуместно крепить их на тех, кто заставляет тебя трепетать от касаний. Ох, Эллисон, как же банально ты описываешь мир. Я немедленно перевожу взгляд на трассу, чтобы убедиться в правдивости ее слов. Стайлз действительно впереди всех, хотя какой-то участник не собирается сдаваться без боя. Он следует буквально за багажником Стилински, иногда выезжая на равные. Вокруг меня раздаются возгласы болельщиков, и я даже заметила Малию, сидящую через несколько рядов от нас. С ней парень невысокого роста с вьющейся шевелюрой. Она выглядит бойцом на его фоне, но даже без сравнительного кучеряшки ее фигуре можно позавидовать. Интересно, Стайлз уже рассказал ей обо мне? Хотя какого черта он должен был это сделать? Честно говоря, мое девичье нутро хотело бы, чтобы это случилось. И даже немного стыдно за свои мысли, поэтому я смотрю по сторонам, убеждаясь, что их никто не считывает. Если бы я рассказала об этом Луизе, она непременно бы сделала пометку в моей справке о тревожном расстройстве, хотя я никогда не была невротиком — за исключением касаний. Почему-то паранойя о том, что кто-то может пробраться ко мне в голову, выглядит страшнее, чем пуля в лоб. На обочине трассы восстает, словно из ниоткуда, группа черлидеш. Как я мечтала быть в их числе, когда мне было пятнадцать, но с возрастом осознание, что спорт для меня — как разовая акция, попросту не дало мне записаться в группу. — Эллисон! — выкрикиваю громче обычного, чтобы она точно услышала сквозь ор болельщиков. Подруга резво скачет на скамье, тем самым прогибая ее под своим весом. Меня словно укачивает в тошной поездке, и я решаюсь шикнуть на нее. — Что?! Разве ты не рада? — Ее улыбка по-дурацкому наивна, хотя я не припомню: бывает ли она другой? Возможно, мне стоит расслабиться или хотя бы на время гонок забыть о небрежно брошенном «я люблю тебя». Все мои мысли заняты лишь этими огромными словами, которые распирают мой череп и грудь. Так незаметно пролетает час соревнований, и я шокированно оглядываюсь по сторонам, когда произносят имя победителя. — Как обычно, титул забирает наш ежегодный чемпион — Мечислав Стилински! — эхом разносится по огромному стадиону, проникая в перепонки каждого из присутствующих. И я даже опешила на пару секунд, ведь часто слышала имя победителя, бывая здесь ранее. Черт, ведь он никогда не упоминал об официальном, паспортном имени. Знаете чувство, когда близкий человек скрывал от тебя слишком маленькую деталь своей жизни: недостаточную, чтобы расстроиться, но слишком важную, чтобы он мог не поделиться. Арджент хватает меня, притягивая в объятия и заодно тащит Скотта. Меня сдавливают два горячих тела, которые прыгают, словно дети в песочнице. И, к слову, это даже помогает забыть о переживаниях и напоминает о выигрыше моего Стайлза. Да, возможно, звучит по-собственнически, но я имею полное право говорить так. Хотя бы в своей голове. — Идем! — МакКолл спускается вниз, ко всем участникам, около которых уже, словно у мёда — пчела, образовались очереди. Это что-то вроде верных фанатов, желающих получить автограф в блокноте или фотогравию с натянутой улыбкой чемпиона. Но меня больше пугает количество людей, образовавшихся вокруг Стилински. Конечно, Эллисон запрыгивает в этот своеобразный океан, держа своего парня за руку, совсем забыв про то, что я не настолько преисполнилась в мире касаний. Меня лихорадит лишь от мысли, что я окажусь где-то в середине толпы, орущих и, на мой взгляд, неадекватных болельщиков. Самое верное решение — остаться здесь, около ларька с мороженым и сладкой газировкой, ведь шоу скоро закончится, и я с радостью поздравлю Мечислава. В моей голове это звучит слишком пассивно-агрессивно, ведь прямо сейчас пара девушек-черлидерш показательно флиртуют с ним. Это его дело, пусть сам разбирается со своей популярностью, но я почему-то огорченно отворачиваюсь, уходя к трибунам. Это не должно было задеть меня! Но, увы, я не особо справляюсь с контролем нахлынувших эмоций, поэтому усаживаюсь на одну из пластмассовых скамей. Она слабо трескает подо мной, и я морщусь от противного звука, ну, и от того, какую улыбку он дарит этой блондинке — такую же искусственную, как материал под моей задницей. И да, на деле это чувство противнее, чем его описывают в книгах. Хочется что-нибудь порвать в клочья, например, отношения. Но я не хочу полностью поддаваться гребанному искушению, поэтому даю себе время остыть. Никто, конечно же, не учитывает мои планы, и Малия, появившаяся словно из ниоткуда, прерывает прокрастинацию. — Приветик! — Девушка уверенно плюхается рядом, совсем не зная о хрупком сидении и звуке, который оно может издать. Поэтому для нее является неожиданностью тот скрип, от которого она слабо вскрикивает. — Неустойчивые, — киваю на скамью, поджимая губы. А что еще? Может, она ожидала от меня крепких дружеских объятий или возгласов счастья, но мое сухое приветствие ей, видимо, не понравилось. Она негромко вздыхает, закидывая ногу на ногу, и, видимо из-за некомфортности обстановки или просто от привычки, начинает раскачивать ступней. — Ты почему не со всеми? — Не знаю, насколько ей интересно, но, кажется, это был вопрос из ряда тех, на которые можно ответить чем угодно, а собеседник даже не заметит. Не помню, говорила ли я ей в тот вечер, когда она уводила Эллисон на танцпол, что не особо люблю телесный контакт. Ну как… Терпеть не могу! Но упустим все, что было «до», и я просто пожму плечами. Девушка протягивает тихое «угу», будто соглашаясь со мной в важном математическом решении. И пока она делает вид, что увлечена своей босоножкой, я вновь перевожу взгляд на толпу, в которой Стилински довольно позирует на обложку спортивного журнала. Может, я упустила что-то очень важное в нем, чего никогда раньше не замечала? Социальность. Самую что ни на есть противоположную мне черту. — А вы сегодня празднуете? — Я резко оборачиваюсь на Малию, все еще сидящую рядом. — Планировали, — вновь по-детски пожимаю плечами, но в этот раз искренне не зная, что ответить. Нужно ли мне пригласить ее или она автоматически включена в список гостей со стороны Стилински? — Круто! Куда идем? — Ее глаза отражают солнечные лучи так, что девушка морщится от яркого света, но в них по-прежнему есть что-то живое, как и в Эллисон. Возможно, поэтому им было весело в тот вечер. Честно говоря, хотелось бы узнать, смотрит ли кто-то с такой же заинтересованностью на меня? Размышляет ли этот кто-то о том, что я могу любить на завтрак или какой вид спорта предпочитаю? Впрочем, мне достаточно того, что моя голова забита разным хламом начиная с две тысячи седьмого, и мне уж точно не нужно до потолка забитое бюро интересных мыслей Лидии Матрин. — Винчестер? — я произношу название бара так, словно спрашиваю у самой девушки, согласна ли она или предпочтет что-нибудь другое. И я оставлю выбор за ней, ведь мое внимание притягивает двадцать четвертый, который окидывает взглядом толпу, а затем шепчет что-то Эллисон. Меня даже начинает смешить, как округляются ее глаза, когда подруга не обнаруживает рыжую макушку рядом. И пока Арджент тщетно проходит лабиринт потных болельщиков, я случайно встречаюсь взглядом с карими глазами и, кажется, замечаю в них облегчение. Он кидает что-то напоследок одной из рядом стоящих девушек, прокладывая путь ко мне. Это звучит неплохо, учитывая объективную картину, но я ведь помню, на чем мы закончили. Клянусь, пара секунд — и я дам дёру. Меня парализует собственное тело, подводит в самый последний момент, давая понять, что мы не напарники. Малия первая вскакивает с места, запрыгивая на парня. — Ты просто красавчик! Я никогда не сомневалась в твоем таланте! — Она словно тигрица, увидевшая добычу еще за несколько километров и уже имеющая план захвата. Слова слащавы, но довольно искренни. Насколько я знаю, их родители живут по соседству, а ее мама уже на протяжении нескольких лет отдает выпечку шерифу, чтобы он не забывал вкус лимонного пирога, который когда-то был фирменным в их осеннем доме. Да, именно так я описываю жилье Стайлза, ведь как только ступаешь на порог, тебя обдувает сентябрьским сквозняком, а дерево, растущее напротив кухонных окон, не бывает зеленым даже в последние числа майя. Черт его знает, что за растение такое, но выглядит жутко — особенно ночью. Хотя, учитывая обстоятельства, при которых я обычно оказываюсь в их апартаментах, я могу ошибаться. Нужно обязательно уточнить и самой убедиться в правдивости этого деревянного кошмара. — Спасибо, — он отвечает спустя минуту, легко сжимая ее плечо. А мне безумно нравится такой жест — говорит все сам за себя. Мне приходится опустить голову, чтобы скрыть довольную улыбку, хотя я сама не до конца понимаю, что это за гребанное удовольствие от дружеского хлопка. Малия уходит к толпе и тому кучерявому парню, который сидел с ней на трибунах. Я уж было подумала, что мне померещилось, и они совсем не были знакомы. Мне стоило бы начать озвучивать речь поддержки про безграничную гордость за его победу, но я продолжаю пялиться на Эллисон, которая машет руками, изображая какие-то знаки. Возможно, она пытается… убить себя? Ее большой палец проводит горизонтальную прямую около шеи, а взгляд выглядит устрашающе злобным. Ах, это всего лишь угроза в мой адрес. Ну, конечно, кто, если не она за руку с Натали, будет бороться за мои отношения. — Ты большой молодец! — Я резко подрываюсь со скамьи, обвивая его руками и пряча глаза где-то в области мужской груди. Сердце бешено колотится от смешанных чувств и температуры его тела. Юноша взаимно прижимает меня к себе, оставляя ладонь в моих запутанных от ветра волосах. Я не хочу, чтобы время продолжало отбивать счет минутам. Чем сильнее он сдавливает меня в объятиях, тем парадоксально легче становится дышать. — И я тебя, — кареглазый произносит это необычайно нежно, да так, что если бы меня пытали, то его голос смог бы залечить каждую из кровавых ран. Я сжимаю скользкую на ощупь форму, ту, в которой он впервые протянул мне руку, и вдыхаю запах порошка осеннего дома. И я бы ненавидела гребанную осень, если бы она только не ассоциировалась с ним. Обожаю сентябрь.