Заклеймённые вечностью

Туман. Повсюду по земле стелется стылый туман, белёсыми клубами поднимающийся в воздух и окутывающий со всех сторон. Зябко ёжась, Питер пробирается вперёд по узкой каменной тропинке, виляющей между деревьями. Плащ то и дело цепляется за корни деревьев. Ветви поникших деревьев так и норовят хлестнуть по лицу с очередным порывом холодного ветра. Где-то вдалеке слышится тоскливый волчий вой, пробирающий до костей. Питер не пугается этого воя, но в душе зарождается нервозность. Почему-то в этом звуке ему слышатся плач, мольба, проклятия и жаркие обещания. Туман вдруг перестаёт пахнуть сыростью и прелой листвой. Вместо этого Питеру чудится запах дыма и жаркого огня. Под плащом становится душно, однако стоит лишь высунуть наружу вспотевшие ладони, их тут же обдаёт сыростью и кусачим холодом. Ноги постепенно начинают ныть от долгой ходьбы. Питер идёт вперёд уже долгие часы, но никак не может добраться до того места, которое ему так необходимо. Он даже не знает, что это место собой представляет. Лишь какое-то странное чутьё подсказывает, что там должно быть много красной глины. Кажется, что-то такое он уже видел. Руины замка? Руины дома? Питер не помнит. Мысль ускользает. Туман становится всё плотнее, начиная душить. Дышать становится трудно. Запах дыма ощущается всё острее. По вискам стекает пот. Сердце в груди начинает колотиться так быстро, что это почти больно. Под ногу попадает очередная коряга, и Питер спотыкается, не удерживает равновесия и падает, выставляя перед собой ладони в ожидании болезненного удара. Но боль не приходит. Лишь туман, пропахший дымом, накрывает с головой, и волчий вой слышится совсем близко. Питер просыпается рывком, судорожно хватая распахнутым ртом прохладный воздух. Никакого тумана вокруг нет. Почти догоревшие свечи в массивном подсвечнике на прикроватной тумбе распространяют терпкий запах воска. Это немного успокаивает, но ненадолго, ведь Питер сразу же вспоминает Тони, с которым у него теперь стойко ассоциируется этот запах. С того утра, когда принц увидел стоящую возле окна зловещую фигуру, прошло уже больше недели. Больше чернокнижника Питер ни разу не видел, хотя и оглядывался постоянно по сторонам и порой подолгу стоял на крепостной стене, вглядываясь в темнеющий лес. Настолько же, насколько он был испуган появлением этого странного человека или существа, кем бы Старк ни был, настолько же хотелось вновь увидеть его. Питер совсем не понимает, что с ним происходит, но уверен, что всё это связано именно с чернокнижником. Тяга бродить в ночи по замку стала ещё сильнее той, что проснулась после его шестнадцатилетия. Помимо этого принцу постоянно снятся странные сны. Иногда Питер идёт куда-то по лесу. Иногда он видит вокруг стены замка, но преобразившиеся, чистые, светлые. Порой принц видит красивую темноволосую женщину, что с улыбкой встречает его на пороге столовой. На её голове сверкает корона, чем-то похожая на ту, что носила его мама, и от этого сравнения больно тянет в груди. Но чаще всего Питеру снится Тони. Как они неторопливо гуляют по саду. Как маг эффектно снимает с себя капюшон, являя миру красивое лицо, обычно скрытое в тени, и присаживается перед ним, Питером, на корточки, чтобы мягко улыбнуться и потрепать по кудрявой голове совсем мелкого мальчишку. Чернокнижник в его снах почти не меняется. Всегда тёмные одежды. Всегда плащ с капюшоном на плечах. Всегда обилие рубинов в украшениях, на ножнах для кинжала, в подвесках, в кольцах на пальцах. Будто олицетворение тьмы и крови, воплощённое в одном человеке. Сам себя в этих снах Питер ощущает всегда по-разному. Иногда он совсем маленький ребёнок, нежащийся в объятиях той женщины, королевы. Иногда он бегущий по длинному коридору замка пятилетка, удирающий от нянек. Иногда принц видит перед собой учебники и свитки. Как будто чужая жизнь мелькает в этих снах перед глазами. Но волнуют Питера эти странные сны не из-за странного ощущения реальности происходящего. Они волнуют его, потому что неминуемо заканчиваются наползающим со всех сторон стылым туманом, пропахшим дымом, и громким волчьим воем, пробирающим до костей. После этого Питер каждый раз просыпается с колотящимся в горле сердцем и в сырой от пота ночной рубашкой. Он давно перестал гасить свечи в спальне перед сном. Просыпаться в полной темноте после наплыва бессознательного страха слишком нервирует его и не даёт после вновь спокойно заснуть. Правда, в этот раз сон никак не идёт. Поднявшись из постели и накинув на плечи тёплую накидку, Питер подходит к окну и вглядывается в чёрную полосу леса. На душе вновь становится тоскливо. Необъяснимое чувство, вновь не принадлежащее ему самому, наваливается на принца, оседая тянущей тяжестью в груди. Ставшее привычным желание покинуть свои покои и пройтись по замку опять накрывает с головой. Растерев лицо ладонями, Питер вставляет в подсвечник новые свечи взамен почти догоревших, зажигает фитили и покидает спальню. Он не знает, куда идёт. Впервые за долгое время принц просто поддаётся терзающему его зову и медленно бредёт вперёд по коридорам, лестницам и парадным залам. Вскоре жилая часть замка остаётся позади, а впереди показывается лестница, ведущая к фундаментальной площадке, откуда имеются входы в другие части замка. На мгновение Питер останавливается. Он уже однажды последовал за своим любопытством и этим же странным непонятным зовом, влекущим его за собой, и чем это закончилось? Встречей с не то живым, не то мёртвым чернокнижником, из-за которого Питер теперь не может спокойно спать. И вот он вновь идёт непонятно куда посреди ночи по велению всё того же зова. Если с ним что-то случится, никто даже не узнает. Возможно, его тело никогда не найдут. Но только мысли мыслями, а назад принц так и не поворачивает. Разве что идёт ещё медленнее, держа перед собой на вытянутой руке подсвечник, чтобы не споткнуться в темноте и не упасть. Чувство уверенности вновь начинает покидать его, когда Питер подходит к лестнице, ведущей в подземную часть замка. Одно дело бродить по наземной части, где полно переходов и комнат и есть окна, через которые если что можно подать хоть какой-то сигнал, и совсем другое спускаться под землю. Однако зов становится настойчивее. Питер почти слышит тихий звон, раздающийся откуда-то снизу, и всё же ступает на первую протёртую пыльную ступень. И ещё на одну. И ещё. Внизу его встречает просторное помещение, заваленное всяким хламом, насколько Питер может увидеть в не таком уж и ярком свете подсвечника. Немного пройдясь вперёд, принц замечает покрытый толстым слоем пыли комод и стоящие на нём вычурные массивные подсвечники в виде выкованных из железа спиралей, собранных в образы медведей. В них Питер с радостью находит обгоревшие свечи и поджигает их. От фитилей вьётся неприятно пахнущий чёрный дым, но вскоре пламя разгорается, и принц приободряется. Разнеся огонь и по другим подсвечникам, наполнившим помещение тусклым светом, Питер расставляет их по разным поверхностям вокруг и поправляет накидку на плечах, осматриваясь. Видимо, когда-то это было подсобное помещение для хранения необходимых прислуге вещей, однако в настоящем вокруг свалено очень много мебели, картин, ваз и многого другого, покрытого толстым слоем пыли и паутины. Рассмотреть из-за грязи ничего толком не получается. Пробираясь между завалами, Питер осматривает пыльные зеркала в массивных рамах и переступает через черепки разбитого фарфорового сервиза. Он бы с радостью пришёл в это место днём, однако зов ни на секунду не перестаёт терзать его, затихая лишь в тот момент, когда Питер добирается до самого дальнего угла. Там к стене привалено несколько картин, выдранных из рам и покрытых серым слоем грязи, как и всё вокруг. Стоит принцу приблизиться, как настойчиво подталкивающее его вперёд неясное ощущение исчезает без следа. Не понимая, что он должен был здесь найти или увидеть, Питер, подавив брезгливость, делает шаг вперёд и углом накидки начинает очищать полотно. - Не может быть... Слова слетают с губ тихим удивлённым шёпотом, хотя Питер больше растерян и даже напуган. На полотне изображена та самая женщина из его снов в роскошном зелёном платье. Рядом с ней, сидящей в кресле, стоит высокий статный мужчина в парадном костюме и мантии. Король, о чём свидетельствует корона на голове и величие, невидимым флёром окружающее мужчину. Но удивляет Питера не то, что он видел этих людей в своих снах. Удивляет его собственное изображение на полотне. Питер видит восьмилетнего себя, стоящего рядом со... Старшим братом? По крайней мере, венец наследного принца, украшающий голову незнакомого молодого человека, внешностью очень сильно похожего на короля и стоящего с его стороны, явно на это намекает. Поднеся подсвечник почти вплотную к полотну, Питер на мгновение зажмуривает глаза, а после широко их распахивает, но изображение не меняется. Рядом с королевой стоит он восьмилетний. Те же кудри. То же лицо. Даже рост примерно тот же. Нарядный костюм, детский венец на голове и широкая счастливая улыбка, отражающаяся искрами беззаботного детства в глазах. Это Питер. Вне всякого сомнения. Изображённый на полотне рядом с королевской семьёй, которую никогда не видел. «Когда-то я был чернокнижником, привязанным к этому замку его королём», - вспоминаются слова Старка. По спине пробегает холодок страха. Питер вспоминает свою первую встречу с чернокнижником возле леса за мостом и медленно отходит от картины в сторону. От происходящего голова кругом, отказывает логика, и начинают выходить из-под контроля эмоции. Когда эта королевская семья жила в этом замке? Почему Питер похож на королевского отпрыска, изображённого на полотне? Что это за странные сны, являющиеся как будто воспоминаниями? Почему Питер ощущает непонятный зов, влекущий его за собой, и постоянно чувствует эмоции, не принадлежащие ему? Почему в ту ночь чернокнижник явился к нему в уродливом облике ожившего трупа? Почему тянулся к нему? Почему последовал за ним? Что нужно Старку от Питера и почему призрак, или чем бы Тони ни являлся в настоящем, больше не показывается на глаза? И, самое главное, почему при мыслях о Старке грудь наполняется странным теплом? Такое Питер ощущал только, когда его обнимала мать. Когда отец трепал по волосам, смотря с гордостью. Когда дядя Бен подсаживал к себе на шею ребёнком или когда тётя Мэй ласково поглаживала щёки, воркуя над племянником. Любовь. Чистая и искренняя любовь, переполняющая изнутри. Но какое отношение это чувство может иметь к незнакомому чернокнижнику? Откуда оно вообще взялось и почему терзает Питера изнутри? Ответов на эти вопросы нет, а собственное изображение на старом полотне только нервирует сильнее, и Питер решается вернуться к себе. Задув перед уходом все лишние свечи, принц подхватывает свой подсвечник и спешно покидает помещение. Хватит этой ночью с него открытий. Нужно всё хорошенько обдумать, покопаться в архивах, найти картинную галерею, если она уцелела, и только после решать, что делать дальше и как быть.

***

Медленно обходя алые руины, ярким пятном выделяющиеся среди тёмной зелени леса и молочной дымки стелющегося по земле тумана, Тони перебирает в пальцах не так давно найденное внутри замка кольцо. Маленький ободок, выточенный из рубина, переливается в его руках тёмно-бордовыми бликами изнутри, будто в полый сосуд собралась кровь. Когда-то это кольцо Старк сделал для своего маленького принца. Питер так радовался. Он вообще радовался любому проявлению внимания со стороны чернокнижника. Из-за этого какие только слухи не ходили по замку об их взаимоотношениях. Не сказать, что слухи эти были так уж лживы. Впервые Тони встретил Питера после того, как нашёл в лесу раненого диким кабаном короля, выходил его и явился по приказу Его Величества вместе с ним в замок. Тогда поднялась страшная шумиха, ведь король пропал на целых две недели, и все уже отчаялись найти его в лесу, где потеряли своего повелителя, погнавшегося в одиночку за зверем. Разумеется, первым делом к королю навстречу выбежала его семья. Взволнованная королева крепко обняла мужа, смаргивая слёзы с ресниц. Старший сын вился вокруг них взволнованным псом, задавая множество вопросов, о том, что же случилось. И только младшему принцу будто не было дела до возвращения отца. Вероятно, ему не рассказали правду, сообщив, что король просто уехал по делам, чтобы не волновать ребёнка. Так подумал Старк, из тени капюшона рассматривая шестилетнего отпрыска короля, смотрящего с него из-под ресниц с робостью зайца и любопытством лисицы. Шажок за шажком кудрявый мальчишка с сияющими янтарными глазёнками подкрадывался к нему, держащемуся в стороне, всё ближе и ближе, пока не оказался всего в метре, глядя с неподдельным восхищением. - А вы кто? - спросил мальчик, не замечая вмиг нацелившиеся на них взгляды всех собравшихся во внутреннем дворе замка. - Я чернокнижник, - спокойно и размеренно ответил Старк, с удовольствием наблюдая за тем, как толпа тут же отшатнулась в разные стороны, а стража потянулась к рукоятям мечей. - И человек, спасший мне жизнь, - громко добавил король. Страх людей сменился недоумением и удивлением, но на это Тони уже не обратил внимания. Слишком был занят разглядыванием кудрявой макушки карапуза, что после слов короля тут же подбежал к нему и крепко обнял за ноги. В тот момент, осторожно касаясь кончиками пальцев мягких каштановых прядей, ведьмак и подумать не мог, что этот наивный светлый беззаботный ребёнок вскоре станет смыслом всей его жизни. Мальчишка же вскинул голову, широко улыбаясь, и протянул ему мягкую тёплую ладонь. - Я - Питер, - представился маленький принц. - Энтони Старк, - отозвался мужчина, легко сжимая чужие пальцы своими. - Тони, - повторил за ним мальчишка и вновь широко улыбнулся. Когда именно всё изменилось, Старк уже и не помнит. Может, всё переменилось в день первой встречи. Может, в те дни, когда Питер удирал от учителей и прибегал в его башню, которую король выделил ведьмаку в отдалённой части замка, чтобы тот всегда находился под боком со своими необычными умениями. Может, Старк почувствовал ответственность за Питера в тот момент, когда отправился в свой замок посреди леса, а маленький принц тайком увязался за ним, но отстал и напоролся на волчицу с волчатами. Услышав крик, Тони тут же повернул назад, вскоре выходя на поляну прямо между подобравшейся для прыжка хищницей и прижавшимся к стволу дерева перепуганным мальчишкой. - Он не угроза твоим детёнышам. Не тронь, - сурово сказал Старк, глядя в глаза волчицы. Рыкнув и оскалившись, та отступилась и вскоре скрылась в лесу вместе с волчатами. Старк же подхватил перепуганного мальчишку на руки, с удивлением отмечая отсутствие слёз, и прижал к себе, крепко обнимая и возобновляя свой путь в родной дом. Как только Питер пришёл в себя, то тут же крепко обхватил его за шею и всё ещё дрожащим голосом начал задавать вопросы о том, почему ведьмак не боится один ходить по лесу, почему волчица его послушалась, понимает ли Старк язык зверей и многое прочее. От болтовни ребёнка очень быстро заболела голова, однако Тони терпеливо отвечал на все вопросы, даже самые глупые, попутно пытаясь понять, что за странное чувство переполняет его от близости этого маленького наивного существа. Забота? Покой? Умиротворение? И всё из-за любопытного принца, прицепившегося к его плащу репейником? Старк отказывался в это верить. А может, весь мир сузился до маленького принца в тот момент, когда ведьмак узнал, что Питер умирает. В те промозглые зимние дни он отправился по своим делам на юг королевства, а когда вернулся спустя две недели отсутствия, то увидел у порога своего замка королеву, что молотила по закрытым дверям покрасневшими от холода руками. Не обращая внимания на хмурую стражу и причитающую прислугу, женщина с влажными от слёз щеками умоляла откликнуться, ведь речь идёт о жизни невинного ребёнка. Вероятно, безутешная мать решила, что Тони её просто игнорирует. Это было неудивительно, ведь накануне отъезда Старк поссорился с королём из-за нежелания отправляться вместе с ним в военный поход. В пылу ссоры он вылетел из кабинета грозящегося карой короля, заявив, что ноги его больше не будет в этом замке, и женщина наверняка решила, что чернокнижник решил явить миру свою чёрную душу, игнорируя стенания безутешной матери. - Ваше Величество? Что случилось? - выкрикнул Старк, тормозя коня лишь тогда, когда оказался почти вплотную к обернувшейся женщине. - Питер! - почти провыла вновь расплакавшаяся от облегчения при его появлении королева, бросаясь к нему и вцепляясь пальцами в полу походного плаща. - Питер умирает! Заболел. Сгорает. Лекари разводят руками. - В замок. Сейчас же, - припечатал Старк и резко дёрнул за поводья, разворачивая коня. Он ворвался внутрь, распугивая всех на своём пути. Промчался чёрной тенью по коридорам, до визга пугая встречных служанок, и едва не вышиб дверь, вбегая в покои младшего принца. Набившиеся в комнату лекари тут же начали презрительно кривиться. Король, не выпускающий руку сына, кинулся просить прощение за свои слова, сказанные в пылу ссоры, умоляя спасти Питера. Конечно, Тони согласился. Не мог не согласиться, ведь это был Питер. Кудрявый солнечный мальчишка с наивными янтарными глазами, искрящимися теплом и привязанностью при виде ведьмака. Стеснительный, но при этом ужасно шумный и говорливый, стоит только проявить заинтересованность, карапуз в смешных вычурных костюмчиках, которые самому Питеру никогда не нравились. Первый человек в жизни Старка, который не кривился, не морщился, не избегал и не шугался от него, а наоборот тянулся всё ближе и ближе, желая постоянно находиться рядом. Первый человек в жизни Старка, вызвавший в нём желание оберегать, заботиться и опекать. - Покиньте помещение, господа, - холодно сказал Старк, крепко сжимая руку короля, взглядом давая понять, что их разногласия не коснутся ребёнка. - Ваше Величество, прикажите подать тёплую воду, чистые полотенца и лечебные травы. Позаботьтесь о королеве, когда она прибудет. Полагаю, она провела на холоде слишком много времени. Если Её Величество захочет увидеть сына, пропустите. Присутствие рядом матери всегда помогает болеющему дитя лучше любых лекарств. Когда все условия были выполнены, Старк принялся за работу. Питер метался по постели в бреду, весь красный и мокрый от пота. Иногда маленький принц открывал глаза и невидяще смотрел сквозь пространство, шаря ладошками по постели, и тогда Тони мягко сжимал детские пальцы, успокаивающе поглаживая по запястьям. Когда в покои тенью скользнула королева, Старк лишь кивнул приблизившейся женщине, позволяя сесть по другую сторону от её сына, и принялся творить магию. Он не заваривал и не мял травы, втирая соки в нежную детскую кожу. Нет, он делал то, что недоступно простым лекарям: собирал жизнь из увядающих под его пальцами растений и вливал клубящийся зеленоватый пар в приоткрытые пересохшие губы принца, с облегчением замечая, как выравнивается сиплое дыхание и исчезает сотрясающая такое хрупкое тельце дрожь. - Говорят, вы сын самого Дьявола, - едва слышно прошептала королева, поглаживая затихшего сына по запястью. - И сейчас я своими глазами увидела подтверждение тому, что вы не человек. Но вы спасли жизнь моего ребёнка. Почему? О чернокнижниках всегда ходила тёмная кровавая слава. Говорят, вы проливаете невинную кровь ради своих обрядов и отдаёте чистые души на пожирание бесам. Почему же тогда вы спасли моего короля? Почему спасли моего маленького принца? - Потому что не все идут по тёмному пути и не все рады этому тёмному дару, - глухо ответил Старк, вглядываясь в солнечное сплетение мальчишки, в котором ярко поблёскивала янтарным свечением чистая и невинная душа мальчика. - Я уверен, моя мать никогда не встречала Дьявола. Уверен, что эти умения не имеют никакого отношения к нечистой силе. Однако мою мать сожгли на костре, а мне пришлось бежать и скрывать свои способности. Я никогда не желал проливать чужую кровь, но не могу сказать, что во мне нет тьмы и жестокости. Вот только не Дьявол породил эти чувства. Их породили люди. Говорят, бог есть и он един. Закон для всего живого и живущего. Вы верите в бога, Ваше Величество? - Верю. Конечно, верю, - наконец подняла на него серьёзный взгляд заплаканных глаз королева. - Тогда почему вы так отчаянно ломились в закрытые двери моего дома? - спросил Старк, обмакивая полотенце в тёплую воду и начиная вытирать испарину с лица и шеи спящего Питера. - Ваш сын умирал. Это правда. Если бы я не вмешался, к утру он сгорел бы и покинул этот мир. Но почему вы попросили меня помочь? Если вы верите в бога, то должны верить и в то, что всё в этом мире происходит по его замыслу. Если Питер умирал от горячки, значит, так должно было быть. Но вы не приняли этого. Не приняли приближающейся смерти своего сына. Воспротивившись божьей воле, вы попросили о помощи меня, чернокнижника, приспешника тёмных сил. Не думаете, что таким образом предали веру в своего бога? - Но я... Я люблю его, - растерянно прошептала женщина, переводя взгляд с мага на сына. - Я знаю, - кивнул Тони, убирая со лба мальчика мягкие кудри. - Однако чего стоит ваша любовь, если сравнивать её с божьей волей, по которой душа Питера должна была покинуть этот мир? Королева молчала. - Именно поэтому я терпеть не могу людей, - продолжил Старк. - Именно поэтому другие чернокнижники так жестоки и беспощадны. Люди непостоянны. Люди грешны. Они кричат о вере в своего бога, отрицая иные силы, но как только появляется личная выгода, они забывают о своём боге и вере. Оправдываясь благими намерениями, они противятся судьбе и так или иначе просят помощи у тёмных сил, а после собираются в толпы и жгут нас на кострах, плюясь и называя отродьями и приспешниками Дьявола. Прямо сейчас толпа может схватить меня. Они не сожгут вас, королева, потому что вы обратились ко мне во имя любви к своему ребёнку. Но они сожгут меня, напрочь забывая о том, что именно благодаря мне вашего ребёнка обошла смерть. Двуличие присуще не магам, Ваше Величество. В первую очередь оно присуще простому люду. Поднявшись с постели принца, Тони ещё раз осмотрел мальчика и с удовлетворённым кивком направился к выходу из покоев, решив эту ночь провести в своей башне, чтобы утром ещё раз осмотреть Питера и убедиться, что он поправится. На едва слышный дрожащий оклик королевы он не обернулся, плотно закрывая за собой дверь. Громкий треск веток в стороне заставляет Старка вынырнуть из воспоминаний. Неожиданный наплыв был таким ярким и чётким, что ведьмаку требуется какое-то время, чтобы прийти в себя и осознать реальность. Убрав в карман рубиновое кольцо, подаренное Питеру сразу после его выздоровления, Тони переносится к внутреннему двору руин и замирает, наблюдая за тем, как через заросли кустов пробирается ругающийся себе под нос Питер, запутавшийся плащом в колючих ветвях. Растерянность и неясный страх наполняют душу при виде принца, однако через мгновение они сменяются теплом и тихой радостью. Тони не видел Питера месяц. Ровно столько прошло с их встречи в покоях принца и решения Старка не приближаться к мальчишке. Но как же хотелось. Как же хотелось вновь увидеть его. Именно поэтому чернокнижник не таится в тенях и выходит вперёд, тут же перехватывая взволнованно-испуганный взгляд. Питер едва ли изменился со своих шестнадцати, в которых Старк запомнил его. Разве что прибавил в росте, лицо растеряло детскую округлость, а из глаз исчезла наивность и пустая восторженность миром. Наверное, это и неудивительно с учётом того, какую жизнь Питер успел прожить в этом времени. Он просто не мог позволить себе беззаботность и праздность. Не находясь в бегах в родном королевстве с полной неопределённостью по жизни, стоящей на его пути. Тони вновь ощущает прилив горечи. Это он виноват. Во всём виноват только он. - Перестаньте, - вдруг просит Питер и смело подходит к нему. - Я не знаю, что происходит. Не знаю, почему меня к вам так тянет, и почему я ощущаю то же, что и вы, но прошу, перестаньте терзать себя. Что бы ни случилось в прошлом, вы не виноваты. Я чувствую это. Даже не зная о том, что произошло, я уверен, что вы не были виноваты. - Зачем ты здесь, ребёнок? Как ты вообще нашёл это место? - спрашивает Старк, медленно обходя принца по кругу и невольно любуясь прямой осанкой и широкими плечами, укрытыми тёплым плащом. - Я здесь, потому что не знаю, но хочу узнать, - уже менее уверенно отвечает Питер и разворачивается к нему лицом, заглядывая в глаза. - Мне снятся сны о вас и королевской семье, жившей в этом замке. Я нашёл старые картины, на которых среди членов королевской семьи я изображён на месте младшего принца. Я не могу спать ночами. Просыпаюсь из-за этих снов, а после что-то зовёт меня то в старую часть замка и его башни, то в лес. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы отыскать архив и среди истлевших листов найти карту этих земель. На ней я нашёл расположение вашего замка и решил приехать сам, раз уж вы больше не появлялись. - Разве то, что я не приходил к тебе, не говорит о том, что я не желал нашей встречи? - усмехается Старк, но Питер не тушуется, и во взгляде его проступает упрямство. - Я знаю, что желали. Я чувствую вас. Вашу боль, тоску, печаль, горечь. Вы рады, что я здесь, но какие-то связанные со мной воспоминания омрачают встречу. Я хочу знать, что происходит. Расскажите. Прошу вас. Тони. Старк всегда был слаб к мольбам своего маленького принца и его щенячьим взглядам. Он всегда был слаб к этому робкому, такому мягкому «Тони». Так, сокращённо, называл его только Питер. Так называть себя чернокнижник позволял только своему принцу. Он никогда не мог отказать Питеру в прошлом. Сейчас, после долгих десятилетий мучения за гранью, сейчас, когда Питер вновь живой и находится рядом, сейчас, когда его маленький принц вновь начинает тянуться к нему, Старк тоже не находит в себе сил на отказ.

***

- Ваше Высочество? Всё хорошо? Подняв рассеянный взгляд на служанку, Питер неловко улыбается и согласно кивает. Женщина какое-то время рассматривает его, а после вздыхает, расставляет чашки и тарелки на столе и удаляется, плотно закрывая за собой дверь. От всего этого становится некомфортно и совестно. Принц знает, что о нём начинают волноваться. Даже лекарь несколько раз спрашивал, не болит ли у Питера голова или ещё что-нибудь. Наверное, не стоило вот так резко отдаляться ото всех и запираться в своих покоях, но Питеру необходимы тишина и одиночество, чтобы всё обдумать и осмыслить. Не очень-то у него это получится во время шумных сборов за столом, во время занятий или во время тренировок с Роджерсом. - Будешь и дальше отсиживаться здесь, и они начнут выплясывать вокруг тебя, - слышится низкий насмешливый голос в стороне. Дёрнувшись, Питер резко оборачивается. Только что на широком балконе своей спальни он был один, а вот в стороне уже опирается на широкие перила Старк. Ветер треплет полы его плаща и растрёпанные волосы. Яркое солнце золотыми искрами отражается в тёмно-карей радужке глаз. Тони выглядит непривычно расслабленным и спокойным. От его души исходит равномерное сияние, которое Питер не видит, но чувствует, впервые за долгое время впитывая в себя приятную лёгкость чужого приподнятого настроения. Странно ощущать всё это не просто так, гадая, что же происходит, а точно зная всё наверняка. Ещё страннее для Питера полное принятие рассказанной Старком истории о связанных душах, хотя ещё какое-то время назад принц бы посмеялся с таких заявлений или хмуро попросил не болтать несусветные глупости. Но, наверное, так и должно быть. Наверное, эта странная связь душ как-то помогает ему принять новую почти сказочную действительность. - Тебе стоит пообедать, пока всё не остыло, - вновь одаривает его тихим смешком Старк. - Я присяду? - Только если ответишь на мои вопросы, - по-лисьи щурится Питер, вспоминая просьбу ведьмака обращаться на «ты». - Даже так? Какой наглый шантаж, - смеётся Старк. Но за стол садится, из-за чего Питер едва подавляет вздох облегчения. Во-первых, ему бы не хотелось, чтобы ведьмак прятался от него, как делал раньше. Конечно, после их разговора возле руин Старк пообещал не скрываться, но за всю прошедшую неделю на глаза так и не показался. Во-вторых, благодушный настрой Тони даёт ему надежду узнать всю сложную и запутанную историю целиком. В-третьих, принц, пусть и стыдливо, но признаётся хотя бы самому себе, что его тянет к этому мужчине. И дело не только в том, что его душа связана с душой чернокнижника страшным кровавым ритуалом. Энтони Старк видится для Питера загадкой, которую хочется разгадать. А ещё Питер только с этим человеком может не обдумывать каждое своё слово и говорить свободно о том, о чём думает. Пусть он рос среди небольшой горстки людей в замке, заменивших ему семью, никого из них он не может назвать близким человеком или другом. Странно, конечно, так доверительно относиться к Старку, но у Питера всё внутри сладко стягивает от присутствия ведьмака рядом. Он просто не может иначе. Эти чувства как будто сильнее его. - Итак, о чём же ты хочешь узнать? - спрашивает Тони, закидывая ногу на ногу. - Я уже рассказал о королевской семье. Рассказал о тебе самом из моего времени. Рассказал о том, что связал наши души тёмным ритуалом, потому что поклялся твоей матери оберегать тебя до своего последнего вздоха. Что ещё ты хочешь знать? - Я хочу узнать правду, - негромко, но твёрдо говорит Питер, упрямо глядя вскинувшему брови магу в глаза, и скрещивает руки на груди, откидываясь на плетёную спинку стула. - Ты соврал, когда сказал, что связал наши души из-за клятвы, данной королеве. Я почувствовал это всем своим нутром, когда ты ответил мне так. Причиной ритуала было что-то более страшное и тёмное. Что-то, что причинило тебе сильную боль. Мне снился сон после нашего разговора. В нём ты спрашивал моего согласия на связь душ и получил его, но сам ритуал в тот день так и не провёл. Сказал, что нужно подготовиться. Так как же это произошло? Старк каменеет. Лицо его как будто бледнеет, а взгляд устремляется в никуда. Между сцепленных ладоней мелькает что-то красное, и Питер, приглядевшись, замечает небольшое рубиновое кольцо, которое маг начинает крутить между пальцев. Секунды молчания сменяются минутами. Не обращая внимания на давно остывший из-за холодного ветра обед, принц всё сильнее сжимает пальцами предплечья. В какой-то момент Тони переводит взгляд на него, и Питер пугается, что чернокнижник просто уйдёт, растворившись в сгустившемся сумраке, но этого не происходит. Передёрнув плечами, Старк зеркалит его позу, откидываясь на спинку кресла со скрещенными на груди руками, и переводит взгляд на безоблачное небо вдалеке. - Да, я соврал. Потому что не хочу рассказывать тебе правду. Она болезненная, страшная и грязная. Она несёт в себе кровь. Очень много крови. Не думаю, что хочу делиться подлинной историей, - спокойно говорит Старк. - Ты не сможешь утаить. Я всё равно узнаю. Эта часть прошлого всё равно приснится мне рано или поздно. Будет лучше, если я узнаю от тебя. Если ты расскажешь всё, как было, мне не придётся бессонными ночами мучиться мыслями о причинах произошедшего, - качает головой Питер и заламывает брови. - Пожалуйста. Чернокнижник тяжело вздыхает. Нервно прокручивает кольцо в пальцах, а после всё же обращает на него свой взгляд, и Питер едва не захлёбывается в той бессильной ярости и злобе, что чёрным пламенем взвивается во взгляде Старка, сменяясь ядовитым неясным удовольствием от каких-то мыслей, проскочивших в сознании мужчины. - Что ж, хорошо, - согласно кивает Тони и переводит взгляд на чернеющую полосу леса вокруг. - Я действительно соврал. Соврал тебе при нашем разговоре, сказав, что связал наши души из-за данной королеве клятвы. Соврал тебе в твоей прошлой жизни, сказав, что провёл ритуал, соединив наши души. Дело в том, что я возжелал тебя едва ли не с первой встречи. Твоя душа была такой чистой, незапятнанной, непорочной. Ты был ребёнком, Питер. Маленьким наивным мальчишкой, тянущимся ко мне со всей своей детской наивностью. Это был твой дар от рождения, о котором никто не знал. Ты всех вокруг подпитывал и заражал своим внутренним светом. Думаю, ко мне ты тянулся так сильно, потому что душа моя была черна, запачкана, изранена болью и одиночеством, гонениями и предательствами. Да, я захотел тебя. Захотел себе как необычную зверушку или красивую, но полезную безделушку. Вот только потом всё изменилось. Я стал привязываться к тебе. Я стал заботиться о тебе. Я стал опекать и присматривать, обучать и наставлять. Чем старше ты становился, тем ярче разгорался твой внутренний свет. Он влиял на меня. Он исцелял меня. Он был сосредоточен только на мне. Для тебя не было человека важнее меня. Я же пропустил тот момент, когда ты стал центром моей жизни. За несколько дней до твоего шестнадцатилетия я решил присвоить тебя и твою душу себе. Я решил провести чёрный ритуал, чего бы мне это ни стоило. - И ты... Ты не провёл, - внезапно понимает Питер, вглядываясь в лицо ведьмака. - Не провёл, - кивает Тони и переводит на него взгляд. - Получил твоё добровольное согласие и вдруг понял, что творю. Ритуал не осквернил бы твою душу лишь в случае жертвы. Кровавой богатой щедрой жертвы. У меня такой не имелось, но ты уже горел этой идеей, и я обманул тебя, Питер. Сказал, что провёл ритуал, а на деле накинул на тебя связку защитных заклинаний и привязал их к нему, - кивок на рубиновый крошечный ободок в пальцах. - Я сказал, что это кольцо будет символом нашей связи. Сказал, что наши души всегда будут перерождаться вместе примерно в одно и то же время. - Но наши души связаны. Я чувствую это, - растерянно говорит Питер, заворожено наблюдая за бликами кольца, и вновь поднимает взгляд на ведьмака. - Что случилось потом? - На твоё шестнадцатилетние, - начинает Старк, неосознанно сжимая кулаки, - на замок напали заговорщики. Стражу подкупили. Наёмники вломились внутрь, захватывая членов королевской семьи. Быть может, находись ты в своей комнате, твоя смерть была бы быстрой и почти безболезненной, но... В ту ночь ты был в моих покоях в башне, выделенной мне королём. Привычно пришёл после ужина, чтобы рассказать о том, как прошёл твой день, и понадоедать мне болтовнёй, а после уснул. Я слишком поздно осознал, что означают шум и крики внизу. Из башни не было путей отступления. Если бы река протекала мимо утёса, я бы схватил тебя и выпрыгнул в воду, лишь бы спасти, но окна башни выходили на острые скалы. Мы бы разбились. Когда-то я действительно сказал королеве, что буду тебя оберегать. Я поклялся в этом не потому, что она этого желала. Я поклялся в этом потому, что считал тебя своим маленьким принцем. Вот только в ту проклятую ночь ничего сделать я так и не смог. Налетевший ветер тоскливо громко воет. Взлетевшие вороны хриплым карканьем вызывают дрожь по коже. Солнце постепенно скрывается за нагнанными тучами. Повыше поднимая ворот тёплой меховой накидки, Питер закусывает губу, рассматривая синие узоры на фарфоровых чашках. Кажется, он знает, что произошло дальше. Не зря чернокнижник упомянул быструю и безболезненную смерть. Не зря во снах Питера туман пахнет дымом и жарким огнём. Принц знает, как борются с ведьмами и ведьмаками. Их отлавливают и сжигают на кострах, внимая проповедям священников о том, что лишь священный огонь, способный раскалить душу добела, может уничтожить грязь с душ падших людей, пошедших за Дьяволом и по пути его. - Меня... Меня сожгли на костре, - едва слышно говорит Питер и поднимает взгляд на Старка. - Тебя не просто сожгли. Тебя выволокли на главную площадь, как какую-то грязь. Согнали толпу и под сумасшедший смех кровавого узурпатора, только что вырезавшего всю твою семью, приговорили к сожжению огнём за якшание с дьявольским отродьем. Со мной, Питер. Тебя сожгли за то, что ты тянулся ко мне. За то, что ты общался со мной и внимал тому, о чём я тебе говорю. Они привязали нас друг напротив друга и подожгли тебя, заставив меня смотреть на твои мучения, - почти рычит Тони, и взгляд его вновь наполняется бессильной яростью. - Смотрели, смеялись и глумились, слушая твои крики, смотря на бьющееся в агонии тело. Но хуже всего было не это. Хуже всего было то, что перед тем, как подожгли солому, ты посмотрел на меня, улыбнулся и сказал, что всё будет хорошо. Ты искренне верил в это, Питер. Потому что думал, что я связал тогда наши души. Ты так и сказал мне перед тем, как к тебе поднесли факел: «Мы связаны нашей любовью. В следующей жизни мы обязательно встретимся. В ней мы обязательно, обязательно будем вместе и счастливы». - Но мы не были связаны, - дрожащими губами шепчет Питер, с ужасом понимая, что в памяти пробуждаются отрывки воспоминаний из прошлой жизни, окрашенные всполохами багрового пламени. - Твои слова о любви отрезвили меня, бьющегося в бессильной злобе от того, что не смог тебя защитить. Именно из-за твоих робких признаний я не решился связать наши души, очернив ещё и твою, - горько улыбается Старк. - Я думал, это пройдёт. Думал, твоя первая любовь, выросшая из обычного восхищения и интереса, быстро исчезнет, и ты уйдёшь, оставив меня одного. Но когда в шаге от смерти ты признался мне в любви, когда дал понять, что с облегчением принимаешь свою участь лишь из-за того, что мы вновь встретимся в следующей жизни, я осознал, каким глупцом был, раз не принимал твои чувства всерьёз. Мне просто повезло, что я успел собраться вовремя. Что успел начать читать заклинание тогда, когда свет твоей души ещё не погас. В тот момент меня уже не волновали последствия. В тот момент я желал лишь двух вещей: вновь обрести тебя и мести. Я проклял всех, кто жил в этом замке, Питер. Я проклял захватчика, его приспешников и продажную знать. Я проклял простой люд, что согнали на площадь. Я проклял их родню до пятого колена. Я проклял всех, кто пособничал, не помешал, не остановил, не защитил и стал свидетелем пролившейся крови. Твоей крови, Питер, и крови королевской семьи. Я сплетал проклятия, наполненные ненавистью, с древними словами призыва. Я назначил всех этих людей своей платой за то, чтобы твоя душа стала принадлежать мне. И на мой зов откликнулись. Пламя, сожравшее меня до костей, сменило свой цвет на чёрный. - Поэтому здесь никто не живёт? - едва слышно спрашивает Питер и вздрагивает, когда лицо Тони искажается от полузвериного злорадного оскала. - Терзаемый тьмой в безвременье в ожидании, когда твоя душа переродится и призовёт меня в этот мир, я едва ли что-то осознавал, разрываемый на части, терзаемый болью и сомнениями, страхами, отчаянием, тоской и горем. Однако после всё стало меняться. Когда тебе исполнилось шестнадцать, в день годовщины твоей смерти меня выбросило в этот мир. Прошло два года, прежде чем я смог набраться достаточно сил, чтобы иметь возможность увидеться с тобой. Всё это время я впитывал в себя знания, стекающиеся ко мне воем ветра и шёпотом листвы вековых деревьев. После того, как нас сожгли, узурпатор правил недолго. В эти земли пришла чума, которая пожрала всех людей, - не скрывая злой радости, признаётся мужчина. - Но она не исчезла, нет. Ещё долгие десять лет все, кто пытался прижиться в этих землях, умирали от жуткой болезни, сгорая заживо и видя во снах свои самые страшные кошмары. Поэтому эти земли довольно скоро опустели, и о них пошла дурная слава. Такова была плата за то, чтобы связать наши души. И как только тёмные твари собрали свою жатву, на моей душе прожглось клеймо, которое, я знал, однажды приведёт меня к тебе. Старк смотрит так, будто ждёт, когда же Питер вскочит из-за стола и убежит от него прочь. Питер же, выслушавший шипяще-рычащее полное яда признание с дрожью во всём теле, с удивлением понимает, что не боится. Слова ведьмака не вызывают в нём отвращения, непринятия или желания окрестить монстром. Возможно, всё дело в том, что его душа влюблена в сидящего напротив чернокнижника. В том, что тот Питер из прошлого не был столь наивным, как всем казалось, и всегда ощущал окружающую Тони тьму, пахнущую холодом и кровью. В том, что за считанные минуты до своей смерти малолетний принц познал всю силу отравляющей ненависти, которую испытал по отношению к кровавому захватчику и его приспешникам, что не позволили попрощаться с семьёй и собрались пытать его любимого человека его же собственной смертью. Нет, Питер не боится той крови, что легла на руки Старка. Вместо этого в нём просыпается острое сожаление о судьбе чернокнижника, поплатившегося за ритуал своей человеческой жизнью, и острое непонимание. Если Старк так сильно желал воссоединиться с ним, то почему же тогда... - Почему ты избегал меня? Почему не пришёл вновь? Почему решил отдалиться? - спрашивает Питер, нервным движением убирая лезущие в глаза отросшие кудри. - Если я был тебе так дорог, почему ты не объяснил всё сразу? Неужели дело в том, что ты расстроен, увидев меня повзрослевшим? Неужели мой нынешний облик отталкивает тебя? - А ты хотел бы, чтобы это было не так? - мгновенно берёт себя в руки Старк, одаряя насмешливой усмешкой. Питер давится воздухом и ярко краснеет щеками. Он не думал ни о чём таком, когда задавал свои вопросы. Они вырвались под натиском неясных эмоций, вспыхнувших глубоко в душе, и сами сорвались с языка. Принц может понять чужую насмешку. Его вопросы прозвучали так, будто он влюблённая барышня, обвиняющая возлюбленного в неискренности чувств. Хотя намного хуже то, что Питер испытывает искреннее возмущение. Он успел привязаться к саркастичному, язвительному и постоянно темнящему чернокнижнику за считанные три встречи, в первые две из которых они даже толком не поговорили. Успел привязаться, потому что узнал его через сны о прошлой жизни и всё чаще посещающие его «чужие» мысли и наплывы дежавю. Свою роль сыграл и тот факт, что всё это время принц чувствовал эмоции чернокнижника и проникался к нему сочувствием и желанием помочь хоть как-то, по мере сил. И вот к чему это привело. Питер сидит перед Тони и позволяет себе возмущаться тем фактом, что влюблённый в него мужчина вот так просто его игнорировал. Хотя это было не так уж и просто, это раз, и влюблён Старк по сути был не то чтобы в самого Питера, это два. Одна душа на два тела ведь ещё ничего не решает, верно? Питер уверен, что это так. Мысль об этом отдаёт острой горечью. Принц резко передёргивает плечами и встряхивает головой, будто это поможет ему избавить от царящей в ней неразберихи. - Я избегал тебя, потому что осознал, что натворил, - с явным удовольствием понаблюдав за его то краснеющим, то бледнеющим лицом, наконец, отвечает Старк, и всё веселье исчезает из его глаз, сменяясь виной. - Когда я решил провести ритуал, то знал, чего желаю сам. Я не задумался о последствиях для тебя, Питер. Итогом этого стала твоя жизнь. Стены замка рассказали мне всё о тебе. Ты потерял отца и мать. Ты потерял дядю. Ты был вынужден бежать и скрываться, потому что твоя семья мертва из-за интриг очередного амбициозного мерзавца, ставшего тираном, что вот уже десять лет ведёт королевство по пути кровавых войн. Ты живёшь в этом замке в заточении, и я сомневаюсь, что когда-нибудь ты сможешь вернуть себе корону. - Ты не можешь брать вину за мою жизнь на себя, - качает головой Питер. - Не твоя вина в том, как она сложилась. На всё есть веление Господа, Тони. - Ты не с тем человеком решил поговорить о нём, - усмехается Старк и опускает рубиновое кольцо на столешницу, пододвигая его к Питеру. - Но даже если и так, веление твоего Господа есть месть для меня. Когда-то давно ты должен был умереть, Питер. Ребёнком ты заболел и должен был сгореть в горячке, не дожив до утра. Но я спас тебя, отведя смерть в сторону. И знаешь, что я думаю? Что ты не просто так погиб на костре. Не сгорел в одном огне, так сгорел в другом. Некоторые верят: чему суждено случиться, того не миновать. И вот теперь снова. Я заклеймил наши души, желая для тебя покоя и счастья, но что в итоге? Ты повторяешь свою прошлую судьбу. Только на этот раз ты не познал детского беззаботного счастья, попав под раздачу последствий борьбы за трон намного раньше. Как в прошлом, так и сейчас я приношу тебе одни лишь только беды и несчастья. - Я так не думаю, - качает Питер головой и мягко улыбается вздрогнувшему при виде его улыбки будто завороженному мужчине, забирая кольцо и надевая его на безымянный палец левой руки, рассматривая искрящиеся внутри блики и удивляясь тому, как ладно сел холодный ободок. - Когда на нашу семью посыпались все эти беды, я был настроен решительно. Согласился уехать из замка лишь по той причине, что это гарантировало мне жизнь, о которой так пеклась тётя Мэй. Я не хотел оставлять её. Не хотел, чтобы она выходила за Квентина ради спасения своей собственной жизни. Однако мне пришлось оставить её, и я поклялся, что обязательно вернусь, чтобы всё исправить. Смешно, но буквально за несколько часов до нашей с тобой первой встречи возле леса, куда я пошёл на зов твоей души, как я теперь знаю, я думал о том, как глупы и бессмысленны были мои мечты. Я никогда не смогу покинуть этот замок. Я никогда не смогу собрать армию и пойти отвоёвывать своё королевство. Я никогда не смогу помочь тёте Мэй. Я самый бесполезный наследник престола из всех. Быть может, не зря тебе потребовалось два года после моего шестнадцатилетия для того, чтобы набраться сил и оказаться рядом. Быть может, так и было суждено, чтобы ты появился именно в тот момент, когда я пойму, что власть и трон совсем не для меня. Эта корона так сильно давит на меня, Тони. Она почти ничего не весит, но иногда мне кажется, что шея вот-вот сломается. - Эта корона не подходит тебе, - неожиданно говорит Старк и поднимается из-за стола, переводя взгляд с растерянного лица Питера на вручённую ему не так давно Роджерсом золотую корону. - Ты был рождён для другой короны. Из серебра. С тонкими золотыми листьями узоров. Украшенной изумрудами и только. Она должна возлежать на твоей голове, а не этот венец. Это не твоя ноша, Питер. Это не должна была быть твоя жизнь. Поэтому так тяжело. - И ты винишь себя в этом, - мгновенно улавливает чужие эмоции Питер и качает головой. - Не стоит. Я в прошлой жизни любил тебя. Любил настолько сильно, что хотел всегда быть рядом. Душа во мне помнит эту любовь, хранит и лелеет её. Она тянется к тебе всем своим существом, как и твоя душа тянется ко мне. Я не знаю, как с этим быть. Я не знаю, как быть дальше. Но в одном я уверен точно. Я счастлив, что ты появился в моей жизни. И я не злюсь, даже если все тяготы жизни свалились на меня из-за того, что ты связал наши души. Мне спокойно, когда ты рядом, и это для меня важнее всего. - Мне... Мне нужно обдумать всё это, - негромко говорит Старк, и тени вокруг него сгущаются. - Только не думай слишком долго. Без тебя... Без тебя мне становится тоскливо, - едва слышно стыдливо признаётся Питер, вновь краснея щеками. Тони очаровательно улыбается ему и исчезает в эфемерных клубах чёрного дыма. Питер тут же закрывает пылающее лицо ладонями. Кольцо на его руке едва заметно вспыхивает изнутри.

|...|