Дайлз

      Лос-Анджелес никогда не был городом ангелов. Даниил понял это уже в первый месяц после переезда. Это место скорее напоминало бескрайнее болото, которое засасывает в себя тех, кто хоть немного зазевался. Живя в своем уединенном мирке в подпольной клинике вампир старался как можно реже выходить на улицу. Зачастую пища сама приходила к нему домой, да и сир не докучал своими просьбами. Клиника под контролем, конкуренты не буянят – вот и славно.       По иронии судьбы, получилось так что в своей не-жизни Даниил продолжил заниматься тем, что делал еще до становления: лечил, учился, читал. Вот только несбыточная мечта о погоне за вечной жизнью, которой вампир в студенческие годы был буквально одержим, перестала мотивировать. Да, ему удалось обрести бессмертие, но вот только плата за это оказалась слишком высокой. Вместо пресловутых покоя и воли Данковский обрел лишь смятение и вечный страх перед тем, что его обнаружат.       Как бы странно это ни звучало, но встреча с Клодом немного улучшила положение дел. Во-первых, сам факт того, что его заказали, взбодрил Даниила, вырвав вампира из привычного состояния апатии и безразличия. Во-вторых, Клод оказался очаровательно неопытным и молодым. Убийство подпольного доктора оказалось его первым контрактом. Когда он держал Даниила на прицеле, руки юноши дрожали, а в глазах стояли чуть ли не слезы. Опьяненный чувством опасности и осознанием своего превосходства вампир и сам не понял, как вдруг оказался стоящим почти вплотную к своему незадачливому убийце. Даниилу даже не пришлось применять доминирование. Для того чтобы убедить парня опустить оружие хватило лишь пары разумных доводов и загадочной улыбки. В-третьих, настоящим сюрпризом стало то, что через неделю Клод каким-то образом вновь оказался на пороге подпольной клиники. Жалуясь на боль в якобы растянутых связках голени, он то и дело вздрагивал, когда ледяные пальцы Даниила касались его кожи. После осмотра и перевязки он так и не ушел, засидевшись в коридоре клиники почти до рассвета. Именно тогда Даниил предложил ему то, от чего Клод не смог отказаться: остаться с ним в качестве телохранителя в обмен на некоторые дополнительные преимущества.       Данковский прекрасно знал, какой эффект имеют узы крови, но совершенно не был готов к тому, что Клод действительно станет его тенью. К тому же вампира терзали смутные сомненья, что дело тут было не только в узах. Телохранитель срывался с места по первому его слову, сломя голову прыгал под пули, чуть ли не стакан крови в постель приносил, когда Даниил, в очередной раз поддавшись унынию, отказывался выходить из комнаты. Поначалу Данковского удивляло и смущало столь трепетное отношение к собственной персоне, но спустя время оно начало вызывать лишь раздражение. Клод казался неразумным щенком, который вертится под ногами и мешает, не понимая, что хозяевам сейчас некогда с ним возиться. Даниил не раз осаживал своего гуля не стесняясь в выражениях, но тому, казалось, не было до этого дела. Он лишь покаянно опускал глаза, вновь и вновь совершая одни и те же ошибки. К удивлению самого Даниила, смерть Клода стала для него настоящим ударом. За два года их знакомства он настолько привык к юноше, что стал воспринимать его присутствие как нечто само собой разумеющееся. И сейчас, оставшись в одиночестве, Данковский ощущал себя человеком с полностью содранной кожей: каждое его действие вызывало боль, напоминая о совершенной ранее ошибке. Как бы он хотел вернуться назад и хотя бы попросить прощения у Клода за свою чрезмерную холодность и отчужденность. Но это, конечно же, было невозможно. Даниилу только и оставалось, что оплатить похороны своего телохранителя по высшему разряду и следующей ночью положить на его могилу скромный букет из двух белых лилий, любимых цветов Клода.

***

      В бар «Джо и Джо» Данковский направился с совершенно определенной целью: напиться до зеленых чертей. Еще до становления этот способ как нельзя лучше помогал забыться и очистить голову от ненужных мыслей: во время тяжкого похмелья на экзистенциальные переживания сил попросту не оставалось. Но в не-жизни даже набраться было не так-то просто. Вливать в себя алкоголь было бесполезно, а поддатых людей Даниил с детства на дух не переносил. Ему только и оставалось, что скрипя зубами от отвращения при помощи доминирования затащить в туалетную кабинку одну из обдолбанных и пьяных шлюх и выпить ее почти до дна.       Пошатываясь и с трудом сдерживая подступающую к горлу тошноту вампир доковылял до одного из столиков в дальнем углу и буквально рухнул на потертый кожаный диван. Заказав у девочки-официантки шот абсента, он оперся руками о стол и спрятал лицо в ладонях. В голове его словно мухи над разлагающимся трупом продолжали метаться мысли, от которых Данковский так старательно пытался отделаться. Почему ты здесь? Чего ты добиваешься? На что надеешься?       Даниил чуть слышно застонал: отделаться от этой доводящией до безумия дряни никак не получалось.       − Эй, принцесса, с тобой все в порядке? – раздался над ухом смутно знакомый голос.       С трудом разлепив непослушные веки Данковский огляделся по сторонам. Напротив него самодовольно ухмыляясь восседал Майлз: недавний знакомый, вытащивший доктора из подвала шабашитов.       − Съеби отсюда, − пробормотал Даниил, вновь пряча лицо в ладонях. Сейчас ему хотелось одного: чтобы его оставили в покое.       − Ух ты, принцесса, оказывается, умеет ругаться! − усмехнулся тореадор. − А сир потом не заставит рот с мылом мыть?       − Говорят же тебе, иди нахер! – зашипел на него Даниил. – Что, доебаться больше не до кого?       − А если вправду не до кого? – Майлз, казалось, нарочно над ним издевался. – Может быть мне грустно, холодно, одиноко, и я ищу душевного тепла?       − Ну так ищи его в другом месте! Я тебе не служба психологической поддержки!       − Но ты же доктор, а значит должен помогать людям. И не-людям. Ты же Гиппократу давал или что-то типа того.       − Ой, да иди ты, − устало отмахнулся от него Даниил. Злость, вспыхнувшая при появлении Майлза, уже сошла на нет, сменившись усталостью и апатией. Данковский вздохнул и вновь спрятал лицо в ладонях. Вскоре он почувствовал, как кто-то нерешительно коснулся его плеча.       − Эй, принцесса, с тобой точно все в порядке? – голос Майлза до этого так и сочащийся сарказмом вдруг стал тихим и встревоженным.       − Да, в полном, − усмехнулся Даниил, − меня всего лишь похитили из моего собственного дома, связали и бросили в подвал. Потом я шлялся по канализации по колено в дерьме и вздрагивал от каждого шороха. И в добавок ко всему, у меня на глазах убили телохранителя, с которым я практически жил последние два года и даже не успел попрощаться. Конечно же я в порядке, что вообще могло пойти не так?       К концу фразы, Даниил с едва слышного шепота практически перешел на крик. К собственному ужасу, мужчина начал понимать, что в горле уже давно стоит горько-соленый ком, который вот-вот был готов прорваться наружу кровавыми слезами. Изо всех сил прокусив себе палец, чтобы хоть как-то с помощью боли отвлечься от начинающейся истерики, Данковский закрыл глаза и попытался выровнять дыхание.       Не ожидай такой бурной реакции сидящий рядом Майлз сначала оцепенел, а потом одним властным движением привлек Даниила к себе и начал едва ощутимо поглаживать его по коротко остриженным на затылке волосам. Данковский попытался отстраниться, но тореадор держал его крепко, не давая вырваться. В конце концов, Даниил мысленно послал все к черту расслабился, прижимаясь лбом к плечу Майлза. Может быть дело было в алкоголе, а может и в том, что Данковский банально устал… Но в руках тореадора он чувствовал лишь умиротворение и опустошенность. Даже мысли, уже неделю метавшиеся в его голове, казалось, утихли.       Осознав, что немая сцена несколько затянулась, Даниил осторожно отстранился от своего недавнего знакомого, грустно усмехнулся и спросил:       − У тебя что, с детства незакрытый гештальт на помощь ближним?       − Да вроде бы нет, − пожал плечами Майлз, − по крайней мере снимать котят с деревьев и переводить старушек через дорогу меня не тянет. Возможно, принцесса, все дело в тебе.       − Ой, да иди ты уже со своей «принцессой»! – беззлобно отмахнулся от него Данковский. – Я - умеренно помятый жизнью мужик тридцати с лишним лет. Меня не нужно спасать и защищать, до этого момента я прекрасно справлялся сам.       − Ну-ну, − усмехнулся Майлз, поднялся с дивана и протянул руку Даниилу. – Пойдем отсюда, клуб уже закрывается, да и рассвет через пару часов. Отвезу тебя домой, у меня байк за углом припаркован.       − Ты всегда такой навязчивый или специально для меня стараешься? – вздохнул Данковский, принимая предложенную руку.       − А ты угадай, − подмигнул ему тореадор и направился к выходу. На пороге он вдруг остановился и вновь обернулся к Даниилу. – Только учти, принцесса, благотворительностью я не занимаюсь. В следующий раз поедем ко мне.