Дайлз

      Их вытащили из багажника машины, как мешки с мусором. Перед глазами Майлза уже давно стояла кровавая пелена: он ничего не видел, но зато все остальные чувства как назло болезненно обострились. Вампир услышал, как стекла очков, почти сразу свалившихся с головы, неприятно хрустнули под подошвами чьих-то тяжелых ботинок. А вскоре чужие грубые и сильные руки поволокли неонатов прочь от машины в сторону какого-то помещения. С ними никто не церемонился: в лифте неподвижные тела без каких-либо сомнений просто бросили на пол. Всего несколько мгновений, пока старая скрипучая конструкция опускалась в недра подвала, Майлз ощущал рядом присутствие Дэниэла. Тореадору очень хотелось хоть как-то подать знак, сказать ему, что он рядом, но все, что мужчина мог – просто неподвижно лежать и ждать дальнейшего развития событий.       Время, казалось, застыло. В голове вампира вихрем проносились мысли, одна гаже другой. Почему Дэниэл не ушёл? Ну что ему стоило пойти вместе с этими идиотскими тореадорами? Если бы он сбежал, у Майлза остался бы какой-никакой повод не падать духом. Его бы грела мысль о том, что хотя бы одному из них удалось выбраться из этой передряги. О том, что доктор в порядке и, наверняка, в безопасности. О том, что у него все хорошо, о том, что в ближайшее время никто не причинит ему боли… Но Майлз решил поиграть в героя. Спасти соклановцев, с которыми он и лично-то знаком не был. И вот теперь, из-за его глупости и инфантильности, жизни Дэниэла снова угрожала опасность. Но сегодня именно безрассудство Майлза являлось причиной очередного похищения, жертвами которого они стали. Только вот в этот раз тореадор уже не мог прийти на помощь невезучему вентру, ему самому не помешал бы спаситель. По поводу своего ближайшего будущего Майлз не питал особых иллюзий: никто не станет их искать. Похищение прошло быстро и без свидетелей, а Джо и Джои наверняка даже не вспомнят о странных гостях, которые наведывались в их притон.       Поток дрянных мыслей прервал громкий звонок лифта. Картина маслом, приехали. Тела вампиров подняли со дна кабины и, к ужасу Майлза, потащили в разные стороны. Скоро шаги похитителей Дэниэла скрылись за поворотом, и, в конце концов, тореадор остался наедине со своими кошмарами.       Помещение, в которое его приволокли, оказалось совсем крохотным. Майлз все еще ничего не видел, но всем своим существом ощущал пропитавшие комнату запахи чужой крови и страха. Его тело грубо оторвали от пола и подвесили на чем-то похожем на дыбу. Через несколько минут, когда его руки начали гвоздями прибивать к деревянным перекладинам, Майлз понял, что это был крест. Человек бы, наверное, не пережил самой процедуры распятия. Тело вампира же оказалось куда более прочной штукой, но это только ухудшало дело: боль ощущалась так ярко, что перед глазами то и дело вспыхивали кровавые всполохи. Майлз прекрасно чувствовал, как каждый новый гвоздь вонзается в его плоть и, минуя, кости, прошивает ладони насквозь. Чувствовал, как тупым лезвием ему вскрывают вены, выпуская столь бесценное витэ. Слышал, как в соседних камерах воют то ли обезумевшие люди, то ли раненые звери.       А потом кол вынули. И в этот самый миг ощущения, которые и так были более чем интенсивными, казалось, усилились в десятки раз. Из горла Майлза помимо его воли вырвался тихий стон. Боль затмевала все другие ощущения, тело стало ватным и непослушным, а голова была непривычно пустой, как будто сознание вампира покинуло бренную оболочку и отправилось жить своей собственной не-жизнью. Инквизитор, все это время находившийся рядом с вампиром, презрительно хмыкнул и искривил губы в злорадной усмешке. Он явно делал это далеко не первый раз. Сколько же вампиров он так подвесил, прежде чем процесс истязания перестал вызывать у него какие-либо человеческие эмоции?       Возможно именно защитные механизмы психики и уберегли Майлза от подступавшего все ближе и ближе безумия. За полубессознательными размышлениями вампир и сам не заметил, как пропустил половину процесса распятия и, в конце концов, остался в камере один. Инквизитор куда-то делся, а боль хоть, все еще и гостила на задворках сознания, но уже была не столь сильной и не мешала мыслить здраво. Майлз наконец-то смог в деталях рассмотреть место своего заточения. Хотя, по правде говоря, рассматривать было особо нечего. Это была просто крохотная камера, толстые каменные стены которой были покрыты плесенью, а местами и мхом. С потолка капало, а сквозняк беспрепятственно гулял через щели в дверном проеме, донося с собой металлические запах засохшей крови и смерти.       Вскоре в конце коридора послышалось шаги. По звуку вампир смог определить, что к его камере приближается несколько человек, но, как только старая дверь приоткрылась, он не смог отвести взгляда единственного знакомого лица. Детектив Харрис. Этот старый гондон сдал их! Конечно же, он не сам организовал похищение. Просто подчинился приказам Инквизиции. Лизал им задницу по старой привычке, словно полицейскому начальству и, видимо, даже не понял, что его просто используют. Решил поиграть в охотника на вампиров… Каков герой. У него, видите ли, кабинет вскрыли и файлы удалили… Это, несомненно, требовало страшной кровавой мести.       Предстоящего допроса Майлз не боялся. Детектив Харрис был всего лишь человеком, к тому же представителем закона. Пару зуботычин и пинков вампирское тело вполне могло пережить без особого для себя ущерба. Главное, чтобы за дело не взялись инквизиторы, их методы допроса нередко оказывались смертельно опасными для собратьев.       Как и предположил Майлз, допрос начался с банальных вопросов о настоящем имени, месте работы, общих знакомых. Вампир не принимал их всерьез, отшучиваясь, отвечая вопросом на вопросы, переводя тему, зубоскаля по поводу и без… Опасности в детективе Харрисе он не видел, и, как оказалось, зря. По крайней мере, окурок, стремительно приближающийся к его глазнице, стал для тореадора полной неожиданностью. Боль была столь острой, что, казалось, расколола черепную коробку напополам. Вампир сам не понял, кричал он или нет, следующие несколько минут превратились в его персональный ад, полный боли, страха и огня. Как будто через пелену до него доносились голоса палачей: они, кажется, поняли, что сегодня больше ничего от вампира не добьются. После чего, сознание, и так балансирующее на самом краю, окончательно покинуло Майлза.       Пробуждение было мучительным. Очнувшись, тореадор так и не понял, сколько прошло времени. Минуты? Часы? Дни? Что ж, значения это все равно не имело. Поврежденный глаз опух и не закрывался, кроме того им Майлз практически ничего не видел. При попытке моргнуть боль с новой силой прошивала голову, отдаваясь в висках и мешая сосредоточиться. Под воспаленными веками вампир ощущал остатки пепла от сигареты детектива.       Тореадор живо представлял себя со стороны. Вот он, жалкий, избитый, обескровленный. Висит посреди комнаты на сраном кресте и ждет своего приговора. Кинематографично, хоть дерьмовый триллер снимай. Больше всего Майлза беспокоил глаз. Ожоги редко бесследно заживали на вампирах, скорее всего бельмо останется с ним на всю оставшуюся не-жизнь. Один глаз так и будет светиться, а второй станет мутным, как дешевое стекло. Хорошо, что хоть карьера актера закончилась задолго до этого момента. Иначе кому он такой красавец сдался бы? Брали были бы только на роли злодеев в третьесортных ужастиках. Таких, после которых напуганные девчонки дают своим парням прямо на заплеванном полу захолустного кинотеатра, лишь бы не смотреть на этот кошмар. Работа мечты, не иначе.       Из безрадостных размышлений о будущем, которого могло и не быть, вампира вывел звук шагов. Тихий, но отчетливый. Кто-то приближался. Майлз всем телом ощутил нарастающую панику. Тело вампира мертво, сердце не бьется, а дышать совершенно не обязательно… Но даже сквозь такие существенные преграды как смерть, панические атаки пробивались с завидным успехом. На горле сжались невидимые пальцы, хотелось бежать, спрятаться в первом попавшемся углу. Только не быть здесь, сейчас, в этом теле. Заметавшись на кресте, Майлз чуть не закричал. Голова раскалывалась при любом движении, а при попытке сорвать ладони с креста, на пол тонкой струйкой вновь полилась кровь. Лишь собрав всю свою волю в кулак, вампиру удалось устоять на самом краю бездны безумия, из которой наружу отчаянно рвался Зверь.       Засов, закрывавший дверь снаружи, попытались снять. Незнакомец, стоящий в коридоре старался издавать как можно меньше шума, но у него плохо получалось. Собрав последние силы Майлз постарался придать своему лицу максимально бесстрастное выражение, если уж и встречать свой конец, то с высоко поднятой головой. Наконец, дверь медленно открылась, и тореадор увидел вошедшего. В этот миг все остальное стало не так уж важно. На пороге стоял Дэниэл: грязный, помятый, окровавленный, но главное – живой, и, кажется почти невредимый. Не слушая бессвязных извинений, доктор, наконец, снял тело вампира с креста и осторожно опустил его на пол. Именно в этот момент Майлз понял, насколько же он устал. Сил не было. Ни моральных, ни физических. Хотелось смеяться и плакать, хотелось прилечь прямо тут, на полу, и проспать без снов несколько часов. В любой другой ситуации, Майлз, наверное, так бы и сделал, но Дэниэл даже слышать об этом не хотел. Пробормотав что-то о том, «ну и кто теперь принцесса в беде», доктор осмотрел лицо Майлза, недовольно поджал губы и покачал головой. Но сейчас времени на сочувствие не было. Нужно было уходить, причем быстро. Матерясь на польском, вентру заставил Майлза сесть, а затем и встать. Приобняв за плечо хромающего тореадора, доктор направился было к двери, как в конце коридора вновь раздался шум. Майлз замер как вкопанный, но Дэниэл, казалось, ничего не заметил и, вместо того, чтобы спрятаться, продолжал шуметь. Тореадор хотел было окликнуть его, но понял, что это только привлечет к ним лишнее внимание. Поэтому он не придумал ничего лучше, как развернуть вентру к себе и коснуться его губ своими. Он давно хотел это сделать, да и к тому же не факт, что им удастся дожить до следующей ночи. Так что, в конце концов, кода еще, если не сейчас? Дэниэл на мгновение замер, а потом еще крепче обнял Майлза привлекая его к себе. За дверью послышался топот множества ног, крики, выстрелы… После чего наступила звенящая тишина.       Прислушавшись, Дэниэл на цыпочках приблизился к двери, жестом указывая Майлзу оставаться на месте. Навстречу вентру будто бы из небытия возник еще один вампир. Тот самый ласомбра, с которым они уже встречались на складе в порту. Дэниэл что-то негромко сказал ему, шабашит, усмехнувшись ответил. Майлз не расслышал ни слова, но по выражению лица вентру понял, что они, кажется, спасены.       Осторожничая и прислушиваясь вампиры торопливо шли по полутемным коридорам, стараясь как можно скорее покинуть это забытое Каином место. Сейчас кланы и секты не имели никакого значения. Во имя спасения собственных не-жизней сородичи нередко заключали и куда более странные союзы. Однако, терять бдительность все-таки не стоило. Спастись от инквизиции и погибнуть-таки от щупалец шабаша… Судьба Майлза была способна и не на такие фокусы, а искушать ее совершенно не хотелось.