***
Ноги несли его знакомой еле заметной тропой, абсолютно без его участия, а в голове было звеняще пусто. Солнце высветило начало нового дня, и Хоук прикинул, что если он и опаздывал, то самую малость. Пусть караваны ходили нечасто, но тот, к которому он собрался присоединиться, договорившись с дородным купцом и оставшись в выигрыше на три золотых, можно будет догнать и за городской стеной. Но обошлось. Купец, заспанный и недовольный, поглощал свою порцию яичницы с мясом, наблюдая, как запрягают лошадей, только кивнул ему, запивая завтрак простой водой вместо эля — что определенно сказывалось не лучшим образом на его настроении. Хозяин таверны, запомнивший щедрую руку Хоука, молча кивнул, подавая и ему быстрый завтрак, не дожидаясь просьбы — он слышал вчера их негромкий разговор. Вышли в путь они скоро. Хоук оценил и ладную работу конюхов, и выправку охранников, и большую крытую телегу, которую тянули сразу две пары лошадей, и подобравшийся купец, опоясавшийся мечом, уже не казался ему таким беззаботно-добродушным. Что они сопровождали, Хоук не знал, стараясь казаться интересующимся только запахом причитавшихся ему в Ферелдене денег, не сующим нос не в свое дело наемником, но не подводившее его чутье намекало, что было бы неплохо с этим разобраться. В мире оставалось немало проблем и без дырок в небе. Дорога стелилась под ногами ровной лентой, убаюкивая внимание. Их караван шел быстро — и почти без приключений. Опытный предводитель так проложил путь, что на ночлег они ни разу не остановились под открытым небом. На постоялых дворах их знали и ждали. Хоука подмывало пробраться к таинственной поклаже и все разузнать, но людей, охранявших ее было слишком много, а без посоха сонное заклинание никак не выходило такого размера, чтобы накрыть и сарай, и постоянно сменяющихся охранников, стороживших во дворе. Подобная предусмотрительность не могла исходить из обычной практики давно торгующего купца, здесь определенно было что-то еще… но с этим могла справиться и сестра Соловей, которая теперь служила Инквизиции, и, если судить по щедро разбросанным по письмам Варрика намекам и обмолвкам, все еще была хороша в своем деле. Так же радовало, что путь каравана совпадал с планами самого Хоука — до границ Орлея, через Недремлющее море, а оттуда рукой подать до Ферелдена. Неделя прошла незаметно — несколько совсем малых засад не рискнули напасть, лишь проводили их завистливыми взглядами, с остальными Хоук в составе маленького отряда справлялся без особых трудностей, за что по прибытии в Кирквол был награжден полутора золотыми. В тот же вечер они сели на корабль, плывущий в Джейдер, портовый орлейский город, чтобы полутора неделями честной дремы вполглаза отработать еще полтора и спуститься на землю с этой стороны Недремлющего моря, в Орее. Отсюда он сам направится в эльфийские земли, к Морозным горам, а достопочтенный купец Орий Драккулис — в Орзаммар, что между делом успел выяснить Хоук. Хоук не стал тратить время на ночлег в городе, только на проверку условленного с Варриком тайника: в нем лежала карта и короткое письмо. Убежище за время его путешествия было разрушено Корифеем и его драконом (что порождало новые вопросы и страхи), Инквизитор чудом выжил и даже нашел новое пристанище своим приверженцам, где собирались ныне под его знаменами выжившие и уже превосходившие их числом новобранцы, желающие своими руками вернуть мир в свои земли. Новости, как и слухи, наполняющие улицы города, удивили и встревожили его, и Хоук решил останавливаться на отдых как можно реже — несколько дневных переходов, и он сможет отдохнуть за высокими каменными стенами, «пронзающими небеса». Он пересек Джейдер насквозь и, пополнив запасы провизии, бодро зашагал в нужном направлении, периодически сверяясь с картой. Энергия, не знавшая выхода на корабле, бурлила в крови, и он был только рад движению. С каждым шагом был ближе и Скайхолд, и ответы на его вопросы, и возможность искупления: чувство вины не отступало — он не справился, не смог, и именно по его недосмотру раскололся весь знакомый и незнакомый ему мир.***
— Хоук, дружище, как же я рад тебя видеть, — суетился Варрик, разливая по бездонным кружкам принесенное из местной таверны пойло у себя в комнате, вместо того, чтобы спокойно посидеть в этой самой таверне, наверняка такой же, как и сотни виденных им ранее. Хоук понял, наконец, почему его прибытие было обставлено настолько таинственно для прочих обитателей крепости — Искательница, допрашивавшая Варрика перед Конклавом, поверила, что он не знает, где Защитник. Варрик не знает. Ну конечно. — Смейся, смейся! — огрызнулся Варрик, придвигая ему выпивку, — я надеюсь, что Кассандра узнает о твоем прибытии примерно никогда. Я хочу жить, а лучше всего это мне удается в целом состоянии. — Она настолько страшная, что способна напугать даже тебя? Ты, помнится, не испугался даже орка на Глубинных тропах. — Она… целеустремленная. И я не очень хочу видеть ее в гневе, честно говоря. А она определенно будет гневаться. Но то, что ты не оказался на Конклаве и не был уничтожен взрывом, как ни крути, более важно. Мне не придется писать Фенрису, что большая круглая дыра с неба уничтожила его драгоценного Хоука, а потом ждать его здесь с этим огромным двуручным мечом. В этом случае у меня точно нет шансов. Кстати, как ты уговорил его остаться в Вольной марке? Я был уверен, что вы придете вместе. — Работорговцы, — Хоук с удовольствием слушал, все еще посмеиваясь. — Мое обаяние. И я все еще сомневаюсь, что он не стоит ночлегом в паре переходов отсюда — он очень упрям. — Если бы стоял, надеюсь, нам бы уже донесли. Очень уж он выделяется видом среди беженцев даже в наши неспокойные времена, а у Лелианы хорошо поставлена ее шпионская сеть. Хотя, конечно, лучшие силы брошены на передовую. Но к делу. Инквизитор должен вернуться этой ночью. Кассандра с ним. Я утром организую вам встречу на крепостной стене: сменами караула ведает Каллен… — Каллен Резерфорд? Он здесь? — Ты не знал? Кудряшка теперь наш командор. Он предан Инквизитору и будет держать язык за зубами. Надеюсь, даже перед Кассандрой… — Я думал, что он остался в Киркволле. Но хорошо, что он здесь. Он умеет принимать правильные решения, даже если у него на это уходит много времени. Он преданный и рассудительный. А судя по тому, что ты говорил о Инквизиторе, он тоже рассудительный. И справедливый. Что-нибудь еще ты можешь о нем рассказать? — Инквизитор? — Варрик задумался. — Сначала кажется, что он альтруист. Что жизнь в круге ничему не научила его — он готов спасать всех вокруг, кого коснулась беда, найти подход к каждому несчастному и обездоленному, осиять его светом своей доброты, поднять… и заставить работать на Инквизицию. Нет, не заставить. Он поощряет это, и люди сами приходят к нему, отдавая свои сердца, оружие, жизни. Он умеет вести за собой, он помнит каждого своего человека, он горит спасением Тедаса. У него получается заразить своей верой любого. И у него отлично выходит направить волю воодушевленных им людей в нужное ему русло. Я бы сказал, что он беспринципный лицемерный мерзавец, но самое удивительное — он абсолютно искренен в своих убеждениях и не боится отстаивать их, даже рискуя собой. Еще он умен. И, я бы сказал, что он самоубийственно самоуверен, но я видел плоды рук его… и я верю в него. И тебе он понравится. Вы похожи чем-то. Не ищете легких путей и стремитесь помочь каждому, кому эта помощь нужна. Хоук ненадолго задумался. Неплохой эль расслабил его уставшие мышцы, в голове приятно зашумело, но мысли были четкими. То, что Инквизитором оказался достойный, отзывчивый к чужим страданиям человек, не могло не радовать. Если он стремится помочь людям, а не захватить побольше власти, пользуясь темными временами — они сработаются. Пользуясь ресурсами Инквизиции будет легче найти ответы на вопросы: кто же такой Корифей и как его победить. И все смогут вернуться к мирной жизни. Пожалуй, стоит поверить впечатлению проницательного (скорее даже — подозрительного) Варрика и быть максимально откровенным с Инквизитором. Это пойдет им обоим на пользу. Хоук принял для себя решение, покивал сам себе головой и уточнил: — Ты говоришь, он стремится помогать людям. Как он отнесется к тому, что я попрошу его людей уточнить кое-что по моей наводке? Тот караван, с которым я путешествовал от окрестностей Тантерваля до Джейдера, на суше и на море, вез что-то очень ценное и очень хорошо это что-то охранял. Без посоха у меня не было возможности подобраться к грузу, а выглядело это очень подозрительно. Впрочем, идут они неспешно, направляются в Орзаммар. — Я думаю, его Инквизиторство попросит Лелиану заняться этим делом — твое чутье нас еще никогда не подводило, друг мой. Я поговорю с ним об этом тоже. А теперь расскажи мне о том, как обстоят дела в Вольной марке. Как наши друзья? Я получаю письма, но из первых рук, сам понимаешь, куда интереснее! Друзья распили по кружечке, обмениваясь новостями и шутками, потом еще по одной, пока со стороны ворот крепости, особенно отчетливо в ночной тишине, не раздался мерный цокот копыт, явно принадлежавших небольшому отряду. Оба замолчали и прислушались, мысленно возвращаясь в довольно невеселое настоящее. Варрик выпрямился и помрачнел, указывая на кровать, стоявшую неподалеку: — У тебя есть время поспать с дороги. Я пойду пообщаюсь с Инквизитором, узнаю новости и сообщу о твоем прибытии. Приду за тобой, когда наступит время. Когда за Вариком закрылась дверь, Хоук уже лежал, вытянувшись в полный рост, на постели и, кажется, засыпал, не успев толком снять второй сапог.***
Фенрис не находил себе места, даже начищая до блеска и так идеально отполированный двуручник, подаренный ему Хоуком. Меч милосердия… которым он с состраданием лишал жизней работорговцев, жизни этой не заслуживавшей по причине своих гнусных деяний. Но даже самая удачная охота не приносила ему теперь облегчения. От Хоука и Варрика до сих пор не было ни строчки, а прошло уже три дюжины дней. Камень, лежавший на сердце, не становился легче ни от вина, которое носили нынче ему в покои степенные дородные слуги, ни в бою, ни в разговорах с Себастианом, который все еще не терял надежды осиять его светом Андрасте и ввести в лоно ее церкви. Раньше эти разговоры трогали его за живое, теперь же он воспринимал их беседы только как способ скоротать время и занять чем-то голову, чтобы не слоняться из стороны в сторону с пульсирующим в висках: «Хоук, Хоук, Хоук…» Песнь Света, дорогое издание из княжеской библиотеки, трепетно врученное ему Себастианом совершенно не развлекала, не вызывала желания пропустить через себя новое знание. Песни Шартана, эльфийского брата Андрасте, ее верного союзника, в ней все равно не было — Фенрис слышал о ее существовании, но после вероломного похода людей на Долы и разрушения Халамширала этой песни не было места в вычурно оформленном сборнике, что в очередной раз показало людское и церковное лицемерие и обеспечило им Себастианом пару вечеров споров. Но в остальном он не знал чем себя занять в Старкхевене, зачем-то пообещав погостить в перерывах между своими вылазками в родовом поместье Ваэлей на берегу реки Минантер. Новый князь города редко возвращался домой раньше наступления полной темноты. Библиотека и винный погреб теперь были в полном его распоряжении, дюжина слуг ловила каждое его слово, а он отчаянно скучал по тем вечерам, когда едва мог найти золотой для их вечерних посиделок в Висельнике… Сегодня он попросит у Себастиана небольшой отряд прикрытия и отправится в Тантервиль, к границам Тевинтера — именно там, судя по всему, находится перевалочный пункт работорговцев.И совершенно негоже рассиживаться, протирая штаны в дорогих креслах, когда Хоук на другом конце Тедаса сражается с неведомым, невыразимым злом, куда хуже хорошо известных работорговцев, которых можно выследить и убить. Корифея убить не помогло — Фенрис помнил. Он был там, в Виммаркских горах, в таинственной тюрьме серых стражей, с Гарретом и Карвером, одинаково взволнованными и прячущими свое беспокойство, с Варриком, который ни слова не написал об этом (что о многом говорило) в своих новых книгах. Он до сих пор помнил бесплотные голоса, и бой, и смерть магистра, который колдовал словно в забытье, еще не очнувшись до конца, но давать ему возможность прийти в себя никто из них не собирался… Они потом обыскали обезглавленный, иссохший и порядком обгоревший труп и нашли там золотое тевинтерское укращение, которое Хоук определил как магическое и положил в карман, чтобы позже передарить одному светловолосому ублюдку. В общем, тело с наполовину отсеченной шеей не выглядело живым хоть толику, и чем больше Фенрис об этом думал, тем больше понимал — никто из них раньше не встречался с подобным. Даже Хоук, привыкший нести на себе ношу всех, кто просил его о помощи, всех, кто нуждался в ней. Фенрису больше не казалось, что он поступил правильно, уступив уговорам и оставшись продолжать их охоту. Но выбор был сделан. Ему оставалось выполнить свою работу и ждать, и надеяться, что перебои с почтой вызваны чем угодно, но только не непоправимой бедой…***
Хоук закончил письмо, в котором описывал самым аккуратным своим почерком Скайхолд и окрестности, свое здоровье и наблюдения о ферелденских обычаях, (которые он сам порядком подзабыл, а Фенрис никогда и не знал) царящих в Скайхолде, и орлейских надменных шевалье, последние сплетни от Варрика, избегая конкретных имен, но не стесняясь описывать свои чувства, свою тоску по любовнику. Гонец, направляющийся в Вольную марку был надежен: он отвезет Себастиану гарантии взаимной помощи и поддержки с Инквизицией, которая будет направлена по морю чуть позже, а Фенрису — заверения, что все в порядке и его расследование продолжается вполне успешно. Даже если это было не совсем так. Хоук запечатал конверт и отдал его к дожидавшемуся юному эльфу, сверкающему недовольным взглядом из-под низко надвинутого на лицо капюшона. Ему, видимо, не терпелось выдвинуться в дальний путь. Хоук не стал его задерживать. Ему тоже пора было выходить — до Крествуда путь неблизок, а его разговоры с Тревелианом обрели традицию затягиваться неприлично долго. Когда он, с первым рассветом, встретившим его в Скайхолде, стоял на стене древней эльфийской крепости и смотрел на расстилавшееся вокруг снежное безбрежье, ожидая увидеть кого угодно, он увидел практически копию самого себя — разве что без бороды. Они оба были магами, не чуравшимися физической работы, оба — вроде как благородного происхождения, но не ставившими это происхождение ни во что, обоим пришлось нести ответственность, которая не казалась им посильной, но плечей, чтобы переложить ее, поблизости не оказалось. Да, они нашли общий язык, и обмен информацией затянулся почти до обеда, который им принесли в полуразрушенную башню над таверной. В саму таверну его упорно не пускали — Кассандра была в крепости, пояснил Инквизитор, явно сочувствующий Варрику. Впрочем, никто не верил, что тайна сохранится долго, даже если Хоук как можно быстрее и со всеми предосторожностями уедет разыскивать Страуда. И на следующий вечер их разговор также затянулся до поздней ночи, и продолжился бы, скорее всего, еще, если бы не недовольный тевинтерец, который забыл представиться, но случайно оказался рядом для того, чтобы напомнить Лорду Инквизитору о том, что завтра ему рано выезжать в Вал Руайо. Хоук был уверен, что это ревность — подобным тоном Фенрис раньше выпроваживал из его дома Андерса, но говорить ничего не стал, только попрощался и снова направился в комнату Варрика, который временно ночевал неизвестно где. Возможно и правда на конюшне, как и отговаривался. Впрочем, конюшни, судя по всему, были здесь добротные — со стены были видны драколиски и ферелденские верховые, и даже амарантайские следопыты, а этих лошадей приходилось холить и лелеять… Тревельян обещал выделить ему одну, какую-нибудь невзрачную, но выносливую — вместе с необходимыми припасами, а также поручил неприветливому тевинтерцу, оказавшемуся беглым сыном магистра Павуса, подобрать ему подходящий посох. Дориан не то, чтобы оттаял, но в выборе оружия проявил максимальное тщание и даже довольно радушно пожелал ему удачи в поисках Страуда, рассеянно поглаживая щегольские усы. Скорее всего понимал, что успех их войны во многом зависит от его, Хоука, поисков. Или, что вероятнее, просто слишком много узнал от Инквизитора. Но осуждать выбор доверенного лица Лорда Тревельяна Хоук не собирался, его собственные друзья тоже мало кому казались достойными веры. Завтра он выдвигается искать ответы на вопросы: они обменялись всей информацией, которая у них была, но история так толком не прояснилась. Нужно найти Страуда, нужно понять, что происходит с серыми стражами, нужно подобрать ключ к неуязвимости Корифея… в одном только ни один из них не сомневался. Рано или поздно вся эта рассыпанная мозаика несочетающихся между собой деталей соберется в единую картину. Если только у них хватит сил собрать ее. Собрать и затем победить.