Потомство Амэ

Прошло два месяца с тех пор, как Амэ отдал на попечение Ханы своего сына. Малыш быстро рос и ей даже казалось, что он растет быстрее, чем когда-то росли Амэ и Юки. Сколько ему было на момент, когда Амэ принес его, она точно не знала, но примерно она определила возможный возраст до трех-четырех месяцев, и если прибавить к ним те два месяца, что он провел у нее, то можно было предположить, что малыш появился на свет ранней весной. Гон у волков начинается ещё в январе, и насколько было известно Хане, щеняца волчицы обычно через пару месяцев после брачных игр. Хане не очень нравилось то, что она не могла определить точную дату рождения Ичиру, но сделать она с этим ничего не могла, поэтому немного подумав, она решила обозначить денем рождения Ичиру — двадцать первое марта. В это день, японцы празднуют день весеннего равноденствия, что, как ей показалось, отлично подходило Ичиру, ведь одна его сущность принадлежала солнцу, а вторая — луне. — Ичиру, как ты смотришь на то, если мы устроим завтра маленький праздник? — обратилась Хана к внуку, лежащему у нее на коленях. Малыш не стал открывать глаза, но одно ухо он все же направил в сторону звука. У Ханы уже довольно неплохо получалось контролировать внешний вид своего внука, за исключением времени отхода ко сну: видимо Ичиру было комфортнее спать в собственной шерсти, чем под одеялом. Во время приемов пищи, Ичиру уже четко знал, что за столом было нельзя проявлять свою волчью сущность, а вот на улице или во время игр с Ханой, малыш практически не принимал человеческий облик. Особых вкусовых предпочтений у волчонка не было, но Хана однажды совершила большую ошибку, угостив Ичиру на полдник Данго. Нет, малышу конечно безумно понравился их вкус, но сахар, хоть и в небольшом количестве, дал волчонку такой заряд энергии, что Хане пришлось его ловить не один час. С тех пор, она не давала ему ничего слаще зелёных яблок. На следующий день, Хана очень долго что-то колдовала на кухне. Ичиру весь день провел на улице, наслаждаясь осенним солнцем, которое хоть и стало греть меньше, но все же оставалось таким же ярким. — Ичиру, пойдем, я тебе что-то покажу. — Хана вышла на крыльцо, чтобы позвать внука за праздничный стол. — Ваф! — Ичиру несколько раз покрутился на одном месте. — Пошли? — Хана протянула волчонку руку. Ичиру некоторое время метал взгляд между лицом и рукой Ханы, но когда заметил, что на кухонном столе что-то светилось, он в несколько прыжков достиг крыльца, приняв человеческий облик. — Там? — ребенок указал пальцем на кухонный стол смотря в лицо Ханы. «Там» — это было единственное слово, которое Ичиру научился произносить за то время, пока жил в доме своей бабушки. — Это тебе! — Хана улыбнулась в ответ на вопрос внука.Ичиру бросился к столу, чтобы как следует разглядеть, что же на нем стояло. Зная, что малышу лучше не давать сладостей, Хана весь день готовила праздничный торт, который состоял из нескольких слоев больших мясных коржей, намазаных бобовой пастой и украшенных тонко нарезанными ломтиками Тамагояки. Самым забавным в этом праздничном торте был не только его внешний вид, но и то, что всю эту импровизированную красоту Хана украсила небольшой свечкой. — Тебе сегодня исполнилось пол года! Этот торт — весь твой! — торжественно произнесла Хана и подняла Ичиру на руки, чтобы дать ему как следует рассмотреть ее подарок. Малыш пришел в полный восторг, когда Хана помогла задуть ему свечу, но ещё в большем восторге он был от вкуса самого торта. С тех пор, в обиходе Ичиру появилось новое слово — «торт», и не проходило и дня, чтобы малыш не вспоминал об этом праздничном лакомстве, намекая Хане, что хотел бы поесть его снова.