В заботе о

У него болело все тело. Плохо. Это было первое, что он осознал. Второе, что осознал Снейп, было то, что он, казалось, лежал в каком-то толстом гнезде, сделанном из мягкой белой ваты. Там было очень тепло и уютно. Несколько мгновений он лежал тихо, наслаждаясь теплом и мягкостью тела. Он чувствовал себя... умиротворенным. Казалось, не было никакой причины двигаться. Какое-то воспоминание шевельнулось на краю его сознания, пытаясь проникнуть внутрь. Он попытался отогнать его, но оно снова вернулась к нему. Поттер, идущий по улицам Литтл-Уингинга. Макнейр. Огненный клинок приближающейся к нему. Внезапный всплеск адреналина пронзил Снейпа, и он вскочил на ноги. Он сразу же понял, что это была ошибка, когда внезапная жгучая боль пронзила его шею, плечо и бок, отчего у него перехватило дыхание – хорошо, иначе он мог бы закричать. Потрясенный, он снова погрузился в вату. Смутно моргая, он медленно вытянул руку вперед, пытаясь осмотреть повреждения на руке и плече. Однако вместо руки и кисти в поле зрения появилась мохнатая передняя лапа с длинными перепончатыми пальцами. Значит, все еще в форме летучей мыши. Снейп оставил попытки самоанализа – по крайней мере, на данный момент – и вместо этого начал изучать свое окружение. Он слегка пошевелился в своей постели и обнаружил, что действительно лежит в гнезде из белой ваты. Кто – то выстелил этим материалом белую картонную коробку и поместил ее – он огляделся вокруг - в нечто, похожее на птичью клетку. Для очень большой птицы, может быть, совы или попугая, подумал он. Он принюхался - вероятно, сова; хотя клетка была недавно вычищена, его чувствительный нос летучей мыши мог обнаружить следы прежнего обитателя. Клетка была добрых четыре фута в высоту и достаточно широка в диаметре, чтобы вместить размах крыльев совы, по крайней мере, частично. Примерно в футе над его головой толстый деревянный дюбель образовывал крепкий насест. С верхушки клетки свисала пара колокольчиков. К одной стороне клетки были прикреплены изогнутые металлические полоски, а к другой - маленькое зеркальце. Блюда с едой и водой были также подвешены на таких уровнях, до которых обитатель насеста мог легко дотянуться. Пол клетки был застелен чистой газетой, и в нескольких дюймах от своей импровизированной кровати Снейп заметил еще две тарелки – одну с пресной водой, другую с – он понюхал – клубникой. Снаружи клетки он ничего не видел – ее закрывала тяжелая синяя ткань. Он подумал, что сейчас, вероятно, все ещё день, так как сквозь него мягко просачивался свет. Снейп тщательно всё перечислил. Из соседнего открытого окна доносились звуки улицы – пение птиц, играющие вдалеке дети, шуршание шин по асфальту. Он не слышал ни движения, ни дыхания, ни сердцебиения в непосредственной близости от себя. Поэтому, рассуждал он, он может оценить свое собственное физическое состояние, не опасаясь немедленного вторжения. Снейп быстро провёл инвентаризацию своих болей и недомоганий. Самая сильная боль была в правом плече. Он вспомнил о приближающемся к нему огненном клинке и осторожно повернулся, чтобы осмотреть местность. К его удивлению, рана была перевязана довольно умело - толстая белая прокладка была закреплена на месте раны полосками марли, которые пересекали его тело между крыльями и вокруг них, а также проходили вокруг груди. Его острое обоняние уловило под повязкой ещё кое-что... запах вяжущего средства, сделанного, если он не ошибался, из березовой коры; смесь ванили, пижмы и шиповника. Странно... возможно, он сам готовил эту обезболивающую, противовоспалительную смесь. Снейп с трудом подкрался к оставленным для него тарелкам. Еда его нисколько не интересовала, но мучила отчаянная жажда. Он понюхал воду – в нее были добавлены экстракты лаванды и ромашки; не очень много, но достаточно, чтобы успокоить и расслабить его. Он поколебался, потом сделал большой глоток и вернулся к своему самодельному гнезду. Двигаясь осторожно, Снейп сел на корточки и обдумал ситуацию. Он был... озадачен. На первый взгляд, тот, кто подобрал его, попытался помочь ему. Но кому придет в голову подбирать раненую летучую мышь в маггловском квартале? Маггловский ребенок мог бы сделать это – многие дети, магглы или волшебники, могли бы попытаться "спасти" раненое животное и попытаться исцелить его. Но маленький ребенок, несомненно, был бы более неуклюж с повязкой, даже если бы он или она могли пройти мимо бдительной матери, несущей раненое животное, не будучи перехваченными. И хотя взрослый маггл мог бы знать достаточно, чтобы добавить лаванду и ромашку в свою воду, сложная смесь трав и минералов, применённая к его ране, могла быть сварена только волшебником, он поставил бы на это свою степень. Это было ещё одно беспокойство. Он был уверен, что заклинание animagus revelio было наложено на него – даже учитывая магическую травму и падение, он не чувствовал бы себя так больно, если бы это было не так. Если бы это было так, то зелье, которое он изобрел, чтобы противодействовать заклинанию (зелье, которое не помогло бы ему, если бы он трансформировался через трансфигурацию), казалось, работало, но напряжение в его теле было сильнее, чем он ожидал. Каждый мускул в его теле ощущался так, словно он изо всех сил старался сохранить свою прежнюю форму, и теперь у него ужасно болело всё тело. Итак... если волшебник наложил заклинание, и его контрзаклятие сработало, то почему этот волшебник пытался исцелить его, если только он не был вызван для допроса? А если его хотят допросить, то почему держат в клетке, где он не сможет снова превратиться в человека? И, самое главное, как вообще кто-то мог заподозрить, что он анимаг, после того как animagus revelio потерпело неудачу? Он, и только он один, знал о существовании своего зелья – он даже не поделился своим изобретением с Дамблдором. Его сильно потрясла мысль о том, что его маскировка была каким-то образом скомпрометирована. Головная боль, которая кружила вокруг него, как зловещая птица, поселилась в нём, как побеждающий враг. Боль от раны и недавняя потеря крови ослабили его, и, погрузившись в хлопковое гнездо, он отдался расслабляющему травяному отвару. Когда Снейп снова проснулся, вся его правая передняя лапа онемела, а боль в плече утихла до тупой боли. Он провёл языком по внутренней стороне рта и попробовал остатки жаропонижающего зелья, смешанного с обезболивающим. Он медленно открыл глаза и поднял голову от своего гнезда. Накидка была снята с его клетки. На улице было совсем темно – он мельком увидел звёздное небо в маленьком квадратном окошке. В комнату ворвался лёгкий ветерок, колыхая тусклые занавески, обрамлявшие окно. Не двигаясь с места, он обвёл взглядом остальную часть комнаты. Это была маленькая комната, выкрашенная в тускло-бежевый цвет. На полу не было никакого ковра. Его клетка висела на крючке под потолком в одном углу, примыкающем к двери; в противоположном углу возле той же стены стояла односпальная кровать с тонким одеялом, застеленным, но смятым, как будто кто-то лежал на ней раньше. Рядом с кроватью стояла потрёпанная ночная тумбочка с включенной лампочкой для чтения. Рядом с лампой на ночном столике лежали фотоальбом в кожаном переплёте, полупустой стакан для воды и книга - Снейп едва мог разобрать название: Квиддич сквозь века. На стене над изголовьем кровати висел ало-золотой шарф с изображением гриффиндорского льва. В ногах кровати стоял большой сундук, из тех, что ученики обычно перевозят в школу. В углу рядом с дверью стоял высокий потрёпанный шкаф. У одной из дверей шкафа была сломана задвижка, так что она была слегка приоткрытой. Под окном стоял очень маленький, шаткий письменный стол с несколькими книгами заклинаний, листами пергамента, перьями и бутылкой чернил, разбросанными по его поверхности. Простой стул с прямой спинкой, стоявший перед ним, не подходил к столу, и одна из его четырёх ножек была подломлена, так что он был на дюйм короче других ножек. Дверь в комнату была закрыта. Как ни странно, в нем была установлена дверь для домашних животных. Не нужно быть учёным-ракетчиком, чтобы понять, в чьей комнате он оказался – в том месте, где он упал, в шарфе Гриффиндора, в книгах заклинаний, в пергаменте и чернилах, в Квиддиче сквозь века. Даже клетка имела смысл; он знал, что раненая сова мальчика была с Хагридом. Но Снейп все ещё был в замешательстве. Конечно, он не ожидал, что комната Гарри Поттера будет выглядеть именно так. Это было похоже на... кладовку в доме без лишних комнат, собранную в спешке для нежданного гостя, который не задержится надолго. Адекватное как убежище (едва ли), но вряд ли школьное пристанище. Это было похоже на его собственную детскую комнату в доме в Паучьем Тупике после того, как он начал ходить в Хогвартс. Прежде чем он успел подумать дальше, дверь открылась, и вошёл сам мальчик, подтвердив его подозрения. Это был первый раз, когда Снейп увидел Поттера вблизи. Мальчик всегда был тощим, но сейчас он выглядел ещё худее, чем прежде. Он также выглядел немного нездоровым, с тёмными кругами под глазами, отчего его худое лицо казалось ещё бледнее, чем обычно. Его плечи были слегка опущены, как будто он очень устал, или нес на своих узких плечах тяжесть всего мира, или и то и другое вместе. Горе из-за Блэка, предположил Снейп. Поттер закрыл за собой дверь, повернулся, заметил летучую мышь в клетке Хедвиг и замер. -Ты очнулся, - тихо сказал он. С первого года мальчика Снейп не видел, чтобы выражение лица Поттера выражало что-то иное, кроме настороженности, страха, гнева или отвращения. Теперь он выглядел ... любопытным, но мягким и озабоченным. Он подошёл к клетке, двигаясь медленно и осторожно, как будто приближался к раненому, испуганному животному – что, конечно же, было именно тем, о чем он думал. - Отлично, ты выглядишь намного лучше, - мальчик говорил тихо, и его тон был успокаивающим. - Я принёс тебе что-нибудь свежее, если тебе захочется что-нибудь съесть. Ты должен попробовать съесть это на этот раз ... собраться с силами. Поттер осторожно открыл дверцу клетки, достал блюдо с едой и высыпал увядшие ягоды в мусорную корзину рядом со столом. Он положил в миску несколько ломтиков яблока и снова закрыл дверцу клетки. Снейп настороженно наблюдал за ним. -Ты должен их съесть, - ободряюще сказал мальчик. - Я взял книгу из библиотеки, чтобы посмотреть, какие фрукты ты возьмёшь... рад, что я могу сделать это вместо жуков!- Мальчик слегка улыбнулся. Поттер отступал от клетки, пока не упёрся спиной в школьный сундук. Он медленно сел на крышку, не сводя глаз со Снейпа в откровенном восхищении. Наверное, никогда раньше не видел летучую мышь так близко, - сардонически подумал Снейп. Он похож на разинувшего рот идиота. -У тебя довольно сильно разорвано крыло, - сказал Поттер, все еще говоря, как он явно надеялся, успокаивающим, не угрожающим тоном. - Я сделал все возможное, чтобы вылечить тебя тем, что у меня есть, но я не знаю многих исцеляющих заклинаний, и мне все равно нельзя заниматься магией вне школы. Министерство узнает. Он сидел совершенно неподвижно на крышке своего чемодана – ещё более неподвижно, чем в моём классе, с горечью подумал Снейп. Мальчик выглядел расслабленным, его руки свободно свисали с колен залатанных мешковатых джинсов. - Я сниму тебе накидку с клетки, раз уж пришло твое время бодрствовать, - сказал, наконец, Поттер, очевидно решив, что заставляет летучую мышь нервничать. - Завтра я снова проверю твое крыло и дам тебе еще несколько зелий. Я не знаю, сколько времени тебе понадобится, чтобы выздороветь – надеюсь, до того, как вернется Хедвиг. Она будет в бешенстве, если найдет здесь ещё одного питомца. Питомец Поттера! - Яростно подумал Снейп. Мерлин, неужели до этого дошло? Как же мне выбраться из этой передряги? В конце концов, лучше бы это были темные маги, готовые допросить меня! - Наверное, я должен дать тебе имя, пока ты здесь, - продолжал мальчик. Казалось, он на мгновение задумался над этим вопросом. - Я мог бы называть тебя "Снейп" или "Северус" – ты чертовски напоминаешь мне моего мастера зелий! - Он дерзко ухмыльнулся. Снейп не смог сдержать лёгкого шипения. -Да, ты прав – ты, наверное, заслуживаешь лучшего. Слушай, я буду называть тебя Спартак. Я взял это имя из книги по римской истории.- Мальчик улыбнулся. - Спартак был рабом, который стал воином и освободил множество других рабов. Я думаю, что это тебе очень подойдёт. Я освобожу тебя, как только ты поправишься. Мальчик встал, достал из шкафа рваную голубую пижаму и зубную щетку и исчез в коридоре. Снейп был сбит с толку. Как же ему теперь выбраться отсюда? Дамблдор бы, наверное, уже волновался, а что, если Тёмный Лорд вызовет? Возможно, когда Поттер ответит на письмо от Люпина или одного из Уизли, он упомянет обо мне, подумал Снейп. Затем он понял, что это не принесет ему никакой пользы, если только не будет упомянуто Дамблдору, поскольку никто больше не знал, что он анимаг. И при всем том, что происходило с войной, казалось маловероятным, что кто-то случайно упомянет Дамблдору во время собрания Ордена, что Гарри Поттер подобрал раненую летучую мышь во время летних каникул. Был хороший шанс, что, когда Поттер в следующий раз будет ухаживать за поврежденным крылом, он рискнёт достать Снейпа из клетки. Но что же тогда? Должен ли он воспользоваться возможностью преобразиться? Если так, то его прикрытие будет раскрыто, потому что Снейп не доверял Поттеру хранить такой секрет от своих друзей. Следующей осенью об этом узнает вся школа – мало того, что" летучая мышь-переросток " действительно летучая мышь, так еще и Поттер посадил его в клетку! Снейп вздрогнул. Нет, лучше подождать, пока Поттер не вытащит его из клетки, а потом прорваться к открытому окну. Если Поттер оставил его открытым. И если крыло сможет выдержать его вес. Снейп попытался растянуть повреждённую конечность и, поморщившись от боли, отказался от этой затеи. Замечательно. Я буду питомцем Поттера, только Мерлин знает, как долго. Дверь открылась – Поттер вернулся. Он закрыл дверь, убрал зубную щетку в шкаф и лег в постель, сняв очки и положив их на тумбочку, давая Снейпу возможность ясно видеть блестящие, выразительные зелёные глаза Лили, не стесняемые очками Джеймса Поттера. - Спокойной ночи, Спартак, - тихо сказал мальчик, выключая лампу на ночном столике. Он устроился поудобнее на одеялах и затих. Меньше чем через пятнадцать минут Снейп услышал, как изменилось его дыхание, и понял, что он заснул. Устало вздохнув, "Спартак" направился к своей миске с едой, чтобы съесть кусочки яблока. Это будет долгое выздоровление.