Очарованный Ею

      — Ты сделала всё специально! — повышает голос мужчина на девушку, после долгого спора, когда все пытались казаться спокойными.       — Нет, Югём, — Сыльги повторяет это в очередной раз, показывая на вытащенные фотографии.       — Я говорил тебе, что всё окончено и максимум кем мы можем быть — это друзьями, — он отходит назад и, ещё раз взглядывая на фотографии, разрывает их, бросая на стол. Кан провожает это хмурым взглядом, очевидно раздражаясь.       Марк, которого попросили выйти, пару раз стучится в дверь из-за томительного ожидания. Воцарившаяся в кухне атмосфера безмятежности теряет свой срок, возвращая гнусную правду. Тот хочет остановить спор, но Ким лишь прикрикивает о том, что ему стоит оставить их в покое. Стуки прекращаются, а девушка подходит ближе:      — Ты идиот, Югём, — она говорит уверенно, взглядывая прямо в глаза собеседнику, — я забочусь о тебе, когда ты буквально превращаешься в овощ и запускаешь себя! — тот молчит, сжимая губы. — А ещё, — она закусывает нижнюю губу и вздрагивает, будто пытается сдержать в себе всю обиду, о которой ей безжалостно напомнили, — после всего, что было, я и не пыталась как-то вернуть тебя, — она сглатывает, — я просто хочу, чтобы ты не сидел на одном чёртовом месте, а проживал свою жизнь так, как заслуживаешь!      Она замолкает, шумно выдыхая и поправляя мешающие пряди шелковистых волос. Мужчина смотрит на неё и хмыкает, складывая руки. Ещё один взгляд на разорванные фото, где та, о которой он думает каждый день, и та, которой он посвящает все мысли и частички самого себя, была с другим. Йерим гуляет с неизвестным ему парнем, счастливо улыбаясь. А он не имеет права ругаться и в эту же минуту позвонить ей, выясняя отношения и мотивы. Он просто не имеет шанса, а это самое больное. Осознавать, что может быть подруга права, может быть пауза в отношениях уже означает конец, который просто не был своевременно поставлен.      — Ты права, Сыльги, — он начинает, а она в удивлении приоткрывает рот, — я проживаю свою жизнь непонятно как, потому что люблю её, — мужчина отводит взгляд, видя как внезапные признания наносят той боль, — и скучаю. Тем не менее, раз уж мы всё ещё не расстались официально я всё ещё держу в себе надежду.     — И зачем? Ты заставляешь самого себя чувствовать стократную боль, а это глупо, Гёми.      Ласковое обращение возвращает в старые воспоминания, от которых тот отмахивается, словно не замечая заботящихся о нём людей.     — Я знаю, — он отвечает коротко и уверенно, и с той же секунды они больше не говорят ни единого слова.      Девушка тяжело молчит, а потом будто хочет что-то сказать своим взглядом и жестами. Она трогает клочки бумаги бывших фотографий, медленно проводя по контурам пальцем. А ведь не она предложила идею с поддельными встречами, но как всегда оказалась крайней. Тот, кто сейчас поступает глупо, это она сама. Тем не менее, Кан не готова признавать эту правду сейчас. Она с опаской косится на мужчину, но всё же молчит до последнего момента, произнося лишь:      — Ладно, — привлекает его внимание, — пусть будет по-твоему.      И уходит, оставляя после себя горький запах чего-то упущенного и смятого в лепешку, как нелепые ожидания и пустые попытки оправдать себя. За дверью она прощается с Марком, который, скорее всего, вновь стал посторонним свидетелем, и слышится хлопок. Она окончательно ушла, но Ким никогда не знает, как будет в этот раз: до тех пор, пока её совесть не призовёт её обратно, возвращая шлейф надежд, или уже навсегда.      Туан осторожно касается плеча друга и подбадривает его заезженной фразой. Мужчина кидается озлобленным взглядом, и тот, убирая свои руки, прощается тоже. С ним уходит былая уверенность в следующем дне. Желание спрятаться в своем доме становится ещё сильнее, призывая его опять стать нелепой версией себя.      Что ж, Югём вновь всех прогнал, но в первую очередь выгнанным остался здесь он. Выгнанным из сердца любимой быть трудно. Однако, он держится, хотя делает это абы как. В принципе, держался всю эту холодную зиму и собирается продержаться до самого конца.      Честно говоря, Ким даже не имеет понятия, чего он добивается, ожидая ответа и возвращения. Ничего не делая, ситуация усугубляется, а вера становится навязанной. Может быть он действительно поступает опрометчиво, не общаясь с Йерим-и? И зачем эти бессмысленные часы в одиночестве, проводимые в ущерб только самому себе? Возможно именно сейчас Югём начинает ненавидеть себя на чуточку больше, раскрывая и рассматривая собственную изрезанную душу.       Является ли боль таковой или это всего лишь жалкая демонстрация и давние обиды? Но почему он так грубо поступает со своим окружением?      — Я так глуп, Йерим-и, — он снова смотрит на принесённые фото, своей ладонью сталкивая их вниз, — и зачем же мне стараться стать ближе к тебе, когда ты призналась в своей боли? — он вздыхает, качая головой и слабо улыбаясь. — Я актёр драмы, которую сам же создал.      Последние слова произносятся слишком тихо, чтобы быть слышными даже самому мужчине. Они наматываются в подкорку сознания, оставаясь в глубине. Югём признаёт своё поражение, шумно опускаясь на один из комнатных стульев. Сегодня он не будет сопливым героем романтических дорам, а попытается сделать шаги. Как в начале он делал неторопливые намёки и предложения девушке, так и сегодня он… позвонит ей? Напишет?      Трус, что бежит от реальности так отчаянно, забывая о своих обязанностях. Вот кто он, Ким Югём. Дурацкий любовник, пытающийся дотянуться до своей звезды, которая светила рядом с ним, но из-за него же сумела потерять свою частичку света. Если она скажет «нет», то это значит «нет». Искать смысл в отказах бессмысленно, как бы это не звучало.       Ким сжимает губы, будто за время отсрочки что-то изменится, но ему остаётся наклониться вниз, прибираясь в комнате. Клочки бумаги уходят в корзину, а чашки в раковину. Он не имеет понятия как Сыльги получила доступ к этим фотографиям, к этим данным и этим словам. Она молчала, когда тот задал встречный вопрос, а это не отменяет данного факта, что может быть рядом с ней был друг. Хороший друг.     Если бы у мужчины была возможность узнать честно мнение о нём от другого человека, он бы ею воспользовался. Он бы захотел узнать, что чувствует Йерим; услышать её искренние слова без капли стеснения или боязни обидеть. Гудок телефона обрывает долгие размышления, а Югём замечает имя хёна.     — Хён? — успевает только пробормотать младший, как его прерывают.     — Это не друг, Гёми, — на том конце провода молчат, будто ожидая взрыва, который не происходит, — это не друг…     — Кто тебе сказал? — тот интересуется хриплым голосом, пытаясь понять информацию лучше.     — Суён, — отвечает друг, но после заминки добавляет: — Её подруга.     — Спасибо, хён, — он сглатывает комок образовавшейся боли, — пока.     Тишина; нервозная дрожь по всему телу, мужчина прикусывает нижнюю губу, точно очерчивая свой проигрыш.      — Приехать?      — Снова? — он усмехается. — Не надо, хён, мне и раньше нужно было это понять.      Он обрывает звонок и хмыкает. Всё сложилось слишком прозаично и он остался у берегов ни с чем, в то время как последние недели только и делал, что просто страдал. Йерим такая яркая и умная; девушка, сумевшая открыть свой модный бренд, что не может не быть счастливой с теми людьми, которых она заслуживает. И это не он. Уже не он.