Волшебная палочка

Сообщение с предложением выпить, пришедшее вечером среды, да еще и от человека, который предпочитает отдыхать подобным образом только по выходным, по правде, немного напрягло Кая. Чтобы Ким Субин позвал кого-то, да еще и к себе домой? Да проще поверить, что сейчас, в мае, пойдет снег. Да, Хюнинкай был единственным человеком из его университетского окружения, которому позволялось заходить в квартиру Субина дальше прихожей, но даже учитывая этот факт он бывал там не так уж и часто. «Скорее всего, случилось что-то действительно важное, » — подумал Хюнин, набирая короткое «сейчас буду». Так уж повелось, что они друг у друга не спрашивают, что случилось. Нужно — сам расскажет, в сообщении или при встрече. И последнее скорее всего и должно было случиться. Кай предполагал, что дело серьезное, но в таком состоянии, в каком Субин открыл ему дверь, он его еще никогда не видел. Этот парень всегда был настолько уверен в себе, что даже слова друга о том, что тот ведет себя как мудак, не всегда действовали. Но сейчас на лице Кима была написана какая-то потерянность. Он молча пропустил Хюнинкая внутрь, оставляя его снимать уличную обувь, а сам скрываясь по дороге на кухню. — Пицца? — удивленно выгнув бровь спрашивает парень, глядя на две квадратные коробки, стоящие на столешнице. — Угу, — коротко отвечает Субин, вкручивая штопор в пробку одной из бутылок вина. «Все чудесатее и чудесатее, » — подумал про себя Кай, глядя, как Бин резким движением открывает бутылку, берет два бокала и ставит их на стол, куда также отправляется первая коробка пиццы. Сам же Ким садится на стул, призывая то же самое сделать гостя. Хюнинкай садится, разливает вино и готовится слушать ахуительную историю, заставившую «всего из себя» Ким Субина чувствовать себя настолько паршиво. - Енджун просыпается. Нет, не так. К сожалению, Енджун просыпается. И тут же хочет умереть. В голове всплывают предшествующие беспокойному сну воспоминания. Отстой. Становится и стыдно, и гадко от самого себя, и вообще так отвратительно, что хочется сжаться прямо на этой кровати до размеров атома, а там и вовсе перестать существовать. Приемная мать всегда была единственным человеком в этой семье, кто хоть как-то иногда его защищал. Единственным человеком, который знал не самую приятную для маггловского ума правду. И эта женщина, которая хоть немного ограждала Джуна от нападок отчима и сводной сестры, просто так взяла и промолчала. Не сказала ни слова в его защиту. Больно. «Может, она и сама поверила этому ублюдку?» — пронеслось в голове. Когда Енджун узнал, что мама еще раз выходит замуж, он был рад. Искренне рад, потому что он видел, насколько тяжело ей дался разрыв с предыдущим мужем, который, узнав, что приемный сын — волшебник, поспешил скрыться в закат, чуть не упрятав бывшую жену и мальчика в психушку. Но даже тогда Юна не отказалась от сына. И когда Чхве возвращался летом в Корею, чтобы, наконец, познакомиться с отчимом, он ожидал, что это будет милый мужчина, который любит его приемную мать. Как же он ошибался. Этот человек мало того, что никаких романтических чувств к Юне не питал, так еще и Джуна возненавидел практически сразу же, даже не пытаясь притвориться, что подросток ему хоть немного интересен. Мэй от своего отца не отставала, а посему в родном доме Енджун стал предметом насмешек, ведь ему настрого было запрещено рассказывать что-либо о своем происхождении. Почему — неизвестно. Возможно, Юна боялась, что и этот мужчина уйдет от нее. Хотя, по правде говоря, лучше бы так, но женщина будто цеплялась за него, как за спасательный круг, который держит ее на плаву в океане одиночества. «Мэй, » — парень подумал о сводной сестре. Они не были близки, но все же тяжело осознавать, что человека, который был для тебя все же не пустым местом, больше нет. Помимо своих нападок она была вполне себе милой девушкой. Джун даже как-то пытался тонко намекнуть, что тот образ жизни, который она ведет, — не лучшее решение, на что ему четко дали понять, что это не его дело. В принципе, больше он и не лез. Видимо, зря. Чхве, наконец, открывает глаза. В комнате темно, но ему не составляло труда вспомнить, что это именно та кровать, на которую его принес Субин. Субин. Он, кажется, уже дважды спас Джуну жизнь, а все, что сделал для него старший — только огрызался, язвил и попытался затащить в койку. Да уж, молодец, ничего не скажешь. Вот и сейчас уже, наверное, ночь, а Енджун так беспардонно занял его кровать. Хотя, кто знает, сколько спален в этой квартире — во время своего ментального брейкдауна у него не было возможности изучить жилище брюнета. Оставалось надеяться, что он не доставляет много проблем. В очередной раз. Вздохнув, Чхве садится, потирая ушибленную голову. Радовало, что при этом его не начало тошнить. Видимо, ему к счастью удалось избежать сотрясения мозга, хотя об стену он приложился прилично. Парень опускает ноги на темный паркет и, поднявшись, на ощупь доходит до двери, стараясь собрать меньше пятидесяти процентов углов в комнате. Тихо поворачивая ручку, он открывает дверь и выглядывает из комнаты. Слышатся приглушенные голоса, видимо, с кухни. «Не надоело вляпываться?» — подумал про себя Чхве, направляясь в сторону доносившегося разговора, надеясь, что его появление не будет трагедией. Как только его силуэт появился в проходе, до этого сидящий за столом Субин тут же подрывается и в несколько не очень уверенных шагов пересекает помещение. — Как ты? — он тут же ловит лицо Енджуна в ладони, заглядывая в глаза и нежно заправляя за ухо его распущенные (какого черта?) волосы, — Ничего не болит? Не тошнит? Парень лишь немого ошалело покачал головой. В прошлый раз его встретило едкое «доброе утро», а сейчас в глазах Кима плещется беспокойство. Хотя, наверное, стоит списать это на разящий от Субина перегар. Взгляд действительно был немного мутным, что уж говорить о том, что от парня сильно пахло алкоголем. — Так, мне кажется, тебе пора спать, — на плечах Субина тут же появились чьи-то руки, и Чхве только заметил еще одного парня, которому, видимо, принадлежал второй голос, — на пары ты уже вряд ли завтра встанешь в любом случае, так что давай, баиньки. Оба скрылись в темноте коридора, а Енджун так и застыл практически на пороге кухни. Он еще несколько минут непонимающе втыкал в пустоту, подметил под столом пустую бутылку от вина и еще одну открытую на столе, пока за спиной не раздалось: — Вау. Джун оборачивается и встречается с пристальным взглядом того самого парня. — Вау, — повторяет брюнет. Енджун вопросительно смотрит на него, не говоря ни слова, а стоящий напротив лишь во все глаза смотрит на него, как будто увидел восьмое чудо света. Стоит признать, что он не выглядел таким выпившим, как Субин. Чхве уже хотел открыть рот, чтобы спросить, что вызвало такую реакцию, как парень его опережает, нарушая напряженную тишину. — Кто ты такой и что ты с ним сделал? — недоумевающе выгнул бровь брюнет, переставая подпирать плечом дверной косяк и направляясь обратно к столу, цепляя с него кусок пиццы, — Кстати, будешь? Мозг сразу почему-то переключился на вопрос про еду и Енджун неуверенно кивнул, принимая треугольный кусочек теста из рук незнакомца. — Ну, меня зовут Чхве Енджун, и, наверное, этого достаточно на первое время, — отвечает Джун уже на первый вопрос. — Чудесно. Хюнинкай, приятно познакомиться, — кивает собеседник, садясь на стул, с которого до этого встал, и все еще не сводя испытывающего взгляда с синеволосого. — Да что не так? — не выдержал парень. — Во-первых, — Кай откусывает свой от своего куска пиццы, — Субин никогда не пьет среди недели. Во-вторых, — он указывает в сторону выхода, — Он никогда не напивается даже до такого состояния. И в-третьих он никогда раньше не слушал слова о том, что он ведет себя, как шлюха, а тут внезапно звонит мне, вечером среды, предлагает выпить, а когда я прихожу, начинает изливать душу о том, каким отвратительным он себя чувствует и как ошибался все это время. — Вау, — теперь уже Енджун искренне удивляется. — И я о том же. Вот уж не думал, что его поведение так скажется на его спасителе. По сути, это Енджун тот, кто должен чувствовать себя отвратительным. — Как долго вы встречаетесь? — в лоб задает вопрос Хюнин, заставляя Джуна подавиться пиццей. Пока парень пытается откашляться, Кай подскакивает и через несколько секунд передает ему стакан воды. Отхлебнув из него, Енджун наконец справляется с кашлем. — Мы не встречаемся, — все еще немного хрипло отвечает он. На лице брюнета читается целый спектр эмоций, начиная недоумением, заканчивая восторгом. Он молчит несколько секунд, а потом, нахмурившись, поднимает вверх палец. — Погоди. Он дважды вытаскивает твою задницу не пойми откуда, не трахает тебя даже когда ты в порыве безысходности пытаешься это сделать, спишь, — он особенно выделяет следующие слова, — Просто спишь в его кровати, только завидев тебя он подрывается спросить, как ты себя чувствуешь, и после этого ты утверждаешь, что вы не встречаетесь? — он недоверчиво смотрит на немного покрасневшего Джуна, отрицательно качающего головой, — А он мне где-то полчаса вещал про то, какой ты замечательный. Право, ты, скорее всего, волшебник. Енджун немного вздрагивает, и, видимо, в его глазах проскальзывает паника, раз Кай усмехается уголком губ, видя его реакцию. — Успокойся, я не буду звонить в психушку. Я знаю, кто Субин, и кто ты, но серьезно, я не знаю, каким зельем ты его опоил, чтобы он внезапно задумался о своем поведении и стал проявлять заботу хоть к кому-то помимо своих родителей и своих маленьких дружков. Енджун опять почти подавился, вопросительно глядя на Хюнинкая. — Питер — огромный птицеед с хитровыебанным названием, и Локи — зеленый полоз. Если ты не видел, в гостиной стоят два огроменных таких террариума для этих гаденышей, — Кая предернуло, — Еле отговорил его покупать Черную Вдову. Бешеный фанат Марвел, что б его. — Миленько, — протянул Чхве. — Ладно, раз не знаешь про этих ребят, видимо, действительно не встречаетесь. Он же мне и своим отцам про них все уши прожужжал, — вздохнул Кай, отправляя в рот оставшийся кусочек корки от пиццы. — А он… — немного помолчав, Джун все же решает нарушить тишину, — Он серьезно такой закрытый? — Ну, я бы не сказал, что закрытый. Просто очень охранительно относится к личным границам. Для лучшего понимания, я единственный человек, который допущен до его квартиры и единственный, кто не считает его последней мразью, — скептично тянет парень, делая небольшой глоток вина, оставшегося в бокале, — Слушай… — продолжил он осторожно, — Я знаю, что произошло и… сочувствую, короче, — Енджун только кивнул, протягивая руку за еще одним куском пиццы, — Ты собираешься уехать? Ну, я знаю, ты, вроде, Америку предпочитаешь. «Все разболтал, паршивец, » — подумал Чхве, пережевывая кусок пиццы с ананасом. — Я бы с радостью и не приезжал, но есть кое-какие дела, — угрюмо отвечает парень. — Понятно, — коротко бросил брюнет, все еще глядя на Енджуна, — Признаю, ты весьма экзотично выглядящий молодой человек, цепляющий, — Джун фыркнул, заправляя за ухо прядь волос (и куда подевалась его резинка?), — И видимо, он действительно задумался о жизни после твоих слов… — он покрутил бокал, после чего залпом допил его содержимое, — Что ж, мне, наверное, пора. Давай помогу с уборкой, — парень мило улыбнулся, забирая использованные бокалы и ставя их в раковину. Приведя кухню в относительно божеский вид, Кай подхватил с пола лежащий в углу рюкзак. — До встречи, думаю, — улыбается Хюнинкай, выходя из квартиры. Джун только кивает, чувствуя себя при этом максимально неловко. Он ведь сам первый раз здесь находится, и ему самому, наверное, уже пора бы возвращаться домой. Только вот домой — это куда? Идти ему некуда от слова совсем. Можно, конечно, попробовать найти какой-нибудь мотель, ведь на карточке все еще оставалось некоторое количество денег. Заметив замешательство на лице нового знакомого, Кай немого тормозит. — Я думаю, он будет не против, если ты останешься. Хотя бы на эту ночь, — брюнет подмигивает и направляется к лифту. Да уж. Ситуация бредовее не придумаешь. Опять. — Джун-хен… — слышится тихий голос откуда-то из-за спины. Енджун поворачивается и видит Субина, который стоит, прислонившись к стене. — Серьезно, останься, — даже в полумраке коридора Чхве может различить эту полуулыбку, которой его одаривает младший. Он тут же скрывается в глубине квартиры, но по сердцу старшего уже разливается тепло, отдающееся где-то в кончиках пальцев. Кто-то не против его присутствия в своем доме. Кто-то не осуждает его за то, кем он является. Это такое приятное успокаивающее чувство, которое Джун испытывал, только обучаясь в Ильверморни, где все волшебники, всем плевать, откуда ты, кто твои родители. Просто дружелюбные люди. Младший, скорее всего, все же завалился спать, а вот Енджуну сон абсолютно не шел. Тем более на горизонте уже забрезжил рассвет. Чхве тихо проходит в гостиную и действительно видит два больших прямоугольных террариума. В одном из них вроде как есть какая-то растительность, но ее перекрывает обильная белая паутина, из чего Джун делает вывод, что это место обитания Питера. Другое же жилище было без паутины, с большой корягой, возвышающейся над растительностью. Именно на ней и расположился изумрудный змей Локи. Усмехнувшись «изобретательности» хозяина в плане придумывания имен, Енджун еще немного поизучал жилища ползучих зверюшек. Оглядевшись, парень нашел свой телефон и волшебную палочку на кофейном столике перед телевизором. Видимо, Субин вытащил их, когда они только оказались здесь. Улыбнувшись воспоминаниям о том случае, который и свел их, волшебник воткнул палочку в пучок на голове. Тогда он и подумать не мог, что спустя какое-то время этот любопытный наглец дважды спасет его из серьезных передряг. Комната уже выглядела заметно светлее из-за поднимавшегося солнца, поэтому Джуну удалось осмотреть ее более адекватным взглядом. Если от дома Намджуна и Сокджина разило стариной, невероятным домашним уютом, то здесь все было максимально стильно. Енджун и сам питал слабость к скандинавскому интерьеру, — светлый фон, разбавленный яркими акцентами, — поэтому на его вкус обстановка была вполне себе миленькая и по-своему уютная. Тут взгляд падает на книжный шкаф. «Теперь понятно, что Хюнинкай подразумевал под бешеным фанатом Марвел, » — подумал Чхве, оглядывая добрую половину шкафа, забитого комиксами. Здесь экземпляры и на корейском, и на английском, и на японском. Пораскинув мозгами, парень протянул руку к одному из комиксов про Тора на английском языке. Устроившись на диване, волшебник погрузился в чтение, сам не заметив, как все же задремал, так и не закончив. Проснется он от шуршания где-то недалеко. Разлепив веки, он увидит, как рядом с террариумами возится Субин, доставая с полочек под ними различные баночки. Енджун тихо встает и подходит к парню, аккуратно пинцетом отправлявшего какого-то таракана в лапы к пауку голубоватого цвета. — Привет, малыш, — любовно проговорил брюнет, глядя на членистоногое, — Надеюсь, ты хорошо спал. — Да, прекрасно, спасибо, что поинтересовался, — отвечает Джун прямо над ухом Бина, отчего тот вздрагивает и роняет пинцет в террариум. — Блять, у меня чуть сердце не остановилось, — медленно оборачивается Ким. В домашних спортивках и большой футболке Бин выглядел немного потрепанным. Он еще не до конца проснулся и, очевидно, у него болела голова после выпитого вчера, поэтому взгляд получился слегка страдальческим. — Прости, — виновато произносит голубоволосый. — Доставай теперь, — младший указывает на инструмент, теперь покоившийся среди белоснежной паутины и которым как раз заинтересовался Питер, видимо, принявший пинцет за очередную брошенную вкусность. — Ты же не думаешь, что я испугался того, что мне придется лезть туда рукой — скептично спрашивает Чхве, вытаскивая из волос волшебную палочку. Волосы опять рассыпались по изящным плечам волшебника, пока тот направлял палочку на пинцет, одними губами произнося заклинание. В ту же секунду инструмент поднялся из лапок паука и приземлился на ладонь Субина. — Читер, — фыркнул Ким, закрывая баночку с тараканами и ставя ее обратно на полку. — Ты серьезно думаешь, что я полез бы рукой в логово паука, который выглядит максимально ядовитым? — Во-первых, Питер максимально безобидное создание, разве что бывает нервным, но это издержки вида, а во-вторых это было бы справедливо, — брюнет скрещивает руки и обиженно вздернув нос. Енджун только хихикает, протягивая руку к его волосам. Субин тут же пытается уйти от прикосновения, но Джун закатывает глаза и раздраженно говорит: — Да дай я перо у тебя из шевелюры вытащу, дурак, — пыхтит старший, в то время как его руку перехватывают, — так, а это вообще… Чхве не успевает закончить фразу, как его взгляд пересекается с субиновым. Он замирает на мгновение, а в голове проносятся моменты вчерашнего дня, когда он так же смотрел в глаза Субина. Солнечный свет играл с карими радужками, заставляя их отливать золотом, и если вчера Енджун почти разглядел там звезды, то сейчас отчетливо видел тягучий сладкий мед. Внутри что-то обрывается, когда Джун чувствует, как чужая рука в очередной раз заправляет за ухо прядь волос. Дыхание сбивается, щеки вспыхивают легким румянцем, будто у школьника, на которого обратила внимание самая популярная девчонка в параллели, а сердце выстукивает ритмы фламенко. А Субин просто не может оторваться, глядя на такое красивое лицо, растрепанные синие волосы, в которые так хочется зарыться руками, пропустить пальцы сквозь пряди на затылке, немного оттянуть, заставляя посмотреть вверх. Лисьи глаза завороженно смотрят на него, растворяя в ощущении того, что рука Субина на щеке хена — лучшее сочетание во вселенной. Он проводит большим пальцем по скуле старшего, от чего тот рвано выдыхает и немного прикрывает глаза. Ресницы подрагивают, а по внезапно пересохшим пухлым губам пробегает язык, делая их еще более манящими. В ушах отдается собственное сердцебиение, а кислорода становится критически мало, когда Бин приближается к лицу старшего… Он закрывает глаза. По спине проходится волна мурашек, когда он чувствует дыхание Джуна на своих губах, становится невыносимо жарко внутри, как будто кто-то разливает по венам раскаленную лаву. Сердце Чхве трепещет, как никогда раньше. Руки трясутся, но он все же кладет ладонь на грудь парня напротив и немного сжимает футболку. Младшего тоже бьет сильная дрожь. Он буквально чувствует, как скручиваются в узел все его нервные окончания, пока он так мучительно долго не может решиться. Дыхание хена все больше распаляет губы, заставляя ноги становиться ватными. Может ли он? Имеет ли право? Он слишком часто делал это просто так, не вкладывая никакого смысла в такое действие, как поцелуй, но сейчас именно из-за этой синеволосой катастрофы он хочет изменить себе. Он хочет, чтобы это было не просто касание губ, чтобы доставить удовольствие, он хочет, чтобы этот поцелуй сказал нечто большее, затронул сердце старшего. Заставил понять, что Субин чувствует что-то. Он пока сам еще не мог понять, что. Но определенно он мог сказать, что это невероятно теплое, распирающее изнутри чувство, которое он больше не может сдерживать под ребрами. Оставляя одну руку на щеке хена, другую Бин аккуратно кладет на его талию. Еще немного, и вот он наконец аккуратно, будто на пробу, на несколько секунд касается губ Енджуна, надеясь, что сейчас его не оттолкнут. Этого не происходит. Ким чувствует, как руки старшего опускаются на его плечи, и целует еще раз. Все еще робко, словно боясь, что в один момент все прекратится и он проснется. От простого прикосновения к его губам ему еще никогда не было так хорошо. Сердце никогда еще не угрожало остановиться, а легкие отказываться принимать в себя воздух. Для Чхве время тянулось невероятно долго. Он и сам не понимал, что происходит, просто поддавался чувствам и плыл по их течению, которое с каждой секундой становилось все более бурным. И вот, наконец, желанный поцелуй. Такой нежный, будто сделанный из хрусталя. У Джуна спирает дыхание. Он не может дышать, но все, что его сейчас волнует — горячее дыхание на его губах. Субин уже немного смелее целует своего хена, притягивая за талию вплотную к себе. Запускает пальцы в волосы Джуна на затылке, мягко перебирая прядки и еле-ощутимо проходясь ногтями по коже, отчего парень негромко блаженно стонет в поцелуй. Глаза обоих закрыты, под веками обоих будто взрываются фейерверки, окрашивая темноту бурей эмоций. Енджун двигает губами, надеясь на продолжение, и его внутренности в очередной раз переворачиваются, когда он чувствует жар прижимающегося к нему тела и то, как губ осторожно касается субинов язык. Чхве приоткрывает рот, позволяя младшему вести. Его мозги сейчас буквально плавятся от прикосновений губ, от ласки чужой руки на затылке, но той частью, что еще не поддалась нирване и функционировала, он понимает, что это важно. Это действительно то, что они оба чувствуют, но не могут объяснить словами. Поцелуй выходит до боли сладким, расслабляющим, уносящим куда-то в другое измерение, что под конец Джун просто виснет на Субине, потому что ноги отказываются держать. Когда Бин отстраняется, старший, все еще не открывая глаз, утыкается носом в его грудь, вдыхая приятный запах. Его запах. С отголосками дорогого парфюма, но такой естественный и приятный, такой успокаивающий, заставляющий забыть обо всех заботах и просто тонуть. Субин в свою очередь, все еще обнимая старшего за талию одной рукой и держа на его затылке вторую, зарывается носом в волосы на макушке, чувствуя уже почти выветрившийся запах яблочного шампуня. — Прости, — тихо шепчет Ким, не отпуская Енджуна от себя ни на миллиметр. — За что? — бормочет парень. — За все. Старший вздыхает и все же отстраняется, обращая свой взгляд прямо в глаза младшего. — Честно, я уже и не помню, что когда-то злился на тебя, — он улыбается уголками губ. Бин сжимает губы, несколько секунд пытаясь подобрать нужные слова. — Хен, я… — он запнулся, — Я понимаю, какое представление у тебя обо мне сложилось. Правда, я не самый хороший человек, который ведет… вел весьма странный образ жизни. И я очень благодарен тебе за то, что ты ткнул меня в это носом. Я не знаю, как тебе это удается, но только твое присутствие заставляет меня дышать чаще, забывать слова, хотеть быть лучше, — он зажмурился, — Ты можешь мне не верить. Я пойму, если ты не поверишь. Я не удивлюсь, если ты не поверишь. Я никогда не говорил такого никому и не знаю, буду ли звучать правильно, — голос дрогнул, Ким открыл глаза, надеясь, что сейчас не расплачется, — Но, кажется, ты мне нравишься. Очень сильно нравишься. Енджун только тепло посмотрит в карие омуты, после чего опять прильнет к немного опешившему волшебнику, потираясь щекой о ткань футболки. — Я не знаю, что ты нашел в одном большом магните для неприятностей, честно. Я только и делаю, что доставляю всем проблемы. Но… — он шмыгнул носом, отстраняясь и опять заглядывая в глаза, — Я верю тебе. Правда, верю. Каждый имеет право начать сначала, если будет достаточно к этому стремиться. И я верю, что ты действительно сможешь. Потому что ты… — он немного запнулся, потупив взгляд, — Ты мне тоже, кажется, нравишься, — Енджун неловко улыбнется, смахивая набежавшую слезу. Ким прижмет его к себе, целуя в макушку и не собираясь больше никуда отпускать. Теперь никогда. Убьется ведь, если за ним не приглядывать.