Рокурокуби

Соглашаясь на прохождение следующего этапа, Чонгук не знал, чего ему следует ожидать. Потому его безграничная фантазия не могла оставить это просто так, услужливо подкидывая ему самые разные варианты развития событий. Но парень настойчиво игнорировал их. По крайней мере, искренне пытался делать это. Юнги, который лишь загадочно улыбался, расслабленно наблюдая за младшим, ситуацию особо не спасал. Теперь Чон как-то на автомате пытался отыскать скрытый подтекст в чужих словах и в прищуре лисьих глаз, ведь кто знает — вдруг Мин вновь неожиданно выкинет какие-то свои волшебные штучки. Не то чтобы Чонгук перестал ему доверять, просто… просто решил, что ему следует быть готовым к любым действиям этого непредсказуемого монстра. Однако все опасения Чона оказались напрасны. Весь гудящий рой мыслей мгновенно испарился, когда Юнги хрипловато выдал: — Медитация. Знаком с этим понятием? «О да, — подумал тогда Чонгук, — ещё как знаком». Находясь почти всю свою сознательную жизнь в компании самого себя (не)любимого, медитация и обычный сон стали самым настоящим спасением для Чона. Ведь только в эти моменты Чонгук мог забыть обо всём на свете. Мог представить, что у него всё хорошо. Что он действительно счастлив. Потому парень и пытался окунуться в мир грёз при любом удобном случае. Однако с появлением одного, бесспорно, важного монстра надобность в этом сошла на «нет». Чонгук счастлив на самом деле, а не где-то в своих далёких мечтах. Хотя это всё ещё настолько странно для него, что иногда он задумывается: не сон ли это всё? А вдруг он проснётся прямо сейчас и снова окажется один в своей безжизненной квартирке? Это пугает его до всепоглощающего ужаса, но родная тёплая улыбка и контрастно прохладные прикосновения любимых ладоней вселяют в него уверенность, что происходящее вполне реально; что он теперь не один и никогда таким больше не будет. Потому, в общем-то, весь следующий этап Чонгук проходит на «ура». Следует даже отметить, что Чон искренне наслаждается моментами медитации, так как именно она будто бы устанавливает баланс в его теле и душе. А когда, наконец-то, возвращается Тэхён, медитировать становится вдвойне приятнее. Пусть вампир иногда абсолютно случайно отвлекает младшего от процесса своими мокрыми поцелуями и нежными прикосновениями (он вообще-то очень соскучился, так что никто не может его за это осуждать!), Чонгук совсем не злится на это. Лишь тихо хихикает и просит старшего немного подождать. Ким дуется, но, вместо споров, спокойно отступает, пытаясь помедитировать тоже. Выходит так себе, хоть вампир и правда старается, от усердия сжимая губы в тонкую полоску. Так проходит целый месяц. К слову, очень долгий месяц. Дни словно намеренно стали течь медленно и неторопливо, как будто бы оттягивая окончание немаловажного (по словам Юнги) этапа. Что же будет дальше? Чон не знает, и это будоражит его сознание. — Может, позвонишь ему? Чонгук хмурым взглядом стреляет в вампира, что совсем бессовестно смотрит на него своими большими невинными глазами. Парень бросает недовольное «нет» и тянет старшего за руку, чтобы тот не тормозил их — всё же они и так опаздывают. Снова. — Почему нет? — Я знаю дорогу. Я был здесь много раз, — бурчит Чон. И совсем неважно, что вообще-то он ни разу не нашёл правильную дорогу самостоятельно. Тэхён вздыхает, как бы признавая этим своё поражение. Сам-то он был в зачарованном переулке всего один раз, и по сути сейчас его также не должно здесь быть. Потому что Юнги всё ещё не любит лишние пары глаз, следящие за его работой. А вот Ким не любит, когда его парня заставляют пить непонятно что и совсем не предупреждают о плачевных последствиях. Тэхён невероятно разозлился, когда младший рассказал ему всё то, с чем тот может столкнуться из-за татуировок. Потому что о подобном нужно предупреждать сразу же, а не тянуть всё до последнего момента! Ким ведь не пережил бы, если бы с его зайцем что-то произошло по вине этого несчастного коротышки… Одна только мысль об этом вызывает боль в груди и неконтролируемую злость на не в меру молчаливого ведьмака. Чонгук тогда впервые увидел настолько разозлённого соулмейта. Пусть старший гневался не на него, Чон всё равно чувствовал неприятную дрожь от кимовой сильной ауры. Потому он не смог возразить, когда Тэхён сказал, что отныне и впредь младший ни при каких обстоятельствах не будет ходить к ведьмаку один. — Мне будет так спокойнее, Чонгук-и. Чонгук понимает это — сам чувствовал тоску и постоянное волнение за вампира, когда тот был в долгом отъезде. Знать, что с твоим соулмейтом происходит что-то, в чём ты никаким образом не можешь принять участие, порой вызывает смешанные чувства. И совершенно не положительные. — Может, всё же позвонишь?.. — предлагает Тэхён снова и тихо хихикает, когда младший, что-то проворчав себе под нос, неловко лезет в карман своих штанов, пытаясь нащупать заветный гаджет. — Милашка. Чонгук слова вампира игнорирует, однако его заалевшие щёки в полной мере выдают его, показывая, что простенький комплимент не остался незамеченным. Чон наконец-то находит нужный контакт и нажимает кнопку вызова, дожидаясь, когда начнут раздаваться уже привычные гудки. И парень испуганно оборачивается, когда вместе с гудками из динамика слышит какую-то незамысловатую мелодию за свой спиной. Мин Юнги. Собственной персоной стоит и не очень одобрительно смотрит на Тэхёна. Вампир в долгу не остаётся и точно так же смотрит на старшего в ответ, намеренно задирая подбородок выше. — Привет, хён? — Чонгук пытается разбавить атмосферу, но его жалкие попытки полностью игнорируются. — Хён?.. — А ты чего здесь забыл? — цокает Юнги и недовольно приподымает густую бровь. — Кажется, я говорил, что… — Говорил, — перебивает Тэхён, складывая руки на груди. — Но я хочу быть со своим парнем в такой важный для нас момент. Я просто буду молча находиться рядом. Ты же профессионал, тебя такая ерунда не должна смущать, да? Или… — Достаточно. Ты всё сказал, — старший сканирует Кима взглядом и медленно разворачивается в противоположную сторону. — Времени и так немного, так что молча за мной. Тэхён напряжённо выдыхает и уже своим привычно мягким взглядом смотрит на растерянного младшего. Потрепав его по чуть взъерошенным волосам, он снова берёт Чонгука за руку и тянет вперёд за не особо быстрым Мином.

***

— Чай, кофе или кровь за дополнительную плату? — Чай, пожалуйста. Тэхён бросает в младшего непонимающий взгляд, а тот только пожимает плечами, виновато улыбаясь. Чай старшего всё ещё слишком вкусный и успокаивающий, так что Чонгук не может отказать себе в чашечке волшебного напитка. Вампир на это недовольно качает головой, но молчит. Ничему младшего жизнь не учит, серьёзно. — А тебе, Тэхён? — Мне ничего не нужно, — хмыкает названный и всё же немного тише добавляет, — спасибо за предложение. Хён. Мин не отвечает — молча передаёт Чонгуку его чашку и сам садится за свою любимую табуретку, прямо напротив парней. — Как ты себя чувствуешь, Чонгук? — спрашивает старший и внимательно рассматривает чоново лицо. Пусть тот, на первый взгляд, выглядит совершенно обычно, Юнги замечает малейшие изменения в чужих глазах. Младший выглядит намного лучше и свежее, чем месяц назад. И это прямое доказательство тому, что ежедневные медитации явно пошли ему на пользу. — Вижу, что хорошо. Чонгук, успевший лишь приоткрыть рот, удивлённо хлопает глазами. Он испытывает не очень приятное дежавю от происходящего, но вампир, сидящий почти впритык, заставляет его отбросить любые негативные мысли. — Но на этом второй этап не закончен. Осталась ещё одна не менее важная его составляющая. Юнги смотрит безотрывно в глаза младшего, и тот почти чувствует, как тонет в бездонном омуте хитрых глаз. Что-то есть в них такое, что заставляет трепетать и бояться этого таинственного хёна. — И какая же? — почему-то севшим голосом всё-таки спрашивает Чонгук, когда вампир начинает нетерпеливо ёрзать. Всё же тот пообещал молчать, и своё обещание он, непременно, сдержит. — Пробная печать. Я набью тебе что-нибудь небольшое на любом участке тела, на котором ты пожелаешь. Чон сглатывает, ощущая, как от волнения холодеют пальцы. Он, конечно, знал, что всё к этому и идёт. Но осознавать это всё так же странно, волнительно. И просто страшно. — А в чём… — вырывается у Тэхёна, но он разочарованно закусывает губу, замолкая. Кажется, не сдержит он своё обещание. Выдохнув, Юнги слегка кивает, давая этим разрешение на продолжение вопроса. — А в чём смысл пробной печати? Почему нельзя сразу же приступить к полноценной татуировке? — Тут всё просто, — хмыкает, — как минимум, самоощущение с печатью почти полностью изменяется. Концентрация энергии в теле становится более явной, как у колдунов или ведьм, например. Это не больно или неприятно, просто… странно первое время. К этому нужно привыкнуть. Впитывая в себя каждое слово, Чонгук кивает. Он привыкнет. Обязательно. Деваться же всё равно некуда, да? — Да и печать поможет выражать тебе свои эмоции, как это и должно происходить. При скрытых порывах эмоций она будет неприятно жечь кожу, как бы намекая, что так делать нельзя для твоего же блага, — ощущая на себе темнеющий кимов взгляд, Юнги продолжает, — это неопасно и никаких проблем за собой не повлечёт. Соулмейты почти синхронно поворачиваются друг к другу. Они даже не разговаривают, однако и так понимают друг друга. Слова им не нужны — они миллионы раз обсуждали это всё. — Но если вы, конечно, не готовы, то можем перенести сеанс на следующий… — Готовы, — выдыхает Чонгук и сжимает родную руку в своей ладони. — Я готов сделать это прямо сейчас, хён. — Отлично, — Юнги предвкушающе улыбается. — Тогда добро пожаловать в мою мастерскую. Прошу за мной. Чонгук надеется, что ни о чём не пожалеет.