Рокурокуби

Мастерская Юнги оказывается неожиданно огромной. Все её стены обклеены самыми разными рисунками и эскизами, а почти по всему периметру стоят горшки с яркими цветами и какими-то пахучими кустарниками. Возможно, именно из-за последних в комнате невероятно уютно и свежо, и каждый вдох приносит только удовольствие и приятное успокоение. — С этого момента я попрошу Тэхёна замолчать. Сядь в кресло и слейся со стеной. Вампиру подобная перспектива не кажется привлекательной — из кресла, находящегося в самом дальнем углу, видно будет разве что рядом стоящие горшки с растениями. Но в данной ситуации Киму остаётся лишь послушно сесть, куда ему и сказали — он совсем не в том положении, чтобы возмущаться и пререкаться. — Уже думал над тем, что хочешь набить? — вновь хрипит Юнги, наблюдая, как младший нервно переступает с ноги на ногу. — Присаживайся. Чонгук окидывает быстрым взглядом немалых размеров кресло, на которое указывает Мин, и, почти не раздумывая, плюхается в него. Кожаная обивка немного странно скрипит под весом чоновой тушки, но никто не обращает на это внимания, больше сосредотачиваясь на Юнги. Тот молчит, и до Чона доходит, что старший, очевидно, всё ещё ожидает ответа на свой вопрос. Парень тут же весь подбирается и выпрямляет спину, смотря очень серьёзно. — Думал. Мы с Тэ-хёном думали, — говорит Чонгук и всё-таки не сдерживает лёгкой улыбки. Сердце трепещет от совсем недавних воспоминаний. — И что же вы надумали? — спрашивает и начинает не спеша готовить нужные для работы инструменты. Чонгук улыбается шире, переводя взгляд в угол, где сидит его вампир, пытаясь разглядеть хоть что-то среди зелёных веток. Младший прикрывает глаза, вспоминая те многие вечера, когда увлечённый Тэхён демонстрировал ему самые разные эскизы, которыми можно украсить почти всё чоново тело. Вспоминает и то, как Тэхён, обмазав свои длинные пальцы яркими красками, покрывал его кожу только для него понятными узорами. Это всё было так интимно и лично, что Чонгук до сих пор чувствует родные нежные прикосновения. И всё-таки его соулмейт невероятный. — Много всякого, — парень открывает глаза, облизывая губы. — Хён, скажи для начала… где вообще мне потребуются татуировки, чтобы в дальнейшем я смог контролировать свою сущность? — Как минимум, на шее. — А как максимум?.. — Как максимум, ещё на руках и спине, — хмыкает, замечая, как глаза младшего расширяются в удивлении. — Но это необязательно. Просто так будет надёжнее, не более того. Чонгук молча кивает и опускает голову. Кажется, ему снова придётся делать непростой выбор, ведь рисковать ему не хочется. Хочется лишь спокойной жизни без лишних переживаний и сложностей. — Но вообще… я советую тебе сделать, как можно больше печатей. В тебе течёт очень сильная энергия, хоть и не каждый это сможет почувствовать, — Мин опускает спинку кресла и становится позади младшего. Он кладёт руки на чоновы напряжённые плечи и начинает ощутимо мять их. Довольно-таки больно, но Чонгук, вопреки всему, не произносит и звука. — Энергия?.. — выдавливает из себя он и всё же тихо шипит. — Ты ведь проклятый ребёнок, — продолжает старший и больно нажимает пальцами прямо между чужими лопатками. Чон непроизвольно стонет в голос, но не может и пальцем пошевелить. Словно какая-то невидимая сила не позволяет ему отбиться от болезненных прикосновений. — Ты в принципе не должен был рождаться, но вот ты здесь. Сидишь и чувствуешь, как в тебе бурлит магия той несчастной старухи, которая тебя создала. А Чонгук правда чувствует. Чувствует, что откинется прямо сейчас от всего того, что происходит внутри него. В голове набатом бьют совсем давние детские воспоминания, в ушах стоит звон от крика собственной матери, а перед глазами лежит разодранное тело когда-то любимой собаки. По щекам текут горячие слёзы, и где-то на периферии парень замечает, как испуганный Тэхён подрывается с места, но замирает, когда Мин бросает в него взгляд красных, как свежая кровь, глаз. Не получается сделать ни шагу. — А теперь тебе придётся немного умереть, — шепчет в самое ухо Юнги и резко перекладывает руки на крепкую шею, выворачивая её неестественным образом до самого хруста. Чонгук даже среагировать не успевает — лишь безвольной куклой падает назад, едва ли не срываясь с кресла. — Ты что… — напуганный Тэхён и слова сказать не может, тупо открывая и закрывая рот. — Какого ты… Юнги небрежно взмахивает рукой, из-за чего вампир, громко вскрикнув, буквально отлетает к стене, сильно ударяясь головой. Двигаться больше не выходит, как и просто открыть рот. — Закройся, — раздражённо хрипит Мин, разминая плечи. Он опускает взгляд вниз, на бездыханное тело, и расслабленно вздыхает. Прикрывая глаза, он мысленно повторяет ненавистные давно заученные строчки, и ощущает, как привычно начинает печь спину. Прямо позади Юнги образовывается что-то странное: почти прозрачное нечто с розовыми прожилками и блестящей… пыльцой? Это что… «Крылья?» — неожиданно понимает Тэхён, не прекращая попыток вырваться из захвата сильной магии. Но двигаться у него так и не получается. Лишь сердце невыносимо ноет, а метка с родным именем жжётся, словно от раскалённой лавы. Не теряя времени, ведьмак (или кто он, чёрт возьми, такой?) наклоняется почти впритык к чоновому побледневшему лицу и заглядывает в безжизненные глаза. Секунда: и на дне чёрных глаз загорается яркий огонёк, а комнату прорезает громкий кашель. Чонгук пытается откашляться, чувствуя металлический привкус собственной крови на языке, и едва не давится, когда его шея резко удлиняется. Со всей силы Чон ударяется лицом о высокий потолок мастерской, разбивая нос в кровь. Если бы не мышечная память, то его голова точно так же упала бы вниз, на холодный пол. Но, к счастью, Чонгук лишь отстраняется от потолка, заляпанного его же кровью. Лицо и тело горят от быстрой регенерации, а в глазах троится, из-за чего парень кое-как приземляется головой на свой живот. — Ты как? Чонгук поднимает на старшего заплывший взгляд, даже не зная, что ему следует сказать. Потому что он не понимает, что произошло. Он помнит только странную минову фразу, разрывающие череп воспоминания и невероятную боль. Ничего конкретного. — Кажется, нормаль… Юнги не договаривает — Тэхён, который всё-таки смог каким-то образом освободиться от сильных чар, налетает на него и просто сносит с ног. Не давая старшему опомниться, вампир со всей своей силы ударяет кулаком в чужую скулу, задевая губу и разбивая её. — Что это было! Какого, блять, хрена это было? — Ким кричит не своим голосом и наносит ещё один удар по бледному лицу. — Ты почти убил его! — Ключевое слово «почти», — тихо смеётся, не обращая внимания на недобрый взгляд вампира. Тот хватает Мина за шею и сжимает её, перекрывая доступ к кислороду. — Отпусти меня… Тэхён не отпускает, только сильнее сдавливая краснеющую шею и рыча совсем не по-вампирски. — Хён, отпусти его, — голова Чонгука неожиданно опускается на плечо соулмейта. Он проводит носом по перенапряжённой шее и мягко целует. — Я в порядке. Пожалуйста, Тэхён-и. Ким до скрежета зубов сжимает челюсти, но всё же встаёт с кряхтящего старшего, который сразу же начинает остервенело вдыхать спасительный кислород. Вампир не обращает на это внимание, его больше волнует состояние соулмейта. — Ты в порядке? — неверующе переспрашивает он и берёт родное лицо в свои ладони. Чонгук выглядит, как всегда, если не считать чуть опухших из-за недавних слёз глаз. — Боже, как я испугался… Замечая, как кимовы глаза наполняются слезами, младший почти за пару секунд оплетает его тело своей шеей, заключая тем самым в привычные и успокаивающие объятья. Ему не хочется, чтобы Тэхён плакал из-за него, но тот просто не может сдержать в себе всех тех чувств, которые накопились в нём за этот небольшой промежуток времени. — Я думал, что ты… что тебя… что ты умер… — охрипшим голосом шепчет вампир и всхлипывает, цепляясь за тёплую шею, как за спасательный круг. — Я тоже так думал, — невесело усмехается Чонгук и вздрагивает, когда слышит тихий смех Юнги. — Ну, как я и сказал, ты и правда почти умер. — Зачем ты это сделал, хён? Мин лукаво улыбается и, если бы не нежно-розовые крылышки, трепещущие за его спиной, то выглядел бы он жутко. Он проводит по своей красной шее ладонью, нашептывая что-то, и следы от кимовых рук просто исчезают. — Мне нужно было, чтобы ты принял свою настоящую форму… — Тогда можно было дождаться ночи! — вспыхивает всё ещё всхлипывающий Тэхён, но Юнги даже не смотрит на него. —… да и мне нужно было оценить весь масштаб твоей энергии. — Масштаб?.. — Чонгук хмурится, и старший решает наконец-то всё пояснить. — Ну, как я и говорил, ты проклятый ребёнок, созданный ведьмой. Сильной ведьмой, стоит отметить. Отсюда и столько внутренней энергии в тебе. Мне нужно было оценить её, чтобы понять, насколько ограничивающие печати тебе понадобятся, — Мин тяжело выдыхает и садится на стул, потирая ноющие виски. — Откуда ты знаешь про ведьму?.. — неуверенно спрашивает Чонгук и тяжело сглатывает. Он никому не говорил про это, кроме Тэхёна… — Тут всё просто, — хмыкает Мин. — Ты и тебе подобные, как правило, появляются двумя способами. Либо в результате проклятья, либо просто рождаются от родителей точно такого же вида. В твоём случае второе сразу же отпадает. — Почему? — Если бы ты жил среди себе подобных, то тогда бы сам знал, как справляться со своей сущностью. Знал бы все нюансы и какие-то уловки, облегчающие жизнь. Но ты ничего не знаешь, что по тебе сразу видно. Чонгук подвисает. А ведь и правда… он никогда не думал, что такие, как он, могут просто рождаться от таких же монстров. И жить спокойно, без какого-либо осуждения и непонимания. В счастливой семье. Осознания этого так больно бьёт по нему. Надо же… — И таких, как я, но настоящих монстров… много? — Во-первых, ты настоящий монстр, — Юнги закатывает глаза. — Ты родился монстром — это неоспоримый факт. И, во-вторых, те же рокурокуби или просто живут среди простых людей, скрываясь, или же набивают себе печати, из-за которых от них исходит энергетика других монстров. Вампиров там или ещё кого-то более или менее нейтрального. Они не любят светить своей истинной сущностью, из-за чего многие даже не догадываются об их существовании. Они просто не бросаются в глаза, в отличие от тебя, например. Чонгук обрывисто выдыхает, но всё же понимающе кивает. Теперь всё окончательно становится на свои места. — Предлагаю, продолжить с татуировкой. Но… сядь в угол, Тэхён. Больше ничего подобного не произойдёт, можешь расслабить свою задницу и не смотреть на меня, как на врага народа. — Я сяду. Но извиняться перед тобой не буду, — вампир передёргивает плечами, когда младший освобождает его из своих «объятий», напоследок чмокнув в бледную щёку. — Предупреждать о таком надо. Юнги лишь пожимает плечами. Он бы предупреждал заранее, но так ведь совсем неинтересно. — Кстати, зачётные крылышки. Феечка, да? Мин всего-то щёлкает пальцами, а Тэхён промахивается мимо стула, падая задницей на холодный пол. Чёртова фея.