Интегрированный попаданец

      — Я очень рада тому, что вы себя хорошо чувствуете, — гарцующей походкой войдя в палату, энергичным и весёлым голосом защебетала понизаврушка, на боках у которой висели две небольшие холщовые сумки. — Доктор говорит, что уже завтра-послезавтра вы сможете выходить на прогулки в сад, а после наблюдения за реакцией на лекарства, если всё пройдёт успешно, то можно будет готовиться к выписке. Я, после своего прошлого визита, поняла то, что вы совершенно не знакомы с нашей страной и миром в целом, а потому посоветовалась с бывшей воспитанницей, которая сейчас учится у тётушки… и набрала немного познавательной литературы. Текста там немного, в основном — картинки, так что я смогу ответить на все вопросы своими словами. Если же захотите, то мы можем заняться изучением письменности…       Поток изливаемых на меня слов слегка оглушал, а активность гостьи буквально подавляла. Усевшись неподалёку от меня прямо на пол, она распахнула крылья, едва не задев стены, а затем при помощи розоватых полупрозрачных облачков магии стала выкладывать из сумок на столик яркие книжки. Обложки, с которых на меня смотрели явно детёныши, что выражалось в излишне больших головах и угловатых телах, скорее всего предназначались для детсадовцев и прочих дошкольников (хотя, учитывая моё незнание местных реалий, то такой выбор вполне оправдан).       «Для местных вопросы вроде «А почему пегасы летают?», наверное, будут звучать так же, как «Почему солнце яркое?». Главное, чтобы ответы были не из разряда «Это магия, Жора», — окидываю взглядом забавно поджавшую задние ноги посетительницу, поза которой напомнила мне кошку… если бы у этих животных были крылья и рог.       — Принцесса (взгляд собеседницы стал укоризненным, ушки опустились, а губы обиженно надулись) Каденс, — поспешно поправившись, вижу, как улыбка вернулась на мордочку гостьи, ушки вновь встали торчком, а глаза весело прищурились.       Должен заметить, что никогда раньше не встречал настолько живую и выразительную мимику, настолько ярко демонстрирующую эмоции, что становится даже неловко. И если это не лицедейство высочайшего уровня, то… эта принцесса мне нравится. Хотя и понимаю, что рано делать какие-то выводы, и за показным дружелюбием может прятаться всё что угодно.       — Ммм? — наклонив голову чуть вбок и вперёд, понизаврушка изогнула брови в вопросе. — Вы о чём-то хотели спросить, Жора?       — Да, — собравшись с мыслями, ощущая, как нарастает волнение, на что собеседница реагирует тем, что подёргивает хвостом и ушами, на одном дыхании произношу: — Расскажите, как я сюда попал.       Сердце в груди стучит как бешенное, воздуха начинает не хватать, а в ушах появился едва уловимый звон. Сам не думал, что этот вопрос меня настолько взбаламутит… а опустившееся на комнату молчание делает только хуже.       — Жора, я не уверена, что имею право… — прижав ушки к голове, собеседница переступила передними ногами, медленно сложив крылья за спиной.       — При… Каденс, — шумно выдыхаю, прикрываю глаза, затем подняв руки к лицу, растираю его ладонями, после чего снова сцепляю пальцы в замок, опуская кисти на колени. — Для меня это важно. Я…       «Ну вот, кажется меня прорвало», — прикусив язык, стараюсь дышать через нос, ощущая, как эмоции идут вразнос (с чего вдруг?).       — Хорошо, — решительно цокнув передними ногами об пол, чем заставила меня вздрогнуть, посетительница поднялась на все четыре ноги и заявила тоном, который не терпит возражений: — Но сперва я позову доктора и мы проведём процедуры по успокоению нервов. Только на этом условии я согласна рассказать всё, что знаю.       — Х-хорошо, — произношу на выдохе, уже почти справившись с неожиданной вспышкой.       «Что это со мной? Веду себя как какая-то истеричка. Не хватает только расплакаться и начать кричать в голос», — стиснув зубы, крепче сжимаю хватку пальцев, ощущая вспышку злости на самого себя.       Тут же память подкидывает недавний случай с медсестрой, которая в схожей ситуации убежала с криком. Подняв взгляд на аликорна (не хватало мне напугать своими эмоциями принцессу), вижу мягкую улыбку и почти физически ощущаемую заботу в глазах. Внезапно стало одновременно до горечи в горле обидно и настолько стыдно, что лицо буквально запылало…       «От меня, наверное, прикуривать можно», — память подкинула картинку байкера с пылающей головой, но веселее от этого всё равно не стало.       — Подождите пару минут, Жора, сейчас я вернусь, — пообещала Каденс, после чего неспешно, с какой-то даже торжественностью в движениях развернулась, открыла дверь телекинезом и уцокала в коридор. — Сестра Ваниль, где я могу найти доктора Харта?..       Последние слова до меня донеслись уже из-за закрытой двери, что немного удивляло. Всё же раньше расстояние, на котором я понимал местных было несколько меньше…       Хлоп-хлоп!       Отвесив себе две пощёчины, шумно вдыхаю и выдыхаю, а затем повторяю всю процедуру. Не знаю, что из этих действий помогло, но эмоции подутихли, позволяя ощутить себя… глупо. Стыд за свой срыв, словно у обиженного подростка накатил с новой силой, так что уверен на все сто процентов, если бы в палате было зеркало, то из него на меня смотрел бы коренной американец с именем Стыдливый Медведь.       «Снова мой искромётный юмор попёр», — криво усмехаюсь, мысленно отмечая то, что уже не получилось вести себя так, чтобы потом не было стыдно (остаётся лишь попытаться минимизировать последствия).       — Жора, как себя чувствуете? — распахнув дверь, буквально ввалился в палату Харт, выглядящий одновременно и обеспокоенным и раздосадованным.       — Лучше всех, доктор, — стараюсь изобразить бравое выражение морды-лица, но судя по скепсису, буквально излучаемому единорогом, получилось у меня плохо.       — Принцесса Каденс сообщила, что вы согласились на частичное угнетение эмоций, чтобы провести важный разговор, — собеседник повернул голову, бросая взгляд на распахнутый проход, за которым смущённо переминаясь с ноги на ногу, стояла сама упомянутая персона. — Я настаиваю на том, чтобы присутствовать при обсуждении темы, требующей подобные меры предосторожности, чтобы проследить за состоянием моего пациента. В ином случае — о воздействии на ваш разум не может идти и речи.       Завершал свой монолог Харт уже вновь глядя на меня, одним своим присутствием заставляя… присмиреть. Мне на это только и оставалось ответить:       — Согласен.       — Доктор Харт, я должна вас попросить о том, чтобы информация, которую вы услышите, не ушла дальше этой комнаты, — всё же переступив порог, попросила (явно не приказала) аликорница.       — Я давал клятву при окончании обучения, — вскинул голову единорог. — Тайны пациента остаются только его тайнами и разглашению не подлежат.       «Суду расскажете», — мелькнула в голове саркастичная мысль.       — Хорошо, — принцесса улыбнулась, закрыла дверь, уселась на пол и зажгла рог, из-за чего комната словно бы стала чуточку темнее. — Давайте начнём?       — Жора, вы готовы? — Харт повторил действия понизаврушки, вопросительно посмотрев на меня.       «Двум смертям не бывать…», — отвечаю решительным кивком, будто бы прыгая с трамплина.       — Жора, мне нужен вербальный ответ, — настоял единорог.       — Да — я готов, — вспышка раздражения не отразилась в голосе, но собеседники всё равно её ощутили.       «Как же сложно с эмпатами. Никакого личного пространства», — мысленно морщусь, радуясь хотя бы тому, что как раз мысли они читать и не могут.       Появилось уже знакомое ощущение давления на висках, сопровождающееся лёгким покалыванием, а следом за этим пришло спокойствие, граничащее с безразличием. Доктор сообщил принцессе, что она может начинать, и Каденс заговорила:       — Чуть больше десяти суток назад в научно-исследовательской лаборатории, при кантерлотском Институте Магических Наук, старшая ученица принцессы Селестии проводила эксперимент с артефактом сфинксов. Так как эта раса исчезла с Эквуса ещё до основания Эквестрии, все имеющиеся о них знания получены от археологов, из-за чего достоверность той или иной информации подтверждается либо опытным путём, либо так и остаётся в ранге теоретических предположений. Артефакт, доставленный из последней научной экспедиции, предположительно являлся проектором стационарных порталов, что требовалось подтвердить или опровергнуть. В случае успеха эксперимента, Эквестрия могла получить дешёвый и быстрый аналог существующих транспортных сетей, что внесло бы свою немалую лепту в развитие общества…       — Ваше Высочество, это всё, несомненно, интересно, но вынужден напомнить о том, что мой пациент находится под воздействием подавляющего эмоции заклинания, — вклинился в монолог обладательницы рога и крыльев доктор.       «Что-то мне подсказывает, что я уже знаю о том, что услышу дальше», — отмечаю совершенно спокойно, без злости, раздражения, страха…       Умение подавлять эмоции — это, несомненно, удобно, но вот ощущать на себе это постоянно я бы не хотел. Впрочем, сейчас вынужден признать, что в своём нормальном состоянии точно сделал и сказал бы такого, о чём потом пришлось бы пожалеть.       — Простите, — виновато потупилась Каденс. — Эксперимент прошёл неудачно: портал открылся ровно на три секунды, причём не в то место, куда должен был вести. Через окно в наш мир попало неизвестное существо, неорганические элементы одежды которого превратились в жижу. Сам артефакт взорвался, из-за чего мы не можем повторить открытие портала для вашего возвращения. Жора… Эквестрия берёт на себя обязательства по вашей социальной защите, обязуется обеспечить необходимыми для жизни вещами, а также поспособствовать интеграции в общество. Я — Ми Аморе дэ Каденс, младшая из принцесс Эквестрии, обязуюсь лично проследить за вашим благополучием.       «Прозвучало, как клятва», — мысленно хмыкаю, оценив уровень пафоса на восемь из десяти, тут же откинув несвоевременные мысли.       И всё же хорошая штука — подавляющее эмоции заклинание. Вот смотрю я на аликорницу, которая закусила нижнюю губу, воинственно навострила ушки, слегка распахнула крылья и теперь сверкает решимостью во взгляде… но ничего не чувствую. А ведь она только что призналась, что какая-то их высокопоставленная учёная фактически выкрала меня из моего мира, просто из-за того, что потянула копыта к вещам, в которых понимает чуть больше, чем обезьяна в гранате.       «А я, мудрый и великий, никогда бы так не поступил», — мелькает в голове намёк на сарказм.       Оба понизаврика молчат и ждут. Я же и не представляю, что им сказать: ругаться, вроде бы, и не хочется, но и цензурных слов не нахожу. Не каждый день всё же узнаёшь, что твой уровень удачи настолько низок (или высок, но в отрицательном значении), что если в мире на три секунды появится портал в другую реальность, туда провалишься именно ты.       — Я бы хотел подумать… в одиночестве, — всё же нахожу нужные слова, произнося их ровно и чётко. — Если вы не возражаете, разумеется.       — Да, конечно, — поспешно согласилась принцесса, рог которой погас, после чего в комнате стало немного светлее. — Доктор?       — Жора, мы вас оставим, — задумчиво кивнув, Харт поднялся на ноги. — Если вам что-то понадобится — зовите сестру.       — Один вопрос, — поднимаю руку, будто нахожусь в школе, а получив кивок, произношу: — Почему в палате ни я, ни вы никакой защиты не носим, а перед выходом в коридор мне пришлось надеть браслеты?       — Под полом расположен артефакт, который и обеспечивает защиту от возможного заражения, — единорог потопал правой передней ногой. — Воздействие пройдёт минут через десять, так что постарайтесь не нервничать.       «Хороший совет. Только вот…», — изобразив улыбку, киваю собеседникам и отворачиваюсь.       Судя по шагам, оба понизаврика вышли за дверь, да там и остались. Скорее всего — собираются слушать и следить, чтобы я не сделал какую-нибудь глупость на эмоциях, когда они вернутся.       «А ведь день так хорошо начинался…».       …       К счастью для меня, эмоции вернулись не сразу, словно включённый рубильник, а постепенно, будто кто-то открыл вентиль крана. Благодаря этому я успел полежать на кровати, бездумно глядя на ванильный в крапинку потолок, размышляя на тему того, что теперь делать (раз уж «Кто виноват?» стало известно).       С одной стороны, эта неизвестная старшая ученица старшей принцессы мне несомненно подгадила, пусть и сделала это случайно. Но ведь как гласит детская пословица: «За нечаянно, бьют отчаянно».       «Только вот стоит мне рыпнуться, как бить будут уже меня, а учитывая физиологию местных — ногами», — шутка, даже на мой непритязательный взгляд, откровенно слабенькая, но нервы дают о себе знать, так что глупый юмор — лучше слёз и соплей.       Вспоминается анекдот о том, что девушка может начать плакать из-за сломанного ногтя, а мужик (суровый и брутальный), даже если ему глаз выбить, скажет: «Второй есть» и продолжит работать. Только вот не тяну я на обладателя железных нервов, который при ходьбе издаёт звон титана, а взглядом заставляет железные гвозди гнуться… но и жалеть себя, рефлексируя по каждому поводу, не привык.       На вопрос: «Что делать?», есть хороший ответ: «Шевелиться». В конце концов, под лежачий камень вода не течёт. И пусть при мысли о том, как на моё исчезновение отреагируют родные, хочется выть, рвать волосы и лезть на стену, но даже если всё это проделать — лучше не станет, а в своей неадекватности врачей убедить получится.       Думая логически… насколько это вообще возможно… то событие, произошедшее единожды, может случиться и ещё раз. Может быть — не сегодня, и не завтра… но вероятность этого есть.       «Нужно поговорить с этой старшей ученицей старшей принцессы. У неё-то всяко больше мыслей о том, как можно батутировать меня на родину. Главное — держать себя в руках и не сорваться на учёную. Мужик я, или погулять вышел? А если мужик… то нехрен сопли размазывать», — зажмурившись, ощущаю, как в уголках глаз выступает влага…       И совсем это не слёзы. Просто у меня глаза потеют… Да-да, такая вот особенность у обновлённых глаз: потеют… заразы.       А план у меня такой: найти СУСП; убедить продолжить исследования; найти финансирование; организовать археологические раскопки сфинксов. Раз уж местные атланты умудрились оставить преемникам один рабочий портал, то где-то должен быть как минимум ещё один. О доме же нужно думать как можно меньше, чтобы зря не бередить душу.       «Цель поставлена; черновой план составлен. Начинаем есть слона маленькими кусочками», — привычно начинаю считать в уме от одного до ста, каждую десятку добавляя новый счёт от одного до ста (мозги загружает так, что ни о чём постороннем нет сил размышлять).       Раз за разом сбиваясь, всё же довожу первый счёт до сотни, на чём и успокаиваюсь. Растерев лицо ладонями, улыбаюсь молчаливому и высокомерному потолку. Время, отведённое на то, чтобы жалеть себя, вышло, а теперь нужно оценить и положительные стороны произошедшего, а также — имеющиеся ресурсы.       Во-первых, у меня снова есть зрение. Если бы я оставался слепым, то задача по поискам пути домой могла бы вовсе застопориться, делая меня полностью зависимым от местных (будто бы сейчас это не так…). Во-вторых, меня не заперли в какой-нибудь клетке, а даже собираются социализировать, о чём заявила младшая, но всё же принцесса (вряд ли люди поступили бы также… но тут, скорее всего, дело в привычке к существованию иных рас). В-третьих, у меня уже есть связи, пусть и не слишком устойчивые, так что та же идея с публикацией человеческой литературы, в рамках моей социализации, может осуществиться за государственный счёт.       Без финансирования вряд ли кто-нибудь согласится вести исследования на нужную мне тему направленного батутирования. Однако, прежде чем пороть горячку, нужно побольше узнать о том, продолжаются ли эксперименты в этой области в институте. И вообще…       «Знания — сила», — рывком принимаю сидячее положение, отчего на секунду в глазах потемнело, из-за чего похолодело уже в животе, но вскоре всё вернулось в норму и зрение восстановилось.       Спустив ноги с края кровати, утираю со лба холодный пот, нервно усмехаюсь и выдыхаю. Резкая вспышка страха, вызванная боязнью вновь потерять зрение, словно ведро ледяной воды прочистила голову.       В дверь раздался стук, створка приоткрылась и в палату просунулась голова розовой понизаврочки. Сфокусировав на мне взгляд, она спросила:       — Жора, у вас всё в порядке?       «А вы за мной следили? У-у-у…», — одёргиваю себя от откровенно дурацкой идеи начать наезжать на местную принцессу (которая, похоже, сидела у меня под дверью).       — В полном, — слегка улыбаюсь, стараясь продемонстрировать искреннюю беспечность. — Просто планирую…       — Расскажете, что планируете? — продолжая стоять в коридоре, просунув голову в палату, спросила Каденс, мордочкой изобразив живейшее любопытство.       «Она действительно такая искренняя или же лицедейка?», — вновь отмахиваюсь от несвоевременных вопросов.       — Почему бы и нет, — сцепив руки в замок, снижаю голос до заговорщического шёпота, а затем произношу: — Планирую, как буду править миром… в тайне от санитаров.       «Да: я — первый избранный на отделении. Главное, чтобы меня не послали с каким-нибудь кольцом к вулкану, дав в спутники бомжа, карлика, пенсионера и подчинённого агента Смита», — для большего эффекта слов подмигиваю, чтобы уж точно не возникло недопонимания.       По мере моей речи принцесса сперва явно удивилась, а затем звонко рассмеялась, оглашая палату довольно мелодичным голосом. А ведь я всерьёз опасался, что понизавры могут смеяться, как лошади.       — Рада, что вам стало легче, — отсмеявшись, произнесла Каденс. — Можно мне войти?       «Будто бы я могу отказать. Впрочем, даже если бы мог, то делать это сейчас было бы глупо», — проносятся мысли в голове, тут же пропадая в закоулках мозга.       — Сочту за честь принять вас в своей временной обители, Ваше Высочество, — моё актёрское мастерство, определённо, не блещет, но я по крайней мере попытался что-то изобразить.       — Благодарю, — крылом оттолкнув дверь, аликорница плавно «вплыла» в комнату, держа высоко поднятую голову так, словно бы её что-то фиксировало в одном положении.       Входная дверь закрылась, но вот только закрыл её не розовый, и даже не синий телекинез. Я бы мог это упустить из внимания, но из-за того, что применяющие магию рогатые вызывают… опаску, неосознанно обращаю внимание на любое проявление паранормальных способностей.       «Кто бы сомневался, что принцессу будут охранять», — остаётся только радоваться, что узнал об этом раньше, нежели сделал какую-нибудь глупость.