Интегрированный попаданец

      — Жора, вы готовы внимать мудрости поколений и познавать неизведанное? — торжественным голосом спросила обладательница крыльев и рога, высоко подняв голову и замерев с поднятой для шага правой передней ногой.       «И почему мне представляется старый усатый китаец с бамбуковой тростью, готовящийся вбивать в головы учеников свою мудрость самым коротким путём?», — моргнув, пытаюсь избавиться от видения, что получается не с первого раза.       — Только без рука и ногаприкладства, — шутливо выставляю раскрытые ладони в защитном жесте.       — Эй, я вовсе не это имела ввиду, — насупилась Каденс, вернув себе свою обычную (как мне кажется) манеру поведения, снова усаживаясь на пол.       — Шутка не удалась, — опускаю руки на колени, слегка неловко улыбаясь. — Просто ваши слова, Каденс, напомнили мне одну притчу об обучении.       — Правда? — ушки гостьи развернулись в мою сторону, на мордочке отразилось любопытство, а передние ноги, поднятые на уровень груди, соединились в просящем жесте… который напомнил молитвенно сложенные ладони. — Расскажите… пожалуйста.       — Не уверен, что у меня получится… — прерываюсь на полуслове из-за того, что принцесса состроила жалобное выражение мордочки, округлив и без того большие глаза, при этом ещё и ушки опустив. — Хорошо. Только не надо делать так…       «А то я себя чувствую сволочью, которая пнула щеночка», — передёргиваю плечами, сбрасывая наваждение.       — Ей! — радостно улыбнулась гостья, стукнув друг об друга передними… копытцами (не уверен, как это правильно называть).       — Как же там было… — правой рукой тянусь к затылку, пальцами левой кисти стучу себя по колену. — Однажды к мастеру владения шестом пришёл молодой человек, который попросил взять его в ученики. Старый мастер согласился и поселил юношу у себя дома, поручив ему носить воду, мыть полы и посуду, ну и готовить пищу. В первую же ночь старик пришёл в комнату ученика и начал избивать его палкой, не обращая внимания на крики и мольбы. На утро ученик возмутился подобному издевательству, заявив о том, что пришёл именно учиться, на что мастер и ответил: «Я буду учить тебя тогда, когда увижу, что ты готов, а если что-то не нравится — можешь уходить».       — И он ушёл? — подняв одно ухо, поднеся ко рту кончик махового пера правого крыла, спросила принцесса пониза… пони (нужно уже прекращать использовать выдуманный мной же термин).       — Мастер был очень знаменитым и учиться у него считалось за честь, — отвечаю, указав пальцем правой руки вверх, из-за чего взгляд больших глаз собеседницы сфокусировался сперва на его кончике, а затем поднялся вверх, чтобы снова опуститься к моему лицу. — Ученик остался, днём продолжая работать, а ночью терпел побои. Постепенно он научился защищаться и уворачиваться, и вот однажды утром, во время завтрака учитель заявил: «Твоё обучение закончено».       — Но ведь он его ничему не учил! — искренне возмутилась аликорница.       — Ученик тоже так сказал, — слегка улыбаюсь и развожу руками, а затем сцепляю их в замок на коленях. — Мастер же ответил: «Я научил тебя всему, чему меня научил мой учитель, а остальному ты научишься сам».       — М… И это всё? — недоуменно уточнила Каденс.       — Да, — сделав небольшую паузу, всё же добавляю: — Я не мастер рассказывать истории.       — Ну… — посетительница замерла, а затем радостно вскинулась, вытягивая вверх правую переднюю ногу и распахивая крылья. — Я поняла! Мастер учил ученика не драться, а защищаться. А когда он сам избивал его палкой, то следил за тем, чтобы не навредить. Правильно?       — В общем… да, — поёрзав на краю кровати, осторожно спрашиваю: — У вас ведь не запрещены такие истории?       — Нет, конечно, — опустив обе передние ноги на пол, прижав крылья к бокам и лучезарно улыбнувшись, Каденс поучительным тоном заявила: — У пегасов была похожая практика… во времена межрассовых войн. Новобранцев, которые занимались самой грязной и тяжёлой работой, в любой момент могли начать забрасывать камнями или обстреливать стрелами без наконечников. Из-за этого им приходилось постоянно быть настороже, тренируясь в скорости и уклонении. Думаю, и в вашей истории тот фрагмент, когда мастер избивал ученика ночью, на самом деле означает, что он выбирал самые неожиданные моменты, когда воспитанник менее всего готов к нападению. А… Жора, почему эта история должна быть запрещена?       — Просто, когда я рассказал о «чёрном» юморе наших медиков доктору Харту, он заявил, что в Эквестрии так шутить не принято, — ловлю себя на мысли, что вполне спокойно общаюсь с Каденс, не ощущая от неё угрозы. — Он сказал, что у вас не принято шутить над смертью… Вот я и подумал, что может быть и жестокость…?       — Над смертью, действительно, шутить не стоит, — согласилась принцесса-пони. — Что же до второго: из-за эмпатии мы не любим причинять кому-либо вред, но это совсем не значит, что мы — беззащитные. Впрочем… обо всём лучше рассказать по порядку и в хронологической последовательности. Жора, вы готовы учиться? Торжественно клянусь, что не буду бить палкой!       Последние слова собеседница произносила сидя на поджатых задних ногах полностью вертикально, прижав к груди правое переднее копытце. Крепче сцепив кисти рук в замок, чтобы не поддаться порыву погладить пони-принцессу по голове (мало ли как она на это отреагирует), отвечаю:       — Всегда готов, — отвечаю, выпрямив спину и расправив плечи, ощущая, как настроение Каденс передаётся и мне.       «А может, она как-то влиять на меня? Пусть даже не читает мысли, но чувствует мои эмоции. Работает ли это в обратную сторону?», — мысль показалась логичной, с учётом всего уже увиденного и услышанного, но волевым усилием заталкиваю её подальше в закоулки мозга, чтобы обдумать в одиночестве.       Со стола в розовом облачке поднялась одна из принесённых книжек, которая подлетела ко мне и зависла в воздухе над коленями. На блестящей обложке, где крупными золотыми символами было написано название, красовался рисунок белого и тёмно-синего аликорнов, которые, встав на дыбы, соприкосались передними ногами, а над их головами зависли золотой и серебряный диски. На заднем же фоне ночное звёздное небо плавно перетекало в солнечный день.       «Это такой намёк, что: «Мы солнце и луну на рогах крутим»? Амбициозно, ничего не скажешь», — стоило мне прикоснуться к книжке пальцами обеих рук, как облачко исчезло.       Решаю проверить одну свою догадку и, посмотрев на Каденс, нетерпеливо постукивающую передними копытцами друг об друга, спрашиваю:       — Это, случайно, не книжки для малышей?       — Ну… «случайно» — нет, — отведя взгляд, аликорница поёрзала на месте, опустила передние ноги на пол, а после небольшой паузы пояснила: — Я пользовалась этой литературой, когда работала няней. Тут картинки очень понятные и вообще…       — Я не против, — поспешно заверяю собеседницу, пока она чего-нибудь не надумала.       «Учитывая, что я и языка местного не знаю, выбор вполне логичный. Может быть, мне каких-нибудь комиксов попросить? Хотя, без переводчика, всё равно ничего не пойму», — открыв первую страницу, смотрю на три герба: первый — явно жеребец и кобыла, вставшие на дыбы, удерживающие друг друга упираясь передними ногами; второй — два раскрытых крыла, которые разделяет вертикально падающий меч с кольцом вместо рукояти; третий — две головы единорогов, перекрещивающие свои рога. Первый рисунок изображён зелёным, второй — синим, ну, а третий — жёлтым.       — До объединения Эквестрии, пони делились на три народа по расовому признаку: земнопони жили крупными общинами, которые, в основном, занимались земледелием; у пегасов царил милитаризм; ну, а у единорогов была магократия, — лекторским тоном начала вещать принцесса. — Сейчас неизвестно, существовали ли уже тогда аликорны, иногда археологи находят подтверждения этому, но ни одного неоспоримого факта никто ещё предоставить не смог. То были не самые светлые времена, когда наши расы воевали как между собой, так и с соседями, часто заключая союзы, чтобы потом их нарушить. Переверните страницу.       Послушно выполняю просьбу и моему вниманию предстаёт новая картинка, на которой пони без рога и крыльев (по всей видимости — земнопони), сидят, собравшись вокруг большого костра. Все они были во что-то одеты, но эти элементы гардероба вряд ли служили для того, чтобы что-либо скрывать, либо же защищать от холода.       «Скорее уж, похоже на броню или статусные атрибуты», — отмечаю краем сознания, взглядом цепляясь за рисунки на бёдрах разноцветных четвероногих, которые изображают молоты, мечи, камни, у самого крупного была татуировка факела.       — Здесь изображён совет общин земнопони, на котором они выбрали общего вождя, «Первого Среди Равных», который повёл их на поиски новых земель в годы Великого Переселения, — убедившись, что я насмотрелся на рисунок, продолжила лекцию пони-принцесса. — На следующей странице изображены виндиго, ставшие причиной начала долгой зимы.       Перевернув лист, смотрю на рисунок существ, похожих на киношных приведений, если бы они были пони. Одни — крылатые, другие — рогатые, третьи…       «Охотников за приведениями тут не хватает», — мысленно хмыкаю, продолжая слушать импровизированную лекцию.       — Виндиго — это полностью магические существа, считающиеся антагонистами фениксов: находясь в нашем мире, они усиленно вытягивают тепло из окружающего пространства, что не так страшно в единичных случаях, но приводит к неприятным последствиям, если проблему запустить, — Каденс поцокала правым передним копытцем по полу, затем прикрылась кончиком левого крыла и хихикнула. — Прошу прощения: я слишком много общалась с Твайлайт. Она хорошая, но её манера речи слишком… заразительна.       «Ты определённо хотела сказать что-то другое», — мелькает мысль у меня в голове.       — Я всем доволен, — спешу заверить собеседницу, а затем спрашиваю несколько обеспокоено: — То есть в вашем мире живут… виндиго, которые могут вытягивать тепло из пространства?       — Нет-нет, их давно либо извели, либо загнали далеко на север, — замотала головой собеседница. — Сейчас мы уже знаем способ борьбы с ними, но в годы расовой раздробленности они были жуткой напастью: неуязвимые для обычного оружия и большинства магических воздействий, своим присутствием вызывающие агрессию, способные проморозить пони насмерть и высасывающие эфирное тело… Бррр.       Плотнее укутавшись в крылья, аликорница обняла себя передними ногами и поёжилась.       Ловлю себя на мысли, что опять хочу погладить собеседницу по макушке. Слишком уж она сейчас напоминает нахохлившегося цыплёнка и сжавшегося котёнка. Впрочем, это опять же может быть только плодом моего воображения.       — Как же их победили? — задаю вопрос, чтобы переключиться на другую тему размышлений.       — Так как виндиго, чтобы есть, должны вызывать агрессию у своих жертв, наши предки придумали способ, как их еды лишить: пользуясь эмпатией, они стали применять песенное заклинание всякий раз, как чувствовали то, что начинают злиться без причины, а температура вокруг падает, — Каденс выпрямилась, расправила крылья и улыбнулась. — С тех пор песенная магия вошла в жизнь пони, став столь же неотъемлемой её частью, как и контактный телекинез. Ведь гораздо лучше и легче предотвращать проблему, нежели бороться с её последствиями.       — Честно говоря… не вижу связи, — слегка встряхиваю книжкой, потом стучу указательным пальцем правой руки по картинке призрака. — Каким образом песни помогают справляться с этими существами?       — Ну… Ой, — собеседница смутилась, опустив взгляд к полу. — Жора, я опять забыла, что вы не обладаете эфирным телом. В общем… магия, в зависимости от испытываемых эмоций, может становиться условно горячей или холодной. Виндиго, как существа исключительно магические, чтобы высасывать чужое эфирное тело, должны были его… «приготовить», для чего воздействовали на эмоции. Песенная магия же позволяет осознанно управлять этим эффектом, вызывая в душе именно те эмоции, которые нужны в данный момент: злость или радость, грусть или любовь… Понимаете?       — Кажется — да, — перед моим внутренним взором появился Гарри, который смог, взмахивающий указкой и выкрикивающий что-то вроде «Свали в туман!» (стоило, наверное, реже смотреть переводы от «Гоблина»). — Иными словами, позитивные эмоции превращают магию из «холодной» в «горячую», что виндиго, как духам холода, крайне не нравится.       — Точно, — цокнула друг об друга передними копытцами принцесса. — Ну, а ещё, кристальные маги научились заточать магических существ в ловушки, после чего популяция виндиго заметно сократилась.       «Находит Алладин лампу, начинает её тереть… а оттуда вместо Джинна вытекает призрак, промораживающий всё вокруг себя. Нужно взять на заметку — никогда не тянуть руки к подозрительным вещицам. Мир, может быть, магический, но уж слишком сказочный. Как бы потом не выяснилось, что написали его Братья Грим… когда были в сильном угаре», — послушно переворачиваю ещё одну страницу, чтобы увидеть рисунок с серым пегасом с разноцветным ирокезом.       — Пегасы, когда узнали о том, что основной поставщик продуктов питания снялся с привычных стойбищ и отправился на юг, тоже не стали задерживаться и последовали за земнопони: так как жили мы… они в те времена за счёт охоты, рыбалки, наёмничества и налётов на чужие поселения, уменьшение урожаев из-за морозов ударило по жителям облачных городов едва ли не сильнее, чем по всем остальным, — аликорница переступила передними копытцами, устраиваясь поудобнее. — В отличие от других народов, они смогли забрать с собой свою столицу…       — … — выразительно промолчав, смотрю на начавшую хихикать пони. — Ваше Высочество… Не могли бы вы не издеваться над представителем дружественного государства.       — А? — Каденс замерла, широко распахнув глаза. — Какого представителя?       — Меня, — выпячиваю грудь, изображая на лице гордое выражение. — Я — единственный представитель человечества в вашей стране, и отношусь к вам, пока что, дружественно. Так что и издеваетесь вы над представителем дружественной страны.       «Что я несу?», — держать лицо оказывается не так-то просто.       — Оу, — принцесса прижала к губам правое переднее копытце. — Так мы, оказывается, не в больничной палате, а в посольстве человечества?       — Выходит, что так, — киваю, ещё немного выпрямившись.       — А документы у вас есть? — хитро прищурившись, уточнила аликорница. — А то ходят тут всякие… послы.       — Были, — стоило вспомнить, что все мои вещи превратились в мусор, а сам я нахожусь здесь на птичьих правах, как настроение поползло вниз. — Неудачно пошутил. Прошу меня простить.       Опустив взгляд, смотрю на пегаса-неформала, который своей причёской даже среди местных умудрился выделиться. Иронично: он со своим народом был вынужден бросить дом, чтобы искать новый, мне же нужно сделать с точностью да наоборот. А ведь не зная об этом мире ничего, вряд ли получится что-то вменяемое предпринять.       «А потому сиди и не рыпайся. Слушай умных пони… пони, и мотай на несуществующие усы», — чувствую, как в груди вновь появляется тоска, пока что ещё толком не оформившаяся, и чтобы не начать впадать в депрессию, стараюсь на что-либо переключиться.       Перевернув страницу, вижу рисунок зефирного города, но вопрос задать не успеваю, так как мне на кисть легло копытце, оказавшееся удивительно тёплым и мягким.       — Жора, не надо расстраиваться, всё будет хорошо, — подняв взгляд, вижу стоящую рядом со мной Каденс, мордочка которой оказалась ко мне как-то неожиданно близко, так что даже неуютно. — Я обязательно переговорю с тётушкой и вам… тебе сделают эквестрийское гражданство. Пособие тоже будут выплачивать, пусть и небольшое… А там, кто знает, может быть, и получится починить портал? Главное — верить в лучшее и не отчаиваться.       — М-дам, — задумчиво изрекаю, а затем всё же протягиваю вторую руку и, положив ладонь на макушку аликорнице, осторожно её поглаживаю.       Глаза Каденс широко распахнулись (куда уж шире?), взгляд поднялся вверх, ушки прижались, а мордочка начала краснеть. Одёргиваю руку, мысленно костеря себя за несдержанность, начиная ожидать худшего.       — Не надо так делать, — тихим, но серьёзным голосом попросила принцесса, спустя почти пять секунд молчания, после чего начала возвращать свой естественный цвет.       — Не хотел сделать ничего… плохого, — выставляю раскрытые ладони в защитном жесте.       — Это не так… чтобы плохо, — отступив на пару шагов, собеседница переступила с ноги на ногу, отводя взгляд в сторону. — Просто… вульгарно. Уши и рог — это очень чувствительные части тела, так что прикасаться к ним без разрешения пони не следует.       — Понял; исправлюсь, — поняв, что бить меня не собираются, опускаю руки, после чего решаю перевести произошедшее в шутку: — Стоило бы, наверное, начать моё ознакомление с миром именно с традиций, морали и негласных правил поведения. А то не хотелось бы кого-нибудь оскорбить или опорочить так, что придётся либо участвовать в дуэли, либо жениться.       — Да… Моя ошибка, — согласилась аликорница, затем нахмурилась, вскинула голову и вперила в меня острый взгляд, от которого даже дыхание перехватило. — Жора… ты хочешь сказать, что я не красивая?       «Что? Она о чём? Как она до этого, вообще дошла?», — пока эти мысли метались у меня в голове, взгляд распахнувшей крылья Каденс стал очень тяжёлым.       — Я этого не говорил, — лихорадочно ища выход из ситуации, начинаю бегать взглядом по комнате (и где доктор с его успокаивающим заклинанием, когда он нужен?). — Ты очень красивая…       — Тогда почему ты не хочешь на мне жениться? — сделав шаг вперёд, сурово сдвинула брови пони.       — ?.. — на пару секунд я впал в ступор, из которого меня вывел искренний смех принцессы, плюхнувшейся на круп и поджавшей задние ноги. — Гхм… Гхм.       — Прости, — подняла передние ноги в просящем жесте аликорница, после чего смахнула с мордочки слезинку. — Не удержалась от шалости… Мир?       Перевожу взгляд с наглой мордочки, строящей жалобные глазки, на протянутую в мою сторону правую переднюю ногу. На уме у меня крутится куча выражений, в большинстве из которых цензурными являются только предлоги, да и то не все. Однако встряска, устроенная мне этой… шутницей, в очередной раз помогла встряхнуться и думать логически, а не размазывать сопли.       — Мир, — протянув руку, обхватываю пальцами тёплое копытце, подошва которого ощущается мягкой и тёплой. — Но больше так не делай.       — Договорились, — легко согласилась Каденс. — Ну что, давай сейчас пробежимся по истории Эквестрии, раз уж её начали первой, а завтра я расскажу о традициях и правилах поведения в обществе?       …       «Пони освоили науку, как строить замки из воздуха… Я точно не спятил?», — лёжа в кровати под одеялом, смотрю в тёмный высокомерный потолок, пытаясь уложить в голове всё то, что произошло за день (а кажется, будто бы прошло куда больше времени).       Медсестра Ваниль, которая принесла мне ужин, состоящий из рыбного паштета с овощами, мягко, но настойчиво выпроводила Каденс, заявив той, что время посещений истекло. Впрочем, до своего ухода принцесса успела в общих чертах обрисовать историю Эквестрии и положение дел в мире.       Оказывается, что пегасы умеют при помощи контактного телекинеза заряжать воду, так что она, во-первых, становится более твёрдой при том же объёме и сохранении температуры, а во-вторых, поддаётся их манипуляциям, позволяя придавать превращённой в пену жидкости различную форму, плотность и ещё какие-то свойства. Таким образом твёрдое облако из пузырьков, которое спокойно летает по небу — это норма для Эквестрии. И именно этим крылатые понимонстры воспользовались, чтобы построить свою летающую столицу, которая и сейчас парит где-то неподалёку от Кантерлота, пусть свой статус уже и потеряла.       «Представляю себе программу «В мире животных», где рассказывали бы об особенностях миграции пегасов, при этом показывая крылатых пони, которые тянут за собой дачные домики-облака», — проведя ладонью по лицу, стараюсь выбросить из головы эту сюрреалистичную картину, попутно повторяя мысленно, что совсем им не завидую.       В исходе пони с севера на юг, кроме земнопони, у которых царила демократия (а как иначе воспринимать выборы сперва на роль главы общины, а затем и всего народа?), пегасов, с их поголовным милитаризмом и диктатом верховного главнокомандующего, участвовали также и магократы-единороги. Показательно, что лишь представитель династии монархов, к настоящему времени сохранил хотя бы часть влияния предков, пусть сейчас и исполняет роль верноподданного, да ещё считается племянником старшей принцессы.       «Если страной правят принцессы, то почему она называется королевством? Принцесство — звучит не так внушительно? Что за бред в голову лезет», — поёрзав на постели, устраиваясь поудобнее, возвращаюсь мыслями к краткому экскурсу в историю…       После того, как виндиго согнали обитателей с насиженных земель, причём под холодное копыто попали не только пони, будущие эквестрийцы некоторое время продолжали грызться, скорее всего, по инерции, и благодаря воздействию духов холода. Потом, после того как какой-то гений (без иронии) придумал способ борьбы с общим врагом, уже было не до вражды. Да и сам метод противодействия виндиго подразумевал то, что нужно быть дружелюбным и счастливым.       В какой-то момент известный маг-теоретик Старсвирл и пятеро его друзей, успевшие набрать неплохое влияние в обществе, предложили пони, которые никак не могли определиться с единым правительством, установить диархию, а на троны посадить компромисных фигур. Откуда он взял сразу двух аликорниц, являющихся его ученицами, история умалчивает.       «Дело ясное, что дело тёмное… А всех, кто хоть что-нибудь помнил, давным давно уже замочили. Гхм… Опять мой искромётный юмор попёр», — поморщившись, сцепляю пальцы на животе, закрываю глаза и ещё раз пытаюсь сосредоточиться.       И вот сидели на тронах две принцессы, которые воплощали собой единство трёх народов. Впрочем, время от времени им приходилось брать с собой армию и отправляться гонять разных хищников, монстров, просто неадекватных личностей и наглых соседей, которые тоже оправились от нашествия виндиго и принялись строить свои государства, пробуя друг друга на зуб.       В один не слишком прекрасный день, как чёрт из табакерки, выскочил Дискорд. Всё, что о нём известно, так это то, что он — драконикус, обладающий огромной магической дурью, специфическим чувством юмора и любовью к сладкому.       Судя по описаниям, то этот Дискорд мог делать с реальностью всё, что ему в голову взбредёт, но все эффекты были временными. И подумал бы я, что легенда о нём — преувеличение но…       «Если есть мир, где живут разноцветные говорящие пони, то невозможного нет по определению», — констатирую факт, который одновременно и печалит, и радует, так как оставляет вероятность и встретить неведомого монстра, и вернуться домой, да ещё в тот же момент, как оттуда исчез (не могут же тысячи авторов фэнтези ошибаться?).       Принцессы, после того как Дискорд оттаскал их за уши… фигурально выражаясь… на пару лет пропали, позволяя драконикусу творить хаос, как он его понимал, а затем вернулись экипированные новейшими артефактами, получившими название «Элементы Гармонии». С их помощью злодей был помещён в камень, и теперь радует публику своей асимметричностью в дворцовом парке.       «Куда там английским лордам с их головами зверей над камином. Тут размах куда шире», — при мысли, что там где нашлось место для одного уникального представителя своей расы, найдётся постамент и для второго, мне стало как-то… неуютно.       Следующий период относительного мира прошёл в попытках собрать королевство, за время правления Дискорда начавшее расползаться по швам, попутно загоняя в леса и болота монстров, этим деятелем созданных. Да если хотя бы половина всего того, что сделали «компромисные» и «формальные» правительницы является правдой, то они обе заработали на памятники при жизни. Хотя, защитники живой природы, определённо, возмутились бы резкому сокращению поголовья гидр, мантикор и им подобных «милых зверьков».       Обнаружение на севере страны города-государства, скрывающегося под мощным магическим барьером, не стало чем-то критичным, войдя в список очередных тяжёлых понедельников. Даже обитающий там учёный, двинувшийся умом на почве выращивания чёрных кристаллов и порабощения собственных подданных, в общем-то не выбивался из канонов фэнтезийного мира. Разве что он сумел потрепать венценосных сестёр, а затем исчез вместе с Кристальной Империей.       «Вот кому-то счастья привалило, когда этот город свалился им на головы. Если его, конечно, выбросило не на солнце или в открытый космос», — попытавшись найти в себе какие-то эмоции по этому поводу, понимаю то, что воспринимаю эту информацию примерно как… строчки из учебника по истории, где рассказывали о Римской Империи.       Следующим значимым событием для Эквестрии стало исчезновение младшей из диархов, которая по официальной версии единолично столкнулась с некой Найтмер Мун, но так как без сестры победить её не смогла, заперла себя вместе с ней на Луне, где теперь ведёт свою непрекращающуюся борьбу уже почти тысячу лет, не давая чудовищу из кошмаров проникать в сны её подданных. Единственными следами данного события остались старый замок, где аликорницы и заседали в те краткие периоды времени, когда не мотались по всей стране, ну и слова самой Селестии, успевшей прибыть только к самой развязке, когда уже ни на что повлиять не могла.       «Удобная отговорка: я не успела, а она теперь вечно защищает вас… Я бы, наверное, легче поверил в теорию, что нынешняя старшая принцесса сама отправила младшую сестру на луну… возможно, даже без монстра. Только вот возникает логичный вопрос: а зачем? Власти она больше не получила, а проблемы приходится разгребать за двоих. Каденс-то совсем недавно трансформировалась… Эволюционировала? И почему мне вспомнились покемоны?», — хмыкнув, широко зеваю, но вместо того чтобы провалиться в сон, усилием воли выныриваю из него, возвращаясь к подведению итогов.       А положение дел на Эквусе сейчас такое: самое лакомое место заняли пони, за счёт тяжёлой пехоты, магической артиллерии и живой авиации, раз за разом показывавшие соседям своё моральное превосходство, и наличие мага, способного одновременно манипулировать более чем тысячей мелких объектов — это лишь ещё один аргумент в их пользу; на севере в снегах, за землями исчезнувшей Кристальной Империи живут яки… до которых никому дела нет; на северо-западе постепенно разваливается империя грифонов, раздираемая на части влиятельнейшими кланами, между которыми протянулись сотни лет кровной вражды; на юго-западе архипелаг минотавров, которые вроде бы и не сильно процветают, но живут вполне неплохо, так как торгуют со всеми с кем только могут, поставляя различные механические устройства, оружие… и артефакты (вроде тех браслетов, которые мне выдавал доктор Харт). Нападать на них никто не спешит, так как в случае завоевания прибыли не будет никакой, ведь всё достояние их народа — мастера-ремесленники, да и от сил самообороны можно получить по рогам. На юге живут зебры, которые похожи на земнопони, но чуть помельче и полосатые, на юго-востоке и востоке обосновались верблюды и лошади. Ну и на северо-востоке в лесах, обитают олени.       «Если верить словам Каденс, а врать ей, вроде бы, особенно-то и незачем, то из всех перечисленных лучшими вариантами являются пони и минотавры. Только если первые мне уже предложили гражданство, то вторые… Будем думать и спрашивать. Может быть, какую-нибудь пользу и выгадаю. Эх… слишком мало подробностей», — прикрыв глаза, ощущаю новую волну усталости.       — Ладно… Подумаю об этом завтра.