Интегрированный попаданец

      Чем дальше мы летели на север, тем холоднее становился воздух. С одной стороны — это казалось закономерным, но с другой… Эквус — это мир-тазик!       «Жаль, что я — не учёный», — плотнее кутаясь в светло-серый плащ, накинутый поверх белой формы, под которую были надеты шерстяные штаны и свитер, продолжаю прогулку по палубе корабля, продолжающего рассекать небесные просторы.       Слева от меня, обвязав шею красным шарфом (что сделано скорее из солидарности, нежели из-за необходимости), сохраняя приятное слуху молчание, шагает Баттерфляй, негромко постукивая своими копытцами. Сансет, как и профессор Шарм, сейчас, наверное, всё ещё сидят в столовой и обсуждают подробности грядущих раскопок, при этом, наверное, и не заметив моего отсутствия…       «Попаданец с возу — пони легче», — мысленно хмыкнув незатейливой шутке, перевожу взгляд на вечернее небо, окрасившееся в какие-то слишком уж неестественные красный и жёлтый цвета… которые смущают только меня, в то время как члены экипажа даже внимания на это не обращают.       Поёжившись от очередной струи ветра, забравшегося под плащ, крепче сжимаю края ткани на уровне груди и живота, внутренне ругая себя за то, что не надел что-нибудь более подходящее, ну или хотя бы имеющее пуговицы. Мысли вернуться в каюту, чтобы там отогреться, всё чаще посещают мою голову, но внезапно проснувшееся упрямство заставляет продолжить прогулку…       «Не показывать же себя таким неженкой, когда крылатая пони рядом гуляет в шарфе и тонкой курточке?», — увещевания логики, твердящей о том, что: «Настоящий северянин не тот, кто не мёрзнет, а тот, кто умеет тепло одеваться», и напоминания о наличии у пегаски эфирного тела, помогающего нарушать законы физики и логики, в данный момент оказались совершенно бесполезны.       Радуясь хотя бы тому, что Баттерфляй не пытается меня увещевать, вместо этого просто составляя компанию, продолжаю свою прогулку, призванную прочистить мозги от осевшей на ней за день информации. Стоит признать, что я был слишком оптимистичен тогда, когда набивался в эту экспедицию, так как уже сейчас чувствую себя в ней если и не лишним, то минимум неуместным: после того как небесный корабль покинул заставу пегасов, когда учёные начали обсуждать рабочие моменты, мне оставалось только слушать и мотать на воображаемый ус. И если сперва это было даже интересно, то уже через пару часов стало нагонять скуку, фонить которой в компании энтузиастов было бы довольно грубо.       «Сам себе напоминаю храпящего в театре зрителя, который мешает и актёрам, и другим посетителям зала», — пальцами правой руки прикасаюсь к гладкому подбородку, чтобы натянуть на него ткань высокого воротника.       Вопреки опасениям пегаски, пугавшей меня несмываемыми губными мазями, растворитель Сансет помог избавиться от «автографов» разведчиц на лице. К сожалению, придуман он был пони и для пони, а у них мордочки скрыты пусть под тонкой, но всё же шёрсткой, из-за чего кожа несколько покраснела после смывания состава. К счастью, сейчас уже почти всё прошло, да и прохладный воздух в данном случае приносит облегчение от зуда (вот когда жалеешь, что щетина не растёт).       Насколько я понял, к предполагаемому месту высадки мы прибудем уже после заката, так что ночевать придётся на борту дирижабля, а вот утром начнётся процесс установки лагеря и прочие подготовительные мероприятия. Профессор Шарм, буквально сияющий от энтузиазма, время от времени сетовал во время своих монологов о том, что раньше приходилось добираться до цели своим ходом по земле, из-за чего тратилось прискорбно много времени…       — Жора, смотри как красиво! — подбежав к ограждению, пегаска встала на задние ноги и опёрлась передними копытцами на борт, при этом слегка распахнув крылья. — Не робей…       «Нравится ей чувствовать, что я боюсь вывалиться?», — хмыкнув на собственные мысли, подхожу к борту и, остановившись в шаге от края, заглядываю вниз.       Моему взгляду предстали заснежённые холмы, проплывающий внизу лес, выступающие из земли утёсы. На севере, там, куда наш транспорт держал курс, виднелась горная гряда, на таком расстоянии кажущаяся почти игрушечной.       В голове зазвучали обрывки песни группы Ария, где рассказывалось о бивнях чёрных скал, оскале пещер и незначительности человека на фоне гор. На грани сознания вспыхнула и погасла мысль о том, что я подозрительно долго не наблюдал песенной магии в исполнении пони…       — Красиво, — шмыгнув носом, бросаю быстрый взгляд на летунью, которая подняла мордочку и вопросительно изогнула брови. — Что-то я замёрз. Пойдём вниз?       — Идём, — кивнула спутница, отступая от борта и вставая на четыре ноги. — Попросим Кейка приготовить что-нибудь горячее.       «Дельная мысль», — улыбнувшись уголками рта, вслед за Баттерфляй, бодро цокающей копытцами по палубе, направляюсь к спуску вниз, уже предвкушая тепло столовой и запахи еды (возможно, что пони уже закончили свои разговоры).       Внезапно судно дёрнулось, из-за чего палуба попыталась уйти у меня из-под ног, но я сумел устоять, сделав несколько шагов вправо. До ушей донеслись крики пони, за которыми последовал гул сирены.       «Какого хера?..», — вопрос застрял у меня в горле, едва палуба начала наклоняться на бок, а взгляд зацепился за почти распластавшуюся на полу пегаску, широко расставившую ноги и прижавшую крылья к бокам.       — На пол! — крикнула крылатая пони, уставившись на меня во всю ширь открытыми глазами.       Согнув колени и выставив перед собой руки, начинаю падать вниз, но в этот момент дирижабль ещё раз тряхнуло, из-за чего твёрдая поверхность рванула мне навстречу, ударяя прямо в лицо. От силы столкновения в глазах заплясали искорки, а само зрение помутилось, но на этом всё не закончилось, и судно начало кружиться, заставляя меня утратить ориентацию в пространстве.       Очередной толчок подбросил мою тушку, словно бы я был мячиком, по которому пришёлся пинок ноги, выбивший из лёгких воздух, а из глаз — слёзы. Плащ, подхваченный загудевшим ветром, хлопнул в воздухе подобно крыльям, натянулся… и удерживавшая его застёжка расстегнулась…       Зрение более или менее прояснилось, но вокруг кружили грязные серые облака, верх и низ потерялись окончательно, а большой тёмный силуэт скрылся где-то в стороне. Чувствуя себя тряпкой на ветру, беспорядочно дёргая руками и ногами, стиснув зубы и щурясь, чтобы в глаза не надуло чего-нибудь опасного, я только и мог напрягать мышцы, чтобы позорнейшим образом не испачкать штаны. В голове мелькнула странная мысль, что жизнь перед глазами пролетать как-то не спешит…       «Я — удивительно везучий человек: сперва провалился в другой мир, а теперь пародирую Икара», — шутка, подброшенная подсознанием почему-то не насмешила, но помогла хоть немного собраться и перестать трепыхаться словно припадочный, тем более что от этого всё равно нет пользы.       Попытка осмотреться привела к тому, что глаза разболелись от ветра, но мне всё же удалось увидеть нечто вроде трубы, по краю которой меня и тащило. Наверное… это было бы даже красиво, если бы не пугало до такой степени, что испуга почти не ощущалось (казалось, что всё это происходит не со мной, и вообще — странный сон).       — Поймала, — обжог правое ухо заглушаемый гулом голос, на груди и бёдрах сомкнулись два кольца из ног, а к спине что-то прижалось. — Сгруппируйся! Я попробую вырваться отсюда…       — Как?! — крикнув, в ответ получаю невнятный набор звуков, как мне показалось — ругательных.       «Если ты тонешь, а тебя пытаются спасти, то единственное, чем ты можешь помочь спасателю — не мешать», — с усилием прижимаю руки к груди, при этом получилось как-то так, что передние конечности пони оказались зажатыми под ними, а вот с ногами пришлось напрячься куда сильнее, так как их то и дело тянуло распрямиться и снова начать колыхаться на ветру.       На всякий случай зажмурив глаза, пусть вокруг и творилось такое, что вряд ли ещё когда-нибудь получится увидеть, стараюсь удержаться в сгруппированном положении. Гул воздуха оглушал, ощущение тряски вызывало бурление в животе и тошноту, сердце билось в груди настолько яростно, что колибри почувствовали бы свою неполноценность. А в какой-то момент, после особенно сильного рывка, внезапно наступила оглушительная тишина, и только бьющий в лицо встречный морозный поток не давал усомниться в продолжении полёта.       «Мы живы?», — осторожно приоткрыв глаза, для чего вновь пришлось напрячься, так как веки будто бы слиплись, вижу несущееся навстречу снежное покрывало.       — А… — крик застрял в схваченном спазмом горле, но меня всё же услышали.       — Не волнуйся… я… всё… рассчитала, — хрипло произнесла Баттерфляй. — Главное… не дёргайся…       Когда до земли оставалось метров пять, летунья извернулась вверх брюхом, в результате чего я оказался сверху и смог увидеть чёрную вращающуюся трубу на фоне вечернего неба: она шла почти параллельно земле, одним концом упираясь в горы на севере, а вторым теряясь где-то в вышине. Однако же полюбоваться «падающим смерчем» мне не удалось, так как уже спустя секунду хватка пони ослабла, а затем она и вовсе оттолкнула меня копытами.       Мир снова закружился, мои руки рефлекторно накрыли голову, опустившуюся к поджатым коленям, после чего был удар об снег и несколько кувырков. Когда же земля и небо окончательно перестали играть в чехарду, кроме стука собственного сердца я слышал только хриплое дыхание, вырывающееся сквозь сжатые до судорог челюсти.       «Я живой?», — постучался в голову робкий вопрос.       — Я… живой… — прозвучал мой неверующий ответ.       «Живой… и вроде бы даже не переломанный», — крайне осторожно пошевелившись, отнимаю руки от головы, а затем начинаю себя ощупывать.       — Ха… Аааа-ха-ха-ха! — не обращая внимания на то, что лежу в сугробе, мне за шиворот набилось немало снега, а руки и ноги дрожат, словно у опытного забулдыги, перевернувшись на спину и запрокинув голову, я заорал: — Ж-И-В-О-Й!!!       Тело стало чувствоваться одновременно удивительно лёгким, но при этом ещё и каким-то слабым. Безумная радость, тянущая вскочить на ноги и станцевать что-нибудь первобытное, заглушала осознание прошедшей совсем рядом со мной смерти… Пришлось отвесить себе пару пощёчин, которые вообще не почувствовались, чтобы хоть как-то собраться с мыслями.       «Я спасся, а остальные? Сансет, профессор?.. Что с кораблём? Баттерфляй?», — заставив себя принять сидячее положение, подслеповато щурясь, осматриваюсь по сторонам.       Пусть солнце уже и скрылось за горизонтом, но в лунном свете отлично виден след от моего приземления, а также второй след, уходящий чуть в сторону. Не нужно было быть гением, чтобы понять, кто именно его оставил.       — Баттерфляй? — прокашлявшись, поднимаюсь на ноги и, крайне осторожно щупая почву обувью, направляюсь к пегаске. — Баттерфляй! Батти?       Сглотнув, чувствуя боль в горле, подбираюсь к сугробу, в котором, раскинувшись в нелепой позе, замерла пони, крылья которой выглядят ободранными и вывернутыми, а голова запрокинута назад. На мои оклики она не реагировала… и на первый взгляд даже не дышала.       — Батти, — чувствую, как затряслись более или менее успокоенные руки, как холод стал пробиваться через одежду, а глаза защипало. — Ты же не… Ты же меня спасла. Батти… Это… совсем не по канону…       «Что я несу? Соберись, тряпка! Нужно проверить дыхание и пульс. Нужно найти остальных и оказать помощь… Некогда себя жалеть!», — зло стиснув зубы, ещё раз бью себя по щеке, теперь уже почувствовав боль.       — Всё будет хорошо, Батти. Всё будет хорошо…