Интегрированный попаданец

      Живущий на севере Эквуса народ яков всегда был не слишком многочисленным, отличался некоторыми грубостью и агрессивностью в отношении чужаков, а также обладал завидной предусмотрительностью. Из-за того, что в их землях круглый год лежал снег, растительности было откровенно немного, а температура воздуха порой падала до величин, доставляющих дискомфорт даже с их мохнатыми шкурами, без утеплённых жилищ обойтись было попросту невозможно.       Далеко не все яки обитали в единственном крупном поселении их народа, которое с некоторой натяжкой могло бы называться городом, причиной чему была необходимость собирать еду и дрова. Кроме всего прочего они не пренебрегали патрулированием своих территорий, ну и время от времени торговали с южанами… коими величали и пони, и грифонов, и другие народы, обитающие в зелёных землях.       Не то, чтобы яки презирали тех, чьи предки заняли наиболее удобные для жизни пространства, но из-за необходимости выживать в тяжёлых условиях, за многие поколения они стали куда более выносливыми. Впрочем, на численности данного вида это никак не сказалось, так как, невзирая ни на стойкость к холоду, ни на силу и выносливость, прокормить племя могло не столь уж и многих…       И всё же яки были предусмотрительным народом: в кажущихся бескрайними снежных пустошах, где на многие километры вокруг нет никаких очевидных признаков цивилизации, там и тут были разбросаны похожие на полусферы ледяные домики, обнаружить которые можно было только зная определённые закономерности, ну или умея читать знаки. К счастью, для двух путников, отбившихся от своих сопровождающих (выпавших за борт дирижабля во время активности магической аномалии), нашедший их волк обладал достаточно острым нюхом, чтобы не пройти мимо подобного схрона.       Всё же сдавшийся под натиском усталости и холода человек, которого безуспешно пыталась отогреть крылатая пони с покалеченными крыльями, уже не видел того, как хищный зверь разгребает снег передними лапами, освобождая вход в некое подобие иглу, состоящее из залитых водой слоёв снега. Когда же перед ними открылся тёмный зев, откуда пахло не слишком свежим воздухом, волк позволил летунье спрыгнуть со своей спины, после чего сгрузил на снег и её двуногого спутника, затем схватил его зубами за воротник и не слишком церемонясь затащил под своеобразную крышу… при этом забавно пятясь вперёд хвостом.       Баттерфляй шмыгнула внутрь сравнительно небольшого для яков, но весьма просторного для пони убежища, где царили темнота и тишина. У дальней от входа стороны единственного помещения обнаружились несколько одеял из шерсти, сложенных аккуратной стопкой, пустой котелок, немного дров и кучка угля.       Несколько секунд волк, нагло игнорирующий запах острых трав, порошок из которых был рассыпан по полу для того, чтобы отгонять от убежища нежелательных жильцов, отойдя к выходу на улицу, молча наблюдал за суетящейся пегаской, коей будто бы и не мешала царящая вокруг темнота. Баттерфляй же расстелила два одеяла, на которые затащила человека, после чего укрыла его оставшимися кусками шерстяной ткани, а затем повернулась к своему спасителю и произнесла:       — Мог бы и помочь.       — А мог и не помогать, — пророкотал низкий голос в ответ, после чего силуэт зверя вспыхнул изумрудным огнём, одновременно с этим будто бы усыхая до размеров среднестатистического жеребца. — Не хочешь объяснить, почему мы вынуждены искать тебя по всей снежной пустыне?       Огонь исчез, а на месте хищника осталось стоять существо с хитиновой шкурой, кривым рогом, стрекозиными крыльями, фасеточными глазами, а также парными отверстиями во всех четырёх ногах. Пошевелив головой из стороны в сторону, будто бы разминая шею, чейнджлинг-гвардеец облизнул игловидные клыки тонким раздвоенным языком, покосился на бессознательного гостя из иного мира и брезгливо отвернулся. Для всех представителей его расы выгоревшие были похожи на пустые сосуды, не вызывающие ни голода, ни интереса…       — Мы попали в магический смерч, — негромко произнесла Баттерфляй. — Я давно не ела досыта, а потому и не справилась…       — Позвать меня тебе сил хватило, — прошипел раздвоенный голос. — Если бы ты не сохраняла маскировку…       — Ш-ш-ш, — неожиданно зло зашипела «пегаска». — Занимайся своим делом, воин, и не лезь в чужие.       — Вот как ты заговорила, — собеседник усмехнулся, сделал шаг вперёд и наклонил голову так, чтобы смотреть кобыле в глаза. — Ты слишком опонячилась. Я доложу об этом старшим.       — Докладывай, — фыркнула летунья, дёрнув ушами. — Я выполняю свой долг. Если ты не собираешься помогать дальше — можешь идти. Не забудь предупредить остальных братьев, что искать меня больше не нужно: мой эфирный крик не слышали, наверное, только пони.       — Инфильтраторы, — произнёс, будто сплюнул, перевёртыш. — Ты слишком долго была пони, из-за чего даже думать стала, как они. Впрочем… не моего ума дело. Если понадобится новая порция сил — ты знаешь, как меня позвать. И да…       Рог чейнджлинга засиял зелёной аурой, на середину ледяного дома вылетело несколько коротких веток, которые сложились шалашиком, после чего вспыхнула искра и начал разгораться костёр. Ещё одна вспышка телекинеза убрала заглушку из потолка, открывая отверстие для дыма, устремившегося вверх пока что тонкими струйками. На стенах тут же заиграли отсветы пламени, заставившие затанцевать тени.       Более не говоря ни слова, перевёртыш окутался языками изумрудного огня и раздулся до прежних размеров, превращаясь в могучего волка. Отвернувшись от собеседницы, он ещё раз глянул на спящего человека, то ли действительно слишком усталого и замёрзшего, то ли попавшего под воздействие «очарования», но чего-то особенного в нём не увидел даже сейчас.       «Негодная еда», — подумал чейнджлинг, решительно направившись к выходу из убежища.       — Спасибо, — произнесла ему вслед Баттерфляй, на что не удостоилась даже мимолётного взгляда.       Хищник, прежде чем уйти по своим собственным делам, присыпал вход снегом, чтобы уменьшить потери тепла, после чего вскинул голову и протяжно завыл. Спустя какое-то время ему ответили другие голоса, принадлежавшие другим гвардейцам улья, занимавшимся поисками одной невезучей кобылы. В конце концов… пусть их взаимоотношения и нельзя было назвать сколь-нибудь тёплыми, но все они трудились на благо своего вида и выполняли работу, доверенную лично королевой…       …       «И вовсе я не опонячилась», — насупившись, подумала про себя Баттерфляй, прекращая ощущать присутствие сородича (куда более сильного, а от того и имеющего большие запасы энергии, что ему позволило поделиться с кобылой без вреда для себя).       Полюбовавшись на огонь, летунья решила подкинуть ещё немного дров и забросать уголь. В конце концов, пусть ей холод был не так уж и страшен, но вот про человека того же сказать было нельзя. Позволить же ему заболеть или же вовсе замёрзнуть после всего…       «Больше дел и меньше мыслей», — одёрнула себя разведчица и агент глубокого внедрения, приступая к «кормёжке» костра.       Набрав в котелок чистого снега, «пони» поставила его топиться и кипятиться, мысленно посетовав, что в этом убежище яков не было никакой еды. Всё же в отличие от глупых страшилок, в которых перевёртыши питались чужим эфиром, настроенным на наиболее удобоваримый фон при помощи чувства любви, в реальной жизни им требовалась и более материальная пища…       «Скольких же сил предкам потребовалось, чтобы пони и другие народы забыли о том, что кровососами раньше называли чейнджлингов? А ведь всё из-за того, что первым представителям нашего вида в голову не пришло ничего более умного, как вместе с эфиром кормиться ещё и кровью», — покосившись на пока что так и не проснувшегося человека, крылатая кобылка передёрнулась, стоило ей только представить подобную мерзость.       Чаще всего охотящиеся чейнджлинги временно подменяли собой уже существующих пони, зебр, лошадей, верблюдов… реже грифонов и минотавров (так как строение их тел слишком сильно отличалось от изначального, требуя куда более радикальных вмешательств в свой организм), но постоянные инфильтраторы были отдельной кастой. Саму Баттерфляй в своё время подкинули в семью пегасов в образе жеребёнка, при этом внушив крылатым пони желание её удочерить и не сильно копаться в истории. В результате на протяжении множества лет она тщательно следила за своим ростом, радовала новых родителей сообразительностью, послушанием, успехами в учёбе…       «Я ведь не опонячилась?», — сама у себя спросила разведчица, шмыгнув под одеяло к Жоре, прижимаясь к человеку всем телом, чтобы передать как можно больше тепла.       …Баттерфляй была готова признаться, что искренне привязалась к СВОЕЙ семье, пусть и старалась держать некую дистанцию. Однако же она уже не видела в этих жеребцах и кобылах просто разумную еду, а в какой-то момент почти перестала воровать их эфир (себя инфильтратор убеждала, что делает это ради маскировки, чтобы близкие не связывали некоторое ослабление своей магии с её визитами домой).       «Я ведь не опонячилась?», — вновь задалась вопросом кобылка, которую неожиданно сильно задели слова гвардейца.       Закрыв глаза, «пони» стала вспоминать дни, предшествовавшие этой экспедиции, куда ей не без труда удалось попасть. Семейство Шай как раз собиралось на день рождения маленькой племяшки, настолько скромной и пугливой, что у Баттерфляй непроизвольно возникали сравнения с котёнком.       «Удивительно талантливая кобылка», — промелькнула мысль в голове разведчицы, уголки губ которой чуть-чуть приподнялись в улыбке, стоило только вспомнить умилительную сосредоточенность на мордочке малышки, пытающейся повторить трюк с внушением, показанный на мышонке.       Из-за того, что не во всех обличьях перевёртыши могли колдовать рогом, инфильтраторы учились применять некоторые навыки по-другому: голос, глаза, копыта и крылья становились проводниками для эфира. Они были слабее единорогов как маги, медленнее пегасов как летуны, менее выносливы нежели земнопони, но всегда компенсировали свои недостатки иными средствами…       «Я учила маленькую пегаску внушению», — мысленно констатировала Баттерфляй, чувствуя себя крайне странно, так как с одной стороны она нарушила закон улья, а с другой… следовала ему до последней буквы (учила и защищала младшего члена роя).       Сейчас, лёжа рядом с человеком у костра, частью сознания проводя трансформацию крыльев, чтобы те травмы, которые могли бы сделать другую пегаску калекой на всю жизнь, выглядели страшнее снаружи, чем изнутри, она совершенно не чувствовала вины или раскаяния. Даже если королева решит, что «Тётя Батти» должна исчезнуть навсегда, инфильтратор исполнит приказ с чистой совестью.       — М-м-м… — промычал человек, фон эмоций коего стал заметно активнее, а затем его веки задрожали и неуверенно приоткрылись. — Привет, незнакомый потолок…       — Привет, Жора, — непонятно чему улыбнувшись, поздоровалась «пегаска». — Хорошо отдохнул?       — А?.. — путешественник из другого мира удивился, приподнял голову и уставился на свою спасительницу, а затем спросил смущённо: — Надеюсь, что ты не из-за меня плакала? Где мы? Что произошло? А где… волк?       — И ничего я не плакала, — высунув из-под края одеяла левое переднее копытце, Баттерфляй утёрла им мордочку. — Это снег… наверное.       — Как скажешь, — не стал спорить собеседник, опуская голову на одеяло. — Так где мы? Только не говори, что нас похитили разумные пингвины из-за того, что увидели на нас цветную одежду…