Интегрированный попаданец

      С той поры как тётушка Селестия оказалась заключена в ловушку в древнем сооружении сфинксов, из-за чего у Эквестрии обнаружилось столько незаметных на первый взгляд проблем, ритуал смены дня и ночи превратился для Каденс в альтернативу утренней и вечерней тренировки. И пусть эту «честь» с ней делили сменяющие друг друга четыре пятёрки сильных единорогов, основная нагрузка ложилась на спину розовой аликорницы, порой чувствующей себя как громоотвод в момент удара молнии. Впрочем, была в данном занятии и положительная сторона: регулярное напряжение эфирного тела привело к его усилению, что сказалось и на физической форме, на которую крылато-рогатая пони и раньше не жаловалась.       «Главное — не начать активно расти. Жеребцы слишком неуверенно себя чувствуют рядом с высокими кобылами», — мысленно шутила сама над собой принцесса любви, прекрасно осведомлённая о том, что принцесса дня долгое время служила эталоном красоты, при этом мало у кого хватало смелости с ней заговорить на равных.       В этот день Каденс в очередной раз заставила солнце подняться по такой траектории, чтобы осветить окно Кризалис, не оставляя ей иного выхода, кроме как проснуться. Это была маленькая, совершенно незначительная месть за всё то, что из-за королевы чейнджлингов пришлось и приходится переживать всем им…       Принцесса любви понимала, что правительница перевёртышей просто воспользовалась подвернувшейся ситуацией, да и её появление избавило Эквестрию от гораздо более тяжёлых проблем вроде войны с одним из соседей. Только вот сердце отказывалось слушать доводы разума, вещающего о тяжёлых временах, необходимых уступках, шансе полностью переманить чейнджлингов на сторону пони, что значительно усилит государство. Но нельзя было и сказать, что розовая аликорница относится к фальшивой тётушке исключительно негативно: за её стремление защитить, прокормить и возвысить свой народ, она королеву уважала.       То, что Кризалис активно взялась за государственные дела, встречаясь с послами, отправляясь на приёмы, принимая просителей, одновременно и радовало, так как освобождало столь необходимое время для других дел, и пугало возможными перспективами. Правительница перевёртышей пусть и попала под действие чар, которые заставили её почувствовать любовь к пони, но это совершенно не означало, что в случае нужды она не сможет с любовью ударить в спину и пустить жителей королевства на корм.       Самой розовой аликорнице и её ближнему кругу, куда вошли Шайнинг Армор, Вельвет Спаркл, Найт Лайт, Сансет Шиммер, Сани, Блюблад и Нейсей, полностью оповещённые о положении дел, приходилось одновременно контролировать все дела во дворце, от сплетен и до принимаемых «Селестией» решений, а также заниматься своими прямыми обязанностями. Со стороны они могли бы показаться кружком заговорщиков, которые если и не планируют государственный переворот, то хотя бы пытаются превратить старшую аликорницу в формального лидера и марионетку.       Твайлайт Спаркл, пусть ни няня, ни её родственники не сомневались в сиреневой единорожке, в реальную историю посвящать не спешили: маленькой волшебнице рассказали, что наставница всё ещё заточена в ловушке, а трон сейчас занимает умелый дублёр. В результате её обучение почти целиком на себя взяла старшая ученица Селестии, время от времени отвлекающаяся от собственных изысканий на тему взлома «янтаря». Впрочем, иногда лекции бралась читать и Кризалис, рассказывающая о несколько неоднозначных разделах магии вроде вампиризма, внушения, перевоплощения… делая это скорее ради поддержания легенды, ну и чтобы заставить поволноваться своих союзников.       Невзирая на все усилия Каденс и её команды, ну и старающихся в меру своих сил чейнджлингов, слухи об изменениях в Селестии всё же распространились сперва по дворцу, а затем и по Кантерлоту. Одни говорили, что принцесса дня ослабла из-за какого-то происшествия на севере, из-за чего делегировала массу обязанностей и полномочий другим пони, другие утверждали, будто белая аликорница попросту осознала свою уязвимость, из-за чего начала всерьёз задумываться о замене, третьи настаивали на теории заговора и том, что Селестия вовсе не настоящая (их активно высмеивали). Многие слухи запускались Блюбладом, Нейсеем, самой Каденс или даже Кризалис, чтобы в потоке обмана и домыслов утопить правду, попутно выявляя излишне разговорчивых жеребцов и кобыл.       Пока что им везло и дальше пересудов дело не заходило, но принцесса любви чувствовала себя словно земнопони-канатоходец, который может сорваться вниз из-за единственного неловкого шага. Постоянное магическое, физическое и ментальное напряжение давили на розовую аликорницу, отпуская только в моменты отдыха в кругу друзей.       …       Украшенная кораллами и золотом небесная колесница, в которую были запряжены семеро крупных пегасов с широкими мощными крыльями, со стуком колёс об выложенную белыми плитами дорогу приземлилась перед главным зданием научного медицинского центра. Едва статусное транспортное средство остановилось, как открылась боковая дверца и на свет солнца, плывущего по украшенному облачными надписями небу, выпрыгнули двое гвардейцев в синей броне с изображением розового сердца на груди.       Быстро осмотревшись по сторонам, что было скорее данью традициям и выучке, единорог и земнопони расступились в стороны, позволяя спуститься охраняемой персоне. Сама же Каденс, красующаяся фиолетовой накидкой, серебряным зубчатым обручем короны и сверкающими, словно хрусталь, накопытниками, выплыла из кареты с грацией и лёгкостью, одаривая едва заметной улыбкой жеребцов и кобыл, высыпавших на улицу из прямоугольных двух и трёхэтажных белых домов.       — Ваше высочество, рад видеть вас в добром здравии, — поприветствовал принцессу любви тёмно-синий усатый жеребец в голубой рубашке с галстуком, край коей скрывал его круп, оставляя разрезы на уровне меток.       — Профессор Карп, здравствуйте, — отозвалась розовая аликорница, обращаясь к главе маленькой делегации из учёных, решивших встретить гостей перед входом в главный корпус научного комплекса. — Вы совершенно не изменились со времени моей практики.       — Каким бы я был целителем, если бы не мог поддерживать себя в форме, — шевельнул усами собеседник, добродушно прищуривая глаза. — А вы, ваше высочество, только расцветаете. Я уже завидую своим внукам… коим предоставится возможность вас повстречать. Но вряд ли вы здесь для того, чтобы выслушивать неумелые комплименты от разных стариков: пойдёмте, я покажу вам результат наших многомесячных трудов. Это настоящий прорыв!       — Не представите мне своих коллег? — вопросительно приподняла брови розовая аликорница, лично знакомая в лучшем случае с третью работников центра (да и то лишь поверхностно).       — Ах да… — изобразил смущение рогатый жеребец, после чего отступил в сторону и развернулся вполоборота, поочерёдно указывая копытом. — Гранд Фрост, Локхарт Голд… Розита.       Последней была представлена пожилая зебра, на шее у которой висели бусы из цветных кристалликов, а на передних ногах были надеты золотые браслеты. Встретившись со взглядом крылато-рогатой пони, она склонила голову и произнесла:       — Приветствия тебе мои, принцесса мира и любви.       — Ох уж эти народные ценности, — поморщился Карп, а затем пожаловался, не понижая голоса: — У меня порой извилины начинают закручиваться от её речей… Но специалист Розита великолепный: без неё мы бы ещё долго не достигли никаких результатов… Ну да об этом лучше говорить внутри. Ах да… Не желаете отдохнуть после дороги?       — Благодарю, но у меня на сегодня запланировано ещё много дел, — отклонила предложение розовая аликорница.       — В таком случае, ваше высочество, прошу за мной, — усатый жеребец махнул правым передним копытом и твёрдым шагом направился к главному входу в трёхэтажное здание из белого бетона, которое было построено меньше года назад, но местами уже обзавелось украшениями в виде рисунков ярких бабочек на стенах.       Каденс провели быструю экскурсию по лабораториям, операционным, мельком показали склады и зоны отдыха персонала, после чего привели в зал с вольером, где весело резвились белые кролики с маленькими заострёнными рогами во лбу. Профессор при помощи телекинеза притянул одного из зверьков, с гордостью показывая его принцессе любви, а в его голосе появились нотки торжественности:       — Это рогокроль. Особь первого поколения, прошедшего трансформацию зельями и магией единорогов. Его эфирное тело примерно равно годовалому жеребёнку и… вряд ли уже станет сильнее. У второго поколения мы планируем усилить эту черту до показателей пони трёх-четырёх лет. Таким образом, ваше высочество, благодаря плодовитости кроликов, которая сохранилась и у наших подопытных, уже через пару лет мы сможем обеспечить материал для пересадки эфирного тела всем выгоревшим! Правда, это потрясающе? Менее чем за год мы продвинулись так далеко… Осталось лишь отработать технологию изъятия эфирного тела доноров.       — Они точно не разумны? — глядя в чёрные бусинки глаз маленького пушистика, розовая аликорница чувствовала себя виноватой, пусть благодаря навыкам в магии разума и скрывала это за маской любопытства.       — Абсолютно, — подтвердил Карп. — Никакого самосознания, а телом управляют обычные инстинкты. Что-то не так, ваше высочество?       — Нет-нет, — неловко улыбнулась Каденс, покачав головой, после чего всё же спросила: — Могу я взять его с собой?       — М… Конечно же, — на секунду задумавшись, собеседник кивнул. — Но только одного: первое поколение не слишком многочисленно. Хотите выбрать кого-нибудь особенного?       — Этот мне нравится, — присев на задних ногах, крылато-рогатая пони подхватила зверька передними копытцами и поднесла к себе, отчего малыш завозился и стал принюхиваться. — Привет. Я назову тебя… Снежок.       — Достойна ль зебра для того, чтоб слова молвить вам своё? — заговорила полосатая кобыла, большую часть времени отмалчивавшаяся, тем самым позволяя вести рассказ своим коллегам.       — Да, Розита? — прижав к себе пушистика, принцесса любви посмотрела на алхимика из Зебрики.       — Крольчиха это — не самец… немало может дать сердец, — явно подбирая слова, заявила зебра.       — Я запомню, — благодарно кивнув, крылато-рогатая пони вернула взгляд к пушистому белому зверьку. — Тогда… Снежка.       «Прости, девочка, но так надо. Чейнджлингам нужна магия, а я не готова давать им кормиться пони. Ты же… нужна мне, чтобы напоминать о поступке, на который я пошла. Надеюсь то, что твоих малышей не пустят на прокорм этих… перевёртышей, хоть немного искупит мою вину в твоих глазах», — наклонив голову, розовая аликорница потёрлась носом о белую шёрстку, похожую на нежнейший пух.       — Когда вы сможете начать первые операции? — после паузы спросила Каденс, снова поднимая взгляд на профессора, задумчиво шевелящего усами.       — Хм-м… Не раньше, чем через год, — изрёк рогатый жеребец. — Всё же рогокролям ещё нужно расплодиться, а делать это лучше в естественных условиях, а не под принуждением. К тому времени мы завершим изготовление контейнеров для хранения эфирного тела, чтобы можно было отправлять его прямо в больницы…       Новоявленную Снежку посадили в корзину, которую принёс один из лаборантов, после чего вся процессия направилась к выходу из здания. В то же время Карп рассуждал о том, что теперь пони смогут восстанавливать полное функционирование утраченных и вновь выращенных конечностей, ранее остававшихся частично неполноценными (некоторые жеребцы и кобылы вообще предпочитали обычные протезы).       «Теперь нужно спешить в Кантерлот к Нейсею, а потом на новую железную дорогу, чтобы пообщаться с рабочими», — поддерживая непринуждённую болтовню с учёными, коим нужны были только свободные уши, демонстрирующие хоть какой-то интерес, принцесса любви уже планировала свои дальнейшие действия…