Интегрированный попаданец

      Жора устроился на левом диванчике, а Сансет села слева от него, прижавшись боком так, чтобы чувствовать собеседника. Уже не первый день она была «выгоревшей», но до сих пор не привыкла к этому жуткому ощущению внутренней пустоты, с которой не могли сравниться ни невозможность использовать телекинез, ни физическая слабость. Впрочем, ей совершенно не хотелось привыкать к своему нынешнему состоянию, а тем более — мириться с ним (если бы ни мама, задумавшая что-то крайне авантюрное, то единорожка уже прошла бы ту же операцию, что и её нынешний собеседник, пусть это и означало превращение в слабую, словно жеребёнок, волшебницу).       Прежде Шиммер и не подозревала, насколько сложно понимать окружающих, если не ощущать их эмоции, словно эхо своих собственных: временами у неё даже возникал страх, что пони вокруг — лишь иллюзии, ну или искусные говорящие куклы. Первые дни оставаться одной было по-настоящему жутко, так как воображение рисовало картины пустых коридоров и залов дворца, где гуляет эхо шагов и голосов призраков, а несколько раз ей снились кошмары, будто во всей Эквестрии не осталось ни единого пони. И только прямой физический контакт, позволяющий почувствовать чужое тепло, а также состояние собеседника (напряжённое, расслабленное), хоть немного успокаивал шалящие нервы.       Пожалуй, со дня, хотя… скорее уж, ночи возвращения Найтмер Мун, обладательница огненной гривы обнималась чаще, чем даже когда была маленькой кобылкой. Внешне безропотно принимая заботу белой аликорницы, она сама тянулась к ней, боясь отойти хотя бы на несколько шагов, будто бы из-за этого Селестия могла вновь исчезнуть и оставить её одну. Впрочем, Каденс, Твайлайт Вельвет и другие знакомые, с которыми единорожка всё же встречалась вопреки своему недугу, тоже старались оказаться как можно ближе, давая ощутить своё присутствие если не эфирным, то материальным телом.       «А ведь сейчас мы поменялись местами», — подумала Сансет, скосив взгляд на Жору, приобнявшего её левой рукой, на что пони отреагировала просто дёрнув ушами, даже не попытавшись отстраниться.       Шиммер была искренне рада видеть человека (ещё радостнее она была бы, если бы он её не напугал своим появлением), но, к сожалению, все слова, придуманные для этого разговора, куда-то потерялись и оставили голову совершенно пустой. Все эти годы она чувствовала себя виноватой за то, что не смогла его защитить; за то, что была спасена, в отличие от всех остальных; за то, что…       «Хватит! Я сделала всё, что могла. Разве нет?», — она могла заверить в этом Жору, Селестию, других членов экспедиции, но… поверили бы они ей?       Раньше волшебница легко отличала правду от лжи, теперь же сомневалась если не во всём, то во многом. Где-то в глубине души у неё таился страх, что и мама… на самом деле не испытывает тех эмоций, о которых говорит и которые демонстрирует внешне. И то, что ей до сих пор не провели интеграцию эфирного тела рогокроля… могло быть доказательством этого.       — Сансет, я как-то раньше не замечал у тебя любви к одежде, — заметил гость, нарушая затянувшееся молчание.       — Просто… — откинув посторонние мысли и сомнения, Шиммер взглянула на Жору и заявила: — Оказалось, что шёрстка не так хорошо греет и защищает от грязи, как я думала раньше. Без магии всё становится заметно сложнее.       — Ну… думаю, это проблема решаемая, — улыбнулся человек, чуть крепче приобнимая единорожку. — В конце концов, если уж даже мне сумели дать магию, то тебе и подавно смогут её вернуть.       — Угу… знаю, — обладательница огненной гривы кивнула. — Давай поговорим о чём-нибудь другом?       — Давай, — согласился собеседник. — Ты говоришь, что это Селестия тебя нарядила?       — Да. И что? — Сансет насупилась, сердито посмотрела на Жору, а затем вздохнула. — Ты прав. Просто…       — Тебе идёт, — повторился человек, заставив смущённо отвести взгляд, скрывая мелькнувшее в глазах недоверие.       …       Не уверен, как долго мы разговаривали: временами из единорожки слова приходилось буквально вытягивать, тогда как в другой момент её прорывало и речь лилась звонкой рекой. Мне было поведано о том, как Сансет волновалась за нас с Баттерфляй, профессора, ну и, разумеется, саму Селестию; о появлении во дворце Кризалис, переговоры с которой вела Каденс, о том, как пони реализовывали идеи изобретений, озвученные ещё до экспедиции. Ну и, в конце концов, порядком утомившись и перенервничав, кобылка рассказала о плане «Б», к которому бы она приступила, если бы нас не удалось вытащить из башни.       «Вот уж у кого жизнь была насыщенная», — присвистнул мой внутренний голос с уважением.       — После всего этого, мне особенно неловко называться героем, — замечаю негромко, глядя поверх головы прижавшейся ко мне пони в сторону окна.       — Пф, — недовольно фыркнула Шиммер. — Героизм — это понятие растяжимое. Для кого-то двигать солнце — повседневная обязанность, а кому-то и из дома выйти тяжело.       — Интересная мысль, — сдув прядку огненной гривы, лезущую в лицо, добавляю: — Но если бы сильные мира сего не совершали самых маленьких подвигов, довольствуясь только свершениями своего уровня, то в мире жилось бы тяжелее.       «Даже компьютерные игры вспомнились, где высокоуровневые персонажи уходят в другие локации, а низкоуровневые десятками гибнут на заданиях, оказывающихся слишком сложными. Пожалуй, в настоящем мире с так называемой Системой, в каждой «песочнице» обязательно оставался бы какой-нибудь наблюдатель, а то и не один», — немного поёрзав на месте, устраиваюсь поудобнее, чем вынуждаю начать шевелиться и единорожку у меня под боком.       Взгляд сам собой опустился на книгу, лежащую на столе, которую до моего прихода читала Сансет. Ровные строчки текста на грубой желтоватой бумаге, более толстой, чем привыкли использовать люди, вызвала в голове ассоциацию с чем-то чародейским…       «Книга начинающего зельевара, повествующая о том, как приготовить рыбный суп, не отравиться и не провонять весь дом», — усмехнулся внутренний скептик.       Несмотря на то, что разговор затих, тишина не казалась неуместной: я даже подумал, что для большего уюта не хватает только клетчатого пледа, в который можно было бы завернуться. Стоило же мне приподнять голову и открыть рот, чтобы поделиться своей идеей с Шиммер, как взгляду предстала мордочка мирно сопящей единорожки, свернувшейся, словно кошка.       «Какой же милой она выглядит, когда чувствует себя уязвимой. Но я ей этого никогда не скажу, а то буду бит… причём — ногами», — снова откинув голову на спинку дивана, прикрываю глаза и решаю немножко посидеть так.       Можно было бы разбудить пони, чтобы отправить её в кровать, да и самому пойти в свою комнату, но что-то внутри меня этому противится. Возможно, так себя проявляет совесть, возможно — какое-то другое чувство, вроде желания дать отдохнуть подруге… а может быть, и просто лень.       «Когда другие уходят на юг, королевские пингвины остаются, но не потому, что они такие выносливые, а из-за того, что им лень… М-да. И о чём я только думаю?», — прислушиваясь к тихому ровному сопению обладательницы огненной гривы, чувствую, как мысли начинают разбегаться и путаться, но вместо того, чтобы бороться с этим — расслабляюсь и буквально проваливаюсь в сон…       …       Противный писк ударил по ушам, вырывая из тёплой, непроглядной черноты, заставляя мозг начать активный анализ обстановки, а также выработку способа устранения раздражителя. Примерно через две секунды правая рука протянулась в сторону источника шума, чтобы нащупать прямоугольное устройство с множеством кнопочек, одна из коих была безжалостно вжата в корпус.       — Тишина… — перевернувшись на спину, открываю глаза и закладываю руки за голову, тупо уставившись на натяжной потолок с лампочками. — А-ась?       «Это что за покемон… В смысле: где это я?», — резко приняв сидячее положение, осматриваюсь вокруг и впадаю в ступор, так как обстановка оказывается до боли знакомая, пусть и порядком подзабытая (в конце концов, после ухудшения зрения я её не видел, а только щупал).       В стене слева обнаружилось окно с двумя створками, раскрытыми шторами, которые не использовались по назначению уже давно, как и лампочки в потолке, из коего льётся утренний серый свет; в стене справа красовалась деревянная дверь с исцарапанной круглой ручкой, а впереди, на фоне бело-золотых обоев, висел плоский телевизор, включаемый разве что для шумового сопровождения. Сам же я находился на кровати, превращающейся в складной диван, при этом был одет в боксёры и простую жёлтую футболку.       «Не понял. Я… дома? Как? Когда?.. Это был сон? Но уж больно подробный и длинный. И почему я вижу? А если меня отправили домой, то почему я этого не помню?», — пока эти мысли метались в моей голове, мне на глаза попалась некая неправильность, выражающаяся в наличии в моей кровати девушки.       Не то, чтобы факт присутствия представительницы противоположного пола в моей постели был чем-то невозможным, однако же длинные синие волосы, среди прядей которых сверкали яркие огоньки, наводили на странные мысли. А тем временем, пока мой процессор перезагружался, незнакомка открыла яркие зелёные глаза, приняла сидячее положение и осмотрелась с явным интересом.       «Это… вау», — выдал мой внутренний голос при виде плоского живота, высокой груди, спортивных, но не перекаченных рук.       — Жора, ты в порядке? — мелодичным, странно знакомым голосом спросила незнакомка, чуть наклонив голову и левой рукой заправив волосы за ухо, тем самым открывая ещё более хороший вид на шею, плечи… и всё остальное.       — Я сплю? — произношу первое, что пришло в голову.       — Да, — легко улыбнувшись, отозвалась обнажённая незнакомка, затем словно бы смутилась, при этом не пытаясь прикрыться и добавила: — Нам… Мне было интересно посмотреть на твой мир. Извини за то, что вторглась в твой сон без дозволения и не по прямым обязанностям.       — А… — закрыв глаза, растираю лицо ладонями, почти физически чувствуя как в голове начинают быстро вращаться шестерёнки, а также встают на места детальки пазла. — Принцесса Луна?       «Вроде бы она защищала сны пони от кошмаров… Да?», — всплыли воспоминания из глубин моей памяти.       — Да, Жора, это… я, — замешкавшись перед последним словом, отозвалась собеседница, а затем кровать скрипнула, будто бы на ней подпрыгнули. — Ого…       Оторвав ладони от лица, смотрю в сторону окна, откуда прозвучало последнее слово, тут же чувствуя реакцию у себя пониже пояса. Дело же оказалось в том, что фигуристая спортивная девушка с синими волосами, стоя на краю дивана наклонилась вперёд, ладонями упираясь в подоконник.       — Принцесса Луна, — выдавливаю из себя насколько это возможно спокойно, с явным усилием отводя взгляд чуть в сторону.       — Просто Луна, Жора, — обернувшись назад, при этом не меняя позы, ответила гостья.       — Хорошо, Луна, — согласно киваю. — Я прощаю… тебя за вторжение в мой сон, но прошу… оденься.       «И почему это не мог быть просто эротический сон?».