Все экзамены сданы на отлично и остались лишь воспоминанием о старшей Сентфорской школе. Теперь бы пережить последний вечер в этом треклятом городе — выпускной бал. Все вокруг сходили с ума: подготовка нарядов, развлечения для выпускников, письма себе в будущее и прочая дребедень, а в моей голове днём и ночью крутилась лишь одна мысль, имевшая смысл, — Майкл уезжает со мной. Мы начнём всё заново и будем счастливы. Наивно? Глупо? Мне восемнадцать, и я верила в эту сказку для двоих.
Тёрнер предупредил, что будет вынужден пропасть на неделю, чтобы уладить все вопросы с Аароном, не посвящая меня в подробности их дел. Его лицо выглядело непривычно озабоченным. Не представляя, как тяжело Майклу даётся это, я делала всё возможное, чтобы он не чувствовал боли. Да, «Чёрные драконы» были его семьёй, он был их частью, но иногда стоит принять самое болезненное решение, чтобы впоследствии стать счастливым. Я видела, что его гложут какие-то мысли, не дающие покоя, но я надеялась, что у нас всё получится.
Мы договорились встретиться утром после выпускного на вокзале и уехать в нашу новую жизнь в Балтиморе, а пока Тёрнер оставил меня на целую долгую и невыносимую неделю. Мы стояли на подъездной дорожке возле моего дома, обнявшись так крепко, словно видимся в последний раз. А эта чёртова гравийная дорога будто бы была нашим самым романтичным местом.
— Маленькая, это будет твой последний вечер в Сентфоре, — он говорил, поглаживая мои волосы, практически уговаривал. — Ты должна насладиться выпускным балом, должна оттанцевать все ноги и напиться пунша в спортзале, и не стоит волноваться за меня — я всё решу, — он нежно огладил моё ушко слегка шершавыми пальцами, проводя линию вниз по подбородку, поднимая его и прикасаясь к моим губам так, как мог только Майкл-мать-его-Тёрнер: словно я экспонат в музее, с которого нужно сдувать пылинки, беречь и охранять. Его губы мягкие, сладкие, а язык тёплый и влажный скользил и ласкал каждый дюйм моего. Рядом с Майклом моё сердце заходилось в неистовом ритме каждый чёртов раз.
Вечером накануне бала Майкл не сдержался и приехал, хотя я была уверена, что он решает вопросы с Хиллом. Время на часах показывало 01:07, когда я услышала глухой звук ударов по подоконнику. Всё те же камушки гравия, та же приставная лестница, но всегда любимый Тёрнер. Он как наваждение: от его взгляда покалывали кончики пальцев, от его губ хотелось сходить с ума, полностью теряя рассудок, от его рук хотелось раствориться и стать его частью. Наша любовь сжигает обоих: фатальная, наполненная страстью и нежностью. Мы с ним были как бушующее море и тёплый берег.
— И что ты тут забыл, Тёрнер? — пытаюсь сдерживать улыбку, скрещивая руки на груди и глядя на то, как этот амбал грациозно пролезает в окно и усаживается на подоконник.
— Тебя, — притянул меня за талию и уткнулся лбом в мои руки, заставляя сдать хлипкую оборону. Да меня даже просить не нужно. Ладонями я сжала его лицо до смешной моськи, которую хотелось зацеловывать день и ночь.
— А как же Хилл? — я уже таяла, словно лёд на солнце, растекаясь лужицей у ног Тёрнера, пока он медленно и осторожно целовал мою шею, обжигая горячим дыханием. Колени уже подкашивались, и фактически я держалась лишь на сильных руках Майкла.
— Он не так вкусно пахнет, — вибрация от мягкого смеха на шее прошлась по всему моему телу, отдаваясь вспышкой возбуждения в голове.
— Ты же знаешь, что я сейчас не смогу взять себя в руки, Тёрнер? — моё дыхание уже сбивалось, и я теряла контроль.
Руки Майкла скользнули под мою футболку, проводя широкими ладонями по коже, отчего по телу проносился озноб. Его ладони постепенно поднимались к моей груди, сдавливая её и чуть оттягивая пальцами возбуждённые соски. Я громко простонала, в панике заткнув рот тыльной стороной ладони под весёлым взглядом Майкла. Я не понимаю, как он может так смотреть?! В его глазах был страстный огонь и тихая сила, ребяческий задор и беспрекословная мужественность — и весь этот коктейль смешивался в изумрудном омуте, засасывающим мою душу.
— Тише, малыш, — сказал он шёпотом и снова прикоснулся к моим губам, продолжая эту сладкую пытку для моей груди. Я была такой влажной, что бельё можно было выжимать руками, и прижималась к его паху, в нетерпении проводя ладонью по характерной выпуклости. Внезапно, его руки мягко сжали мои запястья, отстраняя от себя под моим возмущённо-удивлённым взглядом.
Майкл подхватил меня на руки, унося в сторону кровати и мягко укладывая на лопатки. Он навис надо мной, опираясь на руку возле моей головы, продолжая гладить талию и живот, любуясь мной неприкрыто и с желанием в глазах. Его медные пряди выбивались и, свисая, щекотали мой лоб, а я держала его прекрасное лицо в ладонях, пытаясь задержать это мгновение в памяти: как он смотрит на меня сейчас, как мягко проводит кончиком носа по моему, как очерчивает дорожки от виска по щекам и губам. Опустившись на локоть рядом со мной, Майкл притянул меня за шею, целуя так трепетно, как мог только он один — до боли в сердце и дрожи во всём теле.
Мои пальцы поддели край неизменно чёрной футболки, снимая её с любимого тела. Залюбовавшись видом, я невольно прикусила губу, окидывая полуобнажённого Тёрнера восхищённым взглядом.
— Иди ко мне, маленькая, — этот вкрадчивый шёпот пробирал до мурашек, сковывая грудную клетку и выбивая весь воздух из легких. Он легко усадил меня сверху, снимая мою объёмную футболку, сбрасывая её на пол и прижимая к себе так сильно, словно желая слиться воедино. Наши лбы соприкоснулись, и наэлектризованный воздух между нами заканчивался так же стремительно, как и наш самоконтроль. Руками я расстёгивала пуговицы и ширинку, помогая Майклу стягивать джинсы и бельё, в нетерпении поглаживая его мужское достоинство. Он слегка подрагивал в моей руке: горячий и массивный, на ощупь как бархат. В моей ладони чувствовался весь рельеф выпирающих вен, и мне хотелось улететь в космос от этого ощущения. Я проводила по нему рукой вверх и вниз, не отрываясь от губ Майкла, ловя его еле слышные стоны.
— Хочу тебя внутри, — я шептала ему на ухо, отчего он откидывал голову ещё глубже, утопая в подушках. Покусывала слегка щетинистый подбородок, перемещаясь к губам и лаская его рот языком.
Расправив тонкий латекс, Майкл аккуратно вошёл в меня, двигаясь размеренно и плавно, позволяя мне привыкнуть к себе, а затем, отдавая мне абсолютный контроль над собой. Одной рукой он придерживал меня за бедро, пока вторая ласкала грудь, оглаживая пальцами ареолы сосков. Распущенные волосы щекотали мои лопатки, когда я в блаженстве откидывала голову назад, двигаясь на Тёрнере, словно плавая на волнах. Под моими ладонями ощущались напряженные жгуты мышц и быстро вздымающаяся широкая грудь Майкла. Он не сильно подавался бёдрами, прижимаясь телом ещё ближе, заставляя тереться об него с удвоенным усердием, закусывая губы и сдерживая сладкие стоны.
Одним быстрым движением Майкл поднялся, оказываясь вплотную ко мне, обхватывая губами сначала один, а затем другой сосок, посасывая и нежно лаская их языком. Его руки обнимали меня, крепко удерживая на своих бёдрах, пока я сходила с ума, выписывая круги на нём. Я чувствовала, что мы близко к пику, поэтому хотела получить максимум ощущений прямо сейчас: взяв лицо Тёрнера в свои руки, я попросила его посмотреть на меня и не отводить взгляд. Почерневшие малахитовые глаза пристально следили за мной, пока Майкл одной рукой оглаживал мою шею, задевая мочку ушка большим пальцем, а другой — прижимал к себе.
Мы двигались плавно, растягивая обоюдное удовольствие, дыша в унисон, сдерживая стоны, глядя друг другу в глаза. Оргазм накрыл словно лавина: я сжималась внутри плотным кольцом, чувствуя, как напрягается Майкл, увлекая его за собой. Я ощущала его пульсацию во мне, и низкий рык вырвался из его груди, отчего я не смогла совладать с собой, протяжно простонав в его губы.
Я засыпала под мерное дыхание моего Дракона у себя на груди, запустив руки в его волосы, пока он держал меня в объятьях.
Наутро я проснулась одна, обнаружив записку на прикроватной тумбочке. Читая, улыбалась до боли в щеках:
«Завтра мы уедем вместе в новую жизнь, маленькая. Люблю тебя».
***
Вот и наступил самый долгожданный для всех нормальных девочек день — выпускной школьный бал. Спортзал был украшен разноцветными флажками и фонтанами из воздушных шаров, в самом центре прикрепили стеклянный диско-шар, который, как заведённый, раскидывал серебристые блики по стенам, наделяя это совершенно неторжественное место неким подобием праздничной атмосферы. На импровизированной сцене за диджейским пультом уже что-то колдовали Люк и Дерек. Возле столика с пуншем обреченно стояла Адель, подливая в свой пластиковый стакан содержимое небольшой металлической фляги.
Я бесцельно шаталась по залу, прихлёбывая безвкусный пунш, выискивая такого же отшельника на всех тусовках, как и я — Бобби Тёрнера. Моему удивлению не было предела, когда в распахнутые двери зашел совершенно другой, незнакомый мне человек. Младший брат Майкла избавился от ужасных коричневых роговых оправ, заменив их на прямоугольные аккуратные очки, отлично подчёркивающие его строгие черты лица. Я только сейчас поняла, что у них одинаковая форма подбородка, и всё портили эти омерзительные окуляры. Бобби тоже кого-то искал глазами, засунув обе руки в классические тёмно-синие брюки. Его широкие плечи обтягивались белой рубашкой, а на шее красовался тонкий галстук в тон к брюкам. Моему изумлению не было предела, потому что на меня смотрела практически копия Майкла, с той же прической, но переодетая в классический вариант одежды и не настолько мускулистая.
— Бобс, ты просто феноменально выглядишь, — я чмокнула его в щеку, подлетев так быстро, что едва не выронила стаканчик из рук. Он заметно смутился и даже в синеватой темноте был заметен румянец на его щеках.
— Ты тоже прекрасна, Сара, — он посмотрел на меня, окинув взглядом короткое жёлтое платье с запахом на тонких бретельках. — Впрочем, как и всегда, — в этих словах чувствовалось огорчение и обида, но Боб всеми силами старался не подавать виду. — Жаль, что Майкл не видит тебя сегодня, он бы с ума сошёл, — Тёрнер-младший наконец-то улыбнулся, искренне и от души, чем просто скинул камень с моих плеч.
— Ну, значит, сегодня все танцы ты будешь отдуваться за него, — я рассмеялась и потянула этого незнакомца за собой в центр зала.
Пьяная в стельку Адель плясала, высоко задирая подол платья, и заигрывала со всеми, кто хоть смотрел в её сторону. Со всеми, кроме Дерека, который битый час околачивался возле неё, приглашая на медленные танцы и регулярно получая отказ. Бобби вызвал шквал эмоций не только у меня, имея небывалый спрос у девушек и неумело пользуясь этим. Даже с обновлённым фасадом, он оставался всё тем же стеснительным, добрым и нерешительным Бобби Тёрнером.
Когда объявили короля и королеву бала, никто особо не был удивлён. Ими стала наша пара попугаев-неразлучников — Кэнди и Люк. Кудрявая блондинка сияла от счастья, стоя на сцене в своём длинном розовом платье принцессы Дисней, пока на её голову водружали картонную корону под бурные аплодисменты всей школы. От переполнявших эмоций, она даже позволила себе поцеловать Люка прямо на глазах у изумлённой публики, под неловкое молчание директора и учителей, попытавшихся замять этот конфуз, выпроваживая парочку со сцены.
Мы пили и веселились, как в последний раз: мокрые и весёлые, танцующие и рвущие глотки под любимые песни, прыгающие, словно сумасшедшие — этот вечер прощания с детством, школой, одноклассниками и этим чёртовым городом был лучшим в моей жизни.
Когда в зале уже было совершенно нечем дышать от наполнившего помещения спёртого воздуха, я вышла на улицу. Завернув за угол школы, прислонилась лопатками к шершавой оштукатуренной стене, вытаскивая из сумочки сигареты и закуривая. Табак приятно обжигал лёгкие, голова немного закружилась, и я закрыла глаза, вдыхая воздух вечернего Сентфора в последний раз.
Краем уха я услышала рёв мотора, прекрасно понимая, что это звук мотоциклов. Я быстро подошла к забору, вглядываясь в темноту улицы сквозь железные прутья. Мимо на бешеной скорости пронёсся байк, без всяких сомнений принадлежащий Майклу. За его спиной в отблеске фонарей мелькнули красные волосы Элис. Мне стоило недюжинных усилий не повторять своих же фатальных ошибок, поэтому я просто закрыла глаза, затягиваясь новой сигаретой. Это всего лишь его дела, он всё решит, и завтра мы уедем в Балтимор, дыши Сара.
***
Я стояла на вокзале, нервно теребя в руках билет на поезд до своего будущего, оглядываясь по сторонам и выискивая глазами знакомый силуэт. Сердце колотилось бешено, застревая где-то в горле, не давая спокойно дышать. Я металась по платформе, меряя шагами пространство, слушая бессердечный голос громкоговорителя, который оповещал о том, что посадка на поезд закончится через десять минут.
Нет, он не мог так поступить, просто не мог.
Он любит меня!
Мы уедем вместе, вместе, вместе…
Мне казалось, что внутри что-то оборвалось, оставляя чёрную зияющую дыру. Слёзы тихо текли из глаз, без шанса на остановку.
Он не мог.
Я не хочу здесь находиться, не могу. У меня нет больше сил. Я устала бороться, устала обманывать саму себя. Хочу поскорее уехать из этого города, забыть всё, как страшный сон.
Мои пальцы похолодели, а внутри поселилось глухое ощущение пустоты. Как будто душу вынули.
Мне она была уже не нужна.
Я резко подняла свои чемоданы за ручки и направилась к вагону.
Прощай, Майкл-мать-твою-Тёрнер.
***
Бобби бежал со всех ног по улице вниз к дому Сары; он со всей силы молотил кулаками, пока дверь не открыла миссис О’Нил.
— Бобби, что ты так стучишь? Что-то случилось?
— Миссис О’Нил, мне… — задыхаясь, он побледнел, достал ингалятор, делая два глубоких вдоха, и попытался снова произнести то, что хотел. — Где Сара? Мне нужно срочно ей сказать кое-что.
— Сара? — женщина посмотрела на циферблат наручных часов. — Уже где-то около получаса по пути в Балтимор.
— Прошу вас, найдите способ передать ей, — его голос переходил почти на крик. — Майкл вчера ночью попал в аварию, он в реанимации и без сознания, они вместе, — Бобби резко замолчал, понимая, что сейчас ляпнет лишнего.
— Я постараюсь, Бобби, — лицо женщины не выражало никаких эмоций. — До свидания, пусть брат поправляется.
Дверь захлопнулась перед лицом Тёрнера, и он приземлился прямо у порога, прислонившись спиной к прохладной стене дома Сары.
