sugar glass

      Мирко безумно рад, что может целовать Мартина и ни от кого не прятаться. Даже если бы у них была такая возможность в монастыре, Мартин бы не позволил.       Мирко безумно рад, что просто может целовать Мартина: целовать его волосы, лоб, виски, щёки, шрамы, пальцы, колени.       С поцелуев не начались их отношения, личные или профессиональные. Их отношения начались с предупреждения: никаких поцелуев. Но опытным путём было выяснено, что разрешены засосы на бёдрах и укусы. Можно было подумать, Палермо не любил поцелуи.       Мирко тогда задумался, почему? Он где-то слушал, что проститутки обычно не целуются, но с теми-то всё ясно. Но с чего не любить поцелуи обычному инженеру? Мирко даже задумался, может, он просто плохо целуется и не хочет делать это лишний раз, потому что стесняется? Но после их первой ночи стало ясно, что языком этот человек владеет превосходно, если не идеально. Вряд ли дело было в неумении.       После речи Найроби, во время которой он не сводил с Палермо взгляд, он стал думать, что что бы там ни произошло, в этом может быть виноват Берлин. И хотя за ним тяги к мужчинам он не заметил, дело могло быть не во влечении.       Их первый поцелуй произошёл на границе дальних стран, которые они пересекали. Это было неожиданно и дико, беспорядочно и неаккуратно. Они стукались зубами и сдерживали улыбки.       Больше это не было чем-то запрещённым, но для них это уже никогда не будет чем-то обычным.       Мирко целует Мартина в губы. А после наслаждается видом того, как очаровательно они краснеют после долгих поцелуев.       И он это ценит.