sugar glass

      Они сидели за столом, когда Мирко внезапно спросил: - Как ты думаешь, Цинциннати сильно вырос? - Чужие дети быстро растут. - Но Цинциннати нам не чужой. Мы же все одна большая семья. - А я, значит, самый ненавидимый из всех родственников, - хмуро заметил Мартин, - я не часть вашей семьи, я же говорил. Прости. - Ничего. Но почему? Только из-за того, что ты допустил те смерти? - И поэтому тоже. Вы ведь через столько вместе прошли, а я в это время просто лежал под одеялом и страдал. И ни с кем из вас я изначально не планировал оставаться. Я шёл в банк умирать. Я до сих пор охреневаю от того, что я жив. И от того, что я с тобой. Я так долго пытался отучить себя от того, чтобы привыкать к людям, что все эти штуки с семьёй, это не для меня.       Мирко Драгич выглядит так, будто создан быть идеальным понимающим партнёром, создан сохранять тепло домашнего очага и защищать того, кого любит. Он тот, кто создаёт крепкие связи и строит дома, которые переживут любое ненастье.       Мартин Берроти всегда выглядел, как постыдная тайна, как сомнение, как интрижка и измена, с лёгким привкусом алкоголя, с лёгким запахом секса. Он - разрушитель, он - хаос, он - олицетворение греха. - Насколько это не для тебя по шкале от одного до Бум-бум-чао? - Четыре с половиной. Понимаешь, я не имею ничего против института брака и семьи. Но, ты знаешь, с тобой рядом, я начинаю верить в него всё больше и больше. Ты определённо хорошо влияешь на меня.       Мирко мягко целует его.       У Мирко уже давно есть кое-какой план. Он просто ждал, насколько уместно это будет, ведь именно в этом он сомневался сильнее всего.       Безусловно, Мартин стал более мягким и адекватным, чем был в монастыре. Более человечным. Но вместе с тем, Мирко продолжал узнавать о нём приятные и приятные вещи. Какие-то из них были полезные, какие-то проливали свет на становление его характера и привычек. И то самое, что касалось обязательств и отношений: Мартин не был трусом, как сказала о нём Найроби. - Я никогда не мечтал о браке, нет. Мне было бы достаточно быть рядом с Андресом, как соучастник. Я знал, что ни на что не мог рассчитывать. А после его смерти мне стало плевать.       На самом деле, нет. - Ты говоришь об Андресе. О своих чувствах к нему. - Это проблема? - Нет. Но ты никогда не говорил, почему вы разделились? То есть, ты ведь говорил, что план ограбления банка Испании вы придумали до Монетного двора, но тебя с нами не было. - Первое правило семьи грабителей: никаких личных отношений. Возможно, в этом был смысл, я ведь был слишком верен Ему. Это было бы проблемой для всех. Я же такой неадекватный, гадкий, непредсказуемый... - Только поэтому?       Мартин не мог понять, что его выдало? Но, так или иначе, это история для какого-нибудь вечера откровений.