Insomnia (Бессонница)

      Мы добрались до моей квартиры к вечеру. Дин не сказал ни слова с момента своего тревожного откровения. Он только закрыл глаза и безвольно прислонил голову к подголовнику, в то время как его слова висели в воздухе. Несмотря на тошнотворное ощущение, из-за его подавленного вида, я не хотел его беспокоить. Вместо этого я решил оставить брата в покое, пока переваривал информацию.       Я не мог заснуть последние шесть дней.       — Мы приехали, — объявил я, остановив машину.       Мой голос казался слишком громким, почти неуместным после тишины, которая висела между нами в течение нескольких часов. Дин открыл глаза и уныло посмотрел в окно. Он устало сидел на сиденье, как будто его конечности весили несколько тонн. Тем не менее, ему вроде бы стало немного лучше. Он казался более бдительным.       Дин взглянул на двухэтажное здание, где я занимал чердачное помещение, и ухмыльнулся.       — Дом, милый дом.       Я игриво подтолкнул его, имитируя раздражение и вызывая у него еще более широкую улыбку. Затем я вышел из машины, намереваясь вытащить свою сумку из багажника. Он тоже вышел и неуклюже стоял возле Импалы, как будто не был уверен, стоит ли ему идти к дому или ждать меня. Он нахмурился, когда понял, что я делаю, и сделал шаг ко мне, чтобы достать свою сумку.       — Я сам, — сказал я, передавая ему ключи.       Он недоуменно уставился на ключи, которые внезапно оказались в его руке, а затем вопросительно посмотрел на меня.       — Иди, открой дверь, придурок, — сказал я, выгнув бровь.       — Я могу нести свою сумку, Сэм, — проворчал он.       Я мысленно вздохнул, не в силах вспомнить, сколько раз я слышал, как он говорил это, когда ему больно, и сколько раз у него внезапно возникала неспособность нести что-то тяжелее ручки, когда он был совершенно здоров.       — Хорошо знать. — Я впился в него взглядом. — Только представь, как бы я волновался, если бы ты не мог.       Дин нахмурился и прикусил губу. Возможно, даже прикусил язык, так как он был достаточно любезен, чтобы отвернуться с раздраженным стоном: «Как скажешь», и направиться к двери.       Боже, это было ужасно легко. Он действительно плохо себя чувствовал.       Я последовал за ним по лестнице, неся его сумку. Он помедлил у двери и бросил беспокойный взгляд в мою сторону.       — Что? — я посмотрел на него в ответ. Дин был не совсем типом «можно войти?». — Просто открой дверь, чувак.       Он сделал, как ему сказали, и мы вошли. Квартира была не очень большая, но хорошая. В ней была небольшая гостиная, спальня и кабинет, ванная комната, и довольно хорошо оборудованная кухня. Я арендовал ее с основной мебелью, и мы с Дином покрасили стены до того, как я въехал.       Красить квартиру с Дином было весело. В итоге на нас было больше краски, чем на стенах, и мы смеялись так, что из глаз текли слезы. Запах свежей краски был повсюду в течение нескольких дней, но в первую же ночь он был ошеломляющим. Мы не могли спать в квартире, и вместо этого пришлось пойти в мотель. Это была последняя ночь, которую мы провели бок о бок в очередном номере. И я вероятно, был единственным человеком на планете, который скучал по запаху краски.       — Ты не многое здесь изменил, — прокомментировал Дин, осматриваясь.       Замечание вернуло меня из воспоминаний. Я бросил сумку на пол и пожал плечами. Я знал, что он имел в виду; стены были практически голыми, и я не тратил время на то, чтобы украсить это место. Потому что привык к спартанской обстановке, в которой нас воспитывал отец, и это не сильно меня беспокоило.       — Ты проголодался? — спросил я. — У меня есть пицца в морозильной камере.       Дин поморщился и даже немного побледнел. Я подошел немного ближе, но остановился на разумном расстоянии, когда увидел, как он скрестил руки в защитном жесте.       — Я не очень голоден, — сказал он, прислонившись к спинке дивана.       Я уже хотел спросить его, когда он в последний раз ел, но передумал. Он, конечно, выглядел более худым, почти изможденным, но я не был уверен, было ли это из-за недостатка сна или недостатка пищи. Вероятно, это была комбинация и того, и другого. Но я был уверен, что Дин не оценит мое беспокойство. И я не хотел ссориться, по крайней мере до тех пор, пока не накормлю его, и пока он не сядет и не расскажет какого черта имел ввиду, когда сбросил на меня словесную бомбу в машине.       — Ну, ты все еще должен поесть, — сказал я хрипло.       Дин слегка удивленно приподнял бровь.       — Это приказ?       — Не будь идиотом, Дин, — фыркнул я, входя на кухню. — Пепперони или анчоус?       Он ошеломленно замер на месте. Но после пары секунд, все же подошел к двери кухни, качая головой.       — С каких это пор ты такой властный?       — Я не властный, — просто сказал я, кладя пиццу в духовку. Потом посмотрел на него через плечо и увидел, что он все еще опирается на косяк двери. — Ты ждешь официального приглашения? Садись, чувак. — Я кивнул на стул.       Я дразнил брата, но его в глазах мелькнуло что-то, напоминающее смущение. И мне вдруг стало холодно. Почему все было так неловко? И с каких это пор Дин чувствовал себя неуместно рядом со мной?       — Ты так и не ответил.       — Что?       — Пепперони или анчоус?       Дин фыркнул и плюхнулся на ближайший стул.       — Чувак… — упрекнул он. — Тебе действительно нужно спрашивать?

***

      Через полчаса мы сидели за столом — пиво для меня и кофе, «пожалуйста, сделайте его крепким», для Дина. Он пил терпкий напиток, как умирающий человек в пустыне, который вдруг нашел оазис. Дин втащил меня в лёгкие разговоры о колледже, о том, как Metallica переплюнет любое современное эмо-дерьмо, и о том, почему Анджелина Джоли была самой горячей цыпочкой в истории.       Через некоторое время обстановка вокруг нас стала определенно светлее. Дин казался более спокойным, и я чувствовал, что тоже могу расслабиться. Все было бы нормально, если бы не тот факт, что Дин едва прикоснулся к своей еде и, казалось, мог потерять сознание в любую минуту. Я не мог обманывать себя, что все было хорошо, или наслаждаться долгожданным моментом мира и уюта в обществе моего брата. Как бы я не хотел откладывать разговор, как бы он ни пытался обойти его, я собирался нарушить эту тему.       — Итак… — начала я, заметив, как он сразу отвел глаза, словно почувствовал, что мои следующие слова не будут вращаться вокруг Анджелины Джоли.       — Итак? — проворчал он с ноткой воинственности.       Я внутренне вздохнул и продолжил:       — Что значит ты не можешь спать? — спокойно спросил я, пытаясь спрятать мою заботу за небрежным тоном. Это был единственный способ, которым я мог вытащить из брата правду.       — Вероятно, ничего. — Он пожал плечами, играя уголком салфетки.       — Дин, — сказал я, отказываясь отпустить, — я думаю, что это определенно что-то.       — Ну, это не то, из-за чего нужно выпрыгивать из штанов, — сказал он, упрямо качая головой.       Я заставил себя сделать пару глубоких вдохов, и надеялся, что этого будет достаточно, чтобы сдержать внезапное желание задушить его.       — Скажешь мне это в следующий раз когда я найду тебя на полу практически без сознания, — проворчал я себе под нос.       Дин впился в меня взглядом. Я видел по его глазам, что он был больше обижен, чем зол, на мои слова, и я сразу же пожалел о них.       — Ну, извини, что позвонил тебе, — сказал брат, раздраженно вздохнув.       Он начал вставать, вероятно, решив уйти, но я вскочил на ноги и схватил его за запястье так быстро, что чуть не свалил.       — Какого… - начал он.       — Даже не думай об этом, — предупредил я суровым голосом. — Ты знаешь, что я не это имел в виду.       — Отпусти.       — Поговори со мной.       — Отпусти.       — Сначала поговори со мной!       Мы смотрели друг на друга несколько напряженных секунд. Дин все еще опирался о стул, его мышцы напряглись, в то время как я неуклонно держал его за запястье и решительно смотрел ему в глаза. На мгновение я подумал, что он полезет драться, и я не мог понять как дошло до такого. Кроме того, Дин был не в состоянии вступить в физическую драку со мной. Осознав это, я почувствовал вину и ослабил хватку. Он резко выдернул запястье из моей руки, но вместо того, чтобы выскочить из кухни, снова сел на стул и уныло потер руку.       — Извини, — пробормотал я, отступив назад и прислонившись к краю стола. Дин незаметно покачал головой и закатил глаза, явно не желая слышать мои извинения. Я сглотнул от разочарования из-за своей неспособности найти правильные слова. — Я просто волнуюсь, чувак, — признался наконец.       К черту всю эту небрежность.       — Ты напугал меня, — добавил я.       Дин вздохнул и пробормотал примирительным тоном:       — Я знаю.       Я взглянул на него, воодушевленный его ответом, и он смущенно улыбнулся.       — И я сожалею об этом. Но я уверен, что беспокоиться не о чем, — продолжил он. — Наверное, я все еще слишком напряжен после последней охоты. — Он усмехнулся. — Это было немного жутко.       Я снова сел на стул напротив брата. Возможно, он был прав, может, я слишком остро реагировал. Но последний раз, когда Дин страдал бессонницей, это было не очень хорошо. Это было вскоре после событий в Колд-Оаке, после заключения сделки. После того как я был… ну, убит. Некоторое время мой брат не мог спать, так как воспоминания о моей смерти все еще преследовали его. В то время он также избегал разговоров об этом, хотя было ясно, что непрерывные бессонные ночи сказывались на нем до такой степени, что целостность его работы была поставлена под угрозу.       Зная, что с ним сейчас происходит что-то похожее, и что я не был с ним во время инцидента, чтобы прикрывать его, я почувствовал себя плохо. Я не знал, что могло случиться на охоте, которая так сильно повлияла бы на него. Но если заставить Дина поговорить было ключом к решению проблемы, тогда, черт возьми, я собирался заставить его поговорить.       — На что ты охотился?       Дин вздохнул и сделал глоток кофе, прежде чем ответить.       — Что-то нападало на людей во сне. Было несколько случаев, когда в больницу поступали люди, которые утверждали, что задыхались, словно что-то давило на их грудную клетку. Что-то прижало их к кровати, пока они спали. Они также говорили о голосах, преследующих их и галлюцинации. Доктора списали это как этот синдром «паралича сна». Что-то об этой фазе сна, гипо…       — Гипнагогический… — задумчиво пробормотал я. — Гипнагогический паралич, как известно, вызывает такие симптомы.       — Дело в том, что случаев было слишком много и они слишком конкретно расположены. По статистике, это не имело никакого смысла. А потом люди начали умирать.       — Твою мать.       — Да. Но никто не умирает от гипо… гипно… ну в общем от этого. Верно? Так что это должно быть что-то еще.       — Штрига?       — Вряд ли. Она напала на детей, а не на взрослых.       Я сделал глубокий вдох. Слово выскользнуло из моих уст тихим хрипом:       — Мара.       Дин кивнул.       — Старый добрый пожиратель снов на свободе.       — Что ты сделал?       — Ну, для начала, я постарался не спать в течение тех двух дней, которые понадобились мне, чтобы заставить ее обрести телесную форму. Я не мог рисковать и стать жертвой.       Я опустил взгляд, на мгновение почувствовав, что задыхаюсь от вины. Если бы я был там, Дину не пришлось бы бодрствовать в эти ночи. Мы могли бы по очереди спать или придумать что-то еще, пока выслеживали Мару. Во всяком случае, это было бы менее утомительно…       Совершенно не зная о моей внезапной вспышке чувства вины, Дин продолжал говорить. Он, безусловно, не думал, что я должен за что-то извиняться. Ему даже не пришло в голову, что я мог мысленно избивать себя за то, что подвел его. И я был рад тому, что он не умеет читать мысли, потому что, если бы он знал, как я себя чувствую, он бы вообще перестал говорить.       — В любом случае, я наконец выяснил ее схему и затем нашел суку. Я думаю, что это было к концу третьего дня. Я прикончил ее той ночью и уехал из города. Хотел проехать пару сотен миль или около того, чтобы быть достаточно далеко оттуда, а потом остановиться где-нибудь, чтобы немного поспать, но…       — Но что?       — Я не знаю. Я не был по-настоящему сонным, поэтому решил, что, черт возьми, продолжу двигаться.       — Чувак, это было… Твоя третья бессонная ночь подряд? И ты не устал?       — Я устал, — раздраженно проворчал он. — Я сказал, что не хотел спать.       — Не хотел спать или не мог заснуть?       — Есть ли разница?       Я закатил глаза и бросил на него многозначительный взгляд, который ясно выражал, что я думал о разнице. Дин ответил слишком драматичным вздохом.       — Как бы то ни было, я просто подумал, что я все еще слишком взволнован после того, как выпил кофе за предыдущие дни, — сказал он пренебрежительно, делая еще один глоток бодрящего напитка. — Я не собирался останавливаться и тратить деньги на мотель, когда мог продолжать движение и остановиться, когда мне действительно нужно было поспать.       Я вздохнул, видя логику рассуждений моего брата, несмотря на собственное раздражение. Я также слышал то, что он не сказал. То, что он не сказал бы, ни словами, ни взглядом, ни жестом: что он с нетерпением ждал встречи со мной, и хотел приехать как можно быстрее.       — Итак, когда ты остановился? — спросил я осторожно.       Дин сглотнул и слегка нахмурился, словно пытался прояснить мысли.       — Следующей ночью, — тихо сказал он.       «На четвертую ночь», — посчитал я мысленно.       — Я хотел продолжить ехать, но… ты знаешь, — сказал он и застенчиво пожал плечами.       «Но засыпал на ходу», — я легко прочитал между строк и сочувственно ему улыбнулся. Он заметил это, опустил взгляд на свою еду, к которой едва прикоснулся и снова начал мучить салфетку. Ему было явно неудобно. Когда он говорил, то смотрел в окно или на холодильник, или дверь. Короче говоря, он избегал моего взгляда настолько, насколько мог.       — Сказать особо нечего. Я пытался заснуть. И не смог. Я часами ворочался в чертовой постели. Не то чтобы кровать была такой удобной. Кто на самом деле мог немного поспать на этом куске камня? — закончил он с раздражением.       — Да уж. — Я тихо посмеивался, зная, что от этого ему станет легче. — Нам приходилось останавливаться в подобных местах, да?       Дин улыбнулся. Мой взгляд смягчился, когда я посмотрел на усталое лицо брата, и темные круги под его глазами. Оставшиеся следы опустошенной пустоты, которую я заметил в мотеле, когда он меня не узнал, снова на некоторое время были спрятаны глубоко под поверхностью.       — И что потом? — подсказал я.       — Потом ничего. — Он допил свой кофе. — Ты нашел меня.       — Но я не искал тебя до сегодняшнего дня… — пробормотал я почти самому себе. Потом вспомнил растерянность моего брата по поводу дней и нахмурился. — Дин, когда все это было? Как давно?..       — Я прикончил Мару в прошлое воскресенье, — ответил он.       — Но, Дин, — начал я, делая умственные расчеты, пока говорил, — это значит, что ты… ты провел три дня в той комнате в мотеле.       Дин рассеянно пожал плечами.       — Наверное… Если честно, через некоторое время все стало немного размыто.       От искренности и уязвимости его признания у меня замерло сердце. Я подавил желание встать и приблизиться к нему. Он не хотел бы, чтобы я зависал над ним, особенно потому, что он чувствовал себя уязвимым, и мое беспокойство, вероятно, было бы похоже на нападение. Вместо этого я опустил взгляд на его едва надкусанный кусок пиццы с пепперони и понял, что не видел никаких следов еды в его гостиничном номере. Я не знал, что мой брат ел в то время, когда оставался в ловушке расплывчатых дня и ночи.       — Хочешь сказать, что не спал все это время? — спросил я со страхом.       Я увидел, как Дин моргнул и попытался сосредоточиться. При моем взволнованном тоне, его откровенность исчезла, снова погребенная под тщательно изученным фронтом чистого стоицизма. Я прочистил горло и попытался избавиться от страха в голосе, прежде чем полностью оттолкну брата.       — И ты уверен, что Мара не имеет к этому никакого отношения? Она тебя не ранила, не так ли?       — Нет, Сэм, — сказал он, немного выпрямившись на стуле. — Это была чистая охота. Я нашел телесную форму, пока дух охотился, ударил ее освященным железом, чтобы утащить дух назад, и привязал к телу. Затем я повторил…       — … ты Мара…       - …три раза, — закончил Дин, с кивком. — Потом посолил и сжег тело. Вот и все.       — Но разве она тебе ничего не говорила? Она вообще ничего не пыталась сделать?       — Я сказал тебе. Она ничего не сделала. Ничего! — прошипел он.       — Ну, извини! — я отшатнулся, взволнованный его тоном. — Извини за мысль, что страдание от бессонницы после борьбы с духом сна может иметь какую-то эзотерическую связь!       — Я ни от чего не страдаю! — запротестовал Дин.       — Дин, ты не спал неделю! — воскликнул я, и вскочив со стула, заметался по кухне.       — Шесть дней.       — Что?       — Шесть дней, — повторил он.       Я с изумлением обернулся к нему, но вся моя враждебность разбилась на его кривую ухмылку.       — Умник, — вздохнул я, качая головой.       Его улыбка расширилась, когда он снова посмотрел на свою тарелку. После некоторого молчания он зевнул и устало потер глаза.       — Уже поздно. Я приготовлю для тебя диван, хорошо? — предложил я, направляясь к двери.       Дин тихо фыркнул, но кивнул.       — Попробуй съесть еще пару кусков, — сказал я, прежде чем покинуть кухню.       Я достал постельное белье из шкафа в своей комнате и принялся раздвигать диван, превращая его в двуспальную кровать. Дин вышел из кухни через несколько минут, и я оставил все надежды, что ему действительно удалось съесть что-нибудь еще.       — Позволь мне помочь, — сказал он, кивая на диван.       — Нет, все в порядке.       Конечно, он проигнорировал меня и занял свое место на другой стороне дивана, чтобы раздвинуть его. Я посмотрел на брата и ужаснулся. Боже, он выглядел просто кошмарно. Всего за полчаса до этого он выглядел просто измученным, но теперь, казалось, что он готов свалиться в любую минуту. Медлительность, с которой он двигался поражала, кофе, казалось, на какое-то время оживил его, но теперь он определенно шел вниз.       Я хотел верить ему и думать, что бессонница была просто из-за накопленного стресса. Если бы стресс стал причиной бессонницы Дина, это означало бы, что, возможно, здесь, со мной, он будет чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы расслабиться и отдохнуть. Он определенно нуждался в этом.       Как только мы приготовили диван, Дин сел на край. Я думал, что он собирался лечь, но брат остался сидеть. Критически посмотрев на него, я обошел диван и присел перед Дином. Он почувствовал, что я рядом, и слегка покачал головой, пытаясь очистить свой разум, чтобы кинуть на меня свой запатентованный взгляд «Я в порядке». Я решил сэкономить его усилия.       — Тебе что-нибудь нужно? — спросил его. — В шкафу больше одеял, полотенец и чистых рубашек… Бери что угодно.       Он посмотрел на меня уставшим и удивленным и таким диновским взглядом. И я не мог сдержать мягкую улыбку, которая изогнула мои губы. Прежде чем понял, что делаю, я положил руку ему на колено и слегка сжал. И самым странным было то, что Дин не отстранился.       — Я в порядке, — ответил он. — Спасибо, Сэмми.       Я кивнул и еще раз сжал его колено, прежде чем встать.       — Отдохни. — Я хлопнул его по плечу, и он наклонил голову, игриво толкнув меня в бок. — И позови меня, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?       Было неловко уходить от Дина. Было странно не спать в соседней с ним кровати.       — Да, да, иди поспи, восстанови свою красоту, мальчик из колледжа. Со мной все будет хорошо, — сказал он, отстраняясь от меня.       Я остановился у двери и замер там на секунду.       — Дин?       — Что?       — Я рад, что ты позвонил, — честно сказал я. — И рад что ты здесь.       Он вздохнул, но когда встретился со мной взглядом, в его глазах было тепло.       — Спокойной ночи, Сэм.       — Спокойной ночи.       Я пошел в свою комнату, но оставил дверь открытой, поэтому услышал, как Дин растянулся на диване и вздохнул. Я посмотрел на свою кровать, чувствуя усталость. Но сопротивлялся сильному желанию спать. Вместо этого я сел перед компьютером и включил его, чтобы начать исследование о Маре.       Мой брат не спал целую неделю. Но в эту ночь я был рядом с ним, и тоже не собрался спать.