***
Как только Дин снова почувствовал себя наполовину живым человеком, мы направились в ближайшую больницу. «Наполовину живым человеком» — это ключевые слова, потому что ему удалось всего лишь встать, принять душ и без единого слова упасть на пассажирское сиденье Импалы. О еде не могло быть и речи, и в результате его не только тошнило, но он еще и испытывал головокружение. Однако, я сдержал слово и не пытался его нести. Бесчисленное количество раз мой брат охотился на черных собак, солил и сжигал духов и изгонял демонов, часто при этом ломая кости, истекая кровью и получая серьезные сотрясения мозга. Для него было предметом гордости поверить, что он может ходить самостоятельно. Для меня это было вопросом уважения. Конечно, я оставался достаточно близко, чтобы поймать его, если он споткнется. И будь проклята гордость и уважение, но мой брат не упадет на землю. Я думаю, что Дин заметил это. Хотя и избегал зрительного контакта, он чувствовал, что я шагаю рядом, и, казалось, не возражал. На самом деле, я понял, что он держался рядом со мной по собственному желанию и никогда не уходил слишком далеко. Он вроде… вращался вокруг меня, как будто я был осью его равновесия. Дин молчал, когда мы добрались до зала ожидания. Решив блокировать мир настолько эффективно, насколько мог, он эмоционально закрылся от меня еще в машине. С другой стороны, говорить, что мой брат ненавидел больницы, было, вероятно, преуменьшением века. Мы привыкли посещать больницу и знали все секреты о том, в какие коридоры нужно идти, каких медсестер нужно обманывать или, какую ложь мы должны скормить врачам, чтобы получить необходимую нам информацию. Тем не менее, когда Дин пришел в больницу, куда его загнало его здоровье, а не охота, ситуация коренным образом изменилась. Вместо того, чтобы осматривать это место, он не поднимал взгляда и держался настороженно. Вместо того чтобы идти по коридорам с уверенностью из-за той роли, которую он выбрал, Дин нашел угол, чтобы спрятаться, и попытался слиться со стеной. Потому что, все эти люди вокруг него не были информаторами. Это были люди, которые толкали и смотрели на него, знали о его боли и слабости, несмотря на его попытки скрыть это. Я вздохнул и взял на себя инициативу поговорить с медсестрой на стойке регистрации и попросил ее найти доктора для моего брата, пока он неловко мялся в нескольких футах от меня. Я тоже это ненавидел. Я ненавидел то, что Дин не встретился со мной взглядом, когда я повернулся к нему. Он плохо чувствовал себя и, кроме того, чувствовал себя униженным за то, что выглядел ужасно. И хуже всего было то, что я знал, что ничего не мог сказать, чтобы утешить его. В конце концов, единственной причиной, по которой мой брат согласился пойти в больницу, был я. Он был там, потому что я наполовину ругался, наполовину умолял его пойти. Если бы дело было в нем, Дин продолжал бы притворяться, что в порядке, пока не умрет от истощения. Но я не мог этого допустить. Я бы не позволил этому случиться, независимо от того, как сильно он меня возненавидит за это. И он ненавидел меня за это. Я не собирался извиняться, но все же хотел, чтобы он простил меня. Насколько это было бессмысленно? — Мистер Винчестер? Дин Винчестер? Прибытие доктора вырвало меня из моих мыслей. Дин посмотрел на врача и незаметно выпрямился. По крайней мере, он не встал в боевую стойку. Ну, может быть, все же это сделал. Немного. — Я Сэм. Сэм Винчестер. Это мой брат Дин. — Я пожал руку доктору, и Дин сделал то же самое, подарив темноволосому человеку лет сорока настороженную улыбку в знак приветствия. — Приятно познакомиться. Я доктор Морган, — ответил мужчина со спокойной улыбкой, прежде чем сосредоточиться на Дине. — Итак, Дин, мне сказали, что у тебя была тяжелая неделя. Дин, молча, неловко сглотнул, когда доктор осмотрел его. На секунду я испугался, что он будет упрямо молчать в течение всего осмотра, как оскорбленный ребенок, наказывающий родителей за то, что они притащили его к врачу. Или напуганный ребенок. Но показывать страх открыто или чувствовать необходимость наказать меня, это не было похоже на Дина. — Можно и так сказать, — ответил он доктору слегка хриплым голосом и с легкой, очень легкой, смиренной улыбкой. Доктор Морган легко, но не слишком дружелюбно, улыбнулся ему в ответ. Профессионально заботливый и внимательный взгляд, но не навязчивый. Очевидно, он заметил дискомфорт моего брата и переключил свое поведение, чтобы приспособиться к настроению Дина. Я уверен, что за всю карьеру доктора мой брат не был первым пациентом, который ненавидел быть «пациентом». — Хорошо, тогда посмотрим, что мы можем с этим поделать, — объявил врач. — Пойдемте со мной, пожалуйста. Я посмотрел на доктора, молча спрашивая, могу ли присоединиться к ним, и он мелькнул улыбкой, чтобы дать свое разрешение. Когда мы вошли в одну из комнат для осмотра, Дин осторожно посмотрел на каталку и все остальное оборудование, но прикусил губу и ничего не сказал. — Садись, пожалуйста, — сказал доктор Дину и кивнул на каталку, пока сам надевал пару латексных перчаток. Мой брат повиновался, уступив с тяжелым вздохом. Не зная, что делать, я стоял возле двери. Дин выглядел таким… побежденным. Внезапно я захотел подойти ближе и крепко прижать его к моей груди. Чувство было настолько сильным, что на секунду мне стало трудно дышать. Однако я знал, что Дину не хотелось бы утешения, и теперь еще меньше, чем когда-либо. Поэтому я проглотил желание подойти к нему вместе со слезами разочарования, которые навернулись на мои глаза. Мне пришлось повторить себе, что я поступил правильно, ведь я помогал ему. — Как долго у тебя проблемы со сном? — спросил доктор Морган, подойдя к каталке и взяв манжету для измерения давления. Застигнутый врасплох, Дин уставился на манжету, которую обернули вокруг его руки, прежде чем он успел среагировать. Он напрягся в обороне, и инстинкт заставил меня сделать шаг вперед, но я заставил себя оставаться в нескольких футах от него, потому что не хотел беспокоить доктора Моргана. — Неделю, — пробормотал Дин. Я выгнул бровь и уставился на него, потому что сейчас не время преуменьшать ситуацию. Должно быть, он почувствовал мое предупреждение, «если ты не скажешь правду, это сделаю я» хотя даже не смотрел на меня. Дин прочистил горло, мельком взглянул на меня, затем снова сосредоточился на инструменте, который сжимал его руку и сказал: — Может, полторы недели. Доктор хмыкнул, но ничего не сказал. Закончив измерять артериальное давление, он сделал несколько заметок в своем блокноте. — Ты когда-нибудь страдал от расстройства сна раньше? — продолжил он допрос. Я затаил дыхание, ожидая ответа. — Нет, — наконец сказал Дин. — Не так, — добавил он мягко, встречаясь со мной взглядом. Я задержал его взгляд на секунду, а затем опустил глаза. — У тебя был стресс в последнее время? — спросил доктор, вытаскивая фонарик из кармана. — Работа сверхурочно… такие вещи? Дин вздрогнул и покосился на доктора, когда тот посветил ему в глаза. — Ничего необычного, — проворчал он. Я не мог сдержать улыбку на тон брата. Терпения у Дина было немного, когда дело доходило до допроса, и еще меньше, когда его не только допрашивали, но и подталкивали одновременно. Тем не менее, было все равно лучше видеть его воинственным, чем измученным. Доктор Морган выключил фонарик и пристально посмотрел в глаза пациента. — Ты что-нибудь принимал? Какой-нибудь химический стимулятор за последние несколько дней? — Нет. — Важно, чтобы ты сказал правду, Дин, — настаивал доктор. В его голосе не было никакого суждения. — Мне нужно знать, хочешь ли ты моей помощи. — Он ничего не принимал, доктор, — сказал я, поддерживая брата низким и серьезным тоном. — Он чист. — Ясно. — Доктор кивнул, и по-новому посмотрел на нас. Он отступил назад и записал что-то еще в блокноте. Я подошел ближе к брату, даже не задумываясь о том, что делаю. Дин почувствовал мое приближение, даже не глядя на меня, и немного расслабился. Несколько раз моргнув, чтобы избавиться от ярких пятен, которые наверняка танцевали перед его глазами после осмотра фонариком, Дин покачал головой и вздрогнул от боли. Он неловко выпрямился, как будто у него затекли плечи. — Тебя беспокоит спина? — спросил доктор. — Просто немного болит, вот и все, — ответил Дин. Доктор вернулся и спросив у Дина разрешения, осторожно взял его за запястье и измерил пульс. — Были какие-нибудь травмы или болезни в течение последнего месяца? — продолжал он спрашивать. — Ты путешествовал за границу или вернулся из другого часового пояса? — На самом деле, нет. — Аллергия есть? — Неа. С новым задумчивым ворчанием доктор отпустил запястье Дина и сделал последние заметки в своем блокноте. — И когда ты просыпаешься, — начал доктор Морган, все еще держа ручку в руке, — ты чувствуешь усталость? Беспокойство? Может быть боль? Дин посмотрел на меня, и я слегка пожал плечами. Когда мы промолчали, доктор оторвал взгляд от своих записей. — Дин? — Я не просыпаюсь, док. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что я не сплю. Посмотрев на Дина еще внимательнее, чем раньше, доктор прищурился. От глубокого оттенка беспокойства, что вспыхнул в его глазах, мое сердце опустилось в пятки. — Совсем? — спросил доктор, пристально глядя на Дина. — Хочешь сказать, что ты вообще не спал полторы недели? Даже не понимая, что делаю, я оказался рядом с каталкой, когда Дин кивнул. Внезапное переключение доктора с профессионального ворчания на обеспокоенные вопросы напугало меня. Черт, это, наверное, напугало и Дина, и я хотел, чтобы Морган заткнулся и одновременно желал, чтобы он продолжил обследование. — И как… — нахмурился доктор Морган. — Как я все еще стою? — спросил Дин с усталой улыбкой. — Кофе творит чудеса. Я фыркнул, а доктор покачал головой. — Ну, это объясняет твое бешеное давление. — Он вздохнул. — Однако я не уверен, что ты понимаешь, насколько серьезным может быть крайнее недосыпание. Ты должен был прийти ко мне раньше. — Что с ним происходит, доктор? — спросил я. Доктор Морган вздохнул, просматривая свои записи. — Я пока не уверен. Это может быть что угодно, — наконец сказал он. — Я попрошу медсестру взять образец крови, и я хотел бы сделать компьютерную томографию. — Эй, эй! — воскликнул Дин, резко подняв голову и не в силах скрыть как он поморщился от боли при этом движении. — КТ? Вы не слишком остро реагируете, док? Дин побледнел, и его голос был более дрожащим, чем раньше, хотя я не был уверен, заметил ли это доктор. Правда была в том, что мой брат не очень любил маленькие закрытые пространства. Это была не полная фобия, определенно не похожая на его страх перед полетом, и это никогда не мешало ему выполнять работу. Тем не менее, это заставили его нервничать, и беспокойство к сожалению, было последним, что нужно ему сейчас. — Это действительно необходимо? Разве вы не можете просто дать ему несколько таблеток или что-то еще? — вмешался я. Доктор посмотрел на меня со знанием дела. Может, он все-таки заметил дискомфорт моего брата. — Не думаю, что это хорошая идея — вводить какие-либо успокоительные средства, не понимая что происходит, — объяснил он с намеком на сочувствие в голосе. — Это проблема? Глаза Дина ожесточились в ответ на внезапное сострадание доктора Моргана и реальный вопрос, стоящий за его словами: ты боишься, мальчик? — Нет никаких проблем, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Тогда все хорошо, — сказал доктор, строча что-то в блокноте. — Я также собираюсь дать тебе миорелаксант. Он будет немного сильнее, чем тот, который вы обычно можете найти в аптеке, но это не успокаивающее средство, и ты останешься здесь на некоторое время для исследования. Это не нокаутирует тебя, но должно уменьшить боль. — Что? Нет! — отказался Дин. — Все не так плохо. Но все было плохо. И хотя доктор, вероятно, видел возможность убить двух зайцев одним и тем же выстрелом, то есть ослабить напряжение мышц и сделать Дина относительно спокойным и податливым для компьютерной томографии, Дин же видел только то, что это сделает его уязвимым и пойманным в ловушку внутри металлической трубки. — Хочешь верь, хочешь нет, но твое тело нуждается в отдыхе, сынок. — Я отдыхаю, — прорычал Дин. — Я только и делаю, что отдыхаю последние несколько дней! — Не по-настоящему. Ты не можешь отдохнуть без сна, — ответил доктор Морган. — Настоящий глубокий сон подобен переключателю, который отключает мозг от остальной части тела, так что, например, даже если тебе снится, что ты бежишь, твои ноги не начнут двигаться. Если ты не спишь, даже если отдыхаешь, твои мышцы не смогут полностью отключиться в течение какого-то времени. Дин нахмурился и отвел взгляд. — А что, если я этого не сделаю? Не расслаблюсь, я имею в виду. Доктор вздохнул. — Без отдыха, тело не может функционировать долго, Дин. Даже такое молодое, стройное тело, как у тебя. Если ты не позволишь нам помочь тебе, твои ноги просто рано или поздно откажут. И судя по твоему состоянию, я бы дал всего несколько часов до того, как это произойдет. Дин сжал челюсть и стиснул руки в кулаки. Он тяжело сглотнул и не сводил глаз с стены. Я молчал, не зная, что делать. Если мой брат не ненавидел меня раньше, то, черт возьми, теперь должен был ненавидеть меня за то, что я навязал ему это трудное решение — либо признать свою боль — и в результате получить наркотики и стать беспомощным, либо отрицать это, а затем ждать неизбежного коллапса. Я мог видеть, как он разрывается между двух зол, и у меня было ощущение, что я присутствую, как свидетель только добавило оскорбление к его ране. Дину нужны были лекарства, и он нуждался в сканировании. Я молча молился, чтобы он сдался, и просто принял помощь. Потому что, если он этого не сделает… Боже, у меня просто не было сил заставить его, точно так же, как у него не было сил отшутиться, чтобы обойти свой дискомфорт или высмеять страх. Это было его решение, и если он попросит меня, я отведу его домой в одно мгновение. Только если я позволю ему сбежать, то мы вернемся к исходной точке. У нас не было ответов, не было способа решить проблему. Вернее, у меня не было никакого способа это исправить, и из-за моей бесполезности единственной альтернативой было ждать, пока Дин умрет. Это изображение превратило тяжелый вес в моей душе в болезненный комок, который мешал дышать. Дин не умрет! Я умоляюще посмотрел на брата, что было несправедливо, ведь я знал, что таким образом принимаю решение за него… снова. Но руководствовался выживанием — выживанием моего брата, и это было самым главным. Дин с шумом выдохнул, опустил взгляд и с поражением сжал губы, не глядя на меня. Но ему не нужно было смотреть на меня, чтобы я увидел его капитуляцию, которую он не озвучил. Просто не мог озвучить. — Он согласен, — спокойно сказал я. Доктор Морган посмотрел на меня, а затем нерешительно взглянул на своего пациента, ведь именно он должен дать согласие. Когда Дин не возражал, доктор, казалось, понял, что это был единственный способ моего брата дать свое разрешение. — Хорошо, медсестра скоро будет здесь, чтобы взять твою кровь и ввести миорелаксант. Я подготовлю компьютерную томографию и вернусь, — объяснил он. — Тем временем в шкафу есть несколько больничных халатов, — добавил он, указывая на металлический шкаф в углу. — Пожалуйста, переоденься в один их них. Тебе нужна помощь? — Нет, я сам, — проворчал Дин. Доктор Морган кивнул и улыбнулся на прощание. — Скоро увидимся. Он оставил нас одних в смотровой. На минуту ни один из нас не двинулся и не сказал ни слова. Наконец, Дин встал с едва скрытой гримасой и достал халат. — Нужна помощь? — предложил я, протягивая руку. — Я сказал, что справлюсь сам, — прорычал Дин, отталкивая мою руку. Я немного вздрогнул от его резкости и отступил назад, чувствуя как на глаза навернулись слезы. С глубоким ровным вдохом, призванным облегчить стеснение в груди, я подошел к стене и прислонился к ней. Таким образом, я создал необходимое расстояние между нами двумя. Учитывая, что через несколько минут современная медицина собиралась покончить с гордостью Дина, по крайней мере, я мог уважать его потребность в независимости, даже если было больно смотреть, как он борется с тканью. Медсестра пришла буквально через минуту после того, как Дин закончил переодеваться. Она посмотрела на меня, и я снова отступил в пространство возле двери, а затем она перевела взгляд на пациента. Женщина улыбнулась нам двоим. — Добрый день, — тепло приветствовала она, когда подошла прямо к кровати, где сидел мой брат. — Как дела, мистер Винчестер? — У нас все потрясающе, спасибо, — ответил Дин, не скрывая сарказма. Я выпрямился, оценивая необходимость вмешательства. Мой брат имел полное право набрасываться на меня, если хотел, но не на невинную медсестру. Однако женщина даже не вздрогнула и продолжала готовить трубки и иглы, которые ей понадобятся для инъекции. — Справедливо, что у тебя плохое настроение, — сказала она, — но у меня тоже оно не очень хорошее, так что все в порядке. Это займет всего минуту. Ты можешь лечь? Дин засмеялся над словами медсестры и удивил меня, тихо сказав: — Конечно. Женщина обернула резинку вокруг руки моего брата и попросила его сжать кулак. Бросив взгляд на лицо пациента, она приставила иглу к мягкой коже внутренней стороны его локтя. — Я вижу, ты не боишься игл, — прокомментировала она. В ответ Дин слегка улыбнулся и не сводил глаз с ее действий. Я знал, что он не отведет взгляд, и это не имело никакого отношения к тому, боится он или нет. Речь шла о том, чтобы точно знать, когда будет входить игла. Дин всегда нервничал, если отводил взгляд и просто слепо ждал, чтобы почувствовать укол иглы. Когда медсестра закончила, она прижала марлю на маленькую красную точку, которую оставила игла, и попросила Дина держать ее, когда она закрыла пробирку с его кровью и просмотрела карточку болезни моего брата. — Хорошо, — сказала она. — Я вижу, доктор Морган также прописал миорелаксант. Я поставлю тебе капельницу. С такой дозировкой это не займет много времени. Заметив, что выражение лица моего брата изменилось от слегка раздраженного до явно настороженного, я покинул свой угол. Медсестра почувствовала, что я подошел ближе, и бросила на меня обнадеживающий взгляд, прежде чем закончила подключать Дина к капельнице и установила бутылку с лекарством на стойке. — Это должно подействовать через несколько минут, — объяснила она, хотя это не вызвало реакции у Дина, который лежал напряженный как струна. — Ты останешься с ним? Я не ожидал, что она заговорит со мной, и мне потребовалась секунда, чтобы оторвать взгляд от моего обеспокоенного брата, обработать вопрос и кивнуть. У меня пересохло в горле, и я не мог говорить. — Он может чувствовать себя немного одурманенным, особенно поначалу. Но все в порядке, просто так действует лекарство, — сказала она успокаивающе. Я снова кивнул. — Кто-то придет, чтобы отвести его на сканирование. А ты… — сказала она, глядя на Дина и нежно похлопывая по плечу, вероятно, заметив его быстрое дыхание, — просто попытайся расслабиться. В этом вся суть. Медсестра вышла из комнаты и оставила нас в неловком молчании. Дин все еще пристально смотрел на оскорбительную стеклянную бутылку с лекарством, которая на данный момент делала что угодно, только не успокаивала его. Я сел на край кровати и кашлянул, не для того, чтобы привлечь внимание брата, а чтобы заставить горло снова работать. — Они милые, — прокомментировал я в пустоту, чтобы заполнить тишину. Или возможно, чтобы проверить, ответит ли брат. Дин пожал плечами. Ну, это было безрезультатно. Не зная, что еще сказать, я просто сидел рядом, рассеянно оглядывая смотровую комнату, чтобы не пялиться на Дина. Мои мысли блуждали без моего ведома, и я обнаружил, что думаю о компьютерной томографии. Когда доктор упомянул об этом, реакция Дина не позволила мне задуматься об этом. Но теперь я начинал понимать, что это на самом деле значит. Врачи хотели просканировать голову моего брата, решив что с ним может быть что-то не так? Господи, что если они что-нибудь найдут? Я не мог этого вынести, даже не мог думать об этом. Мой брат должен быть в порядке. Услышав тихий, слабый стон я снова посмотрел на Дина. Он ерзал на кровати, но его движения были медленными и вялыми. Взгляд на хрустальную бутылку сказал мне, что четверть лекарства уже исчезла. Я снова посмотрел на лицо брата и почувствовал застывший оттенок дискомфорта за его тяжелыми веками. — Все в порядке, чувак? Дин на мгновение закрыл глаза и попытался пошевелить плечами. — Странное ощущение, — пробормотал он. Я сочувственно поморщился, хотя его глаза все еще были закрыты, и он не мог меня видеть меня. Почувствовав, как натянулась моя рубашка, я опустил взгляд и обнаружил, что он ухватился за мой рукав. Я не пытался держать его за руку, и он не искал моего прикосновения. Он был… это трудно объяснить, но думаю, что он делал то же самое, как и тогда, когда не отрывал глаз от иглы, которая должна была проколоть его кожу. Он хотел уловить точный момент, когда наркотики подействуют, и он больше не сможет держаться за рубашку, потому что хотел иметь хоть какую-то иллюзию контроля. Дин приоткрыл глаза и пристально посмотрел на бутылку. Что-то в том, как он двигался, постепенно менялось, как будто он был в замедленном темпе. Дин снова застонал, это было почти хныканье, и он попытался сильнее ухватить ткань рубашки. Но к тому времени уже ослаб. Стал слишком слабый. От осознания этого на глаза Дина навернулись слезы, и мы оба знали, что он не позволит себе заплакать. — Полегче, чувак, — сказал я. — Все в порядке. Это было все, что я мог сделать, чтобы не начать плакать тоже. — Все будет хорошо.***
Возвращение доктора в сопровождении пары санитаров, застало нас врасплох. Когда дверь неожиданно открылась, я инстинктивно встал. Глаза Дина открылись, и, не в силах больше держать меня за рукав, его рука соскользнула и безвольно упала на кровать с беспомощным стуком. Он вздохнул, и я повернулся к нему, заметив безумный оттенок тревоги в его взгляде. Недолго думая, я сжал его руку, пытаясь передать, что я все еще здесь, между ним и кем-либо еще, даже если мышцы предали его. — Ну, Дин, все готово, поэтому мы сейчас отвезем тебя на сканирование. — Голос доктора Моргана дошел до меня от двери. Я проигнорировал других мужчин в комнате и сосредоточился на моем брате, который снова закрыл глаза и теперь пытался контролировать свое дыхание после испуга. Он не сделал никаких попыток вырваться из моей хватки, и не выказывал никаких других признаков того, что он хотел, чтобы я отпустил его, поэтому я догадался, что он был не против. Я почувствовал, как доктор Морган приближается к кровати, и Дин открыл глаза. Это был мой сигнал отпустить его, так как держаться за руки в обычной ситуации было бы неловко, но делать это перед кем-то было совершенно немыслимо. Я положил руку рядом с его, не касаясь, но достаточно близко, чтобы дотронуться, если мы двинемся. — Все хорошо, мальчики? — любезно спросил доктор, понимая, как близко мы находились друг от друга. — Да, все хорошо, — ответил я. Доктор Морган проверил капельницу, закрыл флакон и снял бутылку с миорелаксантом. — Пусто, — сказал он без необходимости. Затем, глядя на Дина, спросил: — Как ты себя чувствуешь? — Как будто отключили рубильник, — проворчал Дин. — Вы этого хотели, не так ли? Губы пожилого мужчины изогнулись с намеком на извинения. — Ты готов? — Готов насколько это возможно, док. Доктор посмотрел на санитаров и кивнул. Они подошли к каталке и начали готовить ее к поездке по коридорам. Выражение лица Дина стало бесстрастным, глаза неподвижными. Доктор посмотрел на меня. — КТ не должно занять более 30 минут, и я договорился о том, чтобы твоего брата перевели в комнату наверх на вечер. Вам двоим там будет удобнее. — Спасибо, — пробормотал я. — Тем не менее, есть еще кое-какие документы, которые нужно заполнить, — пояснил он. — Я предлагаю тебе использовать время пока ты ждёшь, чтобы сделать это. Мы проведем Дина прямо в комнату после сканирования. Медсестры покажут тебе дорогу. — Ну, ладно… — согласился я, когда санитары начали толкать каталку мимо меня. Моя рука бессознательно вцепилась в металлические перила. — Могу ли я сначала пойти с ним на сканирование? Мой голос звучал немного хрипло, но я не мог сдержать дрожь. На самом деле, я не был уверен, откуда взялись эти слова. Доктор Морган изучал меня несколько секунд, а затем взглянул на Дина, выражение лица которого все еще было тщательно чистым. Тогда взгляд старика смягчился от понимания. — Конечно, пошли. Комната сканирования находилась в подвале, всего в пяти минутах от аварийного отсека. Мы молчали всю дорогу туда. Я шел рядом с каталкой, моя рука свободно лежала на перилах. Дин смотрел вперед, сжав губы, и, поскольку он лежал, я не мог разглядеть его взгляд с моей позиции. Но знал, что он все еще режиме «беги или сражайся», насколько позволяли ему наркотики. "Скажи хоть слово, Дин". Моя решимость была как на американских горках: она то взлетала до небес, движимая необходимостью помочь брату, то в следующее мгновение опускалась под тяжестью страха Дина. Одно слово от него, и мы уйдем. Я мог бы подумать об этом раньше, но, честно говоря, Дин на самом деле не сказал «Нет». Не вслух. Он торговался, извивался и скулил. Он ненавидел врачей, неохотно и настороженно относился к ним. Но я умолял. И, возможно, я хотел поверить, что Дин добровольно согласился прийти сюда, но я знал правду. И эта правда заключалась в том, что именно просьба, моя просьба убедили Дина прийти в больницу. Он делал это для меня, но не сделал это добровольно. По крайней мере, это было то, во что я хотел верить. Но в ту секунду, когда он поднимет глаза и просто скажет «нет», я бы его послушал. И Дин знал это. Не так ли? Тем не менее, говорить «нет» будет признаком слабости, и мой брат всю жизнь придерживался сильного образа, никогда не подводя меня, несмотря ни на что. Это было мило, но совершенно самоубийственно. Абсолютно по-диновски. Мы спорили об этом так много раз, не находя выхода, что я давным-давно отказался от споров. Мне было любопытно посмотреть, что победит в конце: его инстинкт старшего брата или инстинкт выживания, который кричал: вытащи меня отсюда сейчас же. Я был уверен, что первый всегда победит второй, и эта уверенность заставила меня гордиться и немного беспокоиться. В любом случае я намеревался дать ему возможность уклониться от сканирования до последнего момента, поэтому держался поближе, чтобы уловить какие-либо признаки нежелания делать обследование. А потом его завезли в комнату КТ, и я не мог последовать за ним. В тот момент, когда двери закрылись перед моим носом, я почувствовал, как на мою грудь упал свинцовый шар. Дин не смотрел на меня всю поездку. И это было похоже на… это было похоже на… Очень похоже на разрыв. Желая вернуться к Дину как можно скорее, я заполнил необходимые документы в рекордно короткие сроки. Я знал, что доктор сказал мне ждать в палате, но я хотел быть у двери комнаты КТ, когда мой брат выйдет из сканирования. Думаю, что это были самые длинные полчаса в моей жизни. И по прошествии вечности лампочка над дверью выключилась, указывая на то, что сканирование Дина было закончено. Я оттолкнулся от стены, на которую опирался, и приготовился. Внезапно дверь открылась, и я немного подпрыгнул. Первое что я увидел — это спина санитара, когда он выкатил каталку в коридор. Второй санитар, заметил меня и ободряюще улыбнулся. — Дин, — прошептал я. Мой брат был бледнее, чем раньше, и тонкий слой пота покрывал его лоб. Кроме этого, по выражению лица ничего не указывало на его страдания. Для кого-то постороннего он выглядел так, будто просто устал, но для меня… Я знал, что он паникует. Тихо и незаметно для всех, так же, как он привык делать все остальное. Моя рука двигалась автоматически и сжала его плечо. Поняв, что я рядом, Дин взглянул на меня и с шумом выдохнул. Я сглотнул, отчаянно пытаясь что-то сказать, чтобы успокоить его. — Все кончено, — сказал я тихо, чтобы услышал только он. Дин на секунду задержал мой взгляд и облизнул губы, но кроме этого он не дал никаких признаков того, что услышал меня. Потом просто повернул голову на подушке, чтобы отвести взгляд. И я прикусил язык достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови. Путь в палату, которая была на втором этаже, прошел в тишине. Когда мы добрались туда, я с облегчением обнаружил, что это была отдельная комната. Думаю, что и Дин, и я не смогли бы выдержать компанию другого постороннего. Переносить медперсонал и так было достаточно сложно. Пока Дин устраивался на кровати, пришла медсестра, чтобы сообщить, что доктор придет поговорить с нами, как только просмотрит результаты анализов. Она спросила, нужно ли нам что-нибудь, я отказался за нас обоих и поблагодарил ее и санитаров за все, и вскоре они вышли. Тишина в палате стала тяжелой и неудобной. Я ходил по комнате в течение минуты и, наконец, опустился на стул рядом с кроватью. Но вскоре снова начал волноваться. Мое братское спокойствие убывало с каждой минутой. — Дин? — позвал я. Мой голос звучал слабо и неуверенно, несмотря на старания, говорить спокойно. — Давай, чувак, поговори со мной. Дин вздохнул. — Я в порядке, Сэм, — сказал он категорически. — Это было просто глупое сканирование. Я фыркнул. Да правильно. — Как все прошло? Дину потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Ужасно, — сказал он прямо. Ошеломленный внезапной честностью слов, я посмотрел на него. Но когда Дин снова перевел на меня взгляд, я виновато отвернулся. — Не надо, — сказал он. — Что? — Не делай этого… что бы ты ни делал. Не зная, что сказать в свою защиту, я решил приклеить взгляд к полу. — Сэм, — сказал он спокойно. — Я не злюсь на тебя. Если ты над этим размышляешь, то прекрати. Я осторожно перевел взгляд на его лицо, все еще не убежденный. Дин имел полное право злиться на меня, и хотя он говорил, что не злиться, резкость его тона говорила иначе. Затем, как будто прочитав мои мысли, брат глубоко вздохнул. Потом посмотрел мне прямо в глаза и заставил себя расслабиться. — Я не злюсь на тебя, — повторил он, на этот раз мягче. — Правда, не злюсь. Просто все это… это… — он замолчал. — Отстой, — торжественно подсказал я. Его губы изогнулись в намеке на улыбку. — Точно. Я усмехнулся, покачав головой, и теперь была моя очередь сделать глубокий вдох. Больше у меня не было чувства, что мне на грудь положили булыжник. — Итак, наркотик уже выходит из организма? — спросил я, так как достиг точки, где я ненавидел эту чертово лекарство так же сильно, как и он. — Не совсем. Пока нет. Я сочувственно улыбнулся и когда посмотрел на его руку, моя улыбка расширилась. — Думаю, что сейчас не лучшее время, чтобы бросить тебе вызов на матч по армрестлингу, да? — спросил злорадно, взяв его вялую руку и помахав ею в воздухе. Дин коротко рассмеялся. — Только так ты сможешь победить меня, Сэмми, — ответил он. — Теперь отпусти мою руку, придурок. Я фыркнул и подчинился, отпустив его руку на матрас после того, как он слегка дернулся. — Постарайся немного отдохнуть. — Как скажешь. — Я серьезно, Дин. Не спи, если не можешь, но закрой глаза и просто… Я не знаю, выключи свой мозг или что-то в этом роде. — Умник, — проворчал он. Дин сделал еще одну попытку пошевелиться и разочарованно вздохнул, но в конце концов закрыл глаза и позволил себе расслабиться, поверив, что я буду на вахте.***
Доктор появился через пару часов с большим бумажным конвертом и новыми отчетами в своем блокноте. Я выключил телевизор, который тихо работал, и встал, чтобы поприветствовать его. Дин немедленно открыл глаза, и, хотя он устал, взгляд был ясным и сосредоточенным, когда он пристально посмотрел на врача. Препарат начал выходить из организма некоторое время назад. Сначала Дин стал беспокойным, он сказал, что все тело покалывает и начал ворочаться. Однако он не позволил мне позвать медсестру, и через некоторое время успокоился. Теперь, с приходом доктора, он был абсолютно настороже. — Добрый вечер, джентльмены, — поздоровался доктор Морган. — Как дела, Дин? — Супер, — ответил тот и сел. — Я вижу, ты уже пришел в себя и готов двигаться. — Раньше он был немного взволнован, — сказал я, игнорируя злой взгляд моего брата. — Это довольно распространенный побочный эффект от лекарств, — сказал доктор, пытаясь нас успокоить. — Все еще больно? — спросил он, потянувшись к шее и плечам Дина. Мой брат отшатнулся назад, но это не помешало доктору Моргану проверить его мышцы нежными движениями. — У меня бывало и похуже, — прошипел Дин. — Ты все еще немного напряжен, но судорог больше нет, — пробормотал Морган. — Может быть, тебе следует сделать массаж. — Затем он посмотрел на меня. — Сэм? Ты хочешь попробовать? Злой взгляд Дина, который он кинул в меня был почти смешным. Конечно, доктор Морган заметил, насколько близки мы с братом, и он, должно быть, предположил, что Дину будет удобнее, если я прикоснусь к нему, а не незнакомец. И возможно, это было отчасти верно, но все же… Я отступил, подняв руки, с веселым блеском в глазах. — Нет, спасибо. Думаю, что я пас. Я ценю свою жизнь. Доктор усмехнулся. — Понятно. Он привередливый. — Позвольте мне сказать вам, док, если бы у вас были шикарные волосы, длинные ноги и большие буфе… — Дин, — предупредил я. — Если нет, то буду признателен, если бы вы придержали свои руки при себе. Я покачал головой и закатил глаза. Режим умника Дина был на самом высоком уровне, что означало, что он особенно нервничал. Я не мог его винить. Я тоже очень нервничал. Доктор засмеялся, а затем прочистил горло. — Ну, Дин, у меня есть результаты твоих тестов, — начал он, просматривая отчет. — Твой химический состав крови довольно несбалансированный, но ничего не объясняет бессонницу. На самом деле я думаю, что дисбаланс является следствием бессонницы и отсутствия аппетита в течение последней недели или около того. Хотя ничего особенного не произойдет, как только ты вернешься к нормальной жизни и позаботишься о себе. — Как насчет сканирования? — спросил я с тревогой. Доктор глубоко вздохнул и задумчиво листал бумаги, качая головой. — КТ… — Он сделал паузу, и я почувствовал острую боль в груди, подумав, что у меня инфаркт. — КТ чист, — закончил он. Я с шумом выдохнул, и оперся о кровать, потому что внезапно закружилась голова. — Так он в порядке? — хрипло спросил я. — Конечно, я в порядке, — донесся до меня голос Дина. Он старался говорить решительным тоном, но в то же время мягким. — Я сказал тебе, что я в порядке. Я посмотрел на него, и обнаружил, что его глаза ясны и спокойны. Дин наверняка заметил, что я собирался упасть на пол. "Я в порядке, Сэмми. Я в порядке". — У тебя, похоже, нет никаких острых физических проблем. Это факт, — подтвердил доктор, не подозревая о молчаливом диалоге, который происходил между нами. — Но это не объясняет, почему ты не можешь спать. Я задержал взгляд Дина на секунду, прежде чем оглянуться на доктора. — Хорошо, но вы можете дать ему что-нибудь сейчас, верно? — Да, но это не то, что я имел в виду, — сказал доктор, тихо барабаня ручкой по доске. — Тогда что вы имеете в виду? — огрызнулся мой брат, немного уставший от ситуации. — Я имею в виду, что должна быть причина, почему ты страдаешь от бессонницы, и если это не физическое, это должно быть психологическим. Я слышал, как Дин фыркнул рядом со мной, и не мог сдержать грустную улыбку. Было понятно, почему доктор пришел к такому выводу. Если состояние Дина не было вызвано чем-то одним, то должно было быть другое, верно? К сожалению, мы с Дином знали, что не всегда все так просто. — Вы пытаетесь сказать, что я чокнутый, док? — спросил Дин вынужденно светлым тоном. — Нет, я пытаюсь сказать, что тебе нужна помощь. Я настоятельно рекомендую тебе обратиться к специалисту. Вот, — сказал он и достал визитку из кармана. — Это контактная информация моего коллеги, очень хорошего психолога. Я позволил себе позвонить ей, и она сказала, что может увидеть тебя завтра днем, если хочешь. — Ни за что, — прорычал Дин. — Дин, — пробормотал я. — Он просто говорит, что… — Я знаю, что он говорит, и не собираюсь соглашаться, Сэм! Я закрыл рот с такой силой, что клацнули зубы, и отвернулся. — Сынок, — начал спокойно доктор, — Я не твой сын, — огрызнулся Дин, кидая на врача холодный взгляд. — Дин, хватит! — зарычал я и пристально посмотрел на него, пытаясь держать ситуацию под контролем. Дин впился в меня взглядом, но я уже переключил свое внимание на доктора. — Можете ли вы дать ему что-то или нет? Доктор Морган отступил назад, сжав губы. Мне было его жалко, но он многого не понимал, и точно не мог понять моего брата. Я ненавидел быть грубым, но я устал, Дин был раздражительным, и мне действительно нужно было вытащить нас оттуда. — Я собираюсь прописать вам несколько таблеток, мистер Винчестер, — сказал доктор спокойно, — но вы должны понимать, что они не являются ответом. Вам нужно есть, и нужно спать самостоятельно. Таблетки — это поверхностные исправления, но если вы не решите настоящую проблему, она не исчезнет. — Мы понимаем, доктор, — заверил я его, принимая рецепт, и секунду поколебавшись, взял карточку психолога. — Спасибо. Доктор Морган мягко улыбнулся мне. — Не благодари меня. Это моя работа. — Теперь мы можем идти? — спросил Дин позади меня. Я знал, что ему не понравилось, что я взял визитку. И знал, что он не уверен, сделал я это для того, чтобы успокоить доктора или для того, чтобы заставить его пойти к психологу, что, скорее всего, приведет к драке. И, честно говоря, я тоже не был уверен. — Позвольте мне принести бумаги для подписи, и вы можете идти. — Морган взглянул на моего угрюмого брата и добавил: — Пожалуйста, подумай над тем, что я сказал. И успокойся. Никто не может быть непобедимым.***
Мы приехали в квартиру когда уже стемнело. Дина выписали вскоре после нашего разговора с доктором, и мы пошли в аптеку, чтобы забрать прописанные таблетки. На обратном пути мы заехали за ужином. Дин провел первую половину пути, ворча по поводу больниц, лекарств и врачей, которые вмешивались в дела своих пациентов. Но вторая половина поездки прошла в тишине, и, так как брат не был склонен к размышлениям, я мог только догадываться, что он устал после очень долгого дня. Очень длинной неделей, на самом деле. Дин опустился на диван в тот момент, когда тот оказался в пределах досягаемости, и издал усталый стон, расслабив плечи и проводя рукой по лицу. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я сделал массаж? — спросил я, только полушутя, ставя еду на стол. — Выкуси, — проворчал Дин. — Ты не хочешь, чтобы я тер тебе спину, но ничего не имеешь против, если я укушу тебя? — я фыркнул. — У тебя извращенный ум, чувак. — Заткнись, — ответил Дин со смехом. Я улыбнулся и провел рукой по его затылку, когда прошел позади него. Затем, прежде чем я вышел из его зоны досягаемости, Дин с неожиданной скоростью толкнул меня, застав врасплох, и я споткнулся. Это вызвало у него низкий смешок. — Ты заржавел, Сэмми. Я впился в него нерешительным взглядом, когда сел и открыл пакеты с едой на вынос. Я передал Дину гамбургер с невысказанным: «Ешь», затем вытащил пакет из аптеки и достал бутылку с таблетками. Дин настороженно смотрел на меня, но ничего не сказал, выбрав вместо этого гамбургер. — Я собираюсь посмотреть про это лекарство в интернете, — сказал я ему. — Твоя еда остынет. — Моя еда — салат, Дин, — сказал я, закатывая глаза. — Скоро вернусь. Я почувствовал, как его взгляд последовал за мной, когда я исчез в своей комнате. Оказавшись за пределами его взгляда — даже Дин не мог видеть сквозь стены — я включил ноутбук и набрал название лекарства в поле поиска. Возможно, Дин подумал, что я настоящий выродок, но я хотел точно знать, что практически силой пихаю в горло моего брата. — Итак, я буду жить, доктор? Голос Дина испугал меня. Он прислонился к косяку двери, скрестив руки на груди, с уставшей улыбкой на губах. — Думаешь ты смешной? Дин усмехнулся и подошел ближе. Он схватил бутылку таблеток со стола и рассеянно повертел ее в руке. Я смотрел на него краем глаза. — Ты что-нибудь ел? — Ага… — Дин, ты не должен принимать их натощак. — Боже, кто умер и сделал тебя наседкой? — проворчал он себе под нос. Теперь была моя очередь рассмеяться. — Если кто-то сделал меня наседкой, то кто тогда ты? Моя… цыпочка? Дин долго смотрел на меня, даже не моргая. Через некоторое время он заговорил обычным тоном. — Что-то не так в твоей голове, чувак. Возможно, это тебе стоит сходить к психиатру. Мое хорошее настроение с момента подшучивания исчезло после этого язвительного комментария. Заметив это, Дин вздохнул, отвернулся от меня и подошел к кровати. Он сел на край матраса, наклонив тело вперед, держа в руке бутылку с таблетками. Я смотрел на него в отражении экрана компьютера и был поражен его усталым и унылым видом. — Ты можешь оставить исследование, доктор Хаус, — сказал он, не поднимая глаз. — Это не убьет меня. Это даже не очень поможет. Вздохнув, я оторвал взгляд от компьютера и повернулся на стуле лицом к нему. — Ты этого не знаешь, — возразил я. — Да, я знаю, — настаивал он. И при моем непонимающим молчании уточнил. — Я уже пробовал это. — Что? Когда? — спросил я, удивленный этим открытием. — В день, когда я тебе позвонил, — смущенно признался он. — Я взял пару таблеток, но они не усыпили меня. Из-за них я просто почувствовал… ты знаешь… — он махнул рукой и поморщился. — Это было немного… — он слегка пожал плечами. - Это было не очень приятно, — закончил он с сожалением. Я молчал, пытаясь усвоить новую информацию, хотя мне было трудно сосредоточиться, когда мой брат выглядел совершенно несчастным. Во всяком случае, то, что он сказал, имело смысл. Когда я приехал, чтобы забрать его из отеля, то заметил, что он был вялым, словно накачан наркотиками. Я просто не думал об этом слишком много. Я вспомнил, как дезориентировано, как смущенно он звучал по телефону. — Почему ты не сказал мне? Дин снова пожал плечами, не поднимая глаз от таблеток. — Ну, это было несколько дней назад, чувак. Может быть, они будут работать сейчас, — сказал я ободряюще. — Да, — выдохнул он. — Может быть. — Дин… — начал я, не зная, что собираюсь сказать. Однако, прежде чем я успел принять решение, прежде чем «с тобой все будет в порядке», «тебе не нужно этого делать», или «я уверен, что ты справишься с этим», вырвалось у меня изо рта, он перевернул бутылку и насухую проглотил две таблетки. — Ты не… — заговорил я, внезапно желая подняться на ноги и потащить его в туалет, чтобы заставить выплюнуть лекарство. У Дина было достаточно наркотиков на один день. Но, понимая тщетность моего желания, я смягчился и спросил: — Тебе нужна вода? Он покачал головой и протянул мне бутылку. Я сразу отреагировал, встал и взял ее. — Ты должен лечь, — спокойно сказал я. — Я приготовлю твою кровать. — Могу ли я… — начал он, останавливая мой уход. — Не возражаешь, если я останусь здесь? Я приподнял брови, и повернулся, чтобы посмотреть на него. — Конечно! — воскликнул я. — Боже, Дин, я идиот. Конечно, ты можешь лечь в эту кровать… — Нет, это не… — он покачал головой и смущенно поморщился. — Я имею в виду… С тобой. Я нахмурился, совершенно ошеломленный внезапной уязвимостью моего брата. — Ой. Явно желая провалиться сквозь землю, Дин опустил взгляд на ковер. Я чувствовал себя действительно плохо, но «Ой», честно говоря, был единственным звуком, который я смог произнести. Внезапно все обрело смысл: почему он позвонил мне, почему не рассказал мне о таблетках раньше, почему он ерзал сейчас. Мой брат был напуган и стыдился слабости, с которой не знал, как бороться. Не в одиночку. Он не должен был этого делать в одиночку. И ему не придется. Я не собирался позволять ему смущаться из-за этого. — Конечно, чувак, — наконец сказал я, осторожно стирая всю незваную мягкость из моего голоса в пользу спокойного тона. — Я пойду за своим салатом. Время, которое потребовалось мне, чтобы вернуться в гостиную и забрать еду, заняло несколько необходимых секунд, чтобы вдохнуть и успокоиться. Я буду бесполезен для Дина, если позволю моим чувствам взять верх. Кроме того, дело было не во мне. Дело было в нем. Дин действительно истощен, как физически, так и эмоционально, если позволил себе протянуть руку ко мне. Но я не сомневался, что, если я позволю ему увидеть, насколько его состояние влияет на меня, он поднимет стены и попытается меня успокоить. Не в этот раз, старший брат. Когда я вернулся в свою комнату, Дин лежал на спине на покрывале. Он не снял ботинки и свесил ногу на пол. Он был готов встать, если бы пришлось. Я действительно хотел, чтобы он чувствовал себя более уверенно рядом со мной. С самого начала ему было словно неуютно в квартире, и я не знал, что делать, чтобы ему было удобнее. Однако я не стал ничего комментировать, потому что это наверняка не принесет ничего кроме проблем. Поэтому схватил ноутбук и сел на кровать, прислонившись спиной к изголовью. Поставил компьютер на колени, держа коробку с салатом в руках. Лежа рядом со мной, так близко, как только мог, но не касаясь, Дин приподнял руку с глаз и посмотрел на меня с кривой ухмылкой. — Ты просто не можешь делать только одну вещь за раз, не так ли? — спросил он насмешливо. — Это называется эволюция, чувак, — парировал я, глотая кусочек салата и печатая одной рукой. Дин проворчал что-то, чего я не уловил, хотя я почти уверен, что часть этого звучала как «выродок», и за это он получил листком салата в лоб. После этого мы замолчали. Было немного рано ложиться спать, но поскольку у Дина не было настроения — или сил — смотреть фильм или вести разговор, я решил оставить его в покое и просто проверить кое-что в интернете, прежде чем попытаться немного отдохнуть самому, Я почувствовал, когда снотворное начало действовать так же ясно, как будто я сам проглотил их. Глаза моего брата, которые до этого были настороженными, несмотря на усталость, потеряли фокус и закрылись сами по себе. Я молился всем богам, чтобы наркотик подействовал и чтобы Дин заснул. Но забвение не пришло. Очевидно, что Дин чувствовал себя неловко в своем собственном теле, и периодически шевелился и моргал, открывая глаза, осматриваясь и снова шевелился. Он несколько раз тихо стонал, даже когда глаза были закрыты. Я был уверен, что он не знал, что издает эти звуки. И несколько раз я ловил взгляд его мутных глаз, когда он пристально смотрел на меня. Иногда было очевидно, что Дин не понимал где находится, только то, что я был там с ним. — Я мешаю тебе? — тихо спросил я, услышав его приглушенный вздох. Некоторое время он пристально смотрел на клавиатуру. — Ммм? — То, что я печатаю, — пояснил я. Дин слегка нахмурился и моргнул, пытаясь прояснить свои мысли, и понять мой вопрос. Я не давил, потому что, несмотря на то, что наркотики заставляли его реагировать немного медленнее, он не был полностью сонным и просто нуждался в секунде, чтобы понять, что я от него хочу. Я знал, что мои слова проникли в его мысли, когда его взгляд смягчился, и он мягко улыбнулся, вялой, но все еще настоящей улыбкой. — Чувак, — протянул он, — мы обычно спали в машине, летящей по дороге со скоростью 120 миль в час. Черт возьми, мы могли вырубиться, даже когда папа включал музыку. Я издал смешок, вспомнив прошлые времена. — Да… Да, мы это делали, не так ли? — прошептал нежно. Глаза Дина снова закрылись, но улыбка осталась. Глядя на него, я постарался удержаться от того, чтобы протянуть руку и провести рукой по его волосам, как он иногда делал для меня, когда мы были просто детьми, сидевшими вместе на заднем сидении Импалы, и он пытался заставить меня спать. — Давай сделаем это сейчас, — предложила я внезапно, идея пришла мне в голову, когда слова выскользнули изо рта. Я выключил компьютер и встал, когда он устремил на меня сонный взгляд и выдавил невнятное: — Что? — Пошли, — сказал я ему, протягивая руку. Очевидно, он еще не понял, что я задумал, но доверчиво потянулся к моей руке. Это была девятая бессонная ночь моего брата, и я провел ее за рулем Импалы, катаясь по городу без конкретного направления. Моим единственным мотивом было ездить всю ночь напролет, пока Дин, который сидел на пассажирском сиденье, не заснет.