Я забрал от них лучшее: мамины зеленые глаза и папину выдержку. И я обязан сделать все, чтобы они мной гордились.
***
На похороны я не поехал. Пусть в последнем воспоминании они будут живыми. В школе мне дали время прийти в себя. Официально на это дается 3 дня, но Кастанеда Генриховна на удивление оказалась чуткой женщиной и разрешила мне отсидеться столько, сколько мне потребуется. Первые несколько дней я не хотел никого видеть. Да и не получилось бы, слезы практически не прекращали течь, а голова не была способна воспринимать никакую информацию. Хотя я и провел это время лицом в подушке или смотря в окно, сквозь звуки собственного плача слышал, что несколько раз на дню ко мне в комнату кто-то заглядывал. А пару раз утром я обнаруживал печенье на столе. Впрочем, оно так и лежит там нетронутое.***
Неделю спустя я все же вышел из комнаты и постучал к Сереже. – Шаст, - Сережа открыл дверь шире и пропустил Антона в комнату. Тот прошел к кровати и повернулся к армяну. – Обними меня, - Сережа быстро подбежал к Антону и обвил руки вокруг его талии, потому что выше просто не дотягивался, а Шаст уткнулся носом в его кичку и тяжело задышал, - позови Димку. Сережа, все еще прижимая к себе Антона одной рукой, достал телефон другой и нажал кнопку быстрого набора. Через несколько секунд в комнату ворвался Дима и, увидев картину, молча закрыл за собой дверь и обнял Антона со спины. – Я вас очень люблю, - просопел Антон, освобождая руку, чтобы обнять Диму, - спасибо, что вы есть. – Антон, ты для нас очень важен, - из-за роста и крепкого объятия, Дима говорил Антону куда-то в грудь, - как бы там не было, мы будем с тобой, да, Сережа? – Конечно, - он крепче сжал объятия, - мы соболезнуем тебе. Уверены, они были замечательными людьми и… – Не надо. Я только немного успокоился, - Антон высвободился из объятий и сел на кровать. – Да, прости, - Сережа с Димой сели по обе стороны, - и что теперь? Арсений Сергеевич сказал, что теперь он твой опекун? – Ага, - Антон грустно и почти незаметно улыбнулся, - я совсем не понимаю, что я должен чувствовать в этой ситуации, потому что мне же теперь не гоже грезить о нем во влажных снах, - он усмехнулся и посмотрел на непонимающих парней, - да шутка, боже. – А ты уже грезил о нем? – Дима пнул его в бок. – Нет, но мог начать. – Ну, - пожал плечами Сережа, - инцест – дело семейное. - Сережа! – Дима сильно ударил того по спине, от чего армян чуть подпрыгнул и зашипел, - не слушай его, он… Шаст? - Антон сидел и чему-то своему улыбался. Мы же теперь с ним семья… – Семейное… - протяжно сказал Антон, вставая с кровати, - пойду поговорю со своим новоиспеченным отчимом.***
Арсений сидел в своем кабинете и старался сосредоточиться на бумагах. Процедура усыновления взрослого ребенка занимала больше времени, чем если бы Антон был младше, и больше хлопот приносила, так как все происходило на выезде в школе. Что ощущал Арсений? Боль. Не ту, что чувствовал Антон, нет, это другая боль. Она возникает, когда ты не можешь ничем помочь близкому тебе человеку, который страдает. Иногда Арсений отдергивал себя, ведь он принял тяжелое решение, стал его опекуном и помог не прочувствовать всю горечь пребывания в детдоме, но это все равно не вернет ему родителей и не излечит душу. Решение он принял довольно быстро. Почти не задумываясь. Арсений прекрасно понимал, что Антон не выживет в суровых реалиях детского дома, даже если жить там ему придется не долго. На удивление, его поддержали. Все-таки хорошая репутация и психологическое образование творят чудеса. Сердце разрывалось из-за страданий мальчишки. Заглядывание к нему в комнату не имело никакого смысла, но для успокоения души, что Антон не…впрочем, думать об этом совсем не хотелось. Арсений отложил бумаги и прикрыл глаза руками. Он обязательно поможет юноше пережить все это. – Арсений Сергеевич? – раздался стук в дверь в проеме показалась голова Антона, который постарался улыбнуться. На нем была его любимая огромная толстовка, которая теперь висела хуже мешка на исхудалом теле парня, а лицо было ужасно вымученным и опухшим из-за слез. – Антон? Конечно входи, - Арсений встал из-за стола и подошел в юноше, - ты как? – Не знаю, вроде немного успокоился, - он пошатнулся и оперся рукой о плечо Арсения, я присяду на диван? – Конечно, пойдем, - мужчина подхватил Антона под руку и усадил на диван, - глупыш, ты не ел ничего столько дней. – Пока не хотелось, - он горько усмехнулся, - Арсений Серге… – Слушай, давай, раз наши статусы дополнились, в неформальной обстановке ты будешь звать меня просто Арсений или Арс, договорились? – Я буду долго к этому привыкать, - Антон улыбнулся своим совсем неуместным мыслям, - Арсений, я хотел поблагодарить…мгм…тебя за все, что ты для меня сделал, а особенно за этот большой поступок, - он поднял голову и заметил в глазах Арсения немного слез, - вот только плакать не надо, пожалуйста, и так тошно, - он подсел к мужчине и вытер рукавом кофты слезы, - вот, так лучше, - а в другой момент, я бы тебя поцеловал даже, - спасибо. Арсений не знал, что говорить. Он просто молча обнял своего новоиспеченного сына и поцеловал его в макушку. – Мы со всем справимся, слышишь? Мы все сможем. Антон не только это слышал, Антон знал это. Он знал, что с Арсением он не одинок.***
–Как ты себя чувствуешь? – Арсений не собирался выпускать Антона из объятий, а Антон не собирался из них выпутываться. Так и сидели они на диване: Арсений уткнувшись в макушку парня, а Антон в плечо мужчины. – Не чувствую. Плакать уже нечем, да и смысла нет, а внутри просто…просто пусто. Ни боли, ни скорби, не отчаяния. Ничего. Может это и хорошо, конечно. Зная маму с папой, они не хотели бы, чтобы я страдал. – Ты просто выдохся, это нормально. – Знаю, просто…я не понимаю ничего еще. В моей голове они остались живы и кажется, будто вот, я могу набрать номер, мама поднимет трубку, засмеется, спросит о моих делах, самочувствии, тут в разговор вклинится папа со своим очередным анекдотом…и…и… - Антон тяжело задышал и такие непрошенные сейчас слезы покатились по щекам, капая на футболку Арсения. Мужчина сильнее прижал парня к себе и стал поглаживать по спине, нашептывая успокаивающие слова, - и все хорошо, - выдохнул Антон, поддаваясь нахлынувшей вновь истерике. Он сильнее сжал футболку на спине Арсения и вдавился головой в его шею. Мужчина еле слышно взвыл от боли, но все равно не двинулся бы с места, если этого требовало состояние Антона. – Тише, тише, я рядом.***
Я был бы очень благодарен своим одноклассникам, если бы они избавили меня от своих сочувствующих взглядов. Мне и так тошно и отвратительно, но я стараюсь жить дальше и мне бы очень помогло, если бы они вели себя как ни в чем не бывало. Единственные, кто отвлекает меня от всего этого – Димка с Серегой. Но я хочу верить, что их гиперопека и шуршание надо мной не из жалости, а потому что они правда хотят быть рядом. Арсений Сергеевич как-то незаметно стал нашим четвертым другом. Теперь и парни могут называть его Арсом в неформальной обстановке и выглядит это так правильно. Я удивляюсь тому, насколько он не выделяется среди нас, хоть разница в десять лет должна как-то сказываться на нашем общении, она будто стирается, когда мы оказываемся в компании. Это так странно и я начинаю себя корить за недостаточный траур. Мне хорошо рядом с ними, мне не дают загнаться пагубными мыслями, однако наедине с собой я ощущаю тяжесть. Будто груз с упреками из-за моей чрезмерной веселости в такой неподходящий период нависает надо мной. Арс говорит, это нормально. Навязанное обществом поведение не дает мне спокойно продолжить жизнь. И рядом с ними я это понимаю, но от себя не убежишь.Я обязательно переживу это. Мне станет легче.
***
Близится зима. Я очень люблю зиму, особенно декабрь. Вся эта предновогодняя суета, первые большие снегопады и теплые шарфы заставляют меня чувствовать счастье и возвращаться в детство. Когда бабушка еще была жива, мы много времени проводили вместе. Папиных родителей я не знаю, они умерли за несколько лет до моего рождения, а вот с мамиными я часто оставался после школы в первых классах, пока родители были на работе, а иногда уезжал на несколько недель с ними на дачу летом и даже иногда зимой. Мама вся в бабушку была. Не только внешним сходством зеленых глаз и русых волос, но и тем трепетом, с которым она ко всему относилась: будь то садоводство или воспитание детей. Я всегда удивлялся тому, как у них получалось делать все настолько уютным, теплым и настоящим. Дедушка был у меня тем еще ребенком в теле старика и каждый из членов семьи хоть раз страдал от его розыгрышей. Однако, он очень любил нас. Папа говорил, что дедушка заменил ему отца, когда он стал сиротой. Насколько мне объяснили, его родители погибли в результате несчастного случая и мне совсем не хочется проводить параллели с моей жизнью. Бабушка читала мне сказки. Учила меня базовым знаниям перед школой и несколько раз в год радовала собственноручно связанными вещами. Кстати, один толстый и теплый шарф я все еще ношу. Она и ушла первой. Из-за болезни, которая сожгла ее буквально за год, когда я учился в третьем классе. Все тогда тяжело переживали потерю, особенно дедушка, который не смог долго жить без нее и ушел следом через полгода. В силу возраста, я особо не понимал, что происходило и насколько плохо было моим родителям. А сейчас, к сожалению, понимаю. Хочется верить, что какое-то декабрьское чудо немного меня отрезвит. Но пока еще стоит ноябрь на дворе.***
Субботний вечер холодного ноября Антон проводил в комнате Арсения. Накануне днем в его комнате прорвало трубу, в связи с чем до утра там находиться невозможно. Раскладушки у коменданта не нашлось, поэтому Арсений решил, что после отбоя пойдет спать в своей кабинет на диван. – Арс, возможно я говорю что-то не то, но кровати хватит для нас двоих, ты же видишь, какой я тощий, - Антон не хотел, чтобы Арсений спал на неудобном диване, да и не видел смысла, ведь он и правда особо много места не занимал, особенно учитывая то, что кровать полуторная, - не дури. – Антон, я не считаю, что это правильно. – Арсений, а я не вижу в этом ничего такого и прошу тебя остаться спать тут. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом и я смогу поспать нормально. После минутного колебания, Арсений кивнул сам себе и решил остаться. Антон доделал домашнюю работу по биологии, спрятал все в портфель и сидел за ноутбуком Арсения, пока тот что-то дописывал в каких-то бумагах за столом. Антон сидел за спиной мужчины и мог спокойно наблюдать за ним. Он уже давно отметил себе, что Арсений довольно эмоциональный человек и смотреть на его реакции на происходящее сплошное удовольствие, которое доступно даже со спины. Хорошо, что Арсений не видел этого изучающего заинтересованного взгляда юноши, иначе бы заподозрил что-то неладное, уж больно ярко сверкали глаза у Антона. Когда с бумагами было покончено, Антон включил на ноутбуке фильм на фон, поставил ноутбук на таймер и улегся около стенки, закутавшись по самое горло в теплое одеяло, а Арсений лег на край кровати, натянув на себя плед. – Доброй ночи, Антош, - проговорил мужчина, поворачивая голову к полу уснувшему парню, и тепло улыбаясь. – Доброй, Арсений, - Антон зевнул, расплылся в улыбке и медленно провалился в сон. Когда фильм закончился, а компьютер выключился, Арсений и Антон давно спали, невольно прижавшись друг к другу во сне.***
Дима с Сережей этот вечер провели вместе. Парни сидели у Димы в комнате, пили Сережин чай и молчали. Последние недели были для всех тяжелыми. Парни очень переживали за Антона и буквально не находили себе места, видя, как тому больно. Каждый переживал эту трагедию как свою личную, пытаясь понять, чтобы они чувствовали на месте их друга. – Как думаешь, он будет в порядке? – решил нарушить тишину Сережа. – Уверен, что с Арсом он не пропадет. Он ему поможет.