Посланник снов

      Утром следующего дня Роман пришел на работу в приподнятом настроении, решительно настроенный покончить с делом Дольниковой до конца недели. В отделе его уже дожидался Никоноров, хмуро подпирающий стенку спиной. Обменявшись рукопожатием, Алексей поспешил ввести его в курс дела.       — Женя, Макс и Павел продолжают заниматься таксистами. Я к ним Стаса отправил проверять автостанции: убийце ведь тоже как-то до поселка добраться надо было, так что пускай на всякий случай посмотрит.       Роман, войдя в кабинет, стянул темно-синюю джинсовую куртку и небрежно бросил ее на вешалку, оставшись в легком черном свитере с длинными рукавами. В голове пронеслась мысль поинтересоваться у Станислава, как прошло его маленькое расследование, и он поспешно задвинул ее куда подальше, чтобы не отвлекаться лишний раз. Успеется еще. Поставил телефон на зарядку и включил компьютер.       — У Влада сегодня выходной. И раз он закончил проверять Шевкова, то я возьму на себя круг общения жертвы. Мне стажер утром список прислал знакомых и друзей, которые могли что-то знать… Займусь этим, как закончим с Дольниковым.       Роман ввел пароль для входа в систему и непонимающе уставился на Никонорова во все глаза.       — Он что, уже здесь?       — Да, я сводил его на опознание. Дольников ждет в допросной.       — Ну ты и!.. — громко вздохнул Яровецкий, чудом сдержав рвущийся наружу смачный матерный эпитет. — А сразу сказать не мог?       Алексей в ответ только многозначительно ухмыльнулся.       — Вот, теперь ты понимаешь, как я себя чувствую, когда ты что-то умалчиваешь и тянешь кота за хвост до последнего.       — Ты!.. — Роман громко прищелкнул языком и угрожающе потряс перед носом довольного Лешки указательным пальцем. — Весело тебе, я погляжу, да? Ну ничего, это дело можно очень быстро поправить!..       — Но-но, — вскинул руку Никоноров. — Потом побесишься вдоволь, Ром, пошли.       Роману много чего хотелось высказать этому шибко смекалистому товарищу, но он благополучно прикусил себе язык и попытался относиться ко всему попроще. В конце концов, фиг с ними, с подначками Никонорова. Главное, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.       В комнате для допросов их уже действительно ждали. Андрей Павлович Дольников выглядел типичным бизнесменом, и хоть костюм на нем казался и не первой свежести, Яровецкому не составило труда понять, что этот тип точно был из Сашкиной братии. То есть богатый и, возможно, немного высокомерный педант, любящий и умеющий считать деньги. На свадебных фотографиях, которые Роману вчера довелось увидеть, он выглядел ненамного счастливее жены, что подтверждало предположение следователя: этот брак был устроен по договоренности. Но все же сейчас, глядя на молодое, но уставшее округлое лицо, видя мешки, которые темными тенями залегли под испещренными морщинами веками, Яровецкий посчитал, что Дольников действительно как минимум подавлен и расстроен. По паспорту ему было совсем немногим за тридцать, но выглядел он сейчас на все сорок.       — Поверить не могу, что ее больше нет, — совершенно убитым тоном сказал муж жертвы. Роман даже не успел открыть рот, чтобы представиться. — Это… Поверить не могу.       Рядом с Дольниковым стоял пустой стакан. Яровецкий жестом велел Никонорову принести воды, и Лешка без пререканий послушался, через пару секунд снова исчезнув за дверью. Роман участливо откашлялся.       — Мы со вчерашнего утра пытались вам дозвониться…       Дольников замахал рукой.       — Знаю, — сипло ответил он, — знаю, простите, вы не виноваты… Просто мне еще трудно это вот так принять… Я приехал, как только мне сообщили. И не мог поверить, пока… Пока ваш старший лейтенант не провел меня в морг на опознание. Хотя… — Дольников немного помолчал, покачал головой и уткнулся лбом в сцепленные пальцы. — Все еще в голове не укладывается.       Роман вздохнул.       — Я понимаю. Принять такое тяжело.       Вернулся Никоноров и молча поставил полный стакан около Дольникова. Тот едва ли его заметил.       Шмыгнув носом, муж погибшей протер лицо и наконец поднял взгляд на Романа. Это потребовало от него усилий, и Яровецкий подумал, что, возможно, немного недооценил силу чувств Андрея Дольникова. По крайней мере, казалось, случившееся потрясло его гораздо сильнее, чем того же Шевкова. Это еще ни о чем не говорило, но Роман все же взял свои наблюдения на заметку, по-прежнему стараясь оставаться непредвзятым.       — Извините, — Дольников достал платок из внутреннего кармана пиджака, и Яровецкий легко махнул рукой: мол, ничего страшного. Мужчина сделал несколько глотков воды и, отставив стакан в сторону, обратил внимание на ожидающих следователей, остановив взгляд на Романе.       — Вы ведете дело Киры?       Яровецкий кивнул.       — Старший следователь следственного отдела Роман Яровецкий.       Дольников испустил долгий вздох и прикрыл глаза.       — Что вы хотите узнать?       Роман на секунду переглянулся с Алексеем, который стоял у дверей со скрещенными на груди руками, а потом вновь посмотрел на собеседника и немного подался вперед, машинально убрав челку за уши.       — Расскажите нам, как ваша жена вела себя в последние недели, дни. Было ли что-нибудь необычное? Мы хотим услышать о семье, друзьях, знакомых. Нам, кстати, так и не удалось выяснить, где работала погибшая. Может?..       Дольников вдруг горько усмехнулся.       — Кира не работала, насколько мне известно, ни дня в своей жизни. Родители очень ее баловали, она практически не приспособлена заботиться о себе сама. Инициатива с браком исходила с моей стороны: мне понадобились инвесторы для нового проекта, и я очень хотел привлечь к нему отца Киры, Ярослава Шевкова. С бизнесом дела пошли на лад, а вот с Кирой было нелегко. Она сначала показалась мне очень капризной и легкомысленной. Кира с детства привыкла к безмятежной жизни, поэтому я тоже старался ни в чем ее не ограничивать, хотя бог свидетель, сделать это было непросто. Наш брак на самом деле больше походил на соседство: я не лез в ее жизнь, а она — в мою. Иногда мы могли не видеться месяцами, хотя жили в одной квартире. Кира любила компании и шумные вечеринки, в то время как я был рад в будни просто лечь спать пораньше.       Роман мысленно понимающе усмехнулся, но ничего комментировать не стал.       — Я ничего не знаю о ее друзьях. Если вы видели страницы Киры в соцсетях, то поймете почему. Для меня все те люди, окружающие ее на снимках, — незнакомцы. Домой при мне она никогда не приводила посторонних и уж тем более ни с кем не знакомила. Что касается семьи, то в основном господин Шевков с женой почти всегда где-то путешествует. Господи, когда они узнают… — пробормотал Дольников и сокрушенно провел ладонью по лицу. Роман уже без труда мог себе это представить и понадеялся, что арестует преступника до того, как на него обрушатся гневные крики и реки слез. Постфактум все объяснить убитым горем родителям можно послать и Никонорова: у него все равно и нервы покрепче, и внешность поприятнее, да и голос помягче будет.       — У Киры еще есть старший брат от первой жены тестя, — продолжил после небольшой паузы Дольников, вернувшись к реальности. — Эдуард. Я с ним виделся от силы раза три за все то время, что мы прожили с Кирой вместе. Не очень приятный человек. Есть какая-то давняя история, связанная с ним, о которой тесть не любит рассказывать, — как-то раз в разговоре он оговорился, что его сын был связан со смертью его первой жены. Когда понял, что взболтнул лишнего, то тут же перевел тему. Но, полагаю, случилось что-то серьезное, и, видно, именно поэтому они не ладят. Увы, подробности мне неизвестны.       Роман нахмурился и поставил мысленную пометку разузнать о произошедшем поподробнее на всякий случай.       — Мы знаем, что ваша жена и ее брат как-то ссорились у вас в офисе, — сказал Роман, и Дольников совсем немного, но оживился.       — Да, — кивнул он, — было дело. Лично я этого не видел, но секретарша сказала, что Эдуард Ярославович пришел просить у меня денег в долг, но Кира его выпроводила. Она вообще презирала брата и совсем не воспринимала как родственника. Насколько мне известно, в последний раз они виделись друг с другом, когда господин Шевков составлял завещание. И, как я понял, Эдуарда Ярославовича сильно обделили. В любом случае Кира была очень довольна тем, как все прошло.       Роман хмыкнул и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.       — М-м… Андрей Павлович, вы можете хотя бы примерно сказать, о какой сумме шла речь в завещании?       Дольников после недолгих раздумий назвал цифру. Брови Романа невольно поползли вверх. Обернувшись на Никонорова, он увидел, что тот отреагировал едва ли не идентично.       — Однако люди живут, — едва слышно пробормотал Яровецкий.       Его отец и брат занимались гостиничным бизнесом, и хоть Роман в последнее время имел очень смутное представление об их доходах (не его ума это было дело), но почему-то подумал, что вряд ли его семья составит конкуренцию этим Шевковым.       — А это ведь мог быть он, — вдруг сказал Дольников и поднял большие глаза на Романа. Яровецкий вопросительно приподнял бровь.       — Простите?       — Ее брат. Он мог убить Киру из-за денег.       Роман поджал губы и склонил голову набок, внимательно разглядывая Дольникова.       — У вас есть какие-нибудь основания для подобного заявления?..       Тот внезапно фыркнул. Да так громко, что Роман невольно вздрогнул от неожиданной смены настроения.       — А кто еще это сделал? Посреди ночи Кира могла открыть только человеку, которого знала!       Роман признавал, что определенная логика в словах Дольникова была, да и пока что Эдуард Шевков действительно был их единственным подозреваемым. Если бы не мелочь с «раздвоением», над этим еще можно было подумать, а пока…       — Но ведь у вашей жены хватало друзей, вы сами так говорили. Мало ли кому она могла перейти дорогу…       Яровецкий по взгляду Дольникова сразу понял, что не смог убедить его.       — Кира все время жила в свое удовольствие. Кому еще она могла помешать, как не Эдуарду?..       Роман машинально засунул в рот большой палец и тут же высунул обратно, когда наткнулся на говорящий взгляд Никонорова. Дурацкая привычка.       — А… Давайте-ка вы нам оставите поиск подозреваемых, идет? — Дождавшись неохотного кивка собеседника, Яровецкий скрестил пальцы в замок, чтобы снова не таскать пальцы в рот, когда не следует, и подался вперед. — Вы нам вот что скажите, Андрей Павлович: ваша жена вообще часто бывала в поселке, в этом коттедже? И что, собственно, могло подвигнуть ее приехать туда так поздно ночью?       — Понятия не имею, — беспомощно развел руки в стороны Дольников. Он посмотрел на стоящего Никонорова, а потом снова на Романа. — Мне когда сказали, что она там умерла, да еще и в сарае, я ушам своим не поверил. Кира не любила бывать в поселке. Сами понимаете: грязь, насекомые всех форм и размеров, грызуны, плохой вай-фай… Ума не приложу, зачем ей понадобилось ехать в те места. Я купил домик ради рыбалки. Ну и иногда сам люблю в земле поковыряться, но Киру туда было не затащить. За все время она бывала там не больше двух-трех раз.       Яровецкий задумчиво покивал, понимая, что его догадки были верными. Но если Дольникова так не любила ездить за город, зачем взяла чемодан с вещами? Если для того, чтобы пожить там пару дней… то что же ее заставило это сделать? Может, жертву кто-то преследовал?..       Очевидно, что-то подобное пришло в голову и Лешке, потому что пока Роман раздумывал над этим, Никоноров спросил:       — Когда вы видели ее в последний раз или говорили с ней по телефону, она не была чем-то взволнована или напугана?.. Ваша жена не жаловалась, что ее кто-то беспокоил? Или, может, преследовал?       Дольников сильно нахмурился и очень долго смотрел на оперативника. Потом снова взглянул на Романа, который тут же повторил вопрос коллеги одной лишь вопросительно вздернутой бровью.       — Вспомните, это важно. И, кстати, кто еще знал, что у вас есть этот самый домик?       — Я не… — начал было Дольников, но прервался, чтобы выпить воды. Его глаза забегали туда-сюда. — Я не помню, чтобы Кира упоминала что-то подобное… Хотя мы нечасто разговаривали в последнее время, — будто извиняясь, договорил он куда-то в свои ладони. Роман видел, что для парня все происходящее стало практически ударом молнии. Жалко его было. Яровецкий пожевал губы, решив дать тому минуту, чтобы восстановить сбившееся дыхание.       — Андрей Павлович, — негромко начал Роман, когда пауза уже стала затягиваться. — Так что по поводу домика?       — Родители Киры о нем знают, — сипло ответил Дольников, не поднимая головы. — Э-э… И один мой приятель: он же и посоветовал его купить.       — Что за приятель?       Дольников сразу замахал рукой и отрицательно покачал головой.       — Они с Кирой незнакомы. Да и его сейчас нет в стране.       Роман тяжко выдохнул: как ни крути, а пока, кроме Шевкова, подозреваемых не было. Никоноров подтвердил алиби Дольникова: тот действительно был в глуши в паре сотен километров от места преступления, так что вряд ли тоже мог провернуть фокус с раздвоением.       Немного подумав, Яровецкий кивком головы указал Никонорову на дверь, и тот, понятливо кивнув в ответ, вышел. Вернулся он через минуту с папкой и, молчаливо передав ее Роману, снова занял свое место у стены за его спиной.       — Андрей Павлович, здесь несколько фотографий коттеджа, но большая часть показывает ваш сарай. Мы полагаем, что орудие убийства преступник выбрал из того, что находилось внутри. Знаю, это нелегко, но я все же обязан попросить вас внимательно посмотреть на снимки: возможно, вы сможете заметить, каких предметов там не хватает, или, наоборот, увидите что-то, чего быть не должно.       Муж жертвы кивнул, шумно шмыгнув носом.       — Давайте сюда.       Яровецкий вручил ему папку, и Дольников, нервно облизав губы, подрагивающей рукой открыл ее. Он разложил перед собой сделанные с места преступления фотографии и в каждую вглядывался по меньшей мере минуту. Роман, сложив руки на столе, терпеливо ждал, но не слишком надеялся на успех: в том сарае было слишком много инструментов, и вероятность того, что Дольников точно помнит, где, как и что конкретно он оставлял, была практически нулевой.       — Не знаю… — в какой-то момент протянул Дольников, с сомнением перебегая взглядом от одной фотографии к другой. — Не уверен. По-моему, все на своих местах. Так, как я и оставил.       Яровецкий поджал губы, и они с Никоноровым мельком переглянулись. Шансы и впрямь были невелики.       — Простите, — устало произнес Дольников, откинувшись на спинку стула с потерянным видом.       — Ничего, мы с этим разберемся. Не переживайте. — Роман обнадеживающе улыбнулся, собрал фотографии в папку и встал. — Что ж, хорошо. Вы пока можете быть свободны, господин Дольников. Если у нас возникнут еще вопросы, мы вам позвоним.       Тот ничего не ответил, продолжая смотреть на переплетенные пальцы рук. Яровецкий перед уходом жестом указал Никонорову позаботиться о молодом человеке, и тот кивнул в ответ. Когда Роман, прокручивая услышанное, вошел в кабинет, то увидел, что ему звонил Стас.       Бросив папку на стол, он шумно плюхнулся в кресло и поморщился, когда мышцы в спине вдруг протестующе заныли: видно, от вчерашнего незапланированного ползания на корточках. Устроившись поудобнее, Яровецкий набрал Кузьмицкого и принялся терпеливо ждать, прослушивая один гудок за другим. Когда в динамике щелкнуло и Стас взял трубку, Роман тут же заговорил:       — Утречка, Кузьмич, что там у тебя?       Стас по ту сторону вздохнул, но ничего не сказал, хотя терпеть, когда к нему так обращались, и даже время от времени пытался напоминать об этом, но безрезультатно. Яровецкий, прекрасно зная нелюбовь Кузьмицкого к прозвищу, только ухмыльнулся, пытаясь совладать с закрутившимся проводом от зарядки и устроиться поудобнее.       — И вам не хворать, Роман Юрьевич, — ворчливо ответил Стас, но тут же сменил тон голоса на более деловой. — Макс и Женя нашли таксиста, который подвозил Дольникову. Сейчас его ищут, чтобы взять показания. А я стажера к себе в помощники забрал — так быстрее управимся.       — Ясно. Ну хорошо, продолжайте, — ответил Роман и, взглянув на дверь, проверяя, не видно ли там случаем чьей-нибудь тени рядом, понизил голос: — Ты сделал то, о чем я тебя вчера просил?       Стас некоторое время молчал. Яровецкий слышал невнятный гул и неразборчивые восклицания, которые вдруг стали тише, а через секунду и вовсе исчезли. Видно, лейтенант тоже нашел местечко поукромнее.       — Сделал. И ничего нового не узнал. То есть вообще ничего, Роман Юрьевич.       Яровецкий прикрыл глаза.       — Так уж и ничего?       — Водитель — самый обыкновенный пенсионер. Единственное, в чем он покаялся: знал, что у него проблемы со здоровьем, но сел за руль, потому что прижали обстоятельства. Правда, там ловить нечего, шеф. Лучше уж проверить девчонку, которая была с вашим спасителем.       Роман запустил в рот большой палец и принялся его грызть. После последней встречи ему казалось, что Инаев все-таки немного оттаял, хоть до конца и не было ясно почему. Яровецкий полагал, что если продолжит в этом направлении, то потихоньку сможет пробиться сквозь стены, которые выстроил вокруг себя товарищ спаситель. Было бы время и желание. Но если начнет копать под девушку, а Инаев об этом узнает… Раковина точно захлопнется — и с концами.       Следователь немного завис, мысленно взвешивая все за и против. Ему придется сильно постараться, чтобы вывести художника на откровенный разговор, и совсем не факт, что и тогда Инаев не вывернется. Роман всегда умел понимать намеки и обычно не навязывался людям, если ему четко давали от ворот поворот (Гаврилина была редким исключением из этого правила, просто потому что… была), но в этот раз он действительно не мог оставить Инаева в покое, пока во всем не разберется.       — Ладно, — чувствуя себя слегка виноватым, Роман закинул голову и уставился на беленый потолок. — Проверь мне девушку. Только очень, очень аккуратно, прошу тебя. Так, чтобы ни тебе, ни мне потом не пришлось краснеть и оправдываться. Ты меня понял?       — Сделаю все в лучшем виде, шеф, — пообещал Стас с улыбкой в голосе, и у Яровецкого немного отлегло от сердца. В том, что его люди свое дело знали, он нисколько не сомневался.       — Спасибо. Я твой должник, — слабо улыбнулся Роман. — До связи.       Отключившись, он положил телефон на стол и, закинув руки за голову, какое-то время просто созерцал потолок.       «Я… правда не сделал ничего выдающегося. Просто оказался в нужном месте в нужное время».       Прикрыв глаза, Яровецкий громко и протяжно вздохнул. Время, место… Как ситуация просто и удачно сложилась! И все бы ничего, да вот только на видео происходящее вызывало вопросы: со смертью они оба разминулись всего лишь на какую-то секунду. Начни Инаев бежать мгновением раньше или позже, и последствия были бы совсем другими. В этом случае Роман готов был поверить почти во что угодно, но только не в счастливое стечение обстоятельств. Может, спутница Инаева могла бы пролить больше света на произошедшее, да только вряд ли она ни с того ни с сего разоткровенничается…       Покачав головой, Роман машинально взлохматил волосы и вернулся к своей писанине, стараясь сосредоточиться на деле и пока оставить в сторонке сомнения и подозрения относительно художника. До обеда он ни шатко ни валко продвигался в своем нелегком деле, а затем явились Женя с Максимом и на некоторое время избавили его от бумажных мучений.       — Таксист ее сразу вспомнил, — сказал Женя, когда они устроились в офисе. Достав из холодильника две баночки с желе, он вопросительно посмотрел на начальника, но тот отрицательно махнул рукой, полностью погрузившись в чтение показаний водителя. Пожав плечами, Костенко бросил десерт Максиму, который поймал его на лету. Рассевшись вокруг Яровецкого, сидящего на столе Никонорова, оба принялись за желе. — Сказал, что такие эффектные дамочки по ночам редко ездят куда-то одни, поэтому он и обратил на нее чуть более пристальное внимание. Да и к тому же она отблагодарила его щедрыми чаевыми за долгую дорогу.       — Водитель еще добавил, что Дольникова была слегка на взводе, — вставил Максим, аккуратно открывая баночку. — Припомнил, что, когда они ехали, девушка постоянно оборачивалась назад, будто опасаясь погони.       — Мгм, — с энтузиазмом подтвердил Женя и с ложкой во рту добавил: — Такшишт решил, чшо она от мужа драфанула пошреди ноши. Вшякое ведь бывает. Он шказал, чшо они еще оштанавливались… останавливались у небольшого круглосуточного супермаркета. Дольникова пробыла внутри от силы минут двадцать, вернулась назад с пакетом, и они поехали дальше.       — Да. По его словам, это было около двух ночи. Может, немногим позже, — подхватил Максим, и они с Евгением на секунду переглянулись. — В принципе пока что все сходится.       — Стажер вообще-то молодец, — покачал головой Женя, отправляя в рот очередную ложку с довольным видом. — Я, правда, не думал, что мы так быстро управимся.       — Согласен, — после недолгих раздумий кивнул Максим, старательно превращая желе в баночке в кашицу. — Жаль, что по фотороботу пока глухо. Может, Шевков действительно не имеет к этому отношения, раз он во время убийства был в казино.       — А показания свидетеля как же? — возмутился Женя, не успев донести ложку до рта.       Иващенко невыразительно пожал плечами в ответ.       — Не знаю. Но бывают же похожие люди.       — Да ну. Похожие аж до родинки под глазом?       — Хочешь сказать, что подозреваемый нарочно подделал записи с камер, уговорив или подкупив руководство казино? У нас же тут не Голливуд.       — Ну я тогда не знаю, — буркнул Женя и, отправив-таки ложку в рот, принялся громко сопеть. — Должно же быть какое-то рациональное объяснение. Правда, шеф?       — М-м… — многозначительно протянул Роман, слушая разговор ребят краем уха.       Закончив читать, он немного пожевал губы. Из всего этого получалось, что Дольникову и правда кто-то преследовал. А поскольку ни мужа, ни родителей не было поблизости, а она, видно, боялась остаться в квартире одна, то не придумала ничего лучше, как поехать загород. Ночью. Яровецкий решил не давать оценку ее действиям, потому что пока не знал всех обстоятельств, вместо этого решив представить себя на месте жертвы. Приехав, она оставила чемодан в коридоре нераспакованным, да и пакет с продуктами так и лежал нетронутым аж до прихода полиции. Выходит, убийца пришел практически сразу же вслед за Дольниковой, а она впустила его, потому что знала и не боялась. Жертва понятия не имела, что именно он и был ее преследователем. И в сарай она пошла за чем? За оружием? Роман был вынужден признать, что там многое могло бы сгодиться для защиты. Они вошли туда вместе, потом Дольникова закричала, и преследователь ее ударил… Но куда подевалось орудие убийства? Если все случилось неожиданно, он мог попробовать избавиться от него на месте, то есть выкинуть где-нибудь неподалеку. Пусть даже под покровом ночи, но тащить с собой окровавленный кусок дерева было бы чревато…       — Что ж ладно, хорошо, — Роман потер переносицу, — на вас отчеты. Жду к вечеру.       — Шеф! — взмолился Женя, вытаращив глаза. — Нам же еще доклад по вчерашнему вызову делать!       — Но вас же двое, Женек, а? — ухмыльнулся Яровецкий. — Один пишет за вчерашнее число, другой — за сегодняшнее. Командная работа, ну?       Костенко страдальчески закатил глаза, в то время как Максим без выражения приканчивал баночку с желе. Роман прекрасно знал, что в этом тандеме за писанину отвечал Макс, но ему одному будет тяжело возиться с двумя делами. Лучше пусть мучаются оба в равной степени.       Ободряюще похлопав их по плечу, Яровецкий вернулся к себе. Открыв окно, он присел на подоконник, достал из висевшей рядом куртки пачку и, вытащив сигарету, закурил. Наблюдая за тем, как серый дым устремлялся навстречу небу, Роман впервые задумался о том, что Шевков, возможно, действительно непричастен к убийству. По крайней мере, прямо. Единственное доказательство против него — портрет, нарисованный Инаевым, но едва Яровецкий о нем вспоминал, как сразу же начинал раздражаться. Но что если Максим был прав? Человек на портрете был очень похож на Шевкова, но вдруг это все же не он? Ведь и правда бывают же похожие люди, да и родинка… действительно не с той стороны.       Поспешно потушив недокуренную сигарету о пепельницу, Яровецкий слез с окна и, порывшись в ворохе папок, достал оригинальный рисунок Инаева. Он внимательно изучал его долгих десять минут. Помимо родинки не в том месте, Роман подметил еще несколько деталей, которые казались сущей мелочью: щеки на рисунке выглядели не такими обвислыми, как у мужчины, который сидел сейчас в следственном изоляторе, а лоб был чуть выше. Да и в целом, присмотревшись как следует, Роман посчитал, что лицо на портрете не такое круглое… Разумеется, ни один художник не сможет поручиться за точность пропорций при составлении фоторобота, однако…       Яровецкий не успел додумать эту мысль, когда смартфон на столе завибрировал.       — Да, — гаркнул он, подняв трубку и попутно закрыв окно.       — Я тут кое-что выяснил, — раздался по ту сторону провода голос Никоноров. — Приеду в отдел — расскажу. Купить чего-нибудь?       — Пару мотков нервов, литр четвертой отрицательной... о, и комплект здоровых легких, если найдешь. Было бы замечательно.       Никоноров понимающе хмыкнул.       — Все так плохо?       — Чертовы бумажки похуже любой жены. И самое ужасное, что выгоды никакой.       В динамике раздался едва слышный смешок.       — Ладно, я тебя понял. Возьму чего-нибудь.       — Ага, хорошо.       Отключившись, Яровецкий положил телефон на стол и вытащил из розетки зарядку. Убрав ее в карман куртки, он снова вернулся мыслями к тому, что Киру Дольникову мог убить кто-то другой. Кто-то, кто всего лишь притворился ее братом. Роман немного обдумал эту мысль. Что ж, такая версия тоже имела право на существование, но прежде чем озвучивать ее, нужно было дождаться отчета Никонорова и прибытия Стаса с Павлом. Интуиция подсказывала, что совсем скоро Яровецкий выяснит правду.