Посланник снов

      После неожиданного допроса, устроенного Яровецким, все остальное происходило как в тумане. Младший лейтенант Муханова, которая уже была на месте, когда Дарий на негнущихся ногах вышел из комнаты для допросов, повела всех троих к противоположному концу коридора, где у них поочередно взяли отпечатки пальцев. Художник не испытывал по этому поводу особой тревоги, даже наоборот: пока они находились в участке, он словно бы перебывал в какой-то неясной апатии, но стоило выйти на свежий воздух, как он сразу же осознал, что влип по-крупному. И даже если Яровецкому ничего не удастся доказать, это почти ничего не изменит.       Пока они шли к автомобилю, который должен был развезти их всех по домам, Дарий поймал себя на том, что у него дрожали руки.       — Можно я сегодня у тебя останусь? — едва слышно спросила Кристина, после того, как Дмитрий Ульянов покинул их молчаливую компанию через полчаса езды по ночному городу. — Не хочу быть дома одна.       Дарий не раздумывал практически ни секунды.       — Конечно.       До его дома ехали в полном молчании. Кристина дремала, положив голову ему на плечо. Она по-прежнему куталась в его пиджак, будто только одной этой вещи было под силу согреть ее и перебить озноб. У Дария же сна не было ни в одном глазу, и он только и делал, что смотрел на проносящиеся мимо огоньки фонарей и кричащие неоном вывески магазинов и супермаркетов. А в голове по заезженному кругу крутилась одна и та же фраза, которая теперь бросала художника из жара в холод и обратно.       «Я знаю, что ты врешь».       Дарий нервно сцепил пальцы в замок, выдохнув чуть громче, чем нужно было. Не то чтобы раньше его не беспокоила проницательность Романа, но теперь тот признался в своих подозрениях открыто и художник предчувствовал, что отныне его жизнь станет только сложнее. Наверняка все его слова и действия будут тщательно изучать и рассматривать едва ли не под микроскопом. От одной только мысли становилось дурно. И Дарий нисколько не сомневался в том, что свой анализ Яровецкий проведет со всей тщательностью и скрупулезностью, а потом, когда что-нибудь найдет, то обязательно выкроит время, чтобы закидать своего спасителя неудобными вопросами. Дарий сегодня воочию убедился в том, каким грозным может быть Роман, потеряв терпение, и меньше всего хотел проходить через подобное снова.       «Я знаю, что ты врешь».       Дарий прикрыл глаза, но это оказалось ошибкой: к фантомному голосу следователя тут же добавился и его пронизывающий до костей взгляд. В итоге, до конца поездки Инаев просидел как на иголках, гадая, как скоро весь его привычный мир перевернется с ног на голову.       После того, как они приехали, Дарий все же сумел немного отвлечься. Первым делом он уступил Кристине ванную, и, пока она приводила в себя в порядок, сменил постельное белье на кровати, а затем, понимая, что у него нет иного выбора, набрался сил и позвонил родителям подруги. Время было уже далеко за полночь, но Дарий знал, что лучше не оттягивать этот разговор, иначе будет только хуже.       Трубку мать Кристины подняла с третьего раза. Она явно уже спала и Инаева слегка мучили угрызения совести, но все же он отбросил ненужные ощущения прочь и рассказал Татьяне Павловне все как на духу, опустив некоторые подробности и заверив растревоженную его новостями женщину несколько раз, что с Кристиной все в порядке, и что он обязательно за ней присмотрит.       — Господи, какой кошмар, даже представить страшно, что там творилось!..       — Пожалуйста, не волнуйтесь, — в десятый раз произнес он, сняв очки и устало потирая переносицу. — Я сам позвоню директору и расскажу, что случилось. Пожалуйста, ложитесь спать и ни о чем не переживайте. Завтра сможете забрать Кристину — я ведь тоже буду дома…       Услышав, что дверь в ванную комнату открылась, Дарий обернулся и увидел подругу.       — Кстати, если хотите, я передам ей трубку, — сказал он в телефон, на что Кристина тут же вопросительно взглянула на него.       — Конечно-конечно!       Дарий протянул телефон Кристине и сказал одними губами «мама». Девушка едва слышно прищелкнула языком, и трубку взяла с явной неохотой.       — Привет, мам, — упавшим голосом произнесла она, присев на краешек дивана. Послушав немного голос родительницы с той стороны провода, Кристина громко вздохнула. — Да все уже нормально, ну чего ты начинаешь…       Дарий тихонько встал и, натянув очки обратно, поплелся на кухню, чтобы не мешать. Там он нарочно лязгал посудой как можно громче, чтобы ненароком не подслушать то, что его не касалось, но на удивление Кристина закончила разговаривать с матерью гораздо быстрее, чем он рассчитывал. К тому моменту, как она присоединилась к нему на кухне, он едва успел поставить чайник, достать чашки и насыпать в них заварки.       — Не нужно было ей звонить, — ворчливо попеняла ему Кристина, присев на стул — едва слышно зашелестели складки ее фиолетового платья. — Ты же знаешь — моей маме из мухи сделать слона раз плюнуть. А мне потом все это выслушивать.       Дарий слегка нахмурился.       — Она должна была знать.       Кристина страдальчески застонала.       — Я и сама знаю, просто… — она помахала рукой, что буквально могло означать все, что угодно, а потом сдалась и глухо договорила: — Я просто слишком устала, чтобы выслушивать ее причитания сейчас. Мне и своих нервов хватает, не хочу добавлять к ним еще и ее.       Дарий поджал губы. Кристина часто спорила с родителями, всегда стремилась быть независимой и прокладывать собственную дорогу в жизни, не оглядываясь на мнения родственников. Не упомнить сколько раз художнику доводилось видеть эти ссоры воочию, и всякий раз он ловил себя на том, что многое бы отдал за возможность услышать от собственных родителей советы, которые Кристина от своих так старательно игнорировала и от которых отмахивалась как от назойливых мух, предпочитая жить своим умом. Конечно, он никогда не говорил об этом вслух, чтобы не смущать и не стыдить ее, но в такие моменты ему их было практически жаль…       Из задумчивости его вывел звук свистящего чайника. Дарий выключил его и разлил кипяток по чашкам. Кристина тут же подскочила, чтобы помочь ему донести их до стола.       — Спасибо.       Вскоре к чашкам присоединилось блюдо с конфетами — с теми самыми, которые Дарий так и не донес Яровецкому, когда собирался навестить его в больнице. Теперь это казалось таким далеким, и Инаев почти физически не мог смотреть на них.       — Ты сам-то как? — поинтересовалась Кристина и Дарий, взглянув в ее сторону, понял, что она изучала его уже довольно долгое время. Суетливо поправив очки, он обхватил горячую чашку ладонями, и это окончательно вернуло его к реальному моменту. — Вон, белее, чем скатерть.       Дарий спешно соорудил на лице что-то наподобие улыбки.       — Все в порядке. Мне не привыкать видеть мертвецов.       От его слов Кристина невольно вздрогнула. Художник тут же поспешил дать себе мысленный подзатыльник.       — Извини.       Девушка сделала глоток и покачала головой.       — Все нормально. Кажется, я потихоньку прихожу в себя. Может, мне даже удастся нормально заснуть, если повезет… А вот Ире с Игорем я вообще не завидую — такой кошмар им на всю жизнь останется…       Дарий согласно кивнул. Никому не пожелаешь такой свадьбы…       Мысли безостановочно блуждали от одного к другому. У него не было ничего конкретного, и в этот раз он не мог помочь полиции в поисках убийцы. Да и не его это было дело, строго говоря. Просто для художника странно и непривычно было ощущать свою абсолютную беспомощность. Находиться в одном шаге от преступления и быть не в силах ему помешать… До этого момента Дарий даже не отдавал себе отчета в том, сколь сильно полагался на свои сны, доверяя им и следуя за ними всю жизнь, а теперь… Сможет ли он сейчас, после всего случившегося относиться к ним как раньше? Ведь сегодня он получил как никогда наглядное подтверждение тому, что не все люди одинаково важны для вселенского плана. Если бы до этого ему не приснилось убийство Яровецкого, скорее всего, Дарий бы не реагировал так остро на случившееся этим вечером, но теперь… Теперь он был сбит с толку и сердит, потому что не понимал.       Разговор все не клеился — каждый из них был погружен в собственные безрадостные мысли — и вскоре Кристина ушла спать. Дарий заверил ее, что позвонит с утра Ракитянскому, дабы обеспечить ей отгул, и как только подруга скрылась за дверью его комнаты, переоделся в домашние штаны и футболку и устроился на диване, рассеянно обдумывая все случившееся.       «Я знаю, что ты врешь».       Фантомный голос Яровецкого ворвался в сознание сразу, будто кто-то в голове включил его, дабы испытать на прочность совесть художника. Откровенно говоря Дарий был не в силах его слушать ничего не делая, поэтому встал с дивана и поковылял к окну, будто бы это смогло ему помочь. Он очень хотел отвлечься хоть на что-нибудь, но на улице царила глухая ночь, спать совсем не хотелось, да и книгой ему вряд ли бы удалось заглушить этот настойчивый голос. Дарий прекрасно осознавал, что кроме себя в сложившейся ситуации ему некого было винить: он сам загнал себя в угол и теперь сам вынужден будет отдуваться. Сейчас его даже не слишком радовал тот факт, что он сумел придумать себе оправдание по поводу посещения дома подозреваемого господина Шевкова. Хоть отчасти ему и повезло выкрутиться, но его куда больше заботили не собственные слова, а тот факт, что Роману каким-то образом стало известно об этом небольшом инциденте… На ум тут же пришла мысль о преследователе. Теперь не было никаких сомнений в том, что кто-то близкий Яровецкому зачем-то следил за ним. От этих выводов Дарию только больше делалось дурно.       До самого утра Инаев так и промаялся в безуспешных попытках отвлечься на что-нибудь, что не имело отношения к недавним событиям. Едва стрелки часов переползли отметку в шесть утра, как он тут же позвонил директору училища и сообщил, что произошло. Новость о том, что двое его коллег стали свидетелями преступления потрясла Ракитянского до глубины души. Кое-как отвязавшись от множества расспросов, Дарий пообещал, что Кристина выйдет на работу завтра и, если захочет, сама расскажет обо всем, что его интересует. Дарий старался быть вежливым, но под конец разговора, казалось, исчерпал весь свой запас терпения. Во многом потому, что очень устал и никак не мог успокоиться. Ему следовало бы отоспаться как положено, но почему-то Дарий никак не мог заставить себя закрыть глаза и позволить голове отключиться. В последний раз с ним такое бывало еще в детстве, когда он очень боялся кошмаров о чьих-нибудь смертях, и он совсем не ожидал, что что-то такое придется пережить снова…       Около девяти утра проснулась Кристина, а через полчаса приехали и ее родители.       — Ох, слава богу, ты в порядке! — с порога воскликнула Татьяна Павловна, увидав Кристину на кухне. Дарий, открывший дверь, тактично проковылял в сторону, по возможности стараясь не мешать и вообще быть как можно менее заметным. Виктор Андреевич — отец Кристины — прошел следом, и вид у него был как всегда суровый. Каждый раз находясь в его обществе Инаев невольно ощущал себя тем самым мелким школьником, будучи которым когда-то спас Кристину от утопления.       — Солнышко, ты в порядке? — Татьяна Павловна пристально оглядела дочь с ног до головы, что Кристина героически вытерпела и даже выдавила из себя улыбку.       — Да, мам, все нормально.       — Ну слава богу, — кажется, удостоверившись, что дочь цела и невредима, женщина чуточку успокоилась. Тем временем Дарий решил, что пришла пора проявить какое-никакое гостеприимство.       — Может, чаю? Вам пришлось долго добираться сюда, — начал было он, но получил в ответ почти ожидаемый отказ.       — Не нужно, — отрезал Виктор Андреевич, и Инаеву отчего-то показалось, что тот слишком на него рассержен, чтобы принять это предложение. Он даже не смотрел на Дария, полностью сосредоточив взгляд на Кристине. — Идем, барышня, отвезем тебя домой.       — Я и сама могла добраться, — недовольно откликнулась Кристина. — Ничего ведь страшного не случилось…       — То есть, тебе мало было найти труп? Сама им стать хочешь?       Дарий открыл было рот, чтобы вступиться за подругу, но Татьяна Павловна его опередила. Она сердито стукнула своего супруга сумочкой.       — Ну что ты такое говоришь! Ребенок и так натерпелся!..       — А вот если бы она хоть периодически слушала меня, то…       — Ну что? — Татьяна Павловна грозно уперла руки в бока, сверля мужа гневным взглядом. — Ну вот что? Не стала бы свидетелем преступления?       — Не влипала бы так часто во всякие истории, — с нажимом произнес он. Кристина, хмуро наблюдавшая за перебранкой родителей, громко фыркнула.       — Ты так говоришь, словно со мной такое каждый день бывает, — она сердито прошла мимо отца и матери, обулась, взяла свой клатч с полки, а потом обернулась к Дарию, который не желал влезать в разборки чужой семьи и старательно делал вид, что не слушал ничего из того, что они говорили. — Спасибо тебе за все, я потом еще позвоню.       — Конечно, — он кивнул и даже сумел, как ему самому казалось, ободряюще улыбнуться.       — Дарий, сынок, тебе тоже не помешало бы отдохнуть, — обратилась к нему Татьяна Павловна, не обращая ровным счетом никакого внимания на сердитое сопение своего мужа. — И спасибо тебе большое, что за Кристиночкой снова присмотрел.       Дарий почувствовал, как к горлу неожиданно подкатил ком.       — Мы друзья, я всегда ей помогу.       Не сдержав нахлынувших чувств, Татьяна Павловна крепко обняла его, и Дарию самую чуточку стало легче. По крайней мере, никто не собирался ни в чем его винить открыто.       — Как же нам с тобой повезло, — искренне улыбнулась она, отпустив наконец художника. — Береги себя, сыночек, кушай хорошо и не забывай заботиться о себе.       Дарий кивнул, улыбнувшись в ответ.       — Конечно. Сделаю, как вы скажете.       Кристина в ответ на его слова только красочно глаза закатила, но благо этого никто не заметил.       — Идем уже, Таня, — поторопил супругу Виктор Андреевич и Татьяна Павловна, помахав Инаеву на прощание, пошла следом за мужем и дочерью. Только закрыв за гостями дверь, Дарий позволил себе по-настоящему выдохнуть. Он прислонился спиной к прохладной двери, и какое-то время просто стоял вот так, потихоньку собирая самого себя в кучу и пытаясь придумать, как ему теперь жить дальше. Однако в оглушительной тишине, что навалилась на него после ухода Кристины и ее родителей, вернувшийся в сознание голос Яровецкого прозвучал еще яснее и громче, чем был до того.       «Я знаю, что ты врешь».       Дарий сглотнул и закрыл глаза. Солнечные лучи ярким светом заливали его комнату, предвещая ясный погожий день и тем самым будто издеваясь над беспросветными тучами, на которые сейчас было похоже настроение художника. Он понимал, что это глупо — продолжать изводить себя, но ничего не мог поделать. В нервной тревожности он провел еще несколько часов за уборкой квартиры, лишь бы чем-то занять руки и заодно измотать себя до такого состояния, чтобы не было сил возвращаться в воспоминаниях к ночному разговору с Яровецким. Изредка он поглядывал на телефон, отсвечивавший на диване безмолвным темным экраном, и ловил себя на том, что глядя на него испытывал только страх. Страх от того, что сможет найти Роман, когда начнет как следует копаться в его жизни, страх перед возможными последствиями и ответами, которые ему придется давать. Дарий понятия не имел, как далеко сумеет зайти, чтобы защитить себя, и не знал, а будет ли оно того стоить.       В конце концов, усталость все же победила, и к обеду он наконец-то провалился в сон, на время позволив себе сбежать от тяжких мыслей о будущем и терзавших его угрызений совести.       Дело об убийстве на свадьбе было раскрыто еще в понедельник — об этом Дарию вечером сообщили из участка. Оказалось, что с официантом повздорил старший брат молодого и в гневе обрушил тому на голову бутылку. Во время драки мужчина порезал жертве куском стекла артерию, что и стало для официанта смертельным. На взгляд самого художника это было банальнейшее и самое глупейшее из убийств, которое он мог бы с легкостью предотвратить, если бы только знал о нем. После этой новости Дарий довольно долго просидел не двигаясь и не мог избавиться от иррационального чувства вины за нелепую смерть бедолаги-официанта. Вопиющая несправедливость, с которой он столкнулся, невероятно сильно задевала его: ему так дорого обошлось спасение Яровецкого, а жизнь официанта, которую он мог бы сберечь, просто вовремя появившись на том чертовом балконе, просто утекла у него сквозь пальцы. Дарий изо всех сил пытался просто примириться с этим обстоятельством, но пока кроме бессильной злости оно у него ничего не вызывало.       Следующие несколько дней прошли без неприятностей, хотя Дарий их иррационально ждал едва ли не каждую свободную минуту. Несколько раз звонила Кристина — делилась впечатлениями от вопросов коллег и студентов, которые таки что-то пронюхали о том, что случилось в воскресенье.       — Я немного говорила с Ирой, — рассказывала девушка, пока Дарий возился у плиты со своим нехитрым ужином. — Она все еще в шоке. Брата Игоря забрали, будет суд… Вроде бы он раскаивается, говорит, что перебрал и почти ничего не помнит. Это просто жесть.       Дарий не мог с ней не согласиться.       — А ты сама как? — поинтересовался он и услышал отчетливый вздох.       — Сплю плохо. Иногда снится, будто я бегу от чего-то и вижу дверь впереди. Толкаю ее, чтобы войти в комнату и спрятаться, а там он лежит… Иногда просыпаюсь раньше этого момента, и больше уже не могу глаз сомкнуть.       — Сочувствую, — искренне отозвался Дарий, выключив газ. — Наверное, тяжело видеть эту картину раз за разом.       — Уж кому знать как не тебе, — многозначительно откликнулась Кристина, и губы Дария тронула слабая улыбка.       — У меня все немного иначе. Я живу с этим почти столько же, сколько помню себя.       — Но это не делает тебя менее уязвимым, — нашлась Кристина. — Я видела выражение твоего лица там, на балконе. Ты тоже был потрясен до глубины души. Наверняка ты все еще злишься потому, что не сумел помешать этому убийству.       Дарий хмыкнул и покачал головой.       — Ты слишком хорошо меня знаешь.       — Это не твоя вина, надеюсь ты в самом деле это понимаешь, — мягко произнесла Кристина, на что Дарий лишь бесшумно выдохнул.       — Конечно.       Согласиться было легко, но принять всю эту историю без внутреннего содрогания… Дарий не знал, сможет ли он это сделать хоть когда-нибудь.       До конца недели его больше никто не побеспокоил — ни полиция, ни Яровецкий, ни пророческие сны. В пятницу Дарий с чистой совестью пошел закрывать свой больничный, уже уверенно перемещаясь по улице без трости. Хоть время от времени колено все еще давало о себе знать, это были сущие пустяки по сравнению с ощущениями, что преследовали его еще неделю назад. Ольга Вячеславовна нашла его энтузиазм вполне искренним и милостиво закрыла больничный лист.       — Я прямо чувствую, как вам не терпится вернуться к работе, — с усмешкой сказала она ему, протягивая заполненную форму. Дарий почти сразу же вернул улыбку терапевту, забирая лист.       — Скоро начнется сессия. Я просто не имею права пропустить это чудесное событие.       — Эх, Дарий, не даете студентам и шанса!.. — Ольга рассмеялась и закрыла его карту. — Что ж, ладно, не буду вас задерживать — в кабинете возле регистратуры проставите печати и можете гулять с чистой совестью. И как минимум до конца года я видеть вас здесь не желаю, вы меня поняли?       Дарий с улыбкой качнул головой.       — Более чем.       Все выходные он занимался тем, что просматривал учебные материалы и готовил экзаменационные задания для всех своих групп. Грядущая неделя была последней перед сессионной, так что он надеялся на то, что студенты в его отсутствие не слишком расслабились. Ну, в любом случае, в том, насколько была плоха ситуация с выполнением домашних заданий или успеваемостью, он полагал, что и сам очень скоро все выяснит.       В понедельник первого июня Дарий вышел из подъезда без «третьей ноги» и сразу же обнаружил на крыльце сияющую Кристину с двумя стаканчиками в руках.       И в тот момент Дарий вдруг осознал, как же ему этого не хватало. Казалось, с тех пор, как они вместе шли на работу, прошла целая вечность.       — Доброго утра, — сверкнув бодрой улыбкой от уха до уха, подруга протянула ему стаканчик с зеленым чаем без сахара. Дарий ответил ей благодарной улыбкой.       — Доброго. Спасибо, — он внимательно пригляделся к спутнице и резюмировал. — У тебя хорошее настроение.       Девушка пожала плечами.       — Я иду на любимую работу с лучшим другом, которому сегодня не надо лететь под колеса, чтобы спасти чью-то жизнь — как по мне, так это просто идеальное начало дня! — она отсалютовала ему стаканчиком кофе. Дарий, не выдержав, фыркнул.       — Как мало тебе нужно для счастья.       — Вообще-то да, — согласилась Кристина после небольшой паузы. — А еще мне дико поднимает настроение тот факт, что скоро экзамены. Жду не дождусь, когда начну отрываться на своих оболтусах.       Дарий рассмеялся.       — Что ж, тогда мне остается им только посочувствовать.       Кристина громко цокнула языком и легонько пихнула его локтем в бок.       Весь путь до работы они прошли обсуждая грядущую сессию, расписания своих консультаций и полушутливо делали ставки на то, кто из студентов в этом году получит «отлично» по предмету замдиректора Нины Сергеевны, которая славилась своей строгостью. Они так долго спорили, что в результате Дарий поймал себя на опрометчивом обещании в случае проигрыша целый день беспрекословно слушаться Кристину. Он и сам толком не мог понять, как так получилось, но отвертеться не смог, чему подруга была очень рада. Сама она в случае проигрыша должна была снабжать его конфетами до конца месяца. Дарий очень скоро нашел, что это была ужасная сделка, и от души надеялся, что оба студента, на которых они с Кристиной поставили, наберут на экзамене максимум проходной бал.       В училище как обычно царили суматоха и галдеж. Сотни ног студентов громко топали по лестнице и холлу, кто-то куда-то бежал, задевая плечом или сумками остальных идущих. Некоторые студенты стояли у окна, бурно что-то обсуждая, кто-то уткнулся в телефон, не видя ничего вокруг, другие бодренько шуршали обертками от бутербродов или конфет, на скорую руку запивая все добытым из столовой чаем или газировкой.       — Доброе утро, Дарий Николаевич!       — Здравствуйте!       — Мы очень рады вас видеть!       — О, вы вернулись!       — А где ваша хипповая трость? Она была вам очень к лицу!..       Кристина старательно делала каменное лицо, но губы ее все равно предательски подрагивали от комментариев студентов.       — Спасибо, буду иметь в виду, — с улыбкой ответил он, проходя мимо.       — Готовься — на паре они тебя закидают вопросами, — доверительно поделилась предсказанием Кристина, но Дарий и без нее прекрасно знал, что так будет и был к этому готов. За минувшую неделю в тишине и покое ему наконец отчасти удалось совладать и со своим чувством вины, и стыдом за ложь, которой он отгораживался от Яровецкого. На самом деле, он просто запихнул все свое беспокойство в самый дальний угол сознания и старательно его игнорировал, сосредоточившись на насущном и своей работе. По правде, те насыщенные беготней дни выдавались на удивление далекими, будто и случились не с ним и Дария это более чем устраивало. Он даже отчасти надеялся на то, что Роман Яровецкий больше не пожелает его побеспокоить. Казалось, той едва видимой некрепкой нити, что протянулась между ними после второго спасения следователя, больше не существовало.       В другой жизни Дарий мог бы даже сожалеть об этом.       — Доброго утра всем, — поприветствовал он студентов, когда вошел в аудиторию и те внезапно обрушили на него шквал оваций. Дарий остолбенел на месте, не дойдя до кафедры каких-то несколько шагов, и только и делал, что растерянно хлопал глазами. Кто-то из присутствующих засвистел и художник, поставив портфель у стола, поднял руки, чтобы призвать студентов к тишине. К его счастью, это сработало.       — Я тоже рад вас видеть, но все же… — начал было он с несмелой полуулыбкой, но его тут же перебили.       — А мы все знаем! — выкрикнул кто-то из дальнего ряда, а остальные студенты единогласно закивали головами и заулюлюкали, выдав новую порцию неразборчиво галдежа вперемешку с редкими хлопками. Дарий вдруг ощутил, как кровь прилила к щекам, а сердце, на миг остановившись, вдруг полетело куда-то в стопы.       — И что же вы знаете? — с усмешкой поинтересовался Дарий, проходя к столу и стараясь вести себя непринужденно.       — Что вы герой! — громко ответила староста группы дизайнеров, стоявшая к нему ближе всех.       — Да, об этом все говорят, — подтвердил другой студент. — Что пару недель назад вы кому-то жизнь спасли, поэтому и ходили с тростью.       — Расскажете, что случилось?       — Вам было страшно?..       Вопросы сыпались один за другим как из рога изобилия. Дарий очень хотел, чтобы они перестали глазеть на него, а еще лучше — чтобы прекратили поднимать эту историю, от которой ему становилось только еще более гадко и тошно.       — Я… очень признателен за теплый прием, — сказал он после того, как ученики немного угомонились. Он поочередно обвел взглядом каждого из присутствующих студентов третьего курса, и, поправив очки, попытался ответить так, чтобы угодить всем сразу и больше не поднимать эту тему. — Но, по правде сказать, я сделал только то, что должен был. Мы — люди и должны помогать друг другу в беде.       Студенты молчали, внимательно разглядывая его. Дарий усмехнулся.       — Было ли мне страшно? Конечно. Я… Все, что мне оставалось — так это надеяться на то, что все закончится хорошо.       — Вам очень повезло! — воскликнул кто-то из студентов и Дарий кивнул.       — Так и есть. А это значит, что и вам повезло, поскольку я смогу снабдить вас зачетными работами и экзаменационными заданиями.       После его слов, по аудитории пронесся ожидаемый тягостный стон.       — Умеете же вы поднять настроение! — донеслось с задних рядов и сразу же следом раздалось «угу», «да!» и кивки, наполненные притворным возмущением. Дарий только головой покачал. Студенты они всегда студенты…       — Что ж, ничего не поделаешь. Надеюсь, в мое отсутствие вы не слишком расслабились…       Первая половина дня прошла на удивление быстро. Не успел Дарий опомниться, как они с Кристиной уже пообедали и разошлись готовиться к следующим занятиям. После обеда у него была пара у второго курса дизайнеров и два отдельных урока у компьютерщиков третьего и четвертого курсов. Когда в аудиторию вошли десять студентов, Дарий сразу заприметил среди них Владимира Зорова, личность которого использовал, чтобы оправдать свои действия перед Романом неделю назад. В отличие от третьекурсников, второкурсники не стали устраивать бурный прием и обошлись лишь любопытными взглядами и парой вопросов, на которые Дарий ответил без особого труда. Изредка он сам бросал изучающие взгляды на Владимира, гадая, связывался ли Яровецкий каким-либо образом с его семьей, дабы проверить, правду ли он тогда сказал, но паренек вел себя как обычно тихо, да и после занятия не задержался в аудитории. Это, разумеется, еще ни о чем не говорило — Роман был следователем, и у него в распоряжении имелась масса способов проверить интересующую его информацию, не привлекая напрямую посторонних людей. Художник старался не слишком много думать об этом. Уже столько времени прошло — если бы Яровецкий что-нибудь нашел, он бы непременно уже был бы здесь.       Слегка расслабившись, Дарий продолжил занятия. Освободившись к половине пятого, он немного посидел над бумажками, а к пяти к нему заглянула Кристина.       — Я уже все, — бодро сообщила она, поправляя сумку на плече. — А ты?       — Тоже, — ответил Дарий, поставив на сегодня в журнале последнюю точку.       Первый день лета выдался каким-то по-особенному ясным и теплым. Дарию отчасти казалось, будто с пришедшим на смену новым месяцем начался и новый этап его жизни. А может, он просто очень сильно хотел, чтобы так оно и было. В любом случае он был твердо намерен больше не оглядываться назад.       Однако все вышло не совсем так, как он себе надумал.       — Дарий, — вдруг крайне серьезным тоном сказала Кристина, придержав его за локоть. Сначала он не понял, почему она обратилась к нему таким тоном, но когда поднял голову и проследил за ее взглядом, все сразу стало более чем очевидно.       Через дорогу, на противоположной стороне от училища был припаркован знакомый красный внедорожник. А возле него, подпирая дверцу автомобиля спиной, курил Яровецкий. Будто почувствовав на себе чужой взгляд, он обернулся и посмотрел прямо на художника. Дарий на миг забыл, как дышать. Какой-то момент они смотрели друг на друга через разделяющее их расстояние, а затем Роман отбросил сигарету прочь, затушив ее ногой, и небрежно помахал ладонью в знак приветствия. С такого расстояния сложно было сказать, что за выражение имелось у него на лице, но Дарий был почти уверен в том, что ничего хорошего ему от этой встречи не светит.       От волнения сердце забилось чаще, а в горле пересохло.       — Наверное, ты сегодня иди без меня, — насилу выдавил из себя Инаев, обратившись к подруге. Кристина неуверенно переводила взгляд с ожидавшего следователя на друга и обратно, а потом снова повернулась к Дарию.       — Ты уверен?       — Все будет хорошо, — произнес художник не особенно веря в собственные же слова. Потянувшись к очкам, он натянул самую беспечную улыбку из всех возможных. Кристина очень долго ее разглядывала, будто пыталась понять, дурит он ее или нет, прикидываясь, что все хорошо, а затем только вдохнула.       — Ладно. Но ты потом мне обязательно позвони, хорошо?       — Конечно.       Она махнула ему рукой на прощанье и побежала направо, чтобы успеть перейти дорогу до того, как светофор сменит цвет с зеленого на красный. Дарий же, собрав в кулак всю свою невозмутимость, пошел к подземному переходу, который должен был вывести его почти к тому самому месту возле дороги, где припарковался Яровецкий. Когда он нырнул под землю, то каждый его гулкий шаг будто бы вторил стуку сердца. Но что бы там ни приготовил для него товарищ следователь на этот раз, а он с этим обязательно справится.