Посланник снов

      Утром во время завтрака Дарию кусок в горло не лез, и все мысли носились вокруг места происшествия, которое он видел во сне. Он был взволнован и натянут как струна: если бы вдруг ему кто-то сообщил в тот момент нужный адрес, Инаев вряд ли бы смог спокойно усидеть на месте. Однако Кристина молчала: она не ответила на сообщение, и не перезванивала. По идее, она должна была зайти за ним этим утром, ведь сегодня у них обоих были с утра занятия, но по части этого Дарий все еще испытывал некие сомнения. Кромсая вилкой несчастный омлет на тарелке, художник который раз думал о том, что ему не помешало бы научиться более точно подбирать слова. Или, еще лучше, вообще не открывать рот и задавать вопросы, на которые ему и без того был известен ответ. Он ведь прекрасно знал, что мог положиться на Кристину, знал, что она бы сказала ему, если бы вдруг проговорилась кому-то, но стоило Яровецкому высказать собственные сомнения, и это неожиданным образом породило в нем собственные… По-прежнему ощущая легкий стыд и угрызения совести, Дарий собрался, взял портфель и в нужное время вышел из квартиры.       На улице было тепло и солнечно, а носа почти сразу коснулся запах зелени, стоило пройтись под деревьями от подъезда до тротуара, на котором его с утра обычно встречала Кристина. Пребывая в некотором беспокойстве Дарий прождал на условленном месте еще несколько минут, прежде чем подруга показалась в его поле зрения. Сегодня она была в зеленом платье в мелкий горошек, а короткие волосы заплела в косички. На плече висел рюкзак, а в руках она несла два бумажных стаканчика. В тот момент у Инаева несколько отлегло от сердца, и он отмахнулся от нелепой мимолетной мысли, что она несла ему чай сегодня утром только для того, чтобы выплеснуть в лицо. И даром, что он был горячим.       — Привет, — неуверенно сказал он, едва Кристина оказалась достаточно близко. Девушка буркнула себе под нос что-то нечленораздельное, после чего протянула ему стаканчик, показательно глядя куда-то в противоположную сторону. Дарий собирался было снова извиниться, но Кристина его опередила, призывно махнув рукой.       — Давай сюда свой альбом, я посмотрю.       Решив, что будет лучше просто сделать как сказано, художник достал вышеупомянутый предмет и передал его подруге. Кристина сама нашла нужную страницу и несколько минут, что они неторопливо шли дорогой, внимательно изучала наброски детской площадки, супермаркета и кафе, что Дарий зарисовал сегодня утром.       — Вряд ли это в нашем районе, — вынесла свой вердикт девушка через некоторое время. — Не припомню, чтобы видела такое кафе поблизости. Но я поищу.       — Спасибо, — от всей души поблагодарил Инаев и поправил очки. — Было бы неплохо найти это место в перерыве между занятиями. Ты точно успеешь?       — Да можно даже сейчас попробовать, — Кристина отдала ему альбом обратно и полезла за смартфоном. — С названием найти это кафе не должно быть большой проблемой.       Чтобы ей было сподручнее, художник забрал у подруги и ее стаканчик с кофе. Некоторое время они шли молча: Кристина полностью углубилась в экран телефона, не замечая ничего вокруг, в то время как Дарий старался следить за тем, чтобы она ни обо что не споткнулась на дороге.       — Кажется, я нашла. Оно? — через пару минут сказала Кристина и, остановившись, протянула ему телефон. Дарий взял тот и увидел изображение небольшого кирпичного здания с вывеской «Кафе-бар «Восход». И пусть снимок был сделан с другого ракурса, но он сразу понял, что это то самое заведение, что приснилось ему сегодня. В тот самый миг с плеч будто бы свалилась гора.       — Да, — он облегченно улыбнулся. — Значит, нужная детская площадка должна быть где-то неподалеку. Адрес есть?       — Угу, — Кристина взяла телефон обратно, пару мгновений с деловым видом водила пальцем по экрану, а затем нахмурилась. — Но я понятия не имею, где это. Подожди, сейчас посмотрю на карте.       Они остановились буквально в двух шагах от училища. Мимо них проходили студенты: некоторые оживленно болтали друг с другом не замечая ничего вокруг, другие сонно кивали в знак приветствия. Утреннее солнце заливало небольшую полукруглую площадь ярким светом, предвещая еще один ясный день.       — Вот, — вдруг сказала Кристина, и Дарий заглянул ей через плечо, чтобы внимательнее рассмотреть карту, которую она вывела на экран. — Это почти что у черта на рогах. И добираться туда, судя по всему, придется долго и нудно… О, вот, смотри.       В несколько касаний Кристина вывела на экран схемы городских маршруток и пару минут подбирала самый оптимальный вариант доезда. Дарий с некоторым интересом наблюдал за ее манипуляциями и снова слегка сожалел о том, что в силу обстоятельств вынужден держаться подальше от какой бы то ни было техники.       — Если выезжать от нас, то придется сделать пересадку, а потом можно сесть на третью маршрутку или троллейбус… Все это займет где-то час с небольшим, если тебе повезет не попасть в пробку где-нибудь. Веселая будет поездка, — скептично добавила Кристина, после чего спрятала телефон обратно в рюкзак. Дарий передал ей стаканчик с кофе, который она допила в пару глотков. — Ты сегодня планируешь поехать?       — Да, после второй пары. У меня там большое окно, так что я должен успеть до вечерних занятий изучить местность.       Подруга поджала губы и многозначительно кивнула. Дарий внимательно смотрел на нее в любой момент ожидая, что она вот-вот вернется к теме вчерашней ссоры, но вопреки всему Кристина не выказывала желания говорить об этом и держалась почти как обычно, будто ничего не случилось.       — Ясно, — только и сказала она, после чего кивнула в сторону училища. — Пойдем?       Дарий открыл рот, чтобы снова попросить прощения, но в конечном итоге так ничего и не сказал. Если уж Кристина решила не вспоминать о вчерашнем, то он подумал, что лучше было и не напоминать ей лишний раз. Может, как-нибудь потом он придумает, как отблагодарить ее за помощь.       Кивнув, Дарий на миг потянулся к очкам и пошел следом за подругой.       Первые пары пролетели незаметно. После окончания второй, Дарий поспешно собрался и покинул училище. Добравшись до ближайшей остановки, он сел в автобус и через центр поехал в северную часть города, которую практически не знал. По пути он сделал еще несколько пересадок, но в целом добрался до нужного парка без пробок и каких бы то ни было приключений. Вышел он на остановке у парка и еще немного прошел пешком, прежде чем оказался у знакомого кафе-бара. На секунду остановившись и скользнув взглядом по его вывеске, Дарий слегка нахмурился и поправил очки, а потом пошел дальше, внимательно осматриваясь по сторонам. Людей вокруг было немного, и детскую площадку Инаев отыскал взглядом уже через какую-то минуту. Когда он увидел ее, сердце его на мгновение дрогнуло: даже после всех этих лет он так до конца и не мог привыкнуть к тому, сколь яркими в реальности оказывались незнакомые места, которые он видел во сне. На короткое мгновение это всегда заставляло его оцепенеть, будто в такие моменты мозг окончательно относил увиденное во сне к настоящему воспоминанию, пусть даже на самом деле оно таковым и не было.       Инаев поправил очки, и собирался было подойти ближе, дабы на всякий случай рассмотреть поближе детей, что возились в песочнице, но неожиданно его окликнули.       — Дарий?..       Художник моргнул и, обернувшись, потрясенно взглянул на Яровецкого, который каким-то непостижимым образом тоже оказался здесь и стоял немного поодаль с не менее удивленным лицом. Про себя Дарий подумал, что это было уже совершенно не смешно, и почувствовал, как сердце от волнения, что его вот-вот разоблачат, предательски забилось быстрее. Умом художник понимал, что Роман никак не мог знать о том, что он будет сегодня в этом районе — Кристина уж точно бы не стала ему звонить, чтобы рассказать об этом, — но совпадение, что ни говори, оказалось не из приятных. Дарий не мог отделаться от какого-то смутного ощущения, что таким незамысловатым способом вселенная его явно за что-то наказывала.       Хотя у Романа, судя по его довольному виду, мнение было совершенно противоположное.       — Слушай, а у тебя еще есть время? Раз мы уже так удачно встретились здесь, можешь оказать мне услугу?..       Дарий какой-то момент смотрел на следователя, а затем осторожно поинтересовался:       — Какую?       Яровецкий воровато огляделся по сторонам, будто хотел удостовериться, что за ними никто не наблюдал, а затем слегка подался вперед и многозначительно подмигнул.       — Супергеройскую.       Дарий моргнул и взглянул на следователя озадачено. Где-то под ребрами уже знакомо заворочалось плохое предчувствие. Художник встревоженно потянулся к очкам, а затем вновь скользнул беглым взглядом по детской площадке. Вообще-то, ему ничего бы не стоило отказаться — вот просто взять и солгать, что нужно как можно скорее вернуться к следующим занятиям — но язык у него так и не повернулся. В последнее время Роман и так очень много сделал для него, и было бы совсем уж черной неблагодарностью не отплатить ему за это.       Досадуя на самого себя и на так неудачно сложившиеся обстоятельства, Дарий снова нервно поправил очки.       — Чего именно ты хочешь?       Роман засунул руки в карманы джинсов и немного помялся, прежде чем ответить.       — Ну… Скажем так, с делом Дольниковой возникли некоторые… осложнения, и мне нужно найти одного человека, чтобы с этими осложнениями разобраться. Но чтобы его найти, мне нужно знать, как он выглядит, а чтобы знать, как он выглядит, мне нужен портрет, — Яровецкий тут же соорудил на лице невиннейшую из своих улыбок. — На самом деле я тут проверял зацепку в баре, но на тамошней камере нужного мне парня не видно, и я подумал, что ты мог бы ну, знаешь… провернуть с одним товарищем тот же фокус, что ты проделал с Лешиным. Это бы очень мне помогло. Пожалуйста.       Дарий бесшумно вздохнул и поглядел на часы. Времени до вечерних пар у него было еще более чем достаточно, да и он не сомневался, что в случае чего Роман обязательно подбросит его до училища. Не в силах больше и дальше наблюдать этот умоляющий взгляд, Дарий отвернулся.       — Ладно.       — Спасибо, ты настоящий друг! — в сердцах Роман наградил его весьма ощутимым дружеским тычком в плечо, от которого Дарий едва ли не охнул, а затем кивнул куда-то в сторону дороги. — Пойдем, моя машина за углом припаркована.       Рассеянно кивнув, Дарий вновь обернулся на детскую площадку и еще пару секунд пристально разглядывал все вокруг нее. На душе по-прежнему было несколько тревожно, но Инаев повторял про себя, что обязательно справится. Нужно только оказаться здесь завтра и вовремя подобрать мяч, чтобы помешать прохожему толкнуть его, а ребенку — выбежать за ним на дорогу. Только и всего. Далеко не самая сложная задача.       — Эй, ты идешь?       Дарий отмер и в задумчивости направился следом за Яровецким. Его красный внедорожник ярким пятном выделялся на фоне черных и серых автомобилей, припаркованных на стоянке у торца супермаркета. В салоне знакомо пахло ароматизатором вперемешку с горьким сигаретным дымом, но, казалось, Инаев уже достаточно к нему привык, чтобы не обращать внимания. Когда он пристегнулся, мысли его по-прежнему находились в завтрашнем дне, а взгляд то и дело возвращался к площадке, краешек которой проглядывал из-за деревьев. Художник был настолько поглощен этим, что и не заметил любопытного взгляда, которым наградил его Яровецкий.       — Эй, ты чего? Что-то не так с этой детской площадкой? — спросил он, когда завел машину и Дарий только тогда сумел взять себя в руки и отвернуться. Поспешно поправив очки, художник принялся смотреть прямо перед собой.       — Да нет… Ничего.       Если Роману и показалось что-то странным, то говорить об этом он не стал. Дарий подумал, что будет благоразумнее обратить его внимание на что-нибудь другое и решил поинтересоваться подробностями предстоящего задания.       — Так и… Что это за осложнения в твоем деле?       — А, — Яровецкий беспечно улыбнулся и отмахнулся, — ничего такого важного. Просто мы с Никоноровым кое-что нашли и я решил, что пока свободен, мог бы это проверить. Эдуард Шевков имел дело с кое-кем подозрительным, и я тоже хотел бы с этим человеком побеседовать, только и всего.       Он замолчал. Дарий в принципе и не ожидал, что Роман будет раскрывать какие-то важные детали следствия, но такая формулировка даже ему показалось несколько расплывчатой. Художник нахмурился и попробовал еще раз.       — Это как-то связано с тем, что ты спрашивал у меня раньше? О других, подобных мне?       На этот раз улыбка Яровецкого, казалось, будто бы приклеилась к его лицу. Он смотрел на дорогу и не выказывал совершенно никакого беспокойства, хотя и хохотнул в ответ с некоторой натяжкой.       — Да нет, нет конечно. То я так спросил… В общем, там все иначе обернулось, так что не думай об этом, ладно? — и прежде, чем Дарий успел хоть что-то на это ответить, Роман тут же сменил тему: — А ты сам чего в этом районе оказался? Знаешь, не ровен час и я подумаю, что ты за мной следишь.       Дарий не сдержался и фыркнул.       — Уж кто еще за кем следит.       Роман снова рассмеялся.       — И то правда — это больше по моей части… Но, честное слово, сегодня я оказался здесь исключительно по работе, которая не имеет к тебе отношения, так что моя совесть абсолютно чиста. А что насчет тебя? Ты таким взглядом сверлил ту детскую площадку…       — Показалось, что увидел там кое-кого из знакомых, — отчеканил Дарий, на что получил в ответ откровенно скептический взгляд Яровецкого.       — Это на детской площадке-то? — уточнил тот и криво усмехнулся. — А у тебя весьма разнообразный круг знакомых.       — Это не… Я не то хотел… — начал было Дарий, но никак не мог подобрать нужных слов и в конечном итоге просто сдался, повернувшись к окну. На некоторое время в салоне повисло неопределенное молчание: художнику не хотелось откровенно лгать в лицо следователю, особенно теперь, но как и в случае с Кристиной, он просто не мог переступить через себя и подпустить того ближе. В душе у Инаева всегда существовал этот барьер, за который никому не было хода. И всегда будет.       — Знаешь, ты можешь просто ответить, что это не мое дело, и я буду это уважать, — вдруг сказал Роман, и Дарий неуверенно скосил глаза в его сторону. — По крайней мере постараюсь. Да, может отчасти мне и будет слегка обидно, но в то же время я по себе знаю, каково это, когда на тебя давят и суют свой не в меру любопытный нос не в свои дела. Так что, если я сейчас лезу не в свое дело, то так и скажи.       Дарий поджал губы, размышляя над ответом. Иногда ему было жаль, что он не мог видеть будущих последствий своих слов или действий. Так было бы намного легче определиться с тем, что стоило говорить, а что нет.       — Это… Просто есть вещи, о которых я не могу говорить.       — Понятно, — ответил Роман и тут же стал серьезным. — Кажется, я уже догадался, в чем дело, но если ты не хочешь рассказывать, я не буду настаивать.       — Спасибо.       — Только будь осторожен, — Дарий заметил на себе многозначительный взгляд Яровецкого, но даже не успел на него среагировать, поскольку в тот миг следователь вновь обратил свое внимание на дорогу и принялся заворачивать в один из проулков в спальном районе. Только он сделал это, как Инаев нахмурился, практически сразу узнав череду пятиэтажек, между которыми они принялись петлять. И тут же воспоминаниями он вернулся к прошлым событиям, воскрешая в памяти тот день, когда он уже бывал в этом месте. Будто прочитав его мысли, Яровецкий поинтересовался:       — Навевает воспоминания?       Дарий невольно внутренне подобрался, но Роман, казалось, не говорил в укор и не ждал ответа. Он немного пропетлял дорогой между домами, прежде чем остановился в одном из дворов. Инаев непроизвольно сглотнул.       — Ну, вот мы и на месте, — Роман снял ремень безопасности и на секунду задержал взгляд на пассажире. — Ты в порядке?       — Да, просто… — Дарий вспомнил о том, что в прошлый раз именно отсюда все пошло наперекосяк и ему стало как-то не по себе. — Не думал, что однажды снова окажусь у этого дома.       — Да, чудно все обернулось… — ответил Яровецкий и добавил: — Но переживать не о чем. Во-первых, в этот раз ты не один, а во-вторых — там только Эдуард Шевков. И он, поверь мне, далеко не такой страшный как его близнец. Пойдем. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим.       Еще раз окинув пятиэтажку неуверенным взглядом, Дарий выбрался из машины и, прихватив портфель, поправил очки. Яровецкий включил сигнализацию и бодрым шагом направился ко второму подъезду — Инаев отставал от него всего на шаг. Стоило оказаться внутри — и ощущение какой-то нереальности происходящего достигло пика. Художник велел самому себе успокоиться. В конце концов, чего ему бояться? Эльдар Шевков за решеткой, к тому же, если бы Роману что-то угрожало, он бы увидел это во сне, наверное?.. Пока они поднимались по лестнице, Дарий несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь прогнать прочь дурные мысли.       Когда они остановились у нужной двери, следователь громко постучал.       — Гражданин Шевков, это полиция.       Прошло несколько секунд, и дверь отворилась с тихим щелчком. Яровецкий, не дожидаясь особого приглашения, рывком потянул ее на себя и вошел внутрь. Дарий с тяжелым сердцем направился следом.       — Сколько еще вы будете вот так ко мне врываться? — пробурчал Шевков, взглядом метая молнии в сторону следователя. — Это переходит уже всякие границы. Я вчера все вам рассказал, так чего вы еще от меня хотите?       Эдуард Шевков был одет в старый спортивный костюм темно-серого цвета. Дарий скользнул взглядом по округлому дряблому лицу и на мгновение задержался на приметной родинке у левого глаза, отчего на секунду по коже пробежал холодок. Поспешно отвернувшись, художник сосредоточился на обстановке вокруг. Бывший подозреваемый явно собирался выезжать в ближайшее время: почти все пространство небольшого коридора было завалено подписанными неровным почерком коробками и большими непрозрачными пакетами.       — Сколько нужно будет, столько и буду врываться, — неожиданно бросил Яровецкий тем пугающе резким тоном, который Дарию уже доводилось слышать не так давно. — Если хотите, чтобы я поскорее оставил вас в покое — сотрудничайте. И может тогда вам повезет.       Эдуард пробормотал себе под нос что-то нечленораздельное, а потом насупился и кивнул в сторону художника.       — А это кто?       — Не ваше дело, — отрезал Роман прежде, чем Дарий успел хоть как-то отреагировать. — Он здесь, чтобы помочь мне найти вашего загадочного незнакомца.       Шевков закатил глаза, а затем небрежно махнул рукой.       — Снова вопросы? Валяйте. Не знаю, правда, чего еще я должен рассказать.       — А… Мы можем где-нибудь присесть? — поинтересовался Дарий, кожей ощущая, как накалилась атмосфера вокруг. Шевков был сердит, а Яровецкий испытывал к нему что-то среднее между презрением и неприязнью. Пространство вокруг буквально звенело от повисшего напряжения.       — Вы его слышали, — Роман понизил тон и прищурился — в тот момент он выглядел особенно устрашающим. Шевков, судя по всему, пришел к похожему выводу, поэтому, хоть и с явной неохотой, но все же проводил своих нежданных гостей на кухню. Там он без особого энтузиазма сел за стол, а Дарий аккуратно устроился напротив. Роман же остался стоять в дверном проеме, прислонившись плечом к дверному косяку. Он скрестил руки на груди и сверлил бывшего подозреваемого пристальным немигающим взглядом. В абсолютной тишине Инаев достал карандаш и альбом, сразу открыв тот на чистом развороте, а потом поправил очки и неуверенно обернулся на Романа.       — Я готов.       — Хорошо, — Яровецкий кивнул и обратился к Эдуарду. — Я хочу, чтобы вы подумали о незнакомце, с которым говорили в баре и вспомнили все о том, как он выглядит.       Во взгляде Шевкова мелькнуло понимание, и он фыркнул:       — Это было давно, там было темно и я вообще мало что помню, поскольку был пьян.       — А вы попытайтесь, — с нажимом вставил Яровецкий, угрожающе заиграв желваками. Шевков только глаза закатил. Откашлявшись, Дарий занес руку с карандашом над чистым листом и устремил взгляд на Эдуарда. Он полностью сосредоточился на нем, усилием воли отметая прочь все несущественное.       — Кем вы работаете?       Левая бровь Шевкова скептически взлетела вверх, и он перевел несколько озадаченный взгляд на Романа. Яровецкий тут же рыкнул:       — Отвечайте.       Дарий смотрел прямо на Эдуарда. Тот, красноречиво вздохнув, пожал плечами.       — Я частный предприниматель. Точнее, был. А сейчас я… Можно сказать, птица в свободном полете. Или в вольном падении. С какой стороны посмотреть.       Инаев слегка прищурился и сделал несколько неуверенных штрихов, стараясь уловить хоть что-нибудь в подсознании Шевкова, за что можно было бы зацепиться.       — Чем конкретно вы занимались?       Шевков явно не понимал, к чему эти расспросы, но стоило ему наткнуться на предупреждающий взгляд темных глаз следователя, как он моментально возвращался к ответам. Хоть и делал это с крайне кислым лицом, словно ему было весьма неприятно вспоминать о прошлом.       — У меня был бизнес в сфере логистики, небольшое такое предприятие. Несколько машин и водителей. В основном занимался частными грузоперевозками.       — Что возили?..       Чем дальше Дарий углублялся в расспросы, тем отчетливее понимал, что дела не будет. В голове Шевкова мелькал какой-то смутный полуразмытый образ, утопающий во мраке. И каждый раз, стоило попытаться ухватить его, хотя бы немного присмотреться — и он ускользал, расплывался как дым или туман. Это было неприятно, но не необычно, если в деле было замешано спиртное. В конечном итоге промучившись около часа, Инаев вынужден был капитулировать, получив в результате одну лишь головную боль.       — Почему не вышло? — с легким разочарованием поинтересовался Роман, когда Дарий продемонстрировал ему подбородок и нечеткий контур линии губ вместо полноценного портрета. Они вышли в коридор, оставив Эдуарда одного на кухне. Художник нахмурился и поправил очки.       — Возможно, дело в давности встречи — все воспоминания отчасти искажаются и блекнут со временем. Ну и еще алкоголь сыграл свою роль, конечно же. Господин Шевков более-менее помнит только то, на что тогда обращал внимание, а именно на слова. Наверное, поэтому результат и вышел таким… Прости.       — Все нормально, это не твоя вина, — отмахнулся Яровецкий, хотя Дарий прекрасно видел, что неудача его расстроила. Следователь шумно втянул носом воздух и взгляд его некоторое время блуждал по обстановке вокруг, ни на чем конкретно не останавливаясь. — Ладно, — после небольшой паузы добавил он, — может, повезет что разглядеть в записях с бара… Или, на худой конец, можно еще завтра будет со вторым барменом поболтать — авось, что да и всплывет… Как бы там ни было — все равно спасибо. За то, что попробовал.       Он благодарно хлопнул художника по плечу, после чего пошел на кухню и снова заговорил о чем-то с Шевковым, но Дарий не слушал. Он спрятал альбом обратно в портфель и вышел в коридор, чувствуя себя слегка виноватым за провал, хотя и знал, что в этом не было смысла. Художник действительно сделал все, что было в его силах, но иногда этого оказывалось недостаточно, и с этим ничего нельзя было поделать.       Роман вернулся в коридор через несколько минут, а Шевков следовал за ним с кислой миной.       — Не забудьте сообщить полиции свой новый адрес, когда переедете — бросил напоследок Яровецкий, на что получил в ответ лишь невнятное бормотание и кислый вид. После этого следователь распахнул дверь и вышел из квартиры, и Дарий молчаливо последовал за ним, слегка морщась от пульсирующей боли в затылке. Спустившись, они вышли из подъезда и направились к машине. Инаев продолжал щуриться от головной боли и рези в глазах от слишком уж яркого солнечного света. В какой-то момент он остановился и, сняв очки, потер переносицу. В ушах тихо звенело.       — Эй, все нормально? — вдруг где-то над ухом прозвучал встревоженный голос Яровецкого, на что Дарий лишь рассеянно кивнул. — Что-то болит?       — Голова немного… Пройдет, — попытался отмахнуться он, водрузив очки обратно на нос. Когда лицо следователя оказалось в фокусе, он заметил, как встревоженно сошлись его брови у переносицы.       — Так ладно, аптечка у меня где-то в бардачке, а там должны быть какие-то обезболивающие…       — Да все в порядке, — попытался отмахнуться Дарий, но Яровецкий уже взял его под локоть и потащил до автомобиля.       — Да ты белый как мел, какое там «в порядке»!..       Когда они добрались до машины и сели в салон, следователь достал аптечку и принялся деловито в ней рыться, бегло читая названия таблеток на пластинках и откидывая их прочь. Дарий пару мгновений наблюдал за ним искоса, а затем прикрыл глаза. Ощущение было таким, будто похмелье Шевкова, которое тот испытывал невесть когда, каким-то образом во время составления портрета передалось и ему.       — Вот, нашел. Сейчас, погоди, где-то у меня тут была вода…       Дарий разлепил веки и увидел, как Яровецкий протягивал ему бутылку и таблетку. Он принял их с благодарностью, избегая смотреть следователю в глаза.       — Спасибо.       — Это из-за расспросов Шевкова тебя так колбасит? — уточнил Роман, прищурившись. Дарий не ответил, однако следователь и без этого сделал соответствующие выводы. — Блин, если бы я знал, что тебе будет так плохо, я бы не просил тебя это делать, — сокрушенно произнес Яровецкий и художник, запив таблетку водой, продолжал ощущать на себе его внимательный взгляд. — Но я не понимаю. С Лешиным у тебя же не было вроде такой реакции, так почему с Шевковым иначе?       Инаев вздохнул и, отдав бутылку, неопределенно пожал плечами. В затылке все еще неприятно бился пульс, но Дарий старался не обращать внимания.       — Причуды моей способности, скорее всего. Я не знаю, почему так, но алкоголь и техника имеют некоторое влияние на мой дар. Искажают его, отчего временами мне бывает физически плохо. Поэтому я не пью, не держу дома компьютера и всего прочего. Кажется, в этот раз сильное опьянение господина Шевкова тем днем отразилось на мне сейчас, когда я пытался выудить из него образ нужного тебе человека. Я тоже не знал, что так случится. Но не стоит беспокоиться — это пройдет.       Роман отчетливо вздохнул и покачал головой.       — А еще говоришь, что не супергерой — да у тебя даже свой криптонит имеется! — продолжал сокрушаться Яровецкий. Дарий наблюдал за ним краем глаза некоторое время, чувствуя, как потихоньку отпускали тиски, что словно сжимали голову изнутри, а пульсация в затылке становилась все тише. — Знаешь, ты вообще-то мог бы сказать мне об этом раньше!       — Как-то не пришлось к слову, — беспомощно пробормотал Дарий, на что в ответ получил только громкое фырканье Романа.       — Не пришлось у него к слову, видите ли! — сердито бросил он, вставив ключ в замок зажигания. — Мы же друзья, в моих интересах облегчить тебе жизнь, а не угробить ее между делом. Тебе не приходило в голову, что я должен знать такие вещи?       Художник осторожно взглянул в сторону следователя. Яровецкий хмурил брови и смотрел прямо перед собой, а когда завел двигатель, то выехал на дорогу и принялся петлять обратно к выходу из спального района. Что-то подсказывало Дарию, что ему лучше всего промолчать, ведь было совершенно ясно, что убедить Романа в том, что в возникшей ситуации не было ничьей вины, сейчас было абсолютно невозможно. Поэтому он отвернулся к окну, против воли чувствуя слабый прилив признательности за его беспокойство.       Некоторое время они ехали в молчании. Когда миновали центр, Роман нарушил неопределенную тишину.       — Завезти тебя домой? — спросил он и в его тоне все еще отчетливо угадывались сердитые нотки.       — Нет, в училище. У меня еще есть занятия сегодня, — ответил Дарий, по-прежнему глядя исключительно в окно, за которым ярким калейдоскопом сменялись вывески магазинов.       — Как ты себя чувствуешь?       — Уже лучше. Я же говорил, что не стоит беспокоиться.       Роман многозначительно хмыкнул, и Дарий таки повернул к нему голову.       — Могу поставить всю свою годовую заплату на то, что даже если тебе вдруг оторвет ноги ты скажешь, что «не о чем беспокоиться».       Художник тяжело вздохнул и снова отвернулся. Продолжать эту тему ему совершенно не хотелось.       — Молчишь? Правильно делаешь.       — Может, хватит? — не выдержал Инаев, потеряв терпение, и заметил, как Роман мельком взглянул на него. — Я всего лишь сделал то, о чем ты меня попросил, и никто из нас не мог предвидеть последствия. Это всего лишь головная боль, такое периодически случается со всеми нормальными людьми, поэтому ты совершенно напрасно пытаешься раздуть из мухи слона.       Яровецкий закатил глаза и громко прищелкнул языком.       — Какой же ты… — начал он и оборвал себя, хотя сам Дарий без труда мог себе вообразить, какое слово вертелось у него на языке. — Ладно. Пускай. Делай как знаешь.       Разговор увял, и остаток пути они провели в молчании, во время которого у Дария на душе скребли кошки. Роман переживал за него не меньше Кристины, и внутри художника разрывали на части противоречия. Он был признателен и благодарен им, но в то же время это было бремя, которое по-прежнему было слишком тяжело нести.       Когда Яровецкий остановился на своем привычном месте напротив училища, Дарий поспешил выбраться из автомобиля, избегая смотреть в сторону его владельца.