Из Воздуха и Пламени

      Если и было что-то в отношениях с Зуко, что не нравилось Аангу, так это утро.       Даже не так. Само по себе утро могло быть восхитительным — особенно когда никому из них не нужно было рано вставать, и они могли остаться в кровати подольше, прижимаясь друг к другу или занимаясь жаркой любовью — да, это были именно те моменты, которыми Аанг наслаждался больше всего. Скорее, он ненавидел утро в те моменты, когда им в конце концов приходилось вставать и Зуко начинал одеваться.       Да, дело было именно в этом. Это был своего рода ритуал, который Аанг знал наизусть. Зуко всегда первым покидал уютное убежище простыней, и затем постоянно настаивал, чтобы Аанг последовал его примеру. Затем он начинал собирать одеяния: его белое тело двигалось в свете ранней зари, и Аанг наблюдал, как постепенно меняется лицо Хозяина Огня: от удовлетворенного, игривого, нежного выражения к отстраненному, озабоченному, задумчивому, тревожному. Обычно это был первый признак того, что их время действительно подошло к концу и что настает день. А потом Зуко медленно начинал облачаться — по крайней мере в то, что он мог надеть сам, без помощи своих слуг — один предмет убранства за другим, и Аанг просто лежал и смотрел, как это стройное, великолепное тело дюйм за дюймом исчезает под слоями золота и алого.       Так же и тот Зуко, которого он знал и любил, исчезал под слоями золотых и алых одежд, превращаясь в Зуко — Хозяина Огня, которого он тоже любил, но который никогда всецело не принадлежал лишь ему и никогда не будет.       — А ты не можешь остаться еще ненадолго, малыш? — иногда спрашивал Аанг. Ответы могли быть разные. Если Зуко еще не превратился окончательно в Хозяина Огня, то, немного поразмыслив, он даже позволял затащить себя обратно в постель после долгих уговоров, поддразниваний, а иногда даже применения некоторой физической силы со стороны Аанга, и во время нескольких следующих спешных, но сладких минут они вместе вкушали запретный плод. Шансы на то, что это произойдет, уменьшались прямо пропорционально наслоению одежд Хозяина Огня, и сводились к нулю, если единственным предметом, который оставалось закрепить, был головной убор: золотая пластина в виде языков пламени.       В таких случаях Зуко лишь смотрел на Аанга душераздирающим взглядом, выражающим одновременно печаль, сожаление и уверенность, и шептал: "Ты же знаешь, что я не могу". И в этом случае не оставалось ничего другого, кроме как вздохнуть и встать с кровати.       Зуко верил в долг, и, очевидно, поэтому он был для него важнее, чем оставаться в постели со своим любовником. Со временем Аанг начал это понимать. Он уважал его выбор. В действительности, это была одна из тех вещей, которые он любил в этом человеке, ведь если бы Зуко пренебрег долгом, то это не был бы ... Зуко. Это было частью его характера, чем-то, что делало его необыкновенным, потрясающим человеком - человеком, который серьезно относился к своим обязанностям, не уклоняясь от ответственности, который изо дня в день трудился, чтобы доказать, что достоин короны, которая тяжестью лежала в его волосах.       Это вызывало восхищение. Искреннее восхищение – даже со стороны Аанга, который обычно относился к долгу как к чему-то, что стоило воспринимать с некоторой долей серьезности, но без чрезмерного энтузиазма — скорее как руководство к действию. Не то, к чему он привык приступать сразу, если у него не было желания или он находился под давлением особо требовательной ситуации.       Дело было в том... Все это довольно сложно. О такого рода "сложном" Аангу всегда было нелегко говорить, потому что если все же начать разговор, то придется также касаться множества других вещей, последующих за ним, и ситуация станет еще более... пугающей, обремененной мыслями о неотвратимой реальности, а такого положения они оба старательно избегали.       На сегодняшний день.       Они были счастливы, и именно к этому все и сводилось, не так ли? Это было самым важным? Да. Именно это Аанг постоянно повторял про себя в тех редких случаях, когда подобные мысли начинали его мучить. Они были счастливы. Конечно, они виделись не так часто, как хотелось бы, но когда встречались, это были восхитительные мгновения. Большую часть времени. То есть те случаи, когда они не впадали в шумные споры о политике, что тоже было в некотором смысле увлекательно, потому что после них всегда происходило примирение. Даже если Зуко, устав после целого дня тяжелой работы, мог лишь лежать на постели и прижиматься к Аангу, пока не заснет, тот тоже был более, чем доволен. Он любил обниматься с Зуко, впитывать прекрасное тепло, исходящее от мага Огня и слушать его размеренное дыхание. А когда у Хозяина Огня была энергия, чтобы порезвиться, это ... Гм. Хорошо. Эти моменты Аанг любил больше всего.       Так что да, они встречались гораздо реже, чем им хотелось бы. Но с этим можно было мириться, ведь они знали, что пару недель каждый год у них было освобождено время для того, что Зуко в шутку называл "Аангвантюра" — отпуск только для них двоих, всегда где-то на новом месте, но неизменно где-то далеко: от людей и проблем, чтобы сполна насладиться обществом друг друга, зарядиться энергией до конца года и просто отдохнуть. Во время этих путешествий не будет ни золотых, ни алых одежд, ни огненных корон, и никто из них не встанет с постели, чтобы служить кому-то, кроме самих себя.       И они любили друг друга, в этом не было никаких сомнений. Они были молоды, они преуспевали в своем деле, они были влюблены, и у них впереди была вся оставшаяся жизнь…       ... Что было своего рода частью другой проблемы, к которой и относилось утро. Потому что об этой другой проблеме Аанг предпочел бы не думать, пока мысли о ней снова не застигнут его во время печальной утренней рутины. Называлась она, начиная с большой буквы: "Будущее".       Именно по утрам, после особенно жарких занятий любовью, Аанг чаще всего вспоминал о его существовании. Хотя никто из них двоих никогда не говорил прямо, Аватар знал, что в некотором смысле они оба думают об одном и том же: то, как они живут сейчас, когда стараются наслаждаться друг другом при любом удобном случае и уединяются так часто, насколько это возможно, - они лишь тянули время; стояли на пороге, отказываясь переступать его; повисли в воздухе перед падением, оттягивая неизбежное. А неизбежное, независимо от того, как сильно Аанг хотел его избежать, всегда маячило где-то на горизонте, и вот уже стояло за спиной, все ближе каждый раз, когда Аанг наблюдал за тем, как Зуко облачается в одежды.       Зуко принадлежал ему. По ночам или во время нескольких украденных моментов во время их выходных, он был только его и ничьим другим, но человек, который появился из покроя золотого и алого, который носил древнюю корону народа Огня и царственно восседал на троне, не был его, в этом была правда. Хозяин Огня Зуко принадлежал своему народу, своей стране.       А еще он нуждался в наследниках.       И это было другой проблемой, которая до сих пор оставалась невысказанной, но о наличии которой они оба знали. Хотя Мэй, которая осталась преданной Зуко, и действовала как его официальная девушка, чтобы особо любопытные придворные не совали свой нос, а девушки из знатных семейств держались на расстоянии, она полностью осознавала, какие отношения на самом деле связывают Хозяина Огня с Аватаром. И мысль об этом крутилась в голове Аанга как постоянное смутное напоминание о том, что рано или поздно наступит. Ему нравилась Мэй, по-настоящему нравилась – ее специфическое чувство юмора пришлось ему по душе, и он прекрасно осознавал ту роль, которую она играла в жизни Зуко, и только за это он готов был принять ее – но все же мысль о том, что они оба все еще любят друг друга, и что обязательно настанет день, когда им все же придется вступить в брак, и придется завести детей, приносило жгучую боль.       Отчасти, такой расклад был справедлив по отношению к Мэй, которая любила Зуко так же сильно, как он. Их связь в каком-то смысле причиняла ей боль. Конечно, она могла бы пошутить по этому поводу, назвать Аанга королевским консортом и потребовать, чтобы они позволяли ей время от времени наблюдать за ними…       Но в конце концов, она так и не пришла. Конечно, она бы никогда так не поступила. Это было нормально. Они могли делиться. У Зуко было достаточно любви для них обоих, для каждого в своем оттенке.       Но все же…       Аанг не ненавидел золотые и алые одежды Хозяина Огня. Не совсем. Они были прекрасны и изысканы - они подходили Зуко, особенно после того, как их скроили и подогнали к его фигуре и стилю жизни. Теперь это были одеяния воина-повелителя, не диктатора своего собственного народа, прячущегося за стеной из огня. Аанг восхищался человеком, который носил их, так же сильно, как и любил, — и Зуко выглядел действительно в них столь статным, столь могущественным, столь величественно прекрасным и ярким. Столь сильным.       И все же Аватар любил моменты в темноте, когда золотые и алые одежды были сброшены, и являлся тот Зуко, что был за ними, потому что его возлюбленный выглядел намного лучше, более того - лучше, чем когда-либо – когда на нем не было ничего, кроме танцующих теней, покрова ночи, и блеска пота на белой коже.       Именно тогда он изо всех сил старался прогнать из головы мысли об утре и том времени, когда это белоснежное тело, сейчас принадлежавшее только ему, станет неприкасаемым и снова будет скрыто под слоями одежд Хозяина Огня. Он не хотел думать о Будущем. У них еще будет на это время. У них еще есть время.       На сегодняшний день.