Моё твоё наказание

      Печать с двери сорвана, что не может не вызвать усмешку. Она могла позвать его куда угодно, но почему-то привела именно сюда. Чонгук небрежно поднимает жёлтую полицейскую ленту и проходит под ней. В одно мгновение это место стало никому ненужным заброшенным помещением, где по заголовкам СМИ произошла ужасная трагедия и в результате несчастного случая погибли работники ресторана. Кажется Доён всё же смогла кое-как разрешить эту проблему и не навлечь на себя излишнее внимание. Она даже выплатила липовую компенсацию семьям погибших, умалчивая, что никаких семей и не было. Чонгук задумывался зачем Тэхён взял на попечительство Дамби и почему Хосок теперь представлял её интересы, ведь чтобы она не сказала никто этому не поверит, но возможно первостепенная цель была не выиграть суд и разоблачить сутенёров, а именно спасти её жизнь и получить с этого выгоду. Хосок как всегда умело и феерично создал необходимый шум вокруг дела и привлёк всё внимание к нему, освобождая от назойливой прессы остальных. Это развязало руки и помогло спокойно готовиться к главной битве. Чонгук оглядывается и вспоминает как попал сюда первый раз. Тут было полно народу, всё казалось слишком аляпистым и вычурным, но даже так это было лучше пустых стен и перевернутых из-за обысков вещей. Он замечает на барной стойке знакомый телефон и убеждается, что он уже разряжен. — Быстро ты однако, — бесцветный скучающий голос Доён раздаётся за спиной, заставляя его обернуться и нахмуриться.       Девушка была бледной и уставшей, но не изменяла себе как всегда одетая с иголочки с изящной укладкой на волосах, словно фарфоровая кукла на запыленной витрине. В этом хаосе она смотрела донельзя правильно и гармонично. — Что её телефон делал у тебя?       Доён отчего-то улыбается и растерянно пожимает плечами. Она вообще не была даже уверена, что он придёт, но теперь ей предстояло как следует обдумать всё, что она ему скажет. Где-то внутри неё липко зашевелился страх. Чонгук уже не её друг, готовый выручить в любой ситуации, несмотря на скверный характер и капризы.       Парень недовольно хмурится, когда она игнорирует его вопрос. Доён садится за барный стул и просит его подать её бутылку с виски. Чонгук даже не обращает внимания на её недовольное ворчание, когда отпускает перед ней только стакан воды. Хватит с него пьяных неуправляемых девушек. Если Доён обещала что-то рассказать, то он рассчитывал услышать правду от неё трезвой и адекватной. — Мечтала, что ты будешь в ногах моих ползать, когда мы встретимся, а вот оно как получается, — улыбается девушка, переводя на него взгляд.       Даже в воспалённом напуганном сознании пробегает мысль, что он безумно красивый. Это вызывает издевательскую усмешку и мерзкую боль в груди. Она всегда была ведома им. Жалость к самой себе накрывает так неожиданно, что к глазам подступают слёзы, но она быстро смаргивает их и отпивает воды. — Зачем ты меня позвала? — Хочу во всём сознаться, — легко и непринужденно признаётся Доён. — Всё так запутано, верно? Ты пытаешься распутать этот клубок, но ничего не меняется, ведь они продумали всё, но не учли что Соль будет такой живучей и упорной и что когда-то она столкнётся с тобой.       Чонгук тяжело вздыхает, находит в баре всё-так бутылку виски и стакан и садиться рядом с Доён. Она внимательно смотрит на него, не сводя взгляда, мягко улыбается и впервые кажется такой спокойной и расслабленной. Как бы хотелось вернуться назад, в то время, когда всё было значительно проще и она ещё верила в своё исцеление. — Вы думаете, что всё это началось шесть лет назад, но на деле вся история завязалась намного раньше, с момента как Минхёк взял в свои руки всю торговлю наркотиками. Он казался непобедимым, но когда потерял семью, так и не смог свести концов этой истории. Тогда чтобы его успокоить, Совет предложил ему сотрудничество. Вместе они обосновали Академию, власть над которой Минхёк взял в свои руки, и это стало главной ошибкой для всех. Служившие ему дети собирали информацию, отчётности, договора и многое другое и всё это оказалось на одной флешке. Он довольно долго скрывал всё это, и узнать нам было суждено лишь после его смерти. — Её нашла Ынха, но увела Арым. — Да, я её видела. Она сейчас в академии. Пьёт вино и издевается над студентами, — кивает девушка, игнорируя реакцию Чонгука. Она должна держать себя в руках до конца этого разговора. — Но думаю тебя больше интересует Минсу… Она оказалась случайно втянута в это. Юнги в тайне от Минхёка дал доступ к наркотикам для моей семьи и ещё нескольких человек, но всем этого было мало. Никого не устраивало довольствоваться остатками. Они собирались найти его выжившую дочь, шантажировать и обменять девочку на долю в деле. Ты сам понял, что мать Минсу была сестрой-близнецом матери Ёнсоль, отсюда и их внешнее сходство. Только вот шесть лет назад Соль представляла собой взбалмошную школьницу, любящую эксперименты с внешностью, поэтому никто бы с первого взгляда не заподозрил, а разглядывать её никому и не хотелось. А вот когда Минсу появилась на пороге нашего дома, чтобы рассказать моему отцу о том, что я общаюсь не с теми людьми, он в ней сразу разглядел Наби. — Они попытались выдать Минсу за дочь Минхёка, — догадывается Чонгук. — Но почему всё сорвалось? — Вмешалась я, — горько усмехается Доён. — Точнее мне помогли вмешаться. Юнги понял, что против него и Минхёка начались поползновения, поэтому попытался опередить отца. Уж не знаю как он понял, что Соль его настоящая дочь и знал ли об этом вообще, но он привёл её в академию. Правда было уже поздно. Минхёк узнал, что у него воруют из-под носа — и о боже мой — тот самый избранный, которому он так доверял. Когда Юнги прижали, то он преподнёс всё так, что это Ёнсоль специально втёрлась к нему в доверие по приказу моей семьи и самостоятельно провернула всё дело. Они были уже год в отношениях, и по времени всё вполне идеально совпадало. Юнги уже не интересовали ни наркотики, ни деньги, ведь на кону стояла жизнь, поэтому он выкручивался как мог. Минхёк не повёлся, но и складный рассказ Юнги было тяжело поставить под сомнение, поэтому он отослал её, а наш бордель поставил на счётчик. Мы были обязаны компенсировать ему все убытки, и, конечно, эта доля выпала Ёнсоль. Мало кто знает, но это место, — Доён обводит руками помещение, — уже давно не наше. Мы тут все на птичьих правах. В ту ночь, когда Соль вернулась, Минхёк стал получать больше половины прибыли. За её первую ночь заплатил Юнги, может пытался таким образом извиниться. — Так почему всё сорвалось? — Юнги пришёл ко мне, когда я была на лечении и рассказал всё, что происходит. Так я узнала, что Минсу у моего отца. У меня были свои счёты с этой девушкой. Во-первых, ты выбрал её, а не меня. Во-вторых, она сдала меня отцу, когда мне удалось его убедить, что я больше не вожу дел с торговцами и отлично себя чувствую. Я уговорила его помочь мне сбежать. Поначалу я просто думала, что пущу Минсу по рукам и на этом всё закончится, но даже этого мне оказалось мало. Ты видел в ней чистый и невинный образ, поэтому я обещала отпустить её, если она убьёт Соль, — Доён улыбается, замечая как потемнели глаза Чонгука, а его дыхание стало тяжелым и редким от гнева. Девушка достаёт телефон, что-то недолго ищет и кладёт его перед ним. По экрану идёт запись происходящего в тот злосчастный день на цокольном этаже, и Доён с садистским наслаждением наблюдает как он стискивает зубы, отчего линия челюсти становится чётче и острее, как его дыхание становится чаще и на звуке выстрела ярость застилает ему глаза. Всего мгновение, и его руки оказываются на её шее, а сама она прижата к барной стойке. Слышится треск бьющегося стекла и грохот падающего стула.       Доён тихо смеётся, упивается его бессильным гневом и не сводит взгляда с бездонных блестящих чёрных глаз. Если она хочет умереть, то только от его рук. Она готова смиренно встретить свой конец именно так. Перед глазами начинает плыть, и голова невыносимо кружится, но Чонгук лишь усиливает хватку, совершенно не придавая значения своим действиям. — Отпусти её, — позади него слышится характерный щелчок предохранителя и вдумчиво спокойный голос Чимина повторяет свои требования.       Он её отпускает, наблюдая как тело девушки скатывается вниз, а она вся сжимается, заходясь в жутком кашле и хватаясь за горло. Чимин не спешит к сестре, лишь убирает за пояс пистолет и переглядывается с Чонгуком. Он поднимает с пола телефон и сразу удаляет видео. — Думаю, ты уже понял, что в ту ночь в порту из-за ранения была не Минсу, а Ёнсоль. Это была моя идея. Я лично переодел её и одел то кольцо. Мне нужно было выиграть время, чтобы вернуть Доён в больницу и обезопасить её от гнева дяди. Но сделка в порту была достаточно серьёзной, и о ней Минхёку доложила Арым. Его люди и сорвали всё, но семья Ким знала только о том, что мы не выполнили свои условия. — Скажи правду… Зачем вы позвали меня сюда? — Это было одним из моих условий. Я заключил сделку с Доён. Она рассказала всё, что знает тебе, а теперь я должен помочь ей с лечением.       Чонгук с презрением и отвращением смотрит на девушку, забившуюся в угол, и не ощущает ни капли жалости или понимая. — Чимин, она наркоманка, параноик и шизофреник. Её шансы на какое-то исцеление минимальны. Смотри правде в глаза, даже если ты положишь всё сейчас на её здоровье из этого ничего толкового не выйдет. Не дури и возвращайся к дочери. Забери Джиён в новое место и сделай всё, чтобы она не нуждалась ни в чём и росла в любви и заботе. — Ты сам не менее здоров. Шесть лет носить траур по покинувшему тебя человеку, а потом цепляться за каждую возможность её увидеть. Чонгук, она жива. Её успели спасти, — Чимин закипает от упоминания дочери и звучит довольно грубо и хамски. Он хочет задеть Чонгука, но уже понимает — он ему не доверяет, а поэтому не позволит манипулировать его чувствами. — Я не тороплю. Если хочешь разобраться с тем, что происходит сейчас, то так и сделай. Верни Соль на её место, и я помогу тебе встретиться с Минсу.       Чонгук поднимает взгляд на Чимина и качает головой. В отличии от него он не уверен, что хочет куда-то возвращать Ёнсоль и бросаться за призраком прошлого. Перед глазами кадры из видео, от которых всё холодеет внутри и закипает кровь. Его не волнует кто и почему взял пистолет, но сама ситуация кажется до ужаса абсурдной. Как человеку не стать зверем, когда на кон поставлено собственное выживание. Он ощутил это сам и не смеет осуждать. Но откуда такое сильное чувство наконец отпустить прошлое? Чонгук хватается за волосы и оттягивает их, заставляя себя думать. Его пугает насколько вся прогнившая система проросла корнями в землю и сколько людей от неё страдали. Он считал, что пропажа Минсу огромное событие, но оно по итогу стало лишь зёрнышком в жерновах мельницы. — Как ты вообще связан со всем этим? — Никак, — открыто и честно признаётся Чимин. Он поднимает руки, демонстрируя раскрытые ладони. — Я врач, и не выбираю кого спасать, но после я могу решить с кем мне полезно общаться и кого надо держать подле себя. Только благодаря таким связям я смог спрятаться от ваших псов и скрыть Минсу ото всех. Вам люди должны деньги, а мне свою жизнь.       Доён наконец поднимается с пола, но прячется за спиной Чимина, не решаясь подойти ближе к Чонгуку. Если он на самом деле захочет её убить, ему не помешает даже Чимин. — Я думаю вам будет полезно знать, что пригласительные готовы, но Юнги поменял условия. На балу будут лишь главы домов, а значит ни тебя, Чонгук, ни Хосока не пропустят внутрь, — чуть помешкав, она всё же добавляет. — В моём пригласительном есть пометка «плюс один». — Не будь таким жестоким. Не втягивай её в это, когда она решилась всё оставить, — вмешивается Чимин, бросая недовольный взгляд на Доён. Девушка сразу виновато тупит взгляд и отворачивается. — Это я жестокий? Тогда почему никто их них не пожалел ни в чём не виноватых Минсу и Ёнсоль? Почему они обе стали ключевыми фигурами в этой игре, когда сами того не желали. Чимин, — стараясь сохранять спокойствие, вкрадчиво, но резко говорит Чонгук, — не смей упоминать о жалости, когда я и так из последних сил держусь. Человек, пожелавший когда-то убить другого ради собственной выгоды, уже не человек. Такое существо не заслуживает жалости, и касается это нас всех. Пришло время взять ответственность за свои решение и понести расплату.       Чимин недовольно качает головой, но уже не вмешивается. Он не сможет пойти против, к тому же это решение приняла Доён. В голове возникает шальная мысль, что возможно ему предстоит последняя встреча с сестрой перед новогодней ночью. Чонгук её не отпустит просто так и никогда не простит сделанного, даже если готов будет признать, что в этом есть и его вина. — Минхёк оставил Ёнсоль в наследство всю академию и закрутил условия таким образом, что она достанется либо ей, либо никому. Я был у него утром в день его смерти, чтобы подтвердить происхождение Соль. Он не успел с ней встретиться, но оформил все документы. Учти, что стоит Юнги правильно надавить, Соль сломается, чтобы повиноваться его желаниям. — Зачем ему нужна академия? Разве это в первую очередь не просто учебное заведение? — Сила не в товаре, который они возят, а в людях, которые с этим работают. Дети росли в идеологии с мыслью, что всё сказанное Минхёком истина. Он был их спасителем и кормильцем. У них нет причин в нём сомневаться, поэтому это был чистый преданный рабский труд, на котором и выросла империя Уробороса. Они почти совершенные оружия, не способные предать или причинить вред своему хозяину. В криминальной психологии достаточно материала о подобных организациях, которые приравниваются к сектам.       Чонгук не собирается вникать ни в чью идеологию, разбираться в семейных хитросплетениях и прочем. Он получил ответ на два самых важных вопроса: Минсу жива, а Соль пока в безопасности, поэтому он уходит, не желая больше оставаться с ними ни минуты. На душе было гадко, а все мысли крутились вокруг ни в чём невиноватых сестёр. Он сам сказал, что человек, возжелавший чей-то смерти не достоин жалости. Доён получила то, что хотела, и Минсу первая подняла пистолет, направив его на Соль, но после она уверенно перевела его себе в голову. Ёнсоль спасла её от убийства и самоубийства и сделала выстрела сама. К тому моменту подоспел и Чимин. Она могла убить Минсу, но он не чувствовал к ней злости или отвращения. Пережитое с Соль научило его видеть в её действиях подтексты и искать причины. Ему с ней было легко быть собой, немного язвительным, грубоватым и честным. С ней было не страшно говорить о чём-то откровенном, ощущать эмоции на пике, поддаваться желаниям и загадывать больше. Она была мгновением, ярким и сильным настолько, что только ей удалось заставить его открыть глаза и наконец увидеть что-то, кроме своих эгоистичных желаний и пожирающего чувства вины.