MACHETE — Крепче меня держи Так даже дети на плачут, когда уходит родитель Как это все отвратительно и низко Конечно, нужно стараться, но эта жизнь на любителя И мы с тобою здесь всегда в зоне риска А кто я такой, чтобы просить большего? И как сложно жить в этом мире лжи Где многим любовь не нужна в общем-то И здесь только ты меня держишь И ты еще крепче меня держи
«Мобильный телефон»
— Что это? — Стас заглянул в коробку без особого энтузиазма. На лице его застыла маска той самой холодной скуки, какую должно быть Пушкин хотел изобразить на лице уставшего от жизни (зажравшегося) Евгения Онегина. Машка заправила прядь волос за ухо и с мягкой улыбкой Моны Лизы пояснила: — Это часы. — Часы? — Стас только приподнял бровь, а выражение его лица стало неприятным, будто бы презрительным, и, одновременно с тем, сочувствующим. Я дернулся вперед, но данное подруге обещание все еще удерживало меня на месте. Я обещал, что не буду вмешиваться. Обещал… — Ты думаешь, у меня нет часов? — Есть, но я просто заметила, что ты постоянно сверяешь время по ним, даже если рядом лежит телефон и… — Машка тараторила, то опускала, то поднимала глаза, накручивала прядь волос на палец, и я понял, что она уже и сама не рада. Меня начинало подташнивать. От вида, что мою подругу так унижают, а я ничего не могу сделать, захотелось блевануть на этот натертый до блеска пол, на ботинки богатеньких ублюдков, которые собрались на празднование дня рождения этого напыщенного придурка, волей судьбы избравшим своей пассией мою лучшую подругу. — И что за материал? Серебро? — он почти брезгливо подцепил пальцем ремешок часов, выуживая на свет. Машка совсем сникла. — Нет, это… металл. — М-м, — Стас покрутил часы в руках, прочел на ремешке: — genuine leather, да? — Да, это кожа… — обнадежено ответила девушка, переминаясь с ноги на ногу. Я только фыркнул. Разоделась, блин, для этого дебила! Было бы ради кого… — Самого низкого качества, — обронил парень, кидая часы обратно в коробку. — Ну, спасибо. Кстати, моя бывшая тоже подарила часы. — На прошлый день рождения? — будто не понимая, что происходит, Маша оживилась, улыбнулась. — Почему же на прошлый? На этот. Вон, коробка в мусорной корзине, — издевательски хмыкнул Стас, махнув рукой куда-то сторону стола. — А где сами часы? Можно посмотр… — Они в коробке, малыш, — парень устало потер пальцами виски, будто она утомила его. Так оно, наверное, и было. И, прежде, чем она успела что-то сказать, парень кинул коробку на диван и обнял ее за плечи. — Знаешь что? Давай ты выкинешь из своей головки все эти глупости и пойдешь к своей «подружке», а то он уже во мне взглядом дырку просверлил. Я только фыркнул. Конечно же для него не секрет, что я ненавижу его и сильно против их отношений, и конечно же он знает, что я слышу. Он хочет, чтоб я слышал. Машка была разочарованной. Она подошла ко мне, поцокивая каблучками, и выглядела самой печальной куколкой на этом вечере, пусть и самой красивой. Ее прекрасные, искусно завитые светлые волосы рассыпались по оголенным белым плечикам, таким трогательно-нежным, что к ним хотелось прикоснуться вне зависимости от того, хочешь ты эту девушку целиком или нет. Просто коснуться шелковистой кожи, ничего более. Черное платье, будто его выбирала сама Коко Шанель, подчеркивало ее объемную грудь, того самого идеального размера, когда уже в ладонях не помещается, но ассоциаций с порнозвездами еще не возникает. А талия и вовсе казалась затянутой в легкий корсет, хотя платье ни намека на стянутость не имело. Машка приняла предложенный мною бокал шампанского, и я невольно скользнул взглядом по тонким пальчикам, украшенным аккуратно подстриженными ноготками, покрытыми бесцветным лаком. Ее ручки, такие естественные, такие нежные, резко контрастировали с руками других девушек, унизанными острыми красно-черно-белыми ногтями-когтями. Она сделала глоток шампанского, недовольно надув губки. Серые глаза потемнели, стали влажными от подступающих слез. Милое, будто детское личико омрачилось. — Ну, ты же всегда знала, что он из разряда «сыт, пьян и нос в кокаине», — протянул я, складывая руки на груди. — Чего ты еще ожидала? Она скривилась, а потом певучим, мягким голосом, отдаленно напоминающим гитарный перебор, пробормотала: — Ой, блять, Эль, не начинай опять свою шарманку, и без тебя дерьмово, — про (ши)пела девушка и, вцепившись в мой локоть пальчиками, пробуксировала сквозь толпу на улицу. — Я знала, что все так хуево будет… сука, еще и сижки забыла! Я только вздохнул, привалившись спиной к колонне, в который раз удивляясь, как этот маленький розовый рот может столь грязно сквернословить. — Еще эта блядская статья!.. — продолжала бубнеть девушка, направляясь к группке незнакомых людей на курилке. Ей тут же любезно предложили сигарету, прикурили, посмеялись, и я только и мог наблюдать за метаморфозами подруги. Вот она хмурилась и материлась как сапожник, а вот кокетничает и флиртует с незнакомыми парнями, изящно откидывая локоны. — Так вот. Блядская статья, — продолжила она полушепотом, вернувшись ко мне через пару минут. — Наша крыса отправила ее снова на доработку. Я ей что, рабыня что ли?! — Эта «крыса» — твой научный руководитель, и она заинтересована, чтоб ты не провалилась на конференции — Та ну нафиг ее, — отмахнулась Машка, выдыхая дым в ночное небо. Мы молча издалека наблюдали за перемещением Стаса, за его плавными движениями танцора, за тем, как ловко он избегал прикосновений девушек то ли с брезгливостью, то ли с пренебрежением уворачиваясь от их ласковых рук. — И как он в постели? — поинтересовался я, закатывая рукава до локтей. — Не знаю, — она выдохнула дым в ночное небо. Я повернулся к Машке всем корпусом, удивленно заглядывая в равнодушные глаза. Ее пухлые губки сложились в трубочку, выпуская очередное облачко дыма, а потом растянулись в неком подобии улыбки. — Я ему отсосала, намекнула на большее, но он как-то отморозился. — Охереть, — глубокомысленно изрек я и с удвоенным интересом принялся следить взглядом за таинственно целомудренным ловеласом, который, по непонятной мне причине, отказал одной из самых желанных девушек на потоке. — Думаешь, гей? — предположил я, хотя сам ни капли в это не верил. — Вариант, что ты не в его вкусе я даже не рассматриваю. — Ах ты ж подлиза! — Машка потрепала меня по волосам и выкинула недокуренную сигарету в пепельницу. — Ладно тебе. Не думаю, что гей. Может влюблен в какую недотрогу, вот и бесится. Бесится. Тут она была совершенно права. Часто красивое от природы лицо Стаса искажалось такой гримасой злобы, когда казалось, к тому нет никаких предпосылок. — Он мне сказал, что больше не хочет писать кандидатскую, прикинь? — после пары минут молчания вдруг пробормотала девушка. — Я даже не знала, что он планирует идти дальше в науку. То есть, я даже не знала, что он думал об аспирантуре. А он, как оказалось, думал. — О чем ты вообще с ним разговариваешь, когда вы вдвоем? Маша только плечами пожала. — О разном. О фильмах, книгах. Ну, как все. Будто заметив наши изучающие взгляды, Стас прервал своего собеседника на полуслове и вышел к нам, и, по мере его приближения, я видел, как глаза его наливаются весельем. Он был немного пьян, но не настолько, чтоб вести себя бездумно. — Прости, парень, но я буду вынужден украсть у тебя мою принцессу, пока ты совсем ее не утомил, — он обхватил Машку за тонкую талию и притянул к себе, демонстративно целуя в мягкие приоткрытые губы. Я только глаза закатил. Неужели кто-то еще думает, что я безответно влюблен в свою подругу? Господи, да сколько можно? Она, конечно, очень красивая и всё такое, но втягивать ее за собой в мрак я не стал бы. Она всего лишь студентка, которая понятия не имеет, чем я зарабатываю на жизнь. Машка виновато улыбнулась и унеслась куда-то в дом, увлекаемая своим странным до крайности парнем. Я сунул руки в карманы, осматриваясь вокруг. Да, место красивое. Дом, терраса, искусственное озеро и подступающий к дороге лес, а где-то вдалеке маленький мостик через речку. Мы проезжали мимо, когда добирались сюда. Хотелось немедленно набрать номер Кира, просто чтоб не чувствовать себя таким одиноким. На этой студенческой вечеринке я больше никого не знал, ни с кем не общался. Но телефон благополучно сдох, а подруга благополучно удрала от меня. — Эй, я тебя знаю… До меня не сразу дошло, что это адресовано мне. Я обернулся и встретился взглядом с Василием. — Хэй, точно! — воскликнул он, все такой же жизнерадостный и счастливый, как в тот день, когда он проводил мне тренировку. — Какими судьбами? Миша, да? — Михаэль, — поправил я, пожимая протянутую руку. — Можно просто Эль. — Вася, Василий, Васек, Василиск, как тебе будет удобно! — парень взъерошил свои светлые волосы и махнул рукой в сторону леса. — Поговорим? Вообще-то разговаривать с призраками прошлого — это последнее, что я хотел, но отмазка не придумывалась, и пришлось кивнуть, направляясь за парнем к кромке леса, туда, где пряталась маленькая беседка. — Ну, как жизнь? В университет поступил, что ли? — парень улыбался во весь рот, и до меня вдруг дошло, что он Владлену родственник. Пусть он более щуплый, худощавый, но эта улыбка, голубые глаза, волосы как солома… — Не, тут подруга, и я просто с ней за компанию, — я прокрутил в руках банку пива и снова пожалел, что телефон не работал. Идея болтать с Василием казалась мне все более идиотской. Но я вежливо спросил: — А ты? Парень ухмыльнулся, подпирая голову рукой, будто специально демонстрируя золотой ободок на безымянном пальце. — Да почти та же фигня. Жена моя еще учится. Вот я и сопровождаю ее, а то мало ли… Я поджал губы, пытаясь определить сколько этому человеку лет. Ну, где-то двадцать пять, двадцать шесть… Но выглядел моложе. Это ж охренеть какая разница в возрасте с Владленом, если они все-таки братья! — А что работа? — продолжил докапываться Василий. На этот вопрос отвечать тоже не хотелось, так что я неопределенно произнес: — Да всё там же. А вы? Эмоция на лице парня сменилась мгновенно. Из доброжелательной стало вдруг недовольной. — Да брат что-то совсем не в ту степь пошел. Мне не нравится его образ мысли, действия. Слишком рискует ради вещей, которые не принесут ничего, кроме морального удовлетворения. С Алиевым этим еще тягаться решил… Я кивнул, стараясь не выдать заинтересованности. — Я бы совсем иначе все делал. Бизнес должен быть если не чистым, то хотя бы создавать подобный образ, а Владлен слишком заигрался в войнушку. Понимаешь? В нем слишком много от подполковника и слишком мало от предпринимателя. Я сделал глоток пива, чтобы просто занять себя хоть чем нибудь и не выдать нервной дрожи в руках. Эта информация могла быть полезна для Морозова, однако, можно ли ей доверять? Хоть Василий и пытался казаться глупым пацаном, разбалтывающим секреты фирмы, но, тем не менее, он таковым не был, а значит, намеренно мне это все говорил. Я не хотел строить из себя дурачка, мол, попался на крючок и с удовольствием жру наживку. Я со стуком поставил пустую банку и наклонился ближе. — Ты мне зачем это рассказываешь? Давай начистоту. Василий замер на секунду, будто не ожидал, что я так быстро догадаюсь, а потом медленно, с совершенно новой расстановкой проговорил: — Ладно, ладно. Слушай. Мой брат забивает гвозди микроскопом, попусту растрачивает весь свой потенциал. Думаю, он пытается проглотить кусок, который ему не по зубам. Я нахмурился, постучал пальцами по столу, прикидывая, что именно Василий считает этим «куском». — Ты, видимо, вообще не в курсе, — поморщился парень и с готовностью пояснил: — рынок оружия держат трое — весь восточный регион держит Шади Алиев. Немного неуравновешенный парень, готов пойти на любое дерьмо ради бабла. Мой брат еще четыре года назад пытался скинуть Алиева с насеста, но не особо старался, да и ты потом подвернулся, вот он и плюнул на все это дело, увлекшись новой, не в обиду тебе, игрушкой. Центральный регион держит мой брат. Он все больше в горячие точки продает пушки, и к тому же не очень дорого. У него налажены связи благодаря военному прошлому, так что вряд ли кто посмеет лезть в это дело. Боевики дешевле не найдут, а ссориться с Владленом себе дороже. Василий надулся от гордости и самодовольно ухмыльнулся, будто это была его личная заслуга. Боже, как мальчишка какой-то! — А твое начальство в это дело не особо лезет, как ты, я думаю, знаешь. Я кивнул. Да, Морозовы старались вести бизнес честно. — Раньше Владлен просто руками своего мальчика убирал мелких конкурентов, но теперь водоем чуть обмелел, крокодилов стало меньше… — Василий вздохнул, будто действительно ностальгировал за прошлым. — А брат все еще не наигрался в войнушку. Теперь ему мало того, что он имеет, и он решил пойти против Алиева, а он, я так тебе скажу, человек дерьмовый. Он замолчал на какое-то время, давая мне время все обдумать, но я соображал быстро. Мне не нравились совпадения. Я в них не верил. — Ты специально искал встречи со мной? Василий развел руками и смущенно улыбнулся, мол, ну да, так и есть. Может и жены никакой нет. Хотя, вряд ли она студентка. Наверное, просто соврал. Зачем? Как тупо. Я бы и так согласился поговорить. — И ты хочешь, чтобы я убедил Морозова сотрудничать с тобой? Не с Владленом, а с тобой против Алиева, и против твоего брата? Парень тихо рассмеялся взъерошив пальцами волосы. — Ну, не гони коней! Сперва надо расправиться с Алиевым. Ты же сам понимаешь, что дела с таким иметь не лучшая идея? Я вспомнил, как Юрий поставил меня на колени и мысленно согласился. Да, определенно. — Но твой брат не лучше. — Вот поэтому потом, когда все закончится, мы уберем и Владлена. Он говорил так одухотворенно, будто невинный агнец, а не потенциальный братоубийца. — Все останутся в плюсе! — продолжал он, мечтательно закатывая глаза. — Морозов будет удерживать рынок, а мне много не надо. Пропишем попунктно, кто где торгует и всё! Я снова до безумия захотел позвонить Киру. Это нужно было обсудить с кем-то, потому что иначе башка просто взорвется от сомнений. А Василий все продолжал вещать вкрадчивым голосом: — Поговори с Морозовым. Вы же вроде… дружите? Я только хмыкнул, не подтверждая, и не опровергая. Кажется, они оказались правы: мое амплуа подстилки уже дало результат. — Если надо, мы можем с ним встретиться, и я все расскажу лично! — торжественно закончил он, откидываясь на спинку скамейки.***
Мое тело всегда реагировало на него одинаково. Едва увидев могучую фигуру заросшего бородой по самые глаза Кира, я почувствовал, как стекаю вниз. Колени затряслись от напряжения, хотелось просто вырубиться и уснуть, желательно в объятиях этого теплого медведя. Да и Кир смотрел на меня все так же тепло. От самого факта близости все поджилки дрожали, как от очень сильного мышечного напряжения, и бросало то в жар, то в холод, а воздержание, размазавшееся на целые два месяца, когда Кир был в командировке в Испании, давало о себе знать испарившимися из головы мыслями. Блестящие желанием глаза Кира, то с какой нежностью он смотрел, как гладил, что говорил — все это поднимало волну неконтролируемого возбуждения, и я потянул свою рубашку через голову, ощущая болезненную необходимость уничтожить последнюю преграду, но вовремя вспомнил, что это не футболка, и принялся расстегивать пуговицы, не особо заботясь об их сохранности. Куда и как исчезли джинсы я бы не вспомнил. Мы целовались, попутно стягивая одежду, и предвкушая долгожданную близость. Кровать спружинила и приняла нас в свои объятия. Кир пошарил рукой под подушкой, там где раньше была смазка, но нащупал только ТТ. Глаза его округлились от удивления, но поговорить об этом можно было позже. Я покачал головой и перегнулся через кровать, доставая пузырек лубриканта из ящика прикроватной тумбочки. Его руки, губы, казалось были везде. Я плавился в его ладонях, а горячие пальцы мяли мое тело словно пластилин. Колючая борода царапала кожу, распаляя до предела, а такие приятные, давно забытые прикосновения, которые я уже и успел позабыть, трогали в душе запылившиеся струны. Обычно наш секс был грубым, таким, как хотел я, но сейчас все было по его правилам, да и не хватило бы нас на что-то продуманное и насыщенное. Слишком долгая разлука, слишком многое произошло за это время. Перед глазами все плыло, кровать раскачивалась, как лодка на речной волне, и я жмурился от удовольствия на каждом выжигающем движении его крупного члена внутри себя. Нам не хватило одного раза. Второй был медленным и тягучим, так что мы пытались насладиться моментом, растянуть его, запомнить. Оргазм не был таким сильным, как когда он хватал мои волосы, перекрывал воздух, кусал, но определенно эта ночь была одна из лучших. Наполненная чувствами, стонами, поцелуями и едва различимыми очертаниями тел в полумраке. Я вырубился на его груди, кажется, в процессе того, как что-то рассказывал, а утром проснулся не в холодной постели, а в крепких объятиях. — Мы вчера и пары слов друг другу не сказали, — прошептал Кир, когда я завозился и открыл глаза. — Успеем. Много всего произошло. Я не хотел вставать с кровати, но нужно было идти в душ, а потом на пробежку. А еще обсудить все, что он успел пропустить. Телефон на тумбочке зазвонил пронзительно и отчаянно, и я тихо простонал, не желая вообще ни с кем сейчас болтать. Но Кир потянулся за ним и передал мне. «Машка» — Алло-о, — сонно пробурчал я, прикладывая телефон к уху. — Эль, нет, ну ты прикинь, это Стас-пидорас меня кинул! Я тихонько хохотнул, положил телефон на щеку и обнял свободной рукой Кира. — Тебя? Что-то не верится. — Ага! Он сказал, что я недостаточно умна для него! Что за бред? Маша на красный диплом идет! Пусть она и строит из себя принцессу, матерится как сапожник в свободное от учебы время, но она совершенно точно не глупая девушка. — Наверное, зря я вообще что-то с ним начинала! — фыркнула Машка. Я слышал, как щелкнула зажигалка. — М, ну так что? Пойдем напьемся? — С горя? — Хер ему! Просто так напьемся. Кир усмехался слушая весь этот разговор, и вот наконец-то прошептал едва слышно: — Предложи ей встречаться! Я толкнул его в плечо и поджал губы. — Ладно, Маш, давай в субботу? У фонтана, как обычно, а там решим. — Я буду с каре! — зло процедила она. — Не смей! — И перекрашусь в брюнетку! — Маш! — крикнул я в трубку, но она уже отключилась. Кир засмеялся, потрепал меня по волосам и чмокнул в макушку, расслабленно прикрывая глаза. — Я серьезно, Миха, — протянул он, дождавшись, пока я уберу телефон и вернусь «под крылышко». — Предложи ей встречаться. Я резко сел на кровать, скидывая с себя полотно неги, придавливающее к кровати. Рука Кира, лежащая на моем животе, съехала на бедро. — Не начинай, — раздраженно буркнул я, натягивая сползшее одеяло на бедра. — Она чудесная девушка, но я не собираюсь подставлять её. Узнает, чем я занимаюсь и… — Откуда ты можешь знать, как она отреагирует? — Кир уложил меня обратно, развернул лицом к себе, заставляя взглянуть в глаза. — Тем более, может стоит задуматься о том, чтобы все-таки соскочить? — Ты думаешь, я не хочу этого? — Ну, пока что никаких попыток не предпринимаешь, — Кир пожал плечами, ласково улыбаясь. — Но ты теряешь драгоценное время. — И что мне делать? Пойти учиться в университет? — я выкрутился из объятий и вскочил на ноги. Нашел свои трусы и джинсы, надел поспешно и направился к маленькой кухне в углу апартаментов. — Я с шестнадцати лет только и делаю, что учусь убивать людей. Другой жизни, увы, не знал. — Это всего лишь работа. — Работа?! Чашка полетела на пол, разбилась на осколки и разлетелась керамическим дождем. Мне показалось, что и я сейчас взорвусь от гнева, но не на Кира, а на правду, которую он выдавал. — Я… да, я первоклассный киллер! Я стратег, сука, я могу все! А кому я буду нужен там? — я задохнулся от гнева, но злиться мог только на себя. — Мне омерзительна сама мысль об обычной жизни и, тем не менее, я понимаю, что если не соскочу, когда-то они меня пристрелят. А если соскочу, то умру со скуки. Я хотел выговориться, хотел донести то, что чувствовал, но мысли брались комками, как хреново заваренное тесто. Отвратительный, самый крупный комок поселился где-то в районе горла, болезненно сдавливая гортань. Хотелось выть, бить кулаками об стену и услышать хоть что-нибудь, но Кир молчал, наблюдая за моим тихим удушьем. — Эй… — наконец произнес он, когда я чуть успокоился, смел в сторону осколки и наконец заварил себе кофе. — Я скажу тебе то, что, я уверен, тебе уже говорили. Дай сигареты. Я закурил сам, а потом кинул пачку и зажигалку на постель, подошел к распахнутому окну. Кир не планировал вылезать из постели, курил прямо там, сбрасывая пепел в стакан. — Так вот. У тебя опыта в нашем деле не так много. Да, ты крутой стратег. Очень скрупулезный, внимательный к мелочам, предусмотрительный, и аналитический склад ума у тебя хорошо развит. Но… — он замахал рукой, пытаясь подобрать слова. Я смотрел на него из-под опущенных ресниц. Я все еще немного злился, но гнев испарялся, улетая с сигаретным дымом в затянутое тучами небо. — Но ты не продвинешься дальше. Морозову-старшему не нужен мальчик с мозгами, потому что такого мальчика очень быстро аннулируют, снимут, упразднят. Называй, как хочешь. Я посмотрел на него уже с большим интересом. Кир выдохнул облачко дыма в потолок и почесал подбородок. — Знаешь, что я думаю? — он ободряюще улыбнулся. — Ты просто должен сейчас сыграть свою роль. Что бы там не придумал шеф, но он человек здравомыслящий. Он не убивал никого, кто решил уволиться, так что просто живи, готовь почву, чтобы спокойно отойти от дел. Понимаешь, о чем я? — Кир… — я затушил сигарету в пепельнице и вернулся к кровати. Сел, заглядывая в голубые глаза. — Я не знаю, чего хочу. Я ведь правда не знал иной жизни. Но мужчину это не смутило. Он погладил меня по голове как ребенка и произнес насмешливо-покровительственным тоном. — Ты еще слишком юный, поверь мне, в девятнадцать лет никто не знает, чего хочет от жизни. Не бойся этого, просто живи. Возьми отпуск, отвези ту же Машку на море, может, к океану? Ты же совсем не тратишь свою зарплату. На что копишь? Я пожал плечами, мягко улыбаясь. — Там уже на квартиру и на машину есть, и еще с лихвой хватит на безбедную жизнь на какое-то время, но… Может ты и прав.***
Атмосфера в комнате была тухлой. Настолько, что в воздухе буквально витал запах страха, злости, недоумения. Напрягало всё: и приглушенные разговоры, и редкие звуки открывающихся дверец, и вспышки фотоаппаратов, и шуршание бумаг. — До меня не доходит, хоть убей! — лысеющий, немолодой мужчина в очках с толстенными линзами в роговой оправе, отдернул свои брюки, дабы не растягивались, и присел над трупом, чья голова превратилась в кровавую кашу. — Если убийство было совершено с целью ограбления, на кой черт было совершать его с такой жестокостью? — Может быть, он чем-то разозлил убийцу? — лениво протянул парень, листающий лежащие на столе журналы. Он вдруг встрепенулся, ожил и выудил из тетрадки маленький стикер для записей. — Здесь номер телефона и подпись «звоните в любое время». — Может, это номер стоматолога или сантехника, — Морозов-младший отдернул край кашемирового пальто и приблизился к столу. — Хм, это не почерк деда. Аккуратный, очень похожий на женский. Какая-нибудь сиделка? Он же старый уже совсем. — Может так, а может и нет, — лысый отобрал листочек и внимательно всмотрелся в буквы. — Я где-то видел этот почерк. Девятка необычная, да и эта буква «б»… Где этот студент? Пусть пробьет номер по базе. Парень ухмыльнулся, не поднимая глаз и издевательски протянул: — Плохо ему. На кухне водичкой отпаивается. — И ничего смешного нет! — вступился Морозов, отвесив ему крепкий подзатыльник. — Ты сам, таким был, Андрей. Или забыл, как в обморок хлопнулся, когда Блуждающему руку оторвало? Парень нахохлился, как воробей, пристыжено отворачиваясь. Он не забыл, ведь такой позор сложно забыть. Тогда еще рядом медсестричка была, а уж она-то точно в обморок падать не собиралась. — Командор, ну, вряд ли мы еще чего нароем. Нужно деда бензинчиком побрызгать и устраивать пионерский костер. Не тащить же его к себе, — лысый еще раз осмотрел тело, дабы в который раз убедиться, что искать больше нечего, и наконец-то принялся за огромную дырку в черепе. Пощелкал металлическим пинцетом и запустил его в кровавое месиво из мозгов, ошметков кожи, черепных осколков. Металл стукнулся о металл, и мужчина с громким чваканьем выволок на свет божий нечто, напоминающее смятую миниатюрную консервную банку. — Пуля экспансивная, предполагаю, что со смещенным центром тяжести. Ишь, как раскрылась! — Как сжигать? А соседи? — в проеме показался студент, который на самом деле студентом давно не был, но кличка прилипла к нему намертво, и вряд ли кто вообще помнил, как его зовут. Андрей ухмыльнулся по своему обыкновению, а потом и вовсе засмеялся, обнажая кривые, торчащие в разные стороны зубы. Морозов покачал головой, понимающе вздохнул, но сказать ничего не успел, лысый, не терпящим возражений тоном отрезал: — Ты пришел в очень опасный бизнес, в котором смертельные ошибки делаются из-за неосторожности. Если оставить его здесь — он завоняется, как тухлая рыба, и уже через пару дней здесь будут мусора, а, поверь мне, израильские менты — это не наши менты. Если увезти его отсюда, его хватятся через месяц, и оставленные нами отпечатки и следы выведут мусоров опять же на нас. Мальчишка снова позеленел, и все его прыщавое лицо стало еще менее приятным на вид. Взгляд его упал на тело — светлый флисовый плед быстро пропитывался кровью. — Дом старый, деревянный — быстро прогорит, — задумчиво протянул Андрей и направился в коридор. Вернулся уже с канистрой. Он взял со стола добытый стикер с номером телефона и протянул студенту. — На, нужно пробить хозяина. Или хозяйку. Уже спустя полчаса воздух над домом наполнился запахом гари, а после звуком мощных взрывов — это взрывались газовые баллоны.***
Голоса, раздавшиеся за дверью до звонка будильника разбудили меня, рука сама потянулась под подушку и сжалась на любимом ТТ. Только спустя пару секунд сонный мозг понял, что голоса принадлежат Снегиреву и, как не странно, самому Аркадию Геннадьевичу. Быстро спрятав пистолет обратно, я вскочил на ноги и поспешил в ванную, дабы умыться. Между тем дверь в спальню открылась, и, не прерывая разговор на повышенных тонах, мужчины вошли, не особо беспокоясь о том, спит ли хозяин комнаты. Во всем доме был один хозяин. Ну, или, по крайней мере, я надеялся, что власть не сменилась. Наскоро вытерев лицо полотенцем, я вышел из ванной, зачесывая мокрые волосы назад. Морозов-старший с величественным видом стоял у окна, не отрывая взгляда от занимающегося рассвета, и положение его могучего тела говорило о крайней степени напряжения. — Ты едешь в Тель-Авив, — холодно сообщил он, не оборачиваясь. Лучи солнца путались в седых волосах, высеребряли благородную бороду. — Работа? — поинтересовался я, переводя взгляд на застывшего у двери Снегирева. Мужчина выглядел крайне уставшим, будто всю ночь не спал, да и к тому же недовольным, словно его отчитали как мальчишку. Может, так оно и было. — Я надеюсь, ты не забыл, что все, что я приказываю тебе делать — это работа? — все так же твердо, но будто равнодушно, обронил Аркадий Геннадьевич. Я почувствовал, как бледнею. Сжав руки в кулаки, я тихо ответил: — Нет, не забыл. — Вот и прекрасно. Самолет через три… нет… — резко поднял руку, взглянув на циферблат. — Через два часа пятнадцать минут. Одевайся и бери с собой вещи на два дня. Только самое необходимое. — А задача… Но на этот вопрос Морозов-старший отвечать не захотел. Развернулся на каблуках и вышел из спальни, не удостоив меня даже взглядом. Он был каким-то злым. Злее, чем обычно. — Не драконь его сегодня, — буркнул Снегирев, тоже направляясь к выходу. — Оденься поприличнее. Мы едем к Юрию, разговор будет в ресторане Я опустил взгляд на свои босые ноги, радуясь, что додумался хотя бы вчера перед сном натянуть спортивные штаны и футболку. Я никогда не стеснялся себя, да и стесняться было нечего благодаря постоянным тренировкам, но не хватало еще трусами перед Аркадием Геннадьевичем светить. Я нихрена не понимал и это бесило. Напоминало о том дне, когда пришлось прыгать по крышам. С того дня я любил продумывать детали заранее, а не импровизировать в процессе. Хотелось четко поставленной задачи и желательно время на ее обдумывание. Где, как, кого, при каких обстоятельствах. Наверное, я слишком привык к спокойной обстановке, и вот снова всё, как в самом начале моей карьеры, когда мне могли сказать просто «этот человек должен быть убит через тридцать минут», и хоть об стену расшибись, но сделай это. Наскоро приняв душ, я нашел в шкафу белую рубашку и черные джинсы, в которые эту рубашку можно было заправить. Выглядело вполне серьезно, хотя, конечно, не для встречи «в галстуках». Но выбора не было — брючный костюм был практически уничтожен, когда прошлый раз мне пришлось поучаствовать в спонтанной перестрелке в ресторане, а новым я обзавестись не успел. Столь грязную работу я не любил. В тот день в ресторане я получил свое десятое юбилейное ранение. Пуля прошла навылет, и, из всех предыдущих травм, эта была одна из самых легких. От самого тяжелого огнестрела я, как выяснилось позже, чуть не подох, и это было, когда меня в меня шмальнул Земцов. Я впал в кому на два дня из-за кровопотери. Уже сидя в самолете рядом со Снегиревым, я внимательно слушал задачу, не перебивая. — Тебе надо будет по фоткам опознать труп, — пробурчал он, глядя на меня из-под нахмуренных бровей. Все такой же раздраженный. Странно, этого дядьку было сложно вывести из себя. — Зрелище не из приятных, и я вообще не уверен, что ты знаешь этого человека. Встретимся там с Киром, назад полетим вместе. Сердце тревожно забилось. Мы не виделись уже месяц. Кир, уходя в отпуск, обычно вообще «пропадал с радаров», отключал телефон, а потом не рассказывал, где был и что делал. Я до безумия соскучился, и радость предстоящей встречи будоражила кровь, скрашивая серые будни. Самолет приземлился спустя полчаса. Я с нетерпением спустился по трапу и едва ли не бегом кинулся к машине. Кир курил, чего раньше не делал почти никогда — привык, говорил, что работает с порохом: любая искра, и одежда может загореться. В его рабочую комнату даже приходилось заходить босиком, оставив все металлические предметы на входе, настолько много там было всякой взрывоопасной ерунды. Я замедлил шаг, когда он поднял глаза и посмотрел на меня рассеяно. Он тоже был какой-то недовольный, не такой, как обычно, поэтому я лишь сдержанно улыбнулся, подходя ближе, планируя расспросить его обо всем, как вернемся. Мы загрузились в машину, и я устремил взгляд в окно, на проносящиеся мимо виды. На улице заметно потемнело, скоро должен был начаться дождь. Видимость отвратительная, но я и не хотел особо глазеть на город. Раньше только мечтать мог о путешествиях, теперь же поездки означали лишь работу и неприятности. В ресторане было темно и уютно, очень в стиле Юрия. Мы оставили верхнюю одежду в гардеробе и направились к столику, где нас уже ожидал Морозов-младший. Кир со мной не разговаривал, смотрел прямо перед собой и вообще был до неприличия мрачным. Я не лез, но меня напрягало его настроение. Да и Снегирев тоже был каким-то не таким, как обычно. — Садись туда, — он указал на диванчик, и я послушно приземлился задницей рядом с Юрием. Морозов был как обычно беззаботным, курил, судя по окуркам, уже третью сигарету, а вот остывший кофе был так и не тронут. Кир со Снегиревым устроились напротив. Я быстро окинул взглядом помещение, отмечая, что мы в VIP-зале, и камер нигде не было, а на входе стояла охрана. Мы вообще были одни на весь зал. — Эль, ты знаешь Глашатая? — понизив голос до зловещего, с придыханием, шепота, поинтересовался Юрий и принялся что-то искать на ноутбуке. — Что? — я нахмурился, пытаясь в архиве памяти найти, не встречал ли я этой клички. — Нет, не припомню. — Вот видишь! — Снегирев снисходительно покачал головой. — Нет, подожди, он мог не знать его по фамилии! — Морозов открыл фотку, и я отшатнулся, поймав бледного. На экране на меня мертвыми бесцветными глазами смотрел плешивый старик, с огромной дырой посреди лба. Кровавая каша расползалась по покрытой пигментными пятнами коже, щерилась осколками белой кости… — Видел его? Кир нахмурился, достал сигареты и тоже закурил, а я оторвал глаза от фотки и посмотрел ему в глаза длинным пронзительным взглядом, не решаясь ответить. Да, черт возьми, я знал, кто это! Но должен ли я отвечать?.. Мужчина и бровью не повел. Ни один мускул не дернулся на его лице. Выпустив изо рта копну сигаретного дыма, он остался все таким же равнодушным. — Д-да, — продолжая все также неподвижно пялиться на любовника, процедил я и наконец ожил, понимая, что все-таки сказал это. — Он делал для Сафира оружие без насечек. Бывший КГБшник. Мы забирали пару раз у него пушки для арсенала. Снегирев переглянулся с Морозовым многозначительными взглядами, и они оба погрузились в глубокую задумчивость. А я едва дышал, стараясь не смотреть на фотографию на экране. Наконец-то Юрий нажал на крестик, закрывая фотку. — А это… знаешь, что это такое? Он достал из кармана прозрачный пакетик и положил его на стол. Я взял в руки, поднес к глазам, рассматривая. — Это экспансивная пуля, — пробормотал в ответ, чувствуя, как от вида застрявших в металле кусков черепа и волос меня начинает снова подтащнивать. — Я никогда такими не стрелял и не встречал тех, кто стрелял. Морозов поджал губы и затушил окурок в пепельнице. — Ты должен рассказать мне всё. Ты, по сути, только ради этого и прилетел. Это обрадовало меня, ведь рассказывать было особо нечего, да и убивать никого не надо было. — Когда ты с ним встречался? Я намотал прядь волос на палец и прикусил губу, вспоминая. — Четыре года назад. Владлен вез меня через всю страну, и мы заехали к «деду», как он выразился тогда. — Сможешь показать где этот дом? — Юрий зашел в карту на ноутбуке и повернул его ко мне. — Ну, я попробую… — я попытался вспомнить дорогу. Мы ездили по трассе на полигон, и тут надо было свернуть налево… Примерно вот этот дом. Там был еще забор такой старый, деревянный, и яблоня. Снегирев вдруг наклонился вперед и уточнил: — Ты разговаривал с ним лично? Я покачал головой. — Давайте по порядку, хорошо? Мы подъехали к дому, было темно, и Владлен сказал мне не высовываться, чтоб дед меня не видел. А сам пошел к дому. Они переговорили, тот забрал сумку и всё. Правда, мне показалось, что мы ехали как-то очень быстро, будто удирали от кого-то. Морозов кивнул, не отрывая взгляда от карты. — Это в целях безопасности. Чтоб машину не светить. Ну, мне так кажется. — Может быть. А второй раз где-то через несколько месяцев начальник охраны Земцов… — Это тот, которого ты застрелил? — уточнил Снегирев, и я коротко кивнул, не позволяя себе провалиться в воспоминания. — Да, он попросил моего… тренера забрать у деда то ли автомат, то ли винтовку, я уже не помню, — я кинул беспомощный взгляд на бесстрастного Кира, но тот даже не смотрел на меня. Да что ж такое то! — Тренер — это шлюшка Сафира? — снова уточнил Снегирев. Морозов коротко кивнул, но я не дал ему ничего сказать. — Мой тренер — упрямо повторил я, делая ударение на последнем слове, — спросил, почему именно он. Он думал, что дед ненавидел его, но Земцов ответил, что на самом деле дед ненавидел Владлена. Потому что тот, как он выразился, высокоморальный. — И, дальше что было? — Морозов смотрел на меня во все глаза. Видимо, информация, которую я рассказывал, действительно была важна. — После полигона мы заехали к деду, и Милош оставил меня в машине, а сам пошел к дому. Забрал сумку и всё. Больше мне рассказать было нечего. — То есть, все оружие, которое вы использовали, было подкорректировано этим стариком, — в который раз уточнил Снегирев. — У тебя был личный пистолет? Я покачал головой. — Тренер выдавал мне необходимое оружие перед каждым занятием или заданием. — А у него было личное оружие? Я снова посмотрел на Кира. Он закурил вторую и теперь с наслаждением затягивался дымом, выпускал его из легких, укутываясь в туманное облачко. Как же хотелось прижаться к нему, спросить, правильно ли я поступаю… — Я не помню. Я почти не общался с ним вне занятий, но, кажется, у него не было никакого личного оружия. Владлен носил пистолет, но я не могу сказать, какой он был. Я тогда плохо еще разбирался, а сейчас уже не помню деталей. Похож на мой ТТ, но не он. Перед глазами снова встала картинка, как в рот Миледи толкается черный ствол… — Хорошо, — Морозов хлопнул в ладони и снова принялся что-то искать на ноутбуке. Открыл фотографию толстого лысеющего мужика. — Этого типа знаешь? Я уверенно покачал головой. — Посмотри хорошенько, может быть он когда-то был в офисе? Я снова отрицательно мотнул головой, вглядываясь в неприятные черты лица. Эти еще блестящие поросячьи глазки… — Ладно, тогда последний вопрос. Морозов достал из внутреннего кармана маленький стикер, сложенный в четыре раза. Номер телефона и подпись «звоните в любое время». Очень каллиграфический, плавный почерк. Буквы перетекали из одной в другую, а цифры — будто напечатаны, а не написаны рукой. — Знаешь чей? Я покачал головой. Такой я бы точно запомнил. — Хорошо, вопросов больше нет, — Юрий махнул рукой. — Ночь проведете в гостинице, утром улетите. Могли бы и сегодня, но ты мне можешь еще понадобиться. До гостиницы мы дошли пешком — она была буквально в квартале от ресторана. Снегирев неодобрительно фыркнул, когда мы с Киром взяли совместный номер, но ничего не сказал. Только когда дверь за нами закрылась, я развернулся к по-прежнему молчаливому Киру и зло прошептал: — Что случилось? Почему ты чернее тучи? Зачем ты на этой встрече присутствовал? Еще и курить начал! Я смотрю, тебе отпуск на пользу не пошел. — Мих, тише! — мужчина схватил меня за руку и потащил к кровати. Усадил, сам сел рядом, заглядывая в глаза. Маска равнодушия спала, он снова был собой, только очень встревоженным собой. — Они следят за ними. Они все друг за другом следят! — О чем ты? — я сжал кулаки и даже дыхание затаил. Кир был так взволнован, что я и сам перепугался не на шутку. Он выдохнул, пытаясь успокоиться, провел обеими руками по волосам, прикрывая глаза. — Так, по порядку! — строго произнес он себе и начал тихим голосом, будто боялся, что нас могли услышать. — Я был в отпуске, мне было скучно, и тогда я вспомнил про твоего друга. Ну, ты же знаешь, что я из тех, кто не может пройти мимо бездомного котика и не погладить, так что история Милоша меня зацепила. И я решил понаблюдать за ним. Кир сжал пальцы в кулак, пялясь в одну точку на стене. — Приехал к твоему офису, но как выяснилось, они давно там не обитают. Пробил по своим каналам, выяснил, где искать. Полетел туда, нашел, а потом… увидел наших. Ну, понимаешь? Я закивал, покусывая губу. По сути, больше он мог ничего и не говорить, но он продолжил. — Они не заметили меня, да я там долго и не ошивался. Увидел Миледи и уехал в гостиницу. — Как он там? — вопрос вырвался сам собой, так что я даже не успел придумать, с какой интонацией стоит его произносить. Кир сжал мою руку, заставляя поднять на него глаза. — Если судить по фоткам, которые у меня были, то он не особо меняется. По крайней мере, шел довольно уверенно, лицо спокойное. — И ты узнал, что хотел? Мужчина мягко улыбнулся. — Он жив и здоров, и такой, как ты мне описывал. Я беззлобно толкнул его в плечо. — Дурачок, нашел время! Я имею в виду, чего ты тогда так переживаешь? Кир снова стал серьезным, придвинулся еще ближе. — Морозов думает, что это Миледи убил Глашатая. Ну, деда этого. Конечно же по приказу Владлена. — Почему они так решили? Может, у Сафира давно изменился поставщик оружия, — я лишь пожал плечами. — Да и какое им дело до деда? Кир покачал головой и откинулся назад, падая спиной на мягкую кровать. Застонал от удовольствия, прикрывая глаза. — Я не спал сутки, — пробормотал он, едва шевеля губами. — Мысли путаются, подожди, дай собраться. Я лег рядом, положив голову ему на грудь. Так тепло… — Итак. Милош куда-то запропастился именно тогда, когда был убит дед, — это раз. Поставщика они не меняли — это два. Никаких следов не оставил, дед как будто и не думал, что его убьют — это три. — Но экспансивные пули? Кажется, раньше они ими не пользовались. Кир снова кивнул, поглаживая меня по волосам. Так бы лежать и лежать… — Три года прошло, Эль. Но вопрос в другом — зачем, стреляя в голову, использовать экспансивные пули? Это же бессмысленная трата столь смертоносной штуки. Я вспомнил дыру в голове старика и меня снова затошнило. Да, подобные пули раскрываются как розочка, а если центр тяжести смещен, то еще и начинают блуждать в теле… Для выстрела в голову хватит обычной. — Совсем не тот стиль. Миледи, если я не ошибаюсь, никогда не был жесток. Он наоборот делал все четко и без этих финтов, — я принялся пальцем вырисовывать на груди Кира кружочки, думая про всю эту ужасающую ситуацию. — Ну, хорошо, если это не Миледи, то кто? — Не знаю. Но теперь самое главное — почему Морозов заинтересовался. А я тебе отвечу почему! Я услышал в его голосе улыбку и тоже невольно улыбнулся. Кир, все-таки, оставался собой. — Морозов-старший решил, что нам очень нужно оружие без насечек. Точно такое же, как у Сафира, и я думаю, что все это для того, чтобы убить Шади Алиева. Того клоуна, перед которым ты встал на колени. Я невесело хохотнул, сжимая руки в кулаки. — Морозов хотел подставить Сафира, якобы это он убил Шади? — Да, мальчик заигрался. У самого за душой ничего, бизнес отжал у полоумного деда, а теперь решил позариться на кусок Морозова. У него раздутое самомнение, убрать его — будет самым правильным решением. — Но это, как я понимаю, запасной вариант? Ведь Аркадий Геннадьевич уже ведет с Владленом какие-то дела? Кир похлопал меня по плечу и поднялся, возвращаясь в сидячее положение. Развернул к себе, снова заставляя взглянуть в сияющие радостью глаза. — У нас есть шанс спасти твоего друга! Если Сафира убьют… Если Морозов отдаст тебе такую команду… Я слабо улыбнулся, закатывая глаза. Кир был так воодушевлен идеей, что не замечал очевидного. — Хорошо, убить Сафира было бы прекрасно, я бы сам с удовольствием сделал это своими руками, но… — я поднял вверх указательный палец, призывая к вниманию. — …но что будет с Миледи? Ты подумал, что будет с ним? Счастливая улыбка медленно исчезала, и я с сожалением ловил взглядом ее призрачную тень. Однако, все равно продолжил. — Я уверен, что ему будет нужна психологическая поддержка, чтоб он не вздернулся на ближайшей люстре. Запрем его в дурку? — Нет, но… — Ты готов к тому, что кому-то придется его вытягивать из болота? Он может не захотеть возвращаться к родителям, после всего, что было. Кир нахмурился и теперь смотрел на меня с неприязнью. — И что ты предлагаешь? Бросить его? Пусть дальше мучается? Я вздохнул, опуская глаза. — Я не знаю, но мне никого тащить из болота не хочется. Сейчас, думаю, у них не то же, что было раньше. Его наказывают только за ошибки, а он ошибается не часто. Кир схватил меня за плечи и затряс, будто пытался разбудить. Он был так рассержен… — Что ты несешь, Миха?! Ты же лучше меня знаешь, каково это! — Я не могу спасать всех! — шикнул я в ответ, отталкивая его руки от себя. — Ты никого еще не спас! — возмущенно процедил мужчина, вскакивая на ноги. — Ты, как и я, только убивал, а может стоит сделать хоть что-то полезное? Я рассмеялся и насмешливо-вопросительно заглянул ему в лицо, пытаясь понять, до него что, действительно не доходит? — Отлично же получается! Два убийцы собираются убить убийцу, чтобы спасти убийцу! Может, лучше деньги в детский дом пожертвуем?! Кир отвернулся. Достал сигареты, проигнорировав табличку «no smoking». Прошел к окну и распахнул его, впуская в номер холодный воздух. Я молча наблюдал за игрой мышц, когда он пытался высечь искру из сдыхающей зажигалки, сжимал кулаки, психуя, прикуривал. Лунный свет посеребрил его волосы, погладил плечи. Я скользнул взглядом по мускулистым рукам, по которым от прохладного ветерка побежали мурашки. Он затянулся дымом и произнес хриплым, пугающим голосом не оборачиваясь: — Ему, может, и не нужна помощь. Может, его все устраивает? Луна нырнула в тучу, испугавшись его слов. В повисшей тишине было даже слышно, как сухо трещит лампа. — Поговорить бы с ним… — пробормотал я, и Кир неопределенно качнул головой, сбрасывая пепел вниз из окна. Я смотрел на его напряженные плечи, низко опущенную голову, руки, сжимающие край подоконника с такой силой, будто пытались отломать, и вот тут я наконец-то понял. — Так ты втюхался в него, что ли?! — изумленно охнул я, всплеснув руками. Сам удивляясь, что не чувствую какого-то болезненного чувства ревности. Только совершенно непонятную радость. — Заткнись, — рассеянно попросил Кир, вскидывая руку с зажатой между пальцами сигаретой, осыпав пеплом подоконник. С гипнотическим изяществом он обернулся. Лунный свет мерцал в его голубых глаза, наполненных таким коктейлем из эмоций, что я шокировано замер, пытаясь понять, что он там напридумывал. Чтобы он не узнал и не увидел, Миледи был другим. — Ты не понимаешь… — начал я, подползая к краю кровати. — Замолчи, Михаэль, пожалуйста! — Кир схватился за голову, будто она у него очень болела. — Я прошу тебя, ничего не говори. — Ну уж нет! — возмущенно воскликнул я, спуская ноги на пол. Подошел ближе. — Ты не понимаешь, о чем говоришь! Ты не общался с ним! — Я видел достаточно! — рявкнул в ответ мужчина, затягиваясь дымом. Руки его подрагивали. — С того самого дня, как ты впервые рассказал о нем, я не мог выкинуть это из головы. А потом увидел и пропал окончательно. Мне оставалось только сокрушенно покачать головой. В таком состоянии Кира я еще не видел, а значит, все действительно серьезно. Но я был обязан предупредить. — Послушай меня, — я перехватил его руку и сжал ладонь, удивляясь тому, какая она холодная. Ну да, на ветру стоять такое себе удовольствие. Убедившись, что он слушает, я твердо произнес: — Вы для меня оба важны, и я не хочу, чтобы ты совершил ошибку, раз уж так получилось, что ты будешь принимать решение за вас двоих. Он хотел что-то сказать, но я вскинул руку, заставляя его замолчать. Отобрал недокуренную сигарету и выкинул ее на улицу, закрыл окно, и отбуксировал Кира обратно к кровати. — Кому-то придется это делать, а он вряд ли будет способен самостоятельно выбирать. Поверь мне, Миледи — это не печальный щеночек с перебитой лапкой. Это психически нездоровый человек с кучей фобий и триггеров. Я хочу, чтобы ты был уверен, прежде, чем набрасывать говно на вентилятор, что сможешь отмыться. Понимаешь, о чем я? Кир смотрел на меня холодно, но, кажется, понимал. — Он социальный инвалид, ты осознаешь это? Мужчина медленно кивнул. — Я понимаю, что будет непросто, но… Эль, я больше не могу так жить. Я не хочу убивать людей, не хочу жить в постоянном страхе, не хочу ничего этого, — он махнул рукой куда-то в сторону коридора. — Мы каждый день ходим по лезвию ножа и не имеем никакой жизненной цели. — Ты решил избрать жизненной целью помощь Миледи? — я иронично вскинул бровь, не сумев сдержать насмешку над такой абсурдной идеей. — Ты когда-нибудь влюблялся? Дурацкий вопрос. Просто дебильный. Я поджал губы и покачал головой. Вряд ли мою привязанность к кому-либо можно было назвать влюбленностью. Даже наши отношения с Киром вот прямо сейчас подходили к концу, а я жалел только о том, что некому будет меня трахать. — Я тоже не влюблялся за эти почти сорок лет, — безэмоционально произнес мужчина, задумчиво поглядывая на круглый лунный диск за окном. — Думал, что все, никогда не почувствую ничего подобного, а потом… как мальчишка. Представляешь? Фотки начал искать, денег информатору немерено отвалил, день и ночь караулил, чтоб просто увидеть. — Тебя так его история задела что ли? — подозрительно прищурился я, накручивая прядь волос на палец. Впервые про Миледи я рассказал Киру два года назад, когда мы начали тайно заглядывать друг к другу в комнаты. — Сначала был просто интерес, потом что-то большее. А как увидел фотки… Знаешь, ты можешь подумать, что я купился на внешность, но мне нравится в нем все. И как он выглядит, и как он двигается, и как он одевается, и как он справляется с проблемами… — Да никак он не справляется с проблемами! — вскричал я, начиная всерьез переживать за обеих. — Кир, очнись, Миледи, которого ты видишь — это просто маска, за которой он прячется от Сафира! Кир отвернулся от меня, фыркнув, и я понял, что доказать что-либо ему сейчас не смогу. Он слишком зациклен. — Ладно, давай в душ и спать, — я похлопал его по руке, но он не двинулся с места, с удвоенным интересом изучая покрывало на кровати. Что же так сложно-то? — Кир… — тихо позвал я и коснулся пальцами его щеки, заставляя поднять глаза. — Только ты не подумай, что я отговариваю тебя, хорошо? Я просто не хочу, чтобы ты взял на себя ношу, которую потом тебе надоест нести. Я знаю, что не смогу помочь ему, поэтому даже не берусь за это, а ты… ты уверен? Он твердо кивнул, глядя мне прямо в глаза. А потом вдруг снова улыбнулся и потрепал меня по волосам. — Ты такой серьезный, — усмехнулся он. — Будто это ты меня старше на двадцать лет, а не наоборот! Я только фыркнул. Раньше я бы давно уже подался вперед, поцеловал, но не теперь. Стоило уважать выбор Кира, пусть даже я не совсем его понимал.