Кодло

— Будь ты проклят, Ким Намджун! Юнги почти воет и захлопывает еще одну книгу по биологии видов и подтаскивает к себе очередную энциклопедию, открывая раздел о крупных хищниках. Как же он устал… Из-за ливня и сильного ветра ночью, света сегодня не будет до шести вечера, а связи еле-еле хватает на внятный звонок, что уж говортить об интернете. Бесит! Вот просто до невозможности! Сидеть одному в этой затхлой библиотеке, не иметь доступа к закрытой секции (потому что пропуска чипированные, какая прелесть!), где есть вся информация и компьютер с возможностью поиска по словам. Он сидит здесь, пока Урсула пытается привести Тэхёна в чувство, пока Чимин продолжает вылизывать Чонгуку холеные мягкие пятки и приговаривать, что такая нежная дырка просто не способна быть конченным мудаком и предать их любовь. Он поаплодирует Чонгуку, если это окажется в итоге тонким гипнозом, который вызвал у этой самовлюбленной мамбы настоящее помешательство. Если Чонгук признает себя наконец-то оборотнем, он даже поклонится и пожмет руку, потому что он сильный, умеет скрывать ауру и наверняка только и ждет того момента, чтобы перегрызть Паку хребет. Это будет печально, но вполне ожидаемо, учитывая, что у Чимина глаза затянуло уже даже не розовыми очками (так бы хоть что-нибудь видел), а настоящим бельмом. Он сглупил, подпустив незнакомца так близко к себе, так близко к своей душе и телу. Теперь он просто не может сопротивляться, не может выбраться из этой одержимости и даже помощи попросить не может. Чимин сейчас словно в мягком пуху из своих иллюзий, на нежных простынях своих мечт и даже не подозревает, что острые иглы уже впились в его кожу, влезли в нее, проникли в кровоток и теперь совсем немного осталось… Всего лишь несколько тревожных мгновений. Юнги кусает нижнюю губу и, откладывая энциклопедию в сторону, устало трет глаза. Сейчас бы перекурить. Затянуться сигаретой и выпить кружку американо, не думать об этом чертовом зоопарке, который будто и не понимает, что таким поведением они рушат все устои и, в первую очередь, свои жалкие жизни. Еще немного и он точно переведется в Кванджу… Там, конечно, беспринципные отморозки, которые ничем не брезгуют и «Выживает сильнейший», но дальше оборотней это обычно не выходит, а директор не выполняет роль пятна на кресле, которое ничего не решает, но очень любит усложнять. Если бы ему получить хоть доступ к личным делам, увидеть медицинские карты… Все было бы намного проще, а он бы не копался во всех этих книжках, как какой-то идиот, будто одному ему это надо. Юнги почти рычит и поднимается с места. Нет, пора на перерыв, освежить голову, подышать свежим воздухом через сигарету. Он выходит из библиотеки, предупредив, что скоро вернется, чтобы за ним не убирали покупает кофе в столовой и идет на улицу. После ливня воздух все еще сырой и холодный, парень чуть ежится и одергивает ниже рукава легкой ветровки. Мерзкая погодка, мерзкие люди, впрочем, и оборотни ни на капельку не лучше… Чуть спешно Юнги идет за корпус и резко тормозит, когда в узком пролете видит курящего Хосока. Расстегнутая черная спортивная кофта, джинсы и кроссовки, будто он и не мерзнет совсем, стоит просто, курит, а потом переводит свой стеклянный взгляд в его сторону. Мин шумно сглатывает и почти выпускает из рук злосчастный стакан с американо, когда взор любовника проходится по его телу обжигающе ледяной волной, заставляет его замереть на месте и прикусить нижнюю губу. Впрочем, их разборки были лишь вопросом времени и если уж сегодня день не задался от начала, то лучше выпить залпом и эту горькую пилюлю. Хосок ему точно с рук ничего не спустит и, судя по тому, что вчера вечером он даже трубку не взял, он решительно настроен его расчленить и сбросить в мусорный контейнер. Что же… Пять минут позора и Чон обязательно оттает, как обычно. Он, конечно, обидчивый, но и одходчивый, если его погладить по руке, поцеловать в щеку и пообещать, что больше никогда-никогда, то наверняка он еще и согреет его холодным вечером в постели. — Привет, — Юнги подходит к нему ближе, вытаскивает из кармана сигареты и, достав одну зубами, прячет пачку обратно. Он с минуту стучит по карманах ладонью, пытаясь найти зажигалку, но нарывается только на рычание Хосока. — Что же ты такой беспомощный? — Чон хмурится и подкуривает ему сигарету, смотрит зло и, кажется, в любой момент может перегрызть глотку. — Спасибо… — Удавись своим «спасибо», — Хосок хмыкает и выбрасывает свой окурок в лужу. Он не уходит, стоит рядом с опущенной головой и голым торсом, будто холодный ветер и вовсе его не задевает, будто мороз у него внутри ужасней раз в тысячу, чем снаружи. Юнги затягивается сигаретой, чувствуя, как легким теплом заполняются его легкие, и шумно выдыхает сизый дым вверх. Чуть горьковато, особенно с кофе. Особенно с Хосоком, который точно не уйдет вот так вот просто и расчитывает, как минимум, на хорошую взбучку. — Прости, я не хотел тебя обидеть, — Юнги снова затягивается сигаретой. — Ты же знаешь, что у меня не лучший период… — А меня ты чего втягиваешь в свой период? — он подозрительно хорошо держится и Мин даже поражается, зная взрывной характер парня и его любовь хорошо поскандалить. — Я понимаю тебя, я не хочу навязываться и упорно жду, когда же ты позволишь быть мне ближе, но у меня терпение не резиновое и скотского отношения я к себе не потерплю… Ты не можешь просто меня отталкивать, как назойливую собачку! У меня тоже есть чувства! — Хоби, я не хотел тебя задеть, мне жаль, что так вышло, правда… Прости меня, давай забудем… — Забудем? — Хосок насмешливо фыркает. — Ты о меня ноги вытер, Мин, какое «забудем»?! Я не забываю таких проколов, я не хочу забывать людей, которые причинили мне боль! — Хоби… Хосок застегивает спортивную кофту и, уходя, окидывает Юнги злобным взглядом. — Извинись нормально для начала. Вот и помирились…

***

Провал, катастрофа, неудача… Что еще можно сказать? В любом случае, еще можно спросить Урсулу, быть может она, в силу своего опыта и специальности, сможет что-то подсказать ему. Юнги легко идет по корридору, хоть и понимает, что сейчас придется увидеть потекшего поплывшего от счастья Тэхёна со змеиными глазами, потому что лучше ему так и не становится. Слабак! Такое же разочарование, как и его дружок, с тем лишь отличием, что дружок пока еще не одичал рядом со своим мальчиком. Держится, блядь, во имя любви, сжав булки и затолкав между них свою жажду. Чонгук меченый, такие долго живут лишь в одном случае, и то, думать о нем совершенно не хочется. Только еще этого случая им не хватало! Всего уже хватает! Нажрались до пресыта! Юнги рычит, сжимая руки в кулак, опускает голову и единственная его надежда на то, что он сейчас зайдет к Киму в комнату, а тот уже сидит потеряшкой, хлопает глазами и «Ничего не помню, меня словно одурманило» — на меньшее он просто не согласен. Они уже и так натерпелись с ним, с его несдержанностью, вспыльчивостью, бесконтрольностью, которая каждый чертов раз вылезает им боком и заставляет хаотично искать пути отступления. Урсула прикрывает его задницу за счет своей безопасности и чести, которая для любой девушки стоит слишком уж дорого и слишком сложно ее востановить после таких выродков, как Тэ. Как только он придет в себя, его стоит хотя бы припугнуть школой Кванджу. Быть может, он хотя бы вид сделает, что взялся за ум и будет тщательно скрывать, то что сам творит. Юнги уже устал от их с Чимином проблем, от их нытья и вечных поисков куда бы приткнуть свой член. Очевидно же, что между молотом и наковальней, чтобы только одна голова начала работать, если каждый раз им трудно выбрать правильную. Он подходит к двери и на несколько мгновений замирает, вслушиваясь, а потом с шумным выдохом заходит в комнату, не постучав. — Урсула… Ах ты мразота! Юнги в несколько мгновений хватает девушку за шкирку и отшвыривает от Тэхёна на пол, а потом смачно бьет парня в челюсть. Ублюдок! Какой же он ублюдок! Вынюхал, к какому гипнозу восприимчива Урсула и просто… Выродок! Он должен был сразу об этом догадаться. Юнги смотрит в его ясные змеиные глаза и видит в них разумное, видит злость и видит хитрость. Он пришел в себя давно и просто пользовался состоянием, измывался над возлюбленной гипнозом и страшно подумать, насколько далеко он заходил, если сегодня она сидела на его бедрах и даже не сопротивлялась пока он целовал ее грудь. Гнев пробирает его тело, пробивает до крупной дрожи и того, что черная чешуя проступает пятнами на лице и шее. Тэхён пытается чуть приподняться на локтях после удара, но Мин хватает его за горло и вжимает в стенку так, чтобы и вздохнуть нельзя было. — Так вот какая у тебя любовь? — он легко душит. — Вот значит, что означают твои чувства на самом деле? Бедный, несчастный… Так хотелось трахнуть, что не побрезговал даже гипнозом?! — Ты ничего не знаешь, хен, — Ким хрипит и дрожит, но сбросить ладонь с горла не решается. — Я люблю Урсулу, я готов на все ради нее, но… — Решил начать с изнасилования?! — Юнги не сдерживается и бьет его затылком о стену, не обращаяя внимание ни на болезненный стон, ни на шипение. — Выблядок! Не смей говорить о любви, не смей… — Заткнись! — Тэхён рычит и, дернувшись, почти вырывается из хватки старшего, смотрит с такой злостью, что становится не по себе. — Знаешь сколько я за ней бегал?! Сколько терпел?! — И решил разрушить все то, что натерпел, в один момент?! — Мин еще раз грубо встряхивает его и кивает в сторону Урсулы. — Посмотри на нее и скажи до чего доводит твоя любовь. Тэхён дышит рвано и все же переводит взгляд на девушку, которая уже отползла к самой стенке, сидит, уткнувшись носом в колени, и тихонько плачет. От этого зрелища дыхание спирает, ребра и диафрагма в один момент каменеют и становятся до того тяжелыми, что хотел бы — не вздохнул. Кажется, впервые беззащитная, впервые убитая и разбитая до того, что «все будет хорошо» горечью оседает на языке еще до того, как успевает слететь с губ. Урсула — кукла. Побитая, без своего фарфорового безразличия и равнодушия, она являет миру свое тонкое нутро. Наполнение, которым девушке-змее никогда не стоит гордиться. Эмоции — худший из пороков. Проклятие, которое не снимут даже самые сильные ворожеи и которое въедается в душу настолько, что вырвав их, можно просто убить. Тэхён смотрит на Урсулу, будто впервые видит, смотрит шокированно, наблюдая, как девушка его мечтаний, как любовь всей его жизни, крошится, льет горькие слезы, и во всем этом виноват исключительно он. Виноват, что опьянел от власти над ее разумом, что использовал ее тело, касался к нему так, как она никогда не позволяла ему, ограничиваясь мимолетными касаниями, ограничиваясь держаниями за руку и аристократичной холодностью, которую он не понимал никогда. А ее просто так воспитали. Холодная, сдержанная, из известной семьи… Она должна быть примером для многих, идеальной змеей, которая чтит свой род и традиции. Она должна соответствовать фамилии, впрочем, как и он… Единственное место, где им позволительны эмоции — общая спальня, когда никто не видит, когда не знает ни одна живая душа и можно дышать друг другом, упиваться поцелуями и нежиться в объятиях друг друга. Кожа к коже… Теперь это все снова станет лишь его мечтаниями… — Я… — Только попробуй подойти к ней еще хоть раз… — Юнги предупреждающе рычит. — Я не побрезгую методами. Мин отстраняется от парня и подходит к Урсуле, чтобы поставить ее на ноги и увести из злосчастной комнаты. Сегодня Тэхён перешел все допустимые и недопустимые границы, перешагнул играючись и, кажется, останавливаться не собирался совсем. Кто знает, как бы далеко он смог зайти, не натворил ли он чего-то еще. Юнги прижимает к себе Урсулу и чуть наигранно машет у ее лица ладонью, когда видит других учеников, не хватало еще чтобы слухи поползли, что он обжимается с преподавательницей, о состоянии которой нельзя даже сказать «удовлетворительно». Это он виноват, довел ее… Хотя нужно было проведать Кима после синяков на руках, спросить как его настроение и сразу выбить несколько зубов и доступно обьяснить почему так делать нельзя. Они самонадеянно решили, что Тэхён настолько любит ее, что даже в такой форме не может причинить вреда, на деле же пластичное сознание позволило ему быстро прийти в себя и придумать план, как подобраться к Лайтимор и взять то, что давно хотелось. Низкий поступок даже для него… Юнги бы прилюдно плюнул под ноги его отцу за такое воспитание. За то, что его сын уподобляется до падальщиков, хотя тот же Намджун более обходителен даже с человеческими девушками. — Юнги… Юнги… — Урсула всхлипывает и, кажется, пытается сказать что-то более-менее связное, но эмоции душат ее после гипноза и разоблачения Тэ. Впрочем, любого бы душило от подобной лжи, любой бы не смог подобрать ни слов, ни тона. — Тише, все уже нормально, — Мин легко берет ее за плечи и, осмотревшись по сторонам, обнимает, прижимает к себе. Урсула выше даже без каблуков, но сейчас она прижимается к нему, будто маленькая девочка, горбится, уткнувшись носом в шею и тихонько хнычет, пока парень пальцами перебирает ее волосы. Она не ожидала такого… остерегалась всеми правдами и неправдами и даже не ступала на тонкий лед, чтобы в конце концов под ней провалилась земля, превратилась внезапно в зыбучие пески и утащила ее на дно. Урсула боялась, что отношения с вспыльчивым школьником вылезут ей боком, превратят жизнь в ад и растопчут ее чувства. В конце концов, так и случилось… — Почему ты мне сразу не сказала, что он себя так ведет? — Не хотела доставлять проблем, — девушка шумно сглатывает и рвано дышит, пытаясь хоть немного успокоиться. — Понимаешь, это ведь было мое дело… моя задача, а я, получается, все провалила… — Даже не смей говорить такое, — Юнги сильнее сжимает ее плечи. — Тэхён — мразота, он воспользовался твоей добротой и слабостью, он! И даже не смей думать, что ты что-то провалила, никто не подозревал, что он будет вести себя, как настоящий выродок… — Ты не понимаешь!.. — И слышать ничего не хочу! — парень достаточно грубо перебивает ее и чуть отстраняет от себя, чтобы посмотреть в глаза, удерживает за плечи. — Урсула, пострадала только ты! Очнись! Он подобрался к тебе, загипнотизировал, чтобы просто трахнуть! И один только черт знает насколько бы далеко он зашел… Урсула, пожалуйста, пока вы оба не остынете, пока он не извинится, как положенно, не контактируй с ним. А если он снова решит проявить все свои чувства, то я не постесняюсь применить то, на что его родители никак не повлияют, — наши законы. Поняла меня? — Поняла, — Урсула кивает и еще раз всхлипывает, стирает слезы со щек и шумно выдыхает. — Ты искал меня? Что-то случилось? — К сожалению, мои поиски без наших архивов успехом никаким не увенчались… Я хотел спросить может ты, как биолог, знаешь крупного хищника, который убивает ударом в голову? — Ой… Ну и задачка… — Урсула легко улыбается и задумчиво закусывает нижнюю губу. — Я могу ошибаться, но это не крупный хищник… Может, мангуст? — А кстати, если бы он был крупным, мы бы его учуяли, — Юнги слабо кивает головой и снова подхватывает ее за плечи. — Я отведу тебя в комнату, а то Тэхён уж очень незаметно следит за нами. Урсула только кивает. В голове пусто, мысли не вяжутся и думать она все равно не может. Боль уносит все.