***
Остаток недели прошел относительно спокойно. Академическое соперничество между ними продолжалось, хотя, как ни странно, по мнению Гермионы, не так интенсивно, как в первую неделю. Возможно, Риддл просто выжидал, пока не придёт его время. «Пусть думает, что оно у него есть, — с усмешкой подумала Гермиона. — Он будет очень удивлен». В пятницу днём Гермиона поспешно вернулась из своего тайного, но санкционированного учителем визита в Хогсмид. В её бесконечно полезной расшитой бисером сумке лежал большой сверток, который она забрала так, чтобы никто ничего не узнал. Она заперлась в женском туалете и сразу же принялась приводить себя в порядок. В конце концов, появились её соседки. — Грин, поторопись! — сердито сказала Друэлла. — Чем ты вообще там занята? — Готовлюсь к клубу Слизней, — весело отозвалась Гермиона. — Он пригласил тебя? Или это кто-то из парней берёт с собой? — Друэлла прорычала. Судя по тону её голоса, было неясно, какая из этих возможностей кажется ей более неприятной. Гермиона вспомнила, что Друэлла Розье не была членом клуба, она навела кое-какие справки на этой неделе и узнала, что на самом деле она будет единственной ведьмой, и что жених Друэллы был слишком молод, чтобы быть приглашенным. Гермиона подавила довольное фырканье. — Вообще-то и то и другое, — мягко сказала она через дверь. Затем та открылась, и она вышла. Она была одета в длинное элегантное вечернее платье с разрезом до колена и декольтированным верхом. Оно было тёмно-угольного цвета и мерцающим. Волшебница подчеркнула его опаловыми украшениями. Гермиона была рада тому, как сработали её чары и макияж, поскольку на этот раз ей не помогали ни Парвати Патил, ни Лаванда Браун. А её волосы... ну, ими она была особенно довольна. С помощью Простоблеска, по-видимому, только недавно изобретённого, она снова укротила свои волосы, на этот раз в красивую прическу 1940-х годов. — Хорошо выглядишь, Грин, — наконец отрезала она. Друэлла кипела от злости. — Никогда бы не подумала, что это возможно. — Неудивительно. Тебе действительно не хватает воображения, — ответила Гермиона, не моргнув и глазом. Она прищурилась, глядя на завистницу. — В самом деле, Розье? Стучать главному старосте о моих книгах? Лицо Друэллы застыло. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь, Грин. Гермиона холодно улыбнулась. В этот момент ей в голову пришла блестящая идея. — Конечно, нет. Хотя вообще-то я должна быть тебе благодарна. У нас с Риддлом был восхитительный разговор о продвинутой магии из-за твоей выходки. — Ты пойдешь с… — она выпучила глаза. — Да. Слизнорт был в восторге, уверяю тебя. Он, конечно, пригласил меня сам, но Риддл был там, и само собой... — она замолчала, ухмыляясь, и взяла свою расшитую бисером сумочку. Оставив Друэллу без лишних слов, она прошествовала в гостиную Слизерина. Он был там, как она и ожидала, одетый в сногсшибательную чёрную парадную мантию. Презрительная гримаса заполнила его лицо, но Гермиона могла сказать, что когда она вошла в общую комнату, та на мгновение была снята, прежде чем вернуться на место. — Грин, — небрежно бросил он. Она склонила голову набок. Так они не собирались притворяться вежливыми. И к лучшему. — Риддл, — ответила она. — Полагаю, ты уже готова идти, — сказал он неприветливо. — Как видишь. — Тогда идём. Уже почти семь, — он протянул руку. Гермиона взяла её и посмотрела на него, приподняв бровь. Наконец он, казалось, вспомнил о своих манерах, а может быть, и сам того не желая заговорил. — Прекрасно выглядишь, Грин. — Спасибо. Как и ты. Гермиона обратила внимание на явное отсутствие Риддловской кучки прихвостней. За последние две недели она заметила, что он имел склонность общаться со стаей слизеринцев пятого, шестого и седьмого курсов, которые называли себя Вальпургиевыми рыцарями, а многие из старших были членами клуба Слизней. Очевидно, они уже ушли. «Или он приказал им идти первыми», — подумала она. Это казалось более вероятным. Это правда было похоже на волчью стаю, точно так же, как и у пожирателей смерти её времени, и он, очевидно, был альфой. Как только они вышли из общей комнаты и скрылись из виду, Гермиона поняла, почему он, несомненно, приказал своим "последователям" идти без него. На его лице появилось то же самое хищное выражение, которое она видела в понедельник, и он оттолкнул её к стене и достал свою волшебную палочку. — До кабинета Слизнорта идти пять минут, — тихо прошипел он. — У тебя есть пять минут, чтобы объяснить мне, что ты делаешь с этой книгой по тёмным искусствам. У Гермионы снова участился пульс. Она попыталась изобразить безразличие, даже удивление. — Ты серьёзно думал об этом всю неделю? Послушай, Риддл, я не обязана тебе ничего объяснять ни за одну книгу, которая у меня есть. С чего ты решил, что имеешь право допрашивать меня о моих личных вещах? — Мы оба знаем, что у тебя нет никаких законных оснований изучать магию по этой книге. — О, смотрю, ты и сам больше не притворяешься невинным, — пылко и безрассудно сказала Гермиона. — Приятно видеть. А теперь позволь мне убедиться. По твоему собственному признанию, книга не находится в библиотеке Хогвартса, но ты также только что признал, что знаешь её содержание. Так почему же, позволь поинтересоваться, ты её читал? Она намеревалась вывести его из равновесия, но, к её удивлению, на его лице отразилось самодовольное удовлетворение. — Остроумная? — тихо спросил он. — Так уж случилось, Грин, что я проявляю академический интерес ко всем видам магии. — Ну, конечно же. Так, может быть, и я тоже. Тебе это никогда не приходило в голову? — Гермиона усмехнулась. — Было бы куда более правдоподобно, если бы ты не лгала о том, что делаешь для Дамблдора. Гермиона резко остановилась. Её рот открылся, а глаза расширились. Она тут же вернула свое лицо на прежнее место, но у неё не было никаких сомнений, что он это видел. Холодный триумф наполнил его глаза. Волшебница попыталась исправить эту ошибку. — Я никогда не говорила, что делаю что-то для профессора Дамблдора, так что я не могу лгать. И вообще, почему ты так думаешь? Неужели ты сам настолько много лжёшь, что полагаешь, что все вокруг такие же? — Я знаю, что ты говоришь неправду о чём-то, и что это относится к Дамблдору, — он свирепо посмотрел на нее. — Потому что я видел, как Слизнорт подмигнул тебе, когда сказал, что ты связана с Дамблдором. Это какой-то секрет, Грин. Я не идиот и могу сказать, что вы с ним что-то задумали. И очевидно, Слизнорт знает, или думает, что знает, — презрительно усмехнулся он, — и хранит твой секрет. Гермионе вдруг пришло в голову, что она может тянуть время, пока Слизнорт не появится в коридоре. Она может блефовать и вообще выводить Риддла из себя, но это был бы лишь способ оттянуть время, пока он просто не сможет получить нужную ему информацию. По крайней мере, сейчас. — Риддл, — прошипела она, — я советую тебе перестать быть таким параноиком. Это не делает чести твоему интеллекту. Не всё является зловещим заговором. — Слишком просто, Грин. Ты можешь лучше, — он усмехнулся. — Так ты считаешь, что всё происходящее должно иметь какое-то отношение к тебе, — продолжала она, как будто вовсе не слышала его замечания. — И что именно, по-твоему, я "делаю"? Неужели думаешь, что Дамблдор велел мне шпионить за тобой и дал мне эту книгу по тёмным искусствам, потому что он подозревает, что ты тоже её читал? — она усмехнулась. — О, я забыла, ты же не думаешь, что он знает, что она у меня есть. Так в чём же дело, Риддл? Что ты там себе напридумывал? Или это вообще ничего не связно, просто паранойя и высокомерная самонадеянность, что всё вертится вокруг тебя? Он тяжело дышал, слишком рассерженный, чтобы говорить, но в конце концов сумел выдавить из себя слова. — Я раскрою твой секрет, Грин, — сказал он. Его слова были сильными, многозначительными и прошипели прямо ей в ухо. — Я всё равно это выясню, так или иначе. Я всегда узнаю тайны, как бы глубоко они ни были спрятаны. По спине Гермионы пробежал холодок. Была ли это отсылка на то, как это прозвучало? Топот тяжелых, быстро приближающихся шагов наполнил зал. «Слизнорт», — с облегчением подумала Гермиона. Облегчение длилось примерно одну десятую секунды. Как раз перед тем, как профессор завернул за угол, Риддл наклонился и прижался губами к её щеке. Его руки нашли её талию. Ткань её серого платья вдруг показалась слишком тонкой. Гермионе хотелось закричать и броситься прочь. Она понимала, что он делает, в каком-то смысле, он пытался сохранить видимость того, что они были парочкой, вместо того чтобы быть пойманным, угрожающим другому студенту в коридоре. Хотя это было так… «Если рассуждать беспристрастно, без знания того, кто он такой, это на самом деле не было неприятно», — подумала Гермиона. Эта мысль быстро скисла. — Ого! — воскликнул Слизнорт, чрезвычайно довольный открывшимся ему зрелищем. Риддл отпрыгнул в сторону с застенчивым видом. Гермиона не могла поверить, каким хорошим актером он был, когда хотел. — Профессор, — сказал он. — Я… я думаю, мы как раз собирались внутрь. — Конечно, мой мальчик, конечно, — добродушно сказал Слизнорт. — Добрый вечер, мисс Грин, — он подмигнул ей. Она не могла заставить себя подмигнуть в ответ. Вместо этого она молча вошла в кабинет своего преподавателя зелий.***
Она должна была предвидеть это, но он был ослепителен во время собрания. «Ну конечно же», — подумала она. Ему всегда удавалось провернуть такое с учителями, особенно со Слизнортом. Тот помогал и поощрял это, как она могла судить по сегодняшнему вечеру, оказывая ему благосклонность с точки зрения предоставления ему возможности блеснуть перед их уважаемым гостем, но он и сам по себе был впечатляющим. Гостем был, как и намекал профессор, Поллукс Блэк, глава отдела магического правопорядка. Гермиона заметила сходство между ним и его дочерью Вальбургой. У мужчины были такие же сальные, тонкие черные волосы. Он уже начал лысеть, что не очень-то радовало его по части внешности, и лицо его почти всегда было таким же хмурым, как у дочери. От недовольства у него действительно образовались морщины вокруг рта. Он не произвел на неё особого впечатления ни как волшебник, ни как глава отдела магического правопорядка, ни даже как политик. Ей никак не удавалось постичь, каким образом этот человек получил свою работу. У него не было ни дальновидности, ни более чем среднего интеллекта, и он даже не был главой семьи Блэков. Этот титул, очевидно, принадлежал его двоюродному брату Арктурусу Блэку, отцу Лукреции. Гермиона уловила скрытое соперничество между Лукрецией и Вальбургой в общежитии, и это определенно было его источником. Возможно, Арктурус посадил своего кузена на важный пост в Министерстве, чтобы тот имел влияние, Поллукс Блэк определённо был из тех, кто может быть послушным инструментом, с отвращением подумала Гермиона; его разум, очевидно, был наполнен чистокровными предрассудками и немногим другим, но Арктурус не хотел пачкать свои руки прямым вмешательством. Да, это имело смысл. Это не улучшило её мнения о человеке, который сейчас стоял перед ней. К её удивлению, Риддл относился к Поллуксу Блэку с таким же презрением, как и она сама. Это было неожиданно, подумала она, неловко ёрзая на стуле и беря бокал вина. Разве он не увяз в этой идеологии по самую шею, несмотря на то, что был полукровкой? Он определённо учился на пятом курсе, если воспоминания Гарри о дневнике Риддла были точными. И всё же, пока Поллукс Блэк бросался одним явно предвзятым утверждением за другим, Гермиона заметила, что лицо Риддла окаменело. Возможно, дело было в том, что Блэка не интересовал кто-то, чья фамилия не принадлежала к древнему магическому роду, и он делал это слишком очевидно, что оскорбляло самолюбие Риддла. Однако впрочем... Слизнорт снова попытался протолкнуть своих любимых учеников вперед. — Ты же знаешь, Поллукс, что мистер Риддл и мисс Грин уже семикурсники. Лучшие студенты, которых я видел за эти годы! — воскликнул он. Он явно выпил слишком много вина. — Держат друг друга в напряжении на каждом занятии, блестящая пара! — Я уверен, что департамент будет заинтересован в их резюме следующим летом, — Поллукс неискренне улыбнулся. — Ну, если, конечно, у Тома к тому времени не будет других планов относительно мисс Грин, — сказал Слизнорт, чрезмерно долго подмигивая. Риддл понимающе улыбнулся, одной из тех пустых улыбок, которые не коснулись его глаз. От этого намёка Гермионе захотелось выблевать свой ужин прямо на пол. Очевидно, притворяться спутницей Риддла, его настоящей спутницей, было ошибкой. Она быстро попыталась прийти в себя. — Вообще-то меня очень интересует обеспечение магического правопорядка, — сказала она как можно спокойнее. В конце концов, в её прежнем времени это было правдой. — Из-за Гриндевальда... Температура во всей комнате, казалось, упала на несколько градусов. Поллукс Блэк нахмурился еще сильнее. — Позор для волшебного рода, — сказал он с неподдельным отвращением. Гермиона снова растерялась. Разве чистокровные экстремисты не были на той же стороне, что и Гриндевальд? Она всегда читала это в своих книгах по истории. Конечно, они не могли открыто признать это, особенно те, кто занимал престижные министерские посты... но Поллукс Блэк действительно был возмущён упоминанием имени этого человека. Это был не фарс. Гермиона теперь слишком хорошо умела распознавать обман, чтобы её можно было одурачить. Может быть, за этим кроется что-то ещё. Дискуссия перешла к общим оскорблениям Гриндевальда и его движения в континентальной Европе. В какой-то момент Эйвери, один из прихлебателей Риддла, повернулся к Гермионе с хитрым взглядом. — До меня дошли слухи, что Дамблдор знал Гриндевальда, когда они были молоды. Что они даже были друзьями. Неужели это правда? Да, это правда. Но Гермиона изо всех сил старалась сохранять самообладание. — Я уверена, что профессор Дамблдор не питает никаких симпатий к Гриндевальду. Понятия не имею, кто были друзья профессора, когда он был моложе, но это вряд ли имеет отношение к делу, даже если это правда. Теперь они точно не друзья, — она пристально посмотрела на Эйвери. — И вообще, где ты откопал такие слухи? — Старые истории передаются в семьях, — Эйвери пожал плечами. Гермиона скептически посмотрела на него, прежде чем безмолвно продолжить пить вино, но не раньше, чем заметила, что Поллукс Блэк после этого не отвёл от неё взгляда.***
Когда собрание закончилось, Гермиона тихонько спросила Слизнорта, можно ли ей остаться еще немного. Она знала, что Риддл собирается напасть на неё в коридоре, как только они останутся одни, и хотела сначала заставить его немного поёрзать. «Рычаг», — подумала она. Рычаги влияния были очень важны в Слизерине. Её немного смущало то, как быстро она постигает принципы выживания в змеиной яме, но она полагала, что всегда схватывает всё на лету. Конечно же, Риддл задержался, после того, как в кабинете не осталось никого, кроме учителя и их двоих, выдавая это за рыцарство. Слизнорт был одурачен. А вот Гермиона − нет. Впрочем, она ожидала этого и не позволяла себе волноваться. — Профессор, — сказала она нерешительно, — могу я... задать вам один вопрос? Кое-что, на что я... тут наткнулась? Риддл пошевелился. Это было слишком похоже на то, как он начал определённый разговор год назад с этим учителем, и это было именно то, что задумала Гермиона. Но у неё были другие планы на этот разговор. — Конечно, мисс Грин, непременно спрашивайте. «Некоторые вещи никогда не меняются», — с усмешкой подумала она. Это выглядело так же, как он тогда отреагировал на Риддла. — Ну, я... слышала, как люди говорили об инциденте, который, очевидно, произошел здесь. Тайная комната, они называют её так. Риддл вздрогнул, но тут же заставил себя вернуть прежнее выражение лица. — Это было нехорошее дело, мисс Грин. Вы хотите сказать, что... я имею в виду, ваш кузен ничего вам не говорил? — Слизнорт выглядел обеспокоенным. Эти слова были слишком сильно подчеркнуты. Гермиона знала, что он пытается говорить кодовым языком, чтобы спросить её, слышала ли она о тайной комнате в своё время, но это было не к добру. Он был навеселе. А Риддл был внимателен и наблюдателен. — До меня дошли кое-какие слухи, — твердо сказала она. Пусть он сам разберётся, что это значит. — Я просто... хотела спросить, не могли бы вы мне что-нибудь рассказать об этом. Как надежный источник. — Это было год... нет, уже полтора назад. В конце семестра. Были нападения. Окаменения. А потом в женском туалете нашли мертвого студента, — он явно чувствовал себя неловко и пристально посмотрел на Гермиону, пытаясь определить, знает ли она уже что-нибудь. — Говорили, что это был Акромантул... — он замолчал, а затем перевёл взгляд на Риддла. На его лице появилась улыбка. — Знаете что, мисс Грин, вам следует спросить об этом вашего кавалера. Он может рассказать всё. Он был героем этой пьесы. — Для меня это большая честь, профессор. Спасибо вам за приятный вечер, — Риддл скромно улыбнулся. Слизнорт улыбнулся и весело кивнул, направляясь обратно к своему столу. — Всегда пожалуйста, Том. Я рад проводить эти маленькие сборища. А теперь убирайтесь вместе! — он в последний раз пьяно подмигнул им. — Совершенно с вами согласен. Спокойной ночи, профессор. Пойдемте, мисс Грин, — Риддл свирепо посмотрел на Гермиону, а потом протянул руку. Гермиона попыталась подавить дрожь, когда взяла ладонь парня. Все попытки скрыть свой страх, отрицать его, блефовать, рушились. Возможно, всё дело было в вине. Но у неё было очень плохое предчувствие, что она зашла слишком далеко, и колдунья была в ужасе от того взгляда, который он бросил на нее. Она знала, что это произойдет, поэтому не удивилась, что как только они оказались вне пределов слышимости Слизнорта, Риддл толкнул её к стене и достал свою волшебную палочку. Его глаза были полны ярости. — Что ты творишь, Грин? Гермиона оттолкнула его и сердито посмотрела на него. — Я не собираюсь больше это выслушивать, Риддл. Спокойной ночи. — Нет. Ты выслушаешь. И сейчас же мне ответишь, — он направил палочку на её сонную артерию. — Тогда вот мой ответ. Я не делаю ничего, кроме посещения занятий в течение моего обучения в школе. — Лгунья. Что ты делаешь? Почему ты здесь как семикурсница? И не говори мне эту чушь о частном репетиторе, — усмехнулся он. — Зачем ты подняла эту тему с Тайной комнатой, чтобы я мог услышать? Почему Слизнорт продолжает делать косые, странно искажённые намёки на ваши отношения с Дамблдором? И, — он наклонился и прошипел, — почему у тебя есть книга по тёмным искусствам, в которой нет ничего, кроме одержимости, подчинения и крестражей? У Гермионы отвисла челюсть. Она действительно не ожидала, что он это скажет. — Не притворяйся, что никогда раньше не слышала этого слова, — презрительно сказал он. — Я хочу знать, и я хочу знать прямо сейчас, какого чёрта ты здесь делаешь. Гермиона моргнула, пытаясь унять учащённый пульс и сохранить храброе, нет, безразличное, лицо. Безразличное. Слизеринская бравада сменилась безразличием. — Спокойной ночи, Риддл. Этот разговор окончен. Мои секреты − это мои секреты, и они такими и останутся, — она отвернулась, но он положил руку ей на плечо. Он оказался на удивление сильным. — Ты никуда не уйдешь. Отвечай мне, или я сам вытащу ответ из тебя, — он схватил её за подбородок и наклонил голову так, чтобы иметь возможность встретиться с ней взглядом. На краткий миг ей показалось, что в её сознание вторглись чужие мысли, но она собрала свои навыки окклюменции, они были намного лучше, чем у Гарри, но всё же лишь посредственностью, и с силой вытолкнула его. Это выбило её из сил, и Гермиона не была уверена, что сможет успешно проделать это снова. Ей нужно было попасть в гостиную, а потом в свою собственную спальню. Однако на Риддла произвело впечатление, что она вообще может заниматься окклюменцией, и он больше не пытался проникнуть в разум. — Ещё одна неожиданность, — заметил он. — Знаешь, ты действительно удивительно интригующая. К несчастью для тебя, я упорен в решении головоломок, — он отвернулся, шурша одеждой. — Постой. Она не знала, почему сказала это, но вся эта ситуация казалась слишком похожей на его победу, а не на противостояние, как это было на самом деле. Ей это не понравилось. Он повернулся и поднял бровь. — Почему Слизнорт велел мне спросить тебя о тайной комнате? — Гермиона глубоко вздохнула, когда Риддл холодно оглянулся назад. — Я не отвечаю на глупые вопросы, Грин. Почему бы тебе не спросить то, что ты действительно хочешь знать? — Но именно это я и хочу знать, — невинно сказала она. Он судорожно втянул в себя воздух. — Хватит. На сегодня мы закончили. Но не думай, что я забыл о тебе, — он пошел в направлении гостиной Слизерина, произнес пароль и открыл дверь. Голова Гермионы гудела, она устала от вина и долгой недели, на самом деле, долгих месяцев, и интеллектуального истощения от разыгрывания слизеринки со слизеринцем. Она была сыта этим по горло. — Я бы и не посмела мечтать об этом, — саркастически сказала она, входя в комнату вслед за ним.