Выбирая серое

Дом №12, площадь Гриммо, Лондон Арктурус Блэк властно нахмурился, глядя на домового эльфа Дасти. — Принеси из погреба бутылку красного вина, — приказал он. — Урожая 1895 года. — Да, господин, — пискнул эльф, который сразу же испарился. Арктурус повернулся к своим гостям, его аккуратные тонкие усы слегка изогнулись вверх, контрастируя с его ртом. — Приношу свои глубочайшие извинения, — сказал он рокочущим басом. — Я не ожидал вашего визита. Оба гостя наклонились вперед. — Это я должен извиниться, кузен, — сказал Поллукс Блэк. — Но я думаю, что очень важно, чтобы вы с Абраксасом знали об этом. Третий мужчина, светловолосый волшебник с волосами, завязанными в косу, одетый в чрезвычайно дорогую тёмно-зелёную мантию, кивнул. Арктурус откинулся на спинку стула, когда домовой эльф вернулся с вином. — Хозяйское вино, как и просил хозяин, — доложил он. — Хорошо. А теперь найди что-нибудь почистить. Не мешайся, — рявкнул Арктур. Эльф снова исчез. Глава семьи Блэков открыл бутылку и налил выдержанное вино в тонкий хрусталь. — За чистоту рода волшебников, — произнес он, поднимая бокал с вином в тосте. — Чистота, — хором пробормотали Поллукс и Абраксас. Они пригубили вино и поставили бокалы, когда Поллукс Блэк начал говорить. — Как ты знаешь, Арктурус, Слизнорт пригласил меня в Хогвартс. Арктур закурил сигарету и кивнул. — Конечно, я был там впервые за три года, — сказал он. — И в первый раз после моего... назначения. Арктурус выдавил из себя слабую улыбку и потрогал пальцем медальон ордена Мерлина, который он носил, закреплённый чарами на черной мантией в стиле смокинга, полученный от министра магии. — Ну, я боюсь, что Слиззи может поскользнуться. По крайней мере, я надеюсь, что так оно и есть, — Поллукс нахмурился, его редкие волосы сдвинулись на затылке, обнажив неопрятную лысину, в отличие от стильно лысеющего и ухоженного Арктуруса. — Он решительно продвигал старосту школы, ну, вы знаете, с неизвестной родословной... Арктурус и Абраксас кивнули. Они оба слышали о молодом старосте Слизерина, который появился из ниоткуда и, очевидно, сумел очаровать всех чистокровных мальчишек с седьмого курса, чтобы они последовали за ним. Конечно, это была тревожная ситуация, и Арктурус категорически запретил своему сыну Ориону, четверокурснику, иметь что-либо общее с этим молодым человеком. У Абраксаса ещё не было детей. — В этом, я полагаю, нет ничего удивительного. Я хорошенько разглядел его, и он носил кольцо, которое, по словам Вальбурги, принадлежало его волшебной семье. Должно быть, он имеет какое-то магическое происхождение, но его фамилия, несомненно, магловская. Однако, что действительно беспокоит меня, так это то, что Слизнорт также продвигал новую студентку, которая только что поступила в Хогвартс на седьмой курс. Она, по-видимому, связана с парнишкой Риддлом и приходится кузиной Дамблдора. Арктурус и Абраксас резко подняли головы. Поллукс ухмыльнулся, довольный тем, что к нему проявили внимание и уважение. — Дело в том, что у Дамблдора нет кузин, по крайней мере, в семье его отца. Однако его мать была грязнокровкой. Значит эта девушка из той семьи. Арктурус выглядел разочарованным. Он выдохнул дым и отхлебнул вина. — К чему ты клонишь, Поллукс? Очень жаль, если Слизнорт продвигает потомство грязнокровок, но какое нам до этого дело? Я всегда знал, что этот человек академически впечатлён студентами грязнокровками, но он далёк от превращения в предателя крови. Поллукс ухмыльнулся. — На самом ужине сын Эйвери заговорил, чтобы спросить девушку о чём-то. Он, кажется, думал, что Дамблдор и Гриндевальд были друзьями в детстве. Это действительно привлекло внимание Арктуруса и Абраксаса. — Она была взволнована и сделала всё возможное, чтобы перевести тему, но это породило во мне подозрения, и я взял на себя смелость провести расследование. Мюриэль Пруэтт − самая болтливая ведьма, какую только можно себе представить. Когда твоя Лукреция выйдет замуж за Игнатиуса Пруэтта, кузен, ты получишь в своё распоряжение такое огромное количество информации. А Батильда Бэгшот ещё хуже. Она прислушивалась к своим соседям из-за живой изгороди. Слух верен, и на самом деле он гораздо более скандален, — он наклонился вперед, ухмыляясь с полным ртом пожелтевших зубов. — Ну и что? — сказал Абраксас. — Давайте послушаем его. — По-видимому, уважаемый заместитель директора и фрицевский предатель крови − педики. Я готов поспорить на что угодно, что они имели продолжительный, как это называется у маглов, гомосексуальный роман. Какое уродливое слово! Маглы, — усмехнулся он. — Поллукс, это легкомысленно. Я думал, что ты хочешь сказать что-то важное, а вместо этого ты рассказываешь мне непристойные сплетни третьего курса Хогвартса, — Арктурус смотрел с отвращением. — Мне совершенно безразлично, если колдун педик или у него есть какие-то дела на стороне, лишь бы он выполнял свой долг перед волшебниками. — Но в том-то и дело, что нет. Они оба бездетные холостяки, даже сейчас. И Дамблдор не будет драться на дуэли с предателем крови, даже если весь британский волшебный мир будет умолять его об этом. Подозрительно, не правда ли? А маленькая мисс Грин, его кузина, совершенно очевидно знала об этой грязной семейной истории и делала всё возможное, чтобы замять её. — Что именно ты хочешь этим сказать? — вмешался Абраксас. — Что эта девушка шпионит за слизеринцами для Дамблдора? — Нет, — ответил Поллукс. — Для Гриндевальда. Воцарилось молчание. — Конечно, Дамблдор не имеет ничего против этого. Если хотите знать моё мнение, они объединили свои силы за кулисами. Арктур теребил пальцами край своего бокала, затягиваясь сигаретой, пока она не превратилась в пепел. Наконец он заговорил. — Если так, то это будет очень пагубно для нашего дела. Дамблдор и его нынешняя протеже… — Септимус Уизли? — спросил Абраксас Малфой и оба Блэка нахмурились. — Да, — кисло ответил Поллукс. — Абсолютный позор, что кузина Цедрелла вышла замуж за этого мерзавца, — он сердито посмотрел на гобелен, украшавший стену гостиной. Недавняя обожженная отметина испортила место, где раньше обычно находилась их кузина Цедрелла Блэк. — Он − идиот маглолюбец, предлагающий проводить рейды за тёмными артефактами в частных домах волшебных семей. Но как бы это ни было досадно, нам выгодно, чтобы оппозиция состояла из таких дураков, как Уизли и Дамблдор, которые предлагают политику настолько радикальную, что они не стоят и одной молитвы. Такое помогает нам хорошо выглядеть. Гриндельвальд, однако... — он замолчал, больше ничего не сказав. — Лукреция староста, — волшебники допили свое вино и Арктурус, наконец, сказал. — Она делит спальню с Грин, родственницей Дамблдора, но она так и не дала мне понять, что ей не нравится эта девушка, или вообще хочет участвовать в этом деле, если на то пошло. Не могу сказать, что я против этого возражаю. Для неё безопаснее держаться подальше от политики. — Моя Вальбурга тоже живет в общежитии, — сказал Поллукс, — и ей не нравится Грин. Друэлла тоже там, и она крайне недолюбливает эту девчонку. Я могу... сообщить им? — поинтересовался Поллукс, на что получил медленный кивок Арктуруса. — Не стоит привлекать молодых чистокровных ведьм, но если они действительно испытывают неприязнь к этой девушке, было бы глупо не использовать её.

***

Хогвартс Том Риддл был взбешён и недоволен. Он был так близок к тому, чтобы узнать, какие секреты хранила Гермиона Грин. Так близко. Он действительно был в её голове в течение короткого момента, пока она не вытолкнула его присутствие с силой, которая потрясла его. Детали просто не укладывались связно в историю, которая имела смысл. То, что она шпионила за Слизерином, за рыцарями, за ним самим для Дамблдора было самым очевидным объяснением, но была одна деталь, которая просто не соответствовала этой теории. Том не сомневался, что Дамблдор подозревает его в инциденте с тайной комнатой, и маленький намек Грин на это Слизнорту мог быть чем-то, к чему Дамблдор подтолкнул её. Или, как он вынужден был признать, она сама могла догадаться об этом. Она была достаточно умна. Но единственная вещь, которая не вписывалась, была книга о тёмных искусствах. Дамблдор был просто не из тех волшебников, которые дают пешке полный доступ к тёмной информации, особенно по поводу предмета, из-за которого сам Слизнорт, старый болван, был взбешён. Он будет выбирать то, что знают его инструменты, скрывая от них информацию, которую считает слишком опасной, а не давать им эту чертову книгу, чтобы они сами прочитали её и приняли решение. Том был так потрясен, когда Друэлла Розье вручила ему список книг на столе Грин, какая же она мелочная маленькая сучка, такая полезная, что ему пришлось проверить комнату забытых вещей, чтобы убедиться, что "его" экземпляр всё ещё там, где он нашёл его полтора года назад. Так оно и было. По какой-то непостижимой причине у Грин была своя копия этой наитемнейшей книги. Тогда Том подумал, что Грин заинтересовалась книгой по той же причине, что и он сам, и планировала воспользоваться очень тёмной магией прямо под носом у старого чудака, или уже сделала это. Он навел справки у тех кошачьих гарпий, с которыми она жила, Друэлле и Вальбурге, будучи уверенным, что потом наложит на них заклятие забвения, о том, есть ли у Грин какие-нибудь вещи, к которым она особенно привязана и носит с собой. Единственным таким предметом, за который они обе могли бы ответить, была маленькая расшитая бисером сумочка, которую он видел у неё в руках. Этот предмет был у неё с собой во время ужина в клубе Слизней, и он взял на себя смелость наложить на неё какие-то невидимые диагностические чары, когда никто не смотрел. Там было чрезвычайно мощное заклинание расширения и противоугонное проклятие, но больше ничего. Конечно, он не мог ответить на то, что она могла держать в сумке, но он действительно не обнаружил никакой тёмной магии, просачивающейся из неё. Тому очень не хотелось признаваться, что он был озадачен, но он никак не мог понять, почему именно эта книга оказалась у Грин. Но тот факт, что она вообще существовала, казался лично ему каким-то зловещим. Теперь он жалел, что ему пришлось отложить создание крестражей. Дневник, конечно, был не по его вине. Просто было слишком опасно, чтобы пытаться. Ему пришлось закрыть тайную комнату после несчастного случая с этой неуклюжей плаксой-второкурсницей, и книга ясно дала понять, что очень и очень рискованно пытаться использовать случайные убийства, поскольку они не всегда причиняют необходимый ущерб душе. При недостаточном расколе проклятие могло убить его вместо того, чтобы обеспечить безопасность от смерти. Кольцо, по крайней мере, можно было бы превратить в один из них, но он не хотел использовать убийство этого жалкого, деградировавшего магла, чтобы привести в действие свой первый якорь бессмертия. Его... пф... отец не заслуживал такой чести. Он избегал этого шага из личной гордости и теперь задавался вопросом, не совершил ли он ошибку. Нет, ему совсем не нравилось, что Грин владеет этой книгой, как и многое другое, связанное с ней. Что-то случилось, что-то очень важное, и он должен был докопаться до сути. Но с чего же начать? «Грин говорит, что она родственница семьи Дамблдора по материнской линии. А кто была мать этого старого болвана? Вот и отправная точка». Довольный наконец-то пришедшей идеей, Том направился в библиотеку, чтобы просмотреть старые газеты и генеалогические записи.

***

Через шесть часов после начала поисков Том с торжеством и недоверием вцепился в стол. Он уже отпугнул пару третьекурсников, которые пытались подобраться слишком близко к его месту, возможно, случайно, но это вряд ли имело значение. То, что он делал, было важнее, чем их неинтересное домашнее задание по чарам, или что там еще было. Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает. Убедившись, что он один, он наложил заклинание сохранения на экземпляр "Ежедневного пророка", датированный 1 августа 1910 года. Затем он положил его поверх статей, уже лежавших на столе. Это была уже пятый такой документ, который он нашёл, но он был самым важным. — Джеминио, — пробормотал он, указывая палочкой на лежащие перед ним бумаги. Копия каждого издания образовалась поверх. Он левитировал копии на книжные полки и положил оригиналы в свою сумку. Затем он взял свою сумку и вышел из библиотеки. Он направился прямо в гостиную Слизерина. Он должен был допросить лгунью с густыми волосами, и на этот раз она не сбежит. Там она держалась особняком, естественно, уткнувшись носом в книгу. Это был не один из её томов по тёмным искусствам, отметил он. Не обращая внимания на восхищённые взгляды, которые он получал всякий раз, когда появлялся, он пересёк гостиную и встал перед Грин. Она оторвала взгляд от книги. — Да? — резко сказала она. — Наружу. Сейчас, — его голос был мягким и опасным. — Что ты хочешь сказать такого, чего не можешь сделать это здесь? — Гермиона уставилась на него с явным страхом. Он усмехнулся этой очевидной попытке избежать неизбежного. — Это не Гриффиндор, Грин, где всё остальное - дело каждого. Вставай. Я не собираюсь причинять тебе боль, фантазёрка. Нам просто нужно поговорить. Она ответила ему вызывающим и недоверчивым взглядом, но в конце концов положила книгу в свою сумку и вытащила волшебную палочку. — Чертовски верно, ты не причинишь мне вреда, — пробормотала она. Он приподнял бровь и взял её за руку. В конце концов, им нужно было поддерживать видимость того, что они пара. Он решительно вывел её из общей комнаты, с удовлетворением отметив отсутствие свиста, который раздался бы, будь на его месте кто-то другой. Выйдя из общей комнаты, он затащил её в один из заброшенных классов и закрыл дверь. Она крепко сжала свою палочку, очевидно ожидая драки. Том снова поднял бровь и вместо этого вытащил из сумки газеты. Он разложил их на ближайшем столе. — Я провел некоторое время в библиотеке, — сказал он как бы между прочим. — Очаровательное место. Никогда не знаешь, что там можно найти. — Ближе к делу, Риддл, — она настороженно посмотрела на него. — Эти первые четыре статьи, конечно, весьма интересны сами по себе, — беспечно продолжал он. — Такой восхитительный скандал, это отвратительное дело с семьей Дамблдора. Но ты, конечно, всё об этом знаешь, не так ли? — Конечно, я знаю об этом. Но это не имеет ко мне никакого отношения, — Гермиона не видела смысла лгать. — Это уж точно не так, Грин, — Том хищно ухмыльнулся ей. — Потому что, как бы ни были интересны эти бумаги, эта ещё интереснее, — он взял в руки пятую газету. — 1 августа 1910 года. Новый профессор трансфигурации назначен в школу чародейства и волшебства Хогвартс, Альбус Дамблдор, — он улыбнулся Гермионе. — Много похвал за академические достижения уважаемого профессора, а потом ещё эта часть о его семье, — Том с удовольствием заметил, как Гермиона заёрзала при этих словах. — Дамблдор-старший сын покойного Персиваля и Кендры Дамблдор, — прочел он. — У него также есть младший брат Аберфорт, владелец трактира "Кабанья голова" в Хогсмиде, и покойная младшая сестра Ариана. У отца Дамблдора не было близких родственников, а у его матери, маглорожденной ведьмы, были только бездетный брат-магл и свояченица-сквиб, — он отложил газету и пристально посмотрел на Гермиону. — Бездетная, как говорится. Гермиона встала и направила на него свою волшебную палочку. Её рука дрожала. — Не беспокойтесь об этом, мисс Грин. Я действительно не собираюсь причинять вам боль. Я уверен, что Дамблдор проделал хорошую работу по подделке записей, но, конечно, кое-что всегда упускается из виду. — Ты не можешь верить всему, что пишут в газетах, — сказала она дрожащим голосом. Он не обращал на это внимания, относясь к ней с тем презрением, которого она заслуживала. — А теперь вот что произойдёт, дорогая, — сказал он с фальшивой нежностью в голосе, — Ты можешь сказать мне правду, и это будет нашим маленьким секретом, или я докажу всей школе, что ты врёшь, и что Дамблдор тоже в этом замешан. Выбор за тобой. Другого выхода не было. Он смотрел, как она пытается собраться с духом. Это было... вдохновляюще, в некотором смысле. — Я тебе ничего не скажу, — сказала она. — Очень хорошо, тогда, — он подтолкнул её к стене, прижал и, схватив за подбородок, повернул лицом к себе и встретился с ней взглядом. Это был краткий миг ментального вторжения, прежде чем Гермиона собрала свою магию и вышвырнула его вон. Он нахмурился, но на этот раз не отступил. Том ожидал этого после того, что случилось вчера. Он положил руки по обе стороны от её лица и снова встретился с ней взглядом. Она снова попыталась вытеснить его мысленное присутствие, но на этот раз оно было слабее. Гермиона почувствовала, как воспоминания нахлынули на неё, словно вызванные его магией. Затем ментальный барьер рухнул. Гермиона всхлипнула, когда он пробирался сквозь самые близкие к поверхности воспоминания. Вот опять эта книга. Визжащая черноволосая ведьма, которую Том не узнал. Крошечные песочные часы, наполненные красным песком. Потом с ней заговорили люди. — Понедельник, 4 Сентября 1944 года, мисс Грин. — Значит, мы правильно предположили, что вы путешествовали назад во времени? — У вас должна быть правдоподобная легенда для прикрытия. — Я думаю, что это связано с созданием магических якорей в новом времени. — Мисс Грин, мы не можем отправить вас обратно. Том внезапно вырвался из мыслей Гермионы. Он встретился с ней взглядом, его собственный был широко раскрыт от шока. Она попятилась от него и снова направила на него свою волшебную палочку. — Я могу наложить превосходный Обливиэйт, — сказала она дрожащим голосом. Его глаза внезапно сузились, и он снова направил на неё свою волшебную палочку. — Но ты этого не сделаешь, и если попытаешься, я обездвижу тебя, а потом обезоружу. Я думаю... нам надо сотрудничать. Полагаю, что это было бы очень в твоих интересах. — Почему я должна работать с тобой хоть над чем-то? — Потому что, — он придвинулся ближе и тихо прошипел, — если ты этого не сделаешь, то обнаружишь, что твой маленький секрет больше таковым не является. Министерство может даже заинтересоваться тобой и вытащить прямо из школы, чтобы стать для них экспериментальным объектом. Они понятия не имеют, как отправить кого-то в будущее без серьезных повреждений, Грин. Не то чтобы это остановило бы их, конечно. Ты действительно хочешь, чтобы они опробовали на тебе? Это было бы... удручающе, не так ли? — его рот изогнулся в ухмылке. — О, так собираешься угрожать мне? — она сердито посмотрела на него и шагнула вперед. — У тебя не так много рычагов влияния на меня, как ты думаешь, — она снова встретилась с ним взглядом, хотя её окклюменционный щит был поднят. — Ты задал мне много вопросов после клуба Слизней. Ты, в самом деле, хочешь получить ответы прямо сейчас? Я могу дать их. — О чём ты говоришь? — он резко втянул в себя его дыхание. — Тайная комната была вновь открыта в моё время, — тихо сказала она. — А потом выяснилось, что ты всё это организовал впервые и подставил Хагрида. — Я ни в чём его не обвинял, — сказал Том, и в уголках его рта заиграла ухмылка. — Он выращивал Акромантула в замке. Именно за это я и доложил на него. — Все считали, что его чудовище виновно в смерти Миртл. — Какая жалость, — Том пожал плечами, не в силах скрыть ухмылку, а Гермиона нахмурилась. — Дамблдор взял его под своё крыло, — пренебрежительно сказал Том. — Что и случилось бы в любом случае. Я имею в виду, кто ещё мог бы взять на себя академически некомпетентного полугиганта? — Он десятилетиями был егерем, а потом во время третьего курса стал учителем ухода за магическими существами, — Гермиона сердито посмотрела на него. Том выглядел соответственно потрясенным, возмущенным и отвратительно удивленным. — Этот лицемерный старикан, я полагаю, он никогда ни в чём не получил СОВ, и старый чудак назначает его в обход квалифицированных кандидатов, потому что он его протеже. — Он был довольно плохим учителем, — вынуждена была признать Гермиона. — Это было не самое лучшее решение Дамблдора, — она пристально посмотрела на Тома. — Но это к делу не относится. Твои деяния с Василиском вышли наружу. — Каким образом? — Том презрительно усмехнулся. — Я уверен, что великий гриффиндорский лицемер подозревает меня, но... — Твой дневник вышел на свет. «Ну конечно», — подумал он. Том решительно уставился на неё. — Спасибо, что рассказала мне. Я позабочусь, чтобы этого теперь не случилось. Её глаза расширились от удивления и беспокойства, но она быстро пришла в себя. — И это ещё не всё, Риддл. Я знаю, что ты убил своего отца. Своего магловского отца, — злобно добавила волшебница. Она сердито посмотрела на большое кольцо на его пальце. — Ты подставил своего дядю и украл его кольцо. — И тебя это не пугает, Грин? Быть одной в комнате с убийцей? — он спокойно смотрел на неё с расчетливым выражением лица. Она помедлила с ответом. — Может быть, ты попала в одно из моих воспоминаний и испугалась? Ты хоть знаешь, что это было всего лишь воспоминание? — Что? — прошептала она почти про себя. — О, по старой памяти, дорогая. Здесь... — он ухмыльнулся и сунул руку в свою сумку, пошарил там и вытащил оттуда дневник в кожаном переплете, который сунул ей в руки. — Кусочек твоего прошлого, да? Может быть, тебе стоит посмотреть, пугает ли это тебя до сих пор, — он знал, что поступает опрометчиво, но она, очевидно, знала всё о тайной комнате, так что запугивание было лучшим вариантом. В конце концов, у людей есть интуитивные реакции на неприятные воспоминания. Это был простейший способ манипулирования. Забвение могло навсегда повредить её рассудок, а это было нежелательно. Теперь, когда он знал её тайну, то мог придумать так много применений её знаниям. Гермиона осторожно открыла обложку дневника. Перед ней появились страницы, исписанные аккуратным, изящным почерком. В большинство из них были встроены движущиеся образы, как на волшебных фотографиях, но как-то глубже. Гермиона нахмурилась. Том заметил, как она нахмурилась. Его охватила тень дурного предчувствия. Может быть, она больше не боялась. А может быть, она вообще не имела никакого отношения к дневнику, и вместо неё это сделал друг. — Так странно... как я и думала... — Гермиона замолчала. — И что же ты подумала? — резко спросил он. — Ничего, — сразу же ответила она. По-видимому, больше заинтригованная или сбитая с толку дневником, чем испуганная им, она сунула руку в свою расшитую бисером сумочку и достала заполненное чернилами перо. Она перевернула наугад страницу и начала писать в дневнике. Меня зовут Гермиона… — Что ты делаешь? — Том яростно выдернул книгу из ее рук и воскликнул. Слова продолжали оставаться на почти полной странице, чернила высыхали с каждой секундой. Он вытащил свою волшебную палочку и наложил очищающее заклинание на страницу. Слова исчезли. Парень сердито посмотрел на нее. — Неужели никто никогда не учил тебя, что это невежливо, портить чужую собственность? — насмехнулся он. Гермиона тоже смотрела на него, и на её лице отразилось что-то вроде облегчения. — Мне очень жаль. Это уже не так страшно, как мне помнится, — её голос был лёгок. — Ну, тогда мы вернулись к тому, с чего начали, — Том сунул книгу обратно в сумку. — Я знаю, что ты путешественница во времени, и ты знаешь обо мне то, чего не должна знать. С этим нужно что-то делать. — Сделать, сейчас. — Да, — он оценивающе посмотрел на неё. — Слизнорт считает, что мы с тобой пара. Как бы то ни было, я думаю, что это всё ещё твоё лучшее прикрытие при таком количестве времени, которое ты проведёшь со мной. — Я, правда, не помню, чтобы соглашалась проводить с тобой какое-то время. — Ты действуешь в заблуждении, что твоё согласие необходимо, — он собрал газеты, положил их в сумку и повернулся к ней. — Мне ещё многое предстоит узнать от тебя. Всё это требует... времени, — его губы сложились в холодную ухмылку.