***
— Лимонную дольку, мисс Грин? — добродушно спросил Дамблдор. Гермиона чуть не расплакалась, когда взяла конфету. Дамблдор как-то странно посмотрел на неё, но не стал просить разъяснений. Гермиона была благодарна ему за это. Она твердо решила никому ничего не рассказывать о том, как далеко она забралась в прошлое и какие события послужили причиной её внезапного путешествия. — Как вы устроились в Хогвартсе? — спросил он. Гермионе не требовалось объяснений подтекста этого. — Это... странно, профессор, — призналась девушка. Она помедлила, прежде чем окончательно пришла к выводу, что это не очень важная информация о будущем. — В своё время я была на Гриффиндоре. Не ожидала, что меня отсортируют куда-то ещё. Профессор молча кивнул. — Я подозревал, что ваш первый факультет не был Слизерином, судя по вашему лицу, когда я приподнял шляпу. Надеюсь, вы достаточно хорошо справляетесь? — ответом ему был кивок. — Для меня было некоторым шоком, что я могу приспособиться к этому, но... да. И профессора Слизнорта я тоже знала в своём времени. — Мы все обладаем качествами каждого факультета, — заметил Дамблдор. — Есть несколько причин, по которым шляпа может распределить вас на другой факультет в разном возрасте. Вполне возможно, что шляпа делает суждение о том, что вам нужно развивать в данный момент, а не о том, что вы хотите или каковы ваши самые доминирующие личностные черты, — он искоса взглянул на неё, словно пытаясь получить информацию, не сделав это очевидно. — Профессор Слизнорт сказал мне, что вы привлекли внимание старосты школы, мистера Риддла. — Именно об этом я и пришла поговорить с вами, — призналась она. — О? — в голосе профессора слышалось беспокойство. — Да, — ответила она. — В моё время он был... кем-то, кого я знаю. Не лично, но... — она заколебалась. — Но он вам не особенно приятен, — предположил Дамблдор. Гермиона рассмеялась над этим преуменьшением. — Нет. Но я думала о том, что вы сказали, когда впервые встретилась с вами здесь, о том, что вы думаете, что есть причина, по которой я здесь. Мне пришло в голову, что причина, вероятно, связана с ним. Он... я не решаюсь сказать вам слишком много, профессор, потому что вы должны понять, что он не сделал ничего такого, что, его старшая, другая версия, сделала в моё время, чтобы вызвать у меня неприязнь к нему. Я не хочу сеять в вас предубеждения против него за то, чего он здесь не делал. Но в то же время я не знаю, какой путь мне следует избрать, чтобы решить эту проблему, если моя догадка о том, почему я здесь, верна, — она снова сделала паузу, — его "интерес" ко мне не совсем совпадает с моим согласием. На самом деле это было довольно неприятно. Дамблдор пристально посмотрел на неё. — Мисс Грин, вы намекаете на то, что он принуждал вас… — О нет, — тут же заверила она его. Лучше не упоминать о том поцелуе в щёку в коридоре, тем более что она всё ещё не могла отогнать его как совершенно неприятное воспоминание. «И я не хочу, чтобы у него были неприятности из-за этого…» Гермиона тут же оборвала эту мысль. — Нет, ничего подобного, — продолжала она. — Я имею в виду "интерес" в буквальном смысле. Он был заинтригован моим присутствием здесь. — Я всё понимаю. Да, в этом есть смысл. Мистер Риддл всегда был полон решимости понять всё, что происходит вокруг него. Даже больше, чем понять. — Контролировать, — пробормотала Гермиона. — Да. Итак, как упоминал профессор Слизнорт, теперь он ошивается рядом со мной из-за своего интереса. — И его близость нежелательна для вас. — Я не знаю, — призналась она. — Я почти чувствую, что должна это допустить, потому что догадываюсь, зачем я здесь. И я должна признать, что мои соседки по комнате подвергли меня остракизму. Это вполне объяснимо: они уже шесть лет учатся в школе и выросли вместе, а меня совсем не знают. Но от этого не легче. И помимо того, у нас не так уж много общего. Риддл, во всяком случае, тот, с кем я могу поговорить о таких вещах, как продвинутая магия. «Погодите, а это откуда взялось?» — подумала она в панике. Эта мысль не приходила ей в голову раньше, по крайней мере, на сознательном уровне, но она всё ещё срывалась с её губ перед Альбусом Дамблдором. — Я думаю, вы правы, — он задумался и, наконец, сказал. — Я уже много лет беспокоюсь о мистере Риддле. Если он заинтересован в вас, и вы чувствуете себя в безопасности, или относительно в безопасности, то, вероятно, лучше всего, чтобы вы поощряли его. Но если вы когда-нибудь почувствуете угрозу или какую-то другую опасность от общения с ним, пожалуйста, приходите ко мне, мисс Грин. Я знаю, что профессор Слизнорт – ваш декан, но когда речь заходит о мистере Риддле, он... — Дамблдор замолчал. — Он очень любит Мистера Риддла, — наконец дипломатично сказал он. «Вы даже не представляете», — подумала Гермиона и продолжила уже вслух. — Я поняла и обязательно поступлю так, как вы просите.***
Если бы он действительно был настоящим парнем Гермионы, Риддл был бы идеальным на вид. Он провожал её до каждого класса и обратно, открывал двери, сидел с ней за едой, посещал с ней банкеты в клубе Слизней и держал её за руки, когда они были в общественном месте. Это был почти весь объём его публичного проявления притворной привязанности. Он никогда больше не принуждал её к поцелую и лишь изредка обнимал за плечи. Это было очень, очень прилично. Гермиона не могла не удивляться, почему он не пытается заставить её что-нибудь сделать. Есть ли у него моральные возражения против сексуального насилия, несмотря на то, что у него нет никаких проблем с убийствами и пытками? Она полагала, что это вполне возможно. Это определенно происходило среди магловских преступников. И она поняла, что во всех своих книгах 1990-х годов о Волдеморте она ни разу не наткнулась на упоминание о нём самом, использующем сексуальное насилие в качестве инструмента власти. Некоторые из его последователей так и поступали, но только не он. «А его мать изнасиловала его отца», — смущённо подумала она. Если бы он знал это сейчас, она не была уверена, что маглы Риддлы и Морфин Мракс сказали бы ему, или если бы он поверил всему, что они рассказали, тогда это могло бы быть отягчающим фактором. Его поведение во время занятий совершенно отличалось от той враждебности, которая существовала в течение первых двух недель. В парных проектах и практических занятиях он был услужлив и дружелюбен. К своему огорчению, она обнаружила, что её сбивчивое заявление Дамблдору становится пророческим: на ЗОТИ она на самом деле училась во время их практических занятий больше у него, чем у профессора Вилкост. «Даже больше, чем я узнала от Гарри в ОД», — печально подумала она. Иногда она терялась в их разговорах в классе о сложной магии. Однако у Гермионы было плохое предчувствие, что теперь она видит перед собой того же самого "очаровательного джентльмена", которого он выставлял напоказ всем на протяжении последних шести лет. Она знала, что в основе их "отношений" лежит взаимный шантаж и угрозы. Она знала, что общается с тем же человеком, который открыл тайную комнату, выпустил монстра в школе и убил своих магловских родственников. Она знала, что даже если он не делал никаких крестражей, он, несомненно, знал, как это делается, и был заинтересован в этой идее. Она знала, что он был вожаком стаи снобов, именуемых чистокровными мальчиками, и что он ненавидел таких людей, как она. Впрочем, когда он был так вежлив и внимателен, то легко было забыть обо всём этом. Она испытывала облегчение оттого, что он не навязывался ей физически, потому что это было бы омерзительно, но в то же время её хватало на то, чтобы проводить время с безупречным на вид джентльменом, который был также умным собеседником, вдобавок красивым, не задумываясь о том, что, возможно, если бы он опустил свою руку чуть ниже по её спине... Это было неприятно и неловко, но это была именно та вещь, которую нельзя было исправить с помощью магии, поэтому она старалась не думать об этом слишком сильно большую часть времени.***
Начались выходные в Хогсмиде, и в первый раз, в первую неделю октября, Гермиона собиралась пойти с ним, чтобы притвориться парой. Но когда пришло время отпустить учеников в деревню, он подошёл к ней, сердито нахмурившись. — В чём дело? — спросила она. — Этот жалкий старый дурак, прикидывающийся твоим кузеном… — Тише! — прошипела она, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что её никто не слышал. В ответ Том свирепо посмотрел на неё. — Дамблдор хочет, чтобы я выполнил свой долг в зале. Как староста. — Я даже не думала, что ты нравишься Дамблдору, — Гермиона нахмурилась — Ему, наверное, не нравится, что мы... — Риддл замолчал, явно не зная, какое слово будет наиболее подходящим. — Он мне ничего такого не говорил, — Гермиона задумалась — Ты рассказала ему об… этом? — Очевидно, Дамблдор знает всё об "этом", — парировала Гермиона, уклоняясь от ответа. — Он достаточно наблюдателен. Половина школы сплетничает об этом: эффектный староста и очаровательная новенькая, которая приходится родственницей заместителю директора, — язвительно сказала она. — Я не хочу, чтобы ты шла в Хогсмид, — резко сказал Риддл. — Прошу прощения? — Мы пара, — прошипел он, — и это значит, что ты должна быть так преданна мне, что останешься в замке, где я сейчас, вместо того чтобы развлекаться без меня. — Нет, ты просто хочешь контролировать меня, — Гермиона холодно посмотрела на него. — В этом нет ничего личного. Я хочу контролировать всех, — он ухмыльнулся. — Я всё прекрасно понимаю. Но это не значит, что ты сделаешь это. В последний раз, когда я была в Хогсмиде... — она замолчала, потому что воспоминания о вторжении незадолго до битвы за Хогвартс заполнили её разум. — Я хочу пойти, — сразу же сказала она. — И ты меня не удержишь. Он снова сверкнул глазами. — Тогда будь по-настоящему расстроена, что меня нет рядом с тобой, и ради Мерлина держись подальше от других парней, — он ухмыльнулся. — И если бы ты захотела купить мне подарок, это было бы совсем неплохо. — Вот именно, — презрительно сказала она. Том фыркнул. — Тогда увидимся через пару часов, — он повернулся и зашагал прочь. Гермиона на самом деле испытывала огромное облегчение от того, что у неё было хоть какое-то занятие, которое не включало в себя Риддла, тащившегося за ней, как её надзиратель. Когда он умчался, чтобы терроризировать первокурсников и второкурсников в коридорах, она практически выплясывала за ворота, направляясь в деревню вместе с остальными учениками. Магазины и пабы были слишком похожи на те, что были в её собственном времени, по крайней мере, до того, как пожиратели смерти захватили всё вокруг. Гермиона чувствовала присутствие Гарри и Рона на каждом углу. По мере того, как она приближалась к бару "Три метлы", она начинала чувствовать острую боль. «Они не умерли, — сказала она себе. — Они ещё не родились. И я собираюсь спасти их, так или иначе.» Хозяйка "Трёх мётел" в те дни, по-женски пухленькая ведьма, пристально посмотрела на Гермиону. — Чего желаете? Она никак не могла заставить себя заказать сливочное пиво. Это было слишком. Слишком много воспоминаний. — Рюмку Огненного, — твердо сказала она. Ведьма подняла брови, но спорить не стала, наливая огненный виски в стакан со льдом. Несомненно, для неё было совершенно очевидно, что Гермиона совершеннолетняя волшебница. «Я действительно выгляжу намного старше своих восемнадцати лет», — печально подумала она. Получив свой бокал, она сделала глоток и подумала, что даже её день рождения, возможно, изменился. Она вернулась не ко 2-му мая 1944 года, а к 3-му сентября. Она не прожила и года после своего последнего дня рождения. Когда она вернется в замок, ей придется выяснить, какой у нее "новый" день рождения. Гермиона допила огненный виски и поставила стакан на стойку бара. У неё слегка закружилась голова. «Риддл вряд ли обрадуется, увидев меня пьяной», — лениво подумала она и тут же удивилась, почему это её так волнует. Она вышла из бара и неторопливо зашагала по переулку, неровно направляясь в сторону визжащей хижины, пока не вспомнила, что в этом времени её ещё не построили. Она огляделась: поблизости никого не было. Только несколько деревьев. У Гермионы голова шла кругом от огненного виски, холода и ощущения полной неправильности всего этого, её Хогсмида, но всё же нет. Она не заметила, как чья-то фигура стала видимой, а дезиллюминационное заклинание исчезло. Но она почувствовала это, когда кто-то схватил её и трансгрессировал. Затем последовало проклятие, вспышка сильной боли, и она перестала что-либо ощущать.***
— О, вы очнулись, — произнес вежливый европейский голос. — Я очень рад. Я как следует наказал этого тупицу, мисс… Грин, не так ли? Гермиона моргнула. Она лежала на задрапированной кровати в комнате, которая, казалось, принадлежала средневековому замку. В большом очаге потрескивал огонь, а высокие каменные стены украшали разнообразные знамёна и гобелены. Это было где-то в Хогвартсе? Затем её взгляд упал на знамя, которое она узнала. Оно был посередине, явно в центре коллекции. Тёмно-серое, почти чёрное, с очень знакомым золотым символом посередине: треугольник с кругом внутри и вертикальной линией, восходящей к вершине треугольника. «О, нет». Гермиона перевела взгляд на стоявшего перед ней волшебника. У него были слегка седеющие светлые волосы, и когда-то его лицо могло быть весёлым, но сейчас его черты, казалось, слились в постоянную ухмылку, которая смутно напомнила ей Риддла. — Гриндевальд? — прошептала она. — Вижу, что не нуждаюсь в представлении, — сияя, сказал волшебник. — Конечно, мисс Грин. — Почему я здесь? — прямо спросила она. — Что вам от меня нужно? Глаза Гриндевальда сверкнули, так напоминая глаза Дамблдора, что у неё внутри все перевернулось. — Вам не о чем беспокоиться. У меня нет намерения причинить вред, и я позаботился о том идиоте, который использовал такое проклятие, чтобы вырубить вас. Совершенно излишне. Больше ничего плохого не случилось, мисс Грин, — Гриндевальд выглядел довольным собой, даже ожидая благодарности. — Это не ответ на мой вопрос, — отрезала Гермиона. Гриндевальд нахмурился. — Как вы думаете, почему вы здесь? Я слышал, вы очень умная ведьма. Каково же ваше предположение? Она сердито посмотрела на него в ответ. — Наверное, из-за Дамблдора. Вы хотите взять меня в заложники, чтобы втянуть его в дуэль, потому что я... его кузина и ученик. Гриндевальд мрачно улыбнулся. — Мисс Грин, вы не Кузина Альбуса Дамблдора. Я знал семью Альбуса. Хотя я не могу отрицать, что он проделал замечательную работу по подделке документов, но он не мог изменить воспоминания всех, кто хорошо его знал. К счастью для него, и для вас, таких людей было не так уж много, и ещё меньше тех, кто всё ещё жив, но вы всё равно находитесь в присутствии одного из них. Гермиона вытаращила глаза. Знал ли Гриндевальд, что она тоже путешественница во времени? Сначала Волдеморт, а теперь Гриндевальд? Это было просто прекрасно. На её мысленный вопрос ответили сразу же. — Я хочу знать, мисс Грин, кто вы такая и почему Альбус Дамблдор вообще взял на себя обязанность создать для вас легенду. Это... довольно нехарактерно для него. Гермиона инстинктивно бросилась на его защиту. — Профессор Дамблдор − заботливый человек, который защищает своих учеников. Гриндельвальд рассмеялся. — О, вы не можете, в самом деле, верить в это. Нет, я слышу это по вашему голосу. Вы многое о нём знаете. — Он с интересом посмотрел на неё. — Вы ведь знаете эту грязную историю, не так ли? Знаете. Я не знаю, как вы это выяснили, но вам удалось. Очаровательно. Итак, вы точно знаете, кто он такой, и эти ваши заявления убеждают меня не больше, чем вас самих. — Чего вы хотите? — снова спросила Гермиона. — Просто переходите к делу. Гриндевальд окинул её оценивающим взглядом. — Такая нетерпеливая? Очень хорошо. Мне нужна только информация. — Вам нужен шпион, — догадалась Гермиона. — Шпион прямо под носом у Дамблдора. — Верно, — подтвердил Гриндевальд. — И я хочу, чтобы это были вы, потому что, хотите верьте, хотите нет, но я забочусь о ваших интересах. — Вы даже не знаете меня, — Гермиона усмехнулась. — Нет, но я узнаю ценность, когда вижу её, в отличие от того старого дурака, который считает признаком добродетели отказываться от чего-то особенного или ценного. У вас есть секрет, ради которого Альбус Дамблдор готов солгать, чтобы защитить. На данный момент, я вряд ли утверждаю, что ложь − это необычное занятие для него, но ложь такого масштаба... ну. В последний раз, когда я его видел, он прятал свою сестру в подвале. Гермиона в ярости вскочила. Гриндевальд взмахнул своей палочкой. «Бузинной палочкой», — подумала она, и мужчина снова прижал её к кровати. — Я забочусь о ваших интересах, — повторил Гриндевальд. — Я привёл в пример мисс Дамблдор не просто так. Насколько хорошо ложь Альбуса обернулась для неё? — Ариана Дамблдор умерла из-за вас! — воскликнула Гермиона. — Вы сражались с ними на дуэли и, вероятно, убили её… — Нет, я этого не делал, — сказал Гриндевальд, и на этот раз в его голосе прозвучала нотка грусти. — Это было не моё проклятие. Я знаю это наверняка, потому что, в отличие от Альбуса, у меня хватило смелости наложить на свою палочку заклинание Приори инкантатем, чтобы выяснить это. На мою предыдущую палочку, — сказал он с усмешкой. — И вы действительно думаете, что этот его брат-бармен был способен наложить смертельное проклятие после четвертого года обучения в Хогвартсе? Нет, мисс Грин. Гермиона закрыла глаза. Каким-то образом она знала это всё время в своем сердце, но тем не менее ей было больно, что это тёмное подозрение подтвердилось. — Вам нужно кое-что понять, — сказал Гриндевальд. — Альбус Дамблдор вам не друг. Он не знает, что такое дружба. Он борется за любовь, но ничего об этом не знает. Его самое большое сожаление − это... что? Что его сестра умерла? Почему она вообще там оказалась, мисс Грин? Почему она не в больнице Святого Мунго или какой-нибудь другой волшебной больнице, где её лечили бы целители, которые могли ей помочь? Гермиона открыла глаза и беспомощно посмотрела на Гриндевальда. Она и сама часто задавалась этим вопросом. — Он был готов отказаться от своих амбиций, от своих великих планов, сделать из себя мученика, чтобы остаться дома и "заботиться" о ней, а это означало держать её взаперти без должного квалифицированного ухода всю оставшуюся жизнь, если бы она была жива. И он считал это "правильным поступком" и проявлением семейной любви. Мисс Грин, Альбус Дамблдор − лжец и лицемер. Он использует людей для своих собственных целей, а затем отрицает, что имеет какие-либо такие цели в виду. Рассказывает себе небылицы о том, как неправильно иметь планы и амбиции, и говорит людям, что он использует их как пешки, потому что он "заботится" о них. И хуже всего то, что он, по-моему, сам верит в свои слова. Я хочу сказать, мисс Грин, что Альбусу Дамблдору нельзя доверять. Вы так сильно доверились ему в своей собственной истории, и... ну... — Гриндевальд замолчал, широко раскрыв руки, чтобы показать комнату, в которой сейчас находилась Гермиона. Гермиона была в растерянности, не находя слов. Она действительно не могла ничего возразить против того, что говорил Гриндевальд. Разве не так он обращался с Гарри в её собственном времени, давая ему кусочки информации, то, что он, Дамблдор, думал, что Гарри должен знать, а не всю историю, а затем бросая его на растерзание волкам? И всё это время болтать о том, как много значит для него Гарри? — Я не знаю, кого он любил, но это был не я, — сказал Гарри. Гермиона тогда не хотела соглашаться с ним, но... — Мой брат хотел очень многого, — сказал Аберфорт Дамблдор. И он точно так же обращался со Снейпом, вспомнила она. — Вы использовали меня. Гермиона закрыла глаза. Но это уже не имело значения. Всё это не имело никакого значения. Это был Гриндевальд, предшественник Волдеморта, а ныне лидер движения за чистоту крови. — Я всё еще не могу быть вашей шпионкой, — сказала она, открывая глаза. — Я против ваших планов. Нет, ваши планы направлены против меня. Я не могу работать на вас. — Скажите мне, мисс Грин, в чём именно, по-вашему, заключается мой план? — Чистота крови, конечно, — выплюнула Гермиона. — Чистокровные − это естественные правители всего человечества, маглорождённые − ненастоящие волшебники, маглов надо угнетать, и всё такое прочее… Гриндевальд рассмеялся. — Это то, что говорят в Британии? Может быть, это из той ужасной газеты, которая у вас есть, "Ежедневный пророк"? — он усмехнулся. — Нет, моя дорогая, вы никогда не должны верить ни одному слову из того, что говорит эта ветошь. Я не отрицаю, что моя программа включает в себя правление маглами, но... ну, вы же не можете утверждать, что континентальные маглы навели довольно много шороху в своих делах, не так ли? Маглы невероятно разрушительны, и как же наш мир, который они разрушают. Но что касается остальных ваших предположений, то вам следует прочитать больше, мисс Грин. Больше я ничего не скажу. Почитайте ещё, и тогда мы снова сможем поговорить.***
Гермиона появилась на окраине Хогсмида рядом с лесом. Небо было тёмным. Её живот скручивало и не оставляло беспокойство. Прихвостень, которому Гриндевальд приказал трансгрессировать вместе с ней, не произносил проклятий в её сторону, но весь этот инцидент расстроил её. Она вдруг поняла, что весь последний месяц относилась к Дамблдору как к человеку, которого знала и который умер в 1997-м году. Волшебник, который знал её шесть лет. Волшебник, которой решил исход войны, вложив его в руки её лучшего друга, и который полагался на её интеллект, чтобы помочь направить этого друга. Альбус Дамблдор 1944-го года не был ни тем, ни другим. Почему Дамблдор должен заботиться о ней? С его точки зрения, она появилась в замке как путешественница во времени месяц назад. Больше он ничего о ней не знал. Его самой большой проблемой в данный момент был Геллерт Гриндевальд. Своей второй по значимости проблемой он, вероятно, считал Тома Риддла. Гермиона вздрогнула и съёжилась ещё сильнее. Ей только что пришло в голову ещё кое-что. Почему Дамблдор разлучил Риддла с ней ради этого визита в Хогсмид? Именно Дамблдор приказал ему исполнять свои обязанности в зале именно в это время. «Нет, — подумала она, стараясь не размышлять о том, что таится в глубине её подсознания. — Нет. Я не буду думать об этом. Если у него и была какая-то цель, то она заключалась в том, чтобы дать мне какое-то время побыть вдали от Тома, чтобы он не торчал рядом со мной всё время моего бодрствования». Спотыкаясь, она выбралась из-за деревьев на дорогу и, как смогла, направилась к деревне. Когда она приблизилась к Хогсмиду, раздались громкие крики. — Вот она! — громкий мужской голос разнёсся над шумом. Гермиона узнала его. Риддл был в ярости, держа свою палочку высоко над головой с зажженным кончиком. Он погасил её и схватил девушку, когда она приблизилась. — Что с тобой случилось? — заорал он. — Люди ищут тебя уже несколько часов, с тех пор, как ты не вернулась вместе с остальными! Гермиона не могла не отметить с некоторым удивлением, что он казался искренне сердитым и обеспокоенным. — Я думаю, что была проклята, — запинаясь, сказала она, обращаясь к толпе, стоявшей вокруг неё. Она заметила, что среди них были Слизнорт и сам Дамблдор. — Я осматривала окрестности деревни и вдруг почувствовала, как что-то ударило меня. Возможно, это была шутка. Это всё, что я помню, — она взглянула на Риддла, желая, чтобы он использовал легилименцию и понял её послание: я скажу тебе правду позже. Похоже, что так оно и было. — Ну, по крайней мере, теперь ты здесь, — сказал он. — Отлично, все, возвращайтесь в замок, — он продолжал собственнически обнимать её за талию. Она быстро поняла, что была рада этому чувству. Возвращаясь в Хогвартс, она также поняла, что только что солгала Дамблдору и пообещала рассказать правду Риддлу.