***
Позже Гермиона вернулась в свою комнату в общежитии и осторожно зашла вовнутрь. Казалось, все остальные предметы находились на своих местах. Они пересмотрят её вещи в Выручай-комнате, чтобы убедиться. Она уменьшила свой школьный чемодан, затем левитировала его, своё бельё и предметы со стола, включая полку, полную книг по тёмным искусствам, из-за которых на самом деле началось её общение с Томом. Вещи пролетели по воздуху и исчезли в расшитой бисером сумке, исчезнув в её невидимых глубинах. Она окинула комнату прощальным взглядом. Она не была похожа на её спальню в доме родителей в 1990-х годах или даже на общежитие для девочек в Гриффиндоре, где она жила в течение шести лет, но в течение нескольких месяцев эта комната служила своего рода домом. Затем она повернулась и вышла. Том ждал ее в коридоре седьмого этажа. — Мне нужно безопасное, уютное место, где я могла бы жить, — пробормотала она себе под нос, чтобы он мог её услышать. Так как они вдвоём просили Выручай-комнату, то были более убедительны, чем, если бы Гермиона была одна. Она повторила просьбу, пока дверь не материализовалась. Волшебница открыла её и заглянула внутрь. У неё отвисла челюсть. Выручай-комната была... идеальной, серьёзно. Кровать была большой, гораздо больше, чем та, в которой она когда-либо спала. Она была роскошной, с изящной резьбой и небольшой полкой для книг, встроенной в изголовье. Кроме того, Гермиона заметила, что она был задрапирована красным, зелёным, золотым и серебряным. Прежде чем обследовать остальную часть комнаты, она задумалась о том, насколько это важно. Она была не слишком велика, потому в противном случае смотрелась бы одинокой и несколько пугающей. Пол устлан шикарным ковром. Вдоль одной из стен стояли письменный стол и книжный шкаф. Напротив, в маленьком личном камине потрескивал огонь. Кофейный столик и пара мягких кресел были задвинуты в ближайший угол. В дальнем углу виднелась открытая дверь, ведущая в ванную. Гермиона открыла свою расшитую бисером сумочку и вытащила оттуда предметы, левитируя их в соответствующие места в спальне. Шкаф быстро заполнялся книгами, а её школьные принадлежности лежали на столе. Больше не было нужды выставлять напоказ коллекцию тёмных книг, поэтому она отправила их на те же полки, что и остальные экземпляры. Затем она повернулась к Тому. Он был очень доволен. — Совсем неплохо, — заметил он, направляясь к книжному шкафу, чтобы изучить, по-настоящему изучить, какие у неё есть тома. «Больше никто не сможет попасть сюда», — подумала Гермиона. Ничего на это не указывало, но она знала, что эта комната защитит её. А Том сделает комнату абсолютно безопасной. Он улыбался, и в этой улыбке был лишь намёк на ухмылку. Он вытащил свою волшебную палочку. — Ты собираешься наложить их прямо сейчас? — воскликнула она. — Почему бы и нет? Я прекрасно знаю теорию. — Ну конечно, — пробормотала она. — И ты тоже, — сказал он. Она не стала отрицать этого... и тут же ухмыльнулась. — А если и нет, то я не сомневаюсь, что она есть в одной из этих книг. Гермиона закатила глаза, но уголки её губ изогнулись в улыбке.***
Несколько позже они уже сидели в мягких креслах, которые эта комната предоставила. Заклинание сработало безупречно, и теперь Том держал в уме магически зашифрованную тайну: "Гермиона Грейнджер, также известная как Гермиона Грин, живёт в Выручай-комнате." Тайна должна быть абсолютно правдивой во всех деталях. Они оба это знали. Как только она станет фальшивой, чары разрушатся. По этой причине она настояла на том, чтобы использовать свою настоящую фамилию, чтобы быть абсолютно уверенной. Том уже слышал её в воспоминаниях. Она размышляла о том, что он взял на себя ответственность и стал хранителем тайны, вместо того чтобы позволить ей быть самой собой и разделить с ним бремя. Теперь, когда она обдумала всё, это походило на контроль, но это была его идея, поэтому она решила, что не должна позволять подобному слишком сильно беспокоить её. Он не собирался поступать как Петтигрю. Это было странно и необъяснимо, но она доверяла ему. Гермиона знала, что он сделает с любым, кто причинит ей вред. Он определенно не выдаст её никому, тем более что он, по-видимому, решил не принимать взгляды тех людей, чтобы получить власть. Гриндевальд, возможно, и был потенциальной проблемой, но казалось, что она будет защищена от любых возможных шпионов, которые у него могли быть. Это напомнило ей о том, что она собиралась сделать. — Том, — резко сказала она, — мне нужно тебя кое о чём спросить. Ты уже говорил, что, по-твоему, в Хогвартсе может быть шпион Гриндевальда. — И что? — он вдруг очень насторожился. — Кто им может быть? Он смотрел на неё с непроницаемым выражением лица. Казалось, что он почти применил к ней легилименцию, но если и так, то лишь для того, чтобы прочесть мысли на поверхности её сознания. Она не чувствовала никакого ментального вторжения. — Я... никогда не был в этом уверен, — запинаясь, произнес он. — Самое простое объяснение заключается в том, что Гриндевальд узнал о датах прогулок в Хогсмид в качестве разведданных, когда студенты могут быть уязвимы, и Дамблдор разделил нас в тот день, чтобы использовать тебя в качестве приманки. — Есть ли какая-то конкретная причина, по которой ты думаешь, что замешан ещё один человек? Том, казалось, пришел к какому-то решению. — Мой партнёр по переписке, — сказал он. — Из личной переписки? — Гермиона этого не ожидала. — С кем? И с каких это пор ты веришь в то, что говорят другие? — Всё не так просто, — сказал он. — Это... логический вывод. А что касается того, кто... тебе это не понравится, но я уже некоторое время думаю, что шпионкой может быть Лукреция Блэк. — Да ты шутишь, — у Гермионы отвисла челюсть. — Не знаю, — продолжал он, как ни странно, более сильным и уверенным голосом. — Немного странно, насколько она не интересуется политикой своей семьи, насколько, казалось бы, отделена от неё в некотором смысле. Но опять же, я не могу быть уверен. Возможно, она действительно не проявляет к этому никакого интереса, желая не лезть не в своё дело и оставаться в стороне. Мне придется проникнуть в её разум, чтобы узнать наверняка. — Я… не поверю в это без реальных доказательств, а не только косвенных, — Гермиона изумленно уставилась на него — Я даже не уверен, что произошла ещё одна утечка информации, — повторил он. — Дамблдор - тот человек, на котором нужно сосредоточиться. Гермиона потеряла равновесие. Всё это было очень странно. Она действительно не замечала никаких признаков того, что Лукреция интересуется политикой. Конечно, это было бы лучшим прикрытием для шпиона... но есть что-то ещё. Том вёл себя странно. Казалось, он не хотел называть имя Лукреции как возможной шпионки. Почему? Он знал, что она дружит с Гермионой, по крайней мере, не слишком, и он никогда раньше не сомневался в мотивах людей. Это была загадка, поэтому Гермиона сосредоточилась на известной переменной. — Том, не так давно Дамблдор позвал меня и сообщил, что я могу стать мишенью. Он сказал, чтобы я не обращала внимания на всё, что могу получить от агентов Гриндевальда. — Так, — усмехнулся Том. — Он вызвал тебя к себе в кабинет, чтобы прочитать лекцию о том, чего ты не делала, пытаясь морально пристыдить и заставить чувствовать себя плохо из-за того, что даже не произошло, но для него совершенно нормально заманивать студентов в свои ловушки. Лицемер. — Всё было не совсем так, — пробормотала она себе под нос. — Я знаю Дамблдора, — снова усмехнулся он. — Я знаю, какой он. Он не потащит свою задницу в Германию, когда политики попросят его об этом, потому что это может означать, что он честолюбив, а это просто непозволительно. О нет, он сделает это только для того, чтобы спасти одного из своих студентов, исполняя долг заместителя директора, словно Гриндевальд просто вынудил его. Никаких эгоистических мотивов вообще, — презрение буквально сочилось из его слов. — Том, — тихо сказала Гермиона, — в моём времени Дамблдор победит Гриндевальда в следующем июне. На лице Тома отразился ужас. Его глаза расширились, рот открылся, а лицо слегка побледнело. — Кошмар, — вырвалось у него. — Этого... этого нельзя допустить, Гермиона. — Ты же не пытаешься сказать, что Гриндевальд должен победить, — Гермиона сердито посмотрела на него. — Я этого не говорил, — быстро ответил он. — Он всё равно не одержит верх. Пока мы говорим, он проигрывает. Но если Дамблдор победит, это будет катастрофа. Именно тогда он получит большую политическую власть, не так ли? Этого просто не может случиться. Гермиона вздохнула. Она и сама почти пришла к этому выводу, но не знала, что предпочтительнее. С самого начала она не хотела ввязываться в политику 1944-го года, но всё больше и больше её затягивали на арену. — Давай не будем сейчас об этом говорить, — сказал Том. — У нас есть преимущество перед другими. Ты знаешь, как будет развиваться история, если определённые события произойдут. Лучше всего обдумать это и подготовить разумный план, — он сделал паузу и внезапно бросил на неё голодный взгляд. — У меня есть ещё кое-что, что я предпочёл бы... обсудить. Я только что сокрыл тебя чарами Фиделиуса. У тебя теперь собственная комната. Думаю, это должно быть... отмечено. Гермиона почувствовала, как её пульс внезапно участился. — Отмечено, — повторила она. — Как… выделено. — Отпраздновано, — он произнес это низким рычанием, сверля её тёмными глазами. Её мысли внезапно оказались далеко от политики. Том встал со своего кресла и подошёл к ней сзади. Он положил руки на спинку, в нескольких миллиметрах от её плеч. Она почувствовала, как слегка изменилась температура воздуха, когда он оказался позади, и почти ощутила, как близко были его пальцы. — Знаешь, чего бы мне хотелось, Гермиона? «Думаю, что да», — размышляла она. Её сердце бешено стучало от осознания того, что это, вероятно, не закончится так, как... произошло... в его комнате в общежитии. Он наклонился. — Я хочу знать ещё больше твоих секретов, — зашипел он ей на ухо. По её телу пробежала дрожь. Она неуверенно встала и медленно повернулась к нему лицом. Глаза Тома были тёмными и широко раскрытыми, а на лице расплылась улыбка, которая была одновременно желающей и почти хищной, всё же это выражение подходило ему. Его школьная форма была безупречна, как обычно, как и его волосы. Она хотела это исправить. Он приблизился и встал прямо перед ней, нависая, глядя на неё сверху вниз с блеском в тёмных глазах и ухмылкой на лице. Почему она никогда не замечала, какой он высокий? — Какие ты хотел бы узнать в первую очередь? — сказала она. — Давай-ка посмотрим... — он намеренно замолчал, оглядывая её с головы до ног. — Во-первых, я хочу знать, о чём ты сейчас думаешь. Гермиона смущенно прикусила нижнюю губу. При этих словах ухмылка Тома стала ещё шире. Он поднял правую руку и медленно погладил её подбородок едва заметным движением. — Конечно, я могу выяснить это сам, если предпочтёшь. — Я думала о том, что мне нравятся твои взъерошенные волосы, — зашептала Гермиона, покраснев. — И это всё? — И что ты очень высокий. — И? — И о твоём выражении лица рядом со мной… Его рука крепко держала её лицо, а пальцы медленно, неумолимо тянулись к её волосам. — О таком? — сказал он, сделав это идеально. — О таком. Это ты. Точно ты. Он издал низкий рык, прежде чем яростно схватить её в объятия и поднять над полом. Она обняла его за плечи и запустила пальцы в волосы, мгновенно взъерошив их. Его глаза блеснули узнаванием, но только на мгновение, их губы слились в напряжённом поцелуе, в борьбе за господство. Раньше он быстро брал контроль над моментами нежности, но на этот раз всё было по-другому. Зубы и языки сошлись в дуэли. Она погладила его по голове, а он схватил её за бедра. Она легонько потянула его за волосы, и он просунул руку под пояс её юбки и трусиков. Он придвигал их ближе к роскошной кровати, и она полностью осознавала это. «Что я творю? — задумалась она в какой-то момент. — Неужели я действительно собираюсь отдать свой первый раз ему, из всех людей, в неправильном времени, зная, кто… он? Каким был? Мог бы стать?» «Да, — ответила она себе. — Собираюсь». Потому что больше не было "правильного" времени, кроме нынешнего. Потому что то время, из которого она пришла, было лишь потерей, горем и душераздирающим разочарованием. Потому что настоящее время и человек, стоявший перед ней, предлагали ей в более тёмной и взрослой манере то прекрасное, бесценное, что она чувствовала в одиннадцать лет, когда узнала, что она ведьма: возможность. Потому что это был Том, просто Том, и с тех пор, как они начали говорить цивилизованно, он только хотел уберечь её от бед, и у него были знания и мотивация, чтобы сделать это. Потому что он хотел её всю, и это было определенно сильное, собственническое и несколько тёмное желание, но оно было совершенно искренним. И потому, что она тоже хотела его. Задняя сторона её ног коснулась новой кровати. Он продолжал толкать её назад, и она упала на матрас. Выручай-комната действительно постаралась: он был мягким, но не слишком. Идеальным. В следующее мгновение он уже лежал на матрасе, рухнув на неё сверху и продолжая свои нежные ласки, как будто их никто не прерывал. — Я думаю, есть ещё один секрет, который мне хочется узнать, — прошептал он ей на ухо. Рука скользнула по её бедру, задирая юбку. — Я хочу знать, как ты выглядишь. Он не стал дожидаться ответа. Как только эти слова слетели с его губ, он положил руку на застёжку юбки, потянув её вниз. Однако он оставил одежду на месте и вместо этого занялся пуговицами её блузки и школьным галстуком. Она подняла руку, чтобы помочь ему, но он взял её за запястье и отвел в сторону, покачав головой и ухмыльнувшись. — Возможно, это было бы быстрее сделать с помощью магии, но... мне нравится так, — сказал он, развязывая узел и стаскивая галстук. Гермиона с усмешкой посмотрела на него. — Ты не сможешь использовать магию. Эта одежда зачарована от подобного. В противном случае каждый студент разыгрывал бы кого-нибудь таким образом. Всего мгновение он выглядел поражённым, что она знает что-то такое, чего он не знает или забыл, но тут же мрачно рассмеялся. — Ну, в любом случае это отлично. Её блузка была снята. Он поднял её с матраса и расстегнул лифчик с ловкостью, которая удивила её саму. — Я думала, ты никогда раньше этого не делал, — заметила она. — Это не значит, что я неуклюжий болван, который ничего не может сделать с... точностью, — сказал он многозначительно, а последнее слово почти прошипел. Трепет пробежал по её телу от осознания смысла, и от его взгляда, который почему-то был ещё более голодным, чем прежде. Резким движением он потянулся к юбке. Он просунул пальцы за резинку её трусиков и сдернул с неё обе вещи, оставив Гермиону полностью обнажённой. — Знаешь, — вдруг заметил он, глядя на её тело, — я никогда не понимал, о чём говорили некоторые парни, когда болтали об этом. Это всегда казалось... низостью... недостатком самоуважения или самоконтроля. И для них я думаю, что это так... но мы другие. Мы особенные. Ты особенная. Ты великолепна, Гермиона, и ты моя, я собираюсь взять тебя и... — он замолчал, казалось, не в силах закончить, и пристально посмотрел на неё, обводя взглядом. Разумом, Гермиона понимала, что это заявление должно было бы испортить весь настрой, но почему-то не было так. Зловещее начало даже не отпечаталось в её памяти после последнего незаконченного, невысказанного заявления. — Я тоже хочу узнать твой секрет, — неожиданно сказала она удивительно низким и хриплым голосом. — Да? — прошептал он. — Да. Хочу узнать то же самое, что и ты только что, — она потянулась к его галстуку, и на её лице появилось самодовольное выражение, которое было под стать его лицу. На мгновение он был ошеломлен её дерзостью, но на его лице сразу же появилось выражение удовольствия и одобрения. Она быстро сняла с него галстук, жилет и рубашку, обнажив красивую подтянутую грудь, покрытую тёмными волосами. Почему-то это её не удивило. Удивление пришло, когда она потянулась к его поясу. Гермиона никогда раньше не чувствовала эрекции. Это было... не похоже ни на что другое. Тёплый, твердый, одновременно желанный и пугающий. Её руки внезапно стали неуклюжими. Она почувствовала, как вспыхнуло её лицо, когда она боролась с его брюками, очень остро осознавая, что он смотрит на неё, высокомерно довольный тем эффектом, который произвёл на неё, но, в конце концов, она расстегнула их. Как и он, она просунула большие пальцы в его нижнее белье и сняла всё сразу. «Так вот как это ощущается…» — Гермиона даже не смогла закончить мысль. Пугающее зрелище вырисовывалось очень отчётливо. — Я хочу узнать ещё один секрет, — сказал он. Его голос был почти шепотом. — Какой? — у неё был такой же. — Хочу знать, что ты будешь делать, когда я… Гермиона приглушенно вскрикнула, когда он опустился на неё. Его губы прочертили дорожку вниз по её шее, ключице и каждой груди по очереди. Его левая рука удерживала её бедро на месте, а правая… Она задрожала от восторга, когда он просунул в неё один, два, а потом и три пальца. Он раздвинул их, растягивая её, и медленно скользил ими внутрь и наружу, заставляя её стонать и выгибать спину. Он поднял голову, встретился с ней взглядом и нагло ухмыльнулся. — Гермиона, — сказал он. — Как бы ни было приятно смотреть на тебя и знать, что это из-за меня, что никто никогда не делал с тобой такого раньше... я не могу больше ждать... так что... - он поцеловал её в грудь и убрал свои пальцы, проводя ими вверх по её тазу, пока он устраивался поудобнее. «Будет больно, — подумала она. — По-другому не бывает. Впрочем, всё в порядке. Всё будет в порядке». Она почувствовала его головку рядом с центром её удовольствия. Инстинктивно девушка протянула туда руку, чтобы направить к входу. Он застонал от этого прикосновения. — Мне нужно... Мерлин, как же хорошо, я должен… Он рванулся вперед. Сначала была волна боли, ровная пульсация и ощущение того, что она растянулась до предела. Он сразу же начал двигаться, но она схватила его за плечи, чтобы удержать на месте. — Постой, — выдавила она сквозь стиснутые зубы. — Больно. Он бросил на неё отчаянный взгляд, которого она никогда раньше у него не видела. — Прости, но я не могу... — он осекся. — Конечно, — он пошевелился, не отстраняясь, растягивая её еще больше и заставляя почти кричать от этого, но он нашёл свою палочку среди сброшенной одежды, которая валялась в совместной куче на огромной кровати. Он произнес невербальное заклинание, и боль мгновенно исчезла. — Ох, так лучше, — сказала она. Так оно и было на самом деле. Магия была великолепна. Она непроизвольно раздвинула ноги шире, позволяя себе ещё больше вобрать его в себя. Он ухмыльнулся и тут же рванулся вперед, полностью заполнив её собой. — Моя, — пробормотал он, когда вся его длина оказалась внутри неё. Она закрыла глаза от блаженства при этом слове; это было так чудесно, быть желанной вот так полностью. Она не хотела, чтобы это прекращалось. В этот момент ей нужно было удержать его, что бы ни случилось. — Мой, — ответила она, понизив голос. Его глаза расширились и остановились на ней. В одно мгновение она поняла, что это был, вероятно, первый раз, когда он был желанным, оценённым, кем-то, кто искренне заботился о нём. Словно в ответ на это, он начал двигаться быстро и рывками, его лицо снова приняло отчаянное выражение. Очень быстро восхитительное нарастающее напряжение внутри неё начало нарастать, быстро приближаясь к апогею. Она поняла, что это скоро закончится. Он сжал её бедра так сильно, что, вероятно, оставит синяки, но она не чувствовала боли. Напряжение в ней, и в нём тоже, увеличивалось до предела от безрассудства в его движениях. Затем он резко рванулся вперед, и на неё обрушилась волна, а наслаждение разлилось по телу, словно коснувшись каждой клеточки. Она неудержимо вцепилась в него, сжимая пальцами его лопатки, бока, подтягиваясь к талии, чтобы рассеять напряжение. Он сжал своё лицо, закрыв глаза, и она почувствовала, как он освобождается в ней. — Моя, — повторил он почти неслышно и без сил рухнул на неё сверху. Какое-то время они тяжело дышали, их груди синхронно вздымались. Он запечатлел ленивый поцелуй на её губах, а её руки обвились вокруг его спины. — У меня идея, — наконец сказал он. — Неужели. — Да. Не вижу смысла ночевать сегодня в мужском общежитии, тем более что оно пустует. Я собираюсь провести здесь всю ночь. И как можно больше дней во время каникул. Это была не просьба. — Хочешь засыпать и просыпаться вместе со мной? — поддразнила она. — Среди прочего. Я думаю, нам нужно много тренироваться, согласна? Она снова покраснела и отвела взгляд, но это был единственный ответ, который ему требовался.