Выбирая серое

Гермиона встала, чтобы пойти в Выручай-комнату, уверенная, что улыбка Тома и его дружеское прикосновение означали, что место было безопасным. Она поднималась на восьмой этаж, не замечая шагов за спиной, пока не стало слишком поздно, и Лестрейндж оглушил её сзади. Когда она проснулась, ее окружала неприятно знакомая комната: с жуткой Викторианской мебелью, много тошнотворной зелени и куча зловещих магических артефактов. Сама она сидела, или, точнее, сгорбилась, в зелёном бархатном кресле. Элегантно лысеющий, с тонкими усиками, средних лет волшебник сидел напротив нее, мрачно улыбнувшись, когда она пришла в себя. В тени возле двери притаился еще один темноволосый мужчина, на этот раз с густыми бровями и угловатым лицом. Она застонала, выпрямившись в кресле. Гермиона несомненно узнала место, и это означало, что волшебник с усами, тот, что сидел в самом изысканном кресле в комнате… должен был быть… — Арктурус Блэк? — сказала она. — Именно, — он ухмыльнулся. — А позади, на охране, стоит Пьер Лестрейндж. Мы знаем, кто вы. — Очевидно, раз уж вы похитили меня, — отрезала она, нахмурившись. — Что на этот раз? Блэк проигнорировал ее вопрос. — На случай, если вам взбредет в голову совершить дерзкий побег, я должен вас кое о чем предупредить. Нотт также находится в доме, прямо за этой дверью, вместе со своим сыном и сыном Лестрейнджа. Нотт младший, по-видимому, подвергся нападению отвратительным темным проклятием, источником которого, без сомнения, являлся ваш прославленный жених, и могу гарантировать вам, что терпение его отца сегодня ограничено. — Чего вам надо? — решительно спросила Гермиона. — Хотите моей смерти? Потому что я могу гарантировать, что вам это не сойдет с рук. Блэк поднял изящную бровь. — Я вовсе не собираюсь причинять вам вред, — сказал он. — Я приказал привести вас сюда, чтобы сделать предложение. Гермиона усмехнулась. — Уверена, что под "предложением" вы подразумеваете угрозу, — усмехнулась она. Блэк не ответил на выпад. Вместо этого он потянулся за предметом на ближайшем столе: газетой, заметила Гермиона. Он поднял старый "Ежедневный пророк", который содержал их помолвочную съемку. Знакомая серия колдографий встретила Гермиону, движущиеся снимки Тома и ее самой, на которых они были заняты всякими шалостями. Блэк добродушно улыбнулся. — Счастливый конец для юных героя и героини... если верить тому, что написано в "Пророке", — он уставился на Гермиону. Гермиона также уставилась на него, отказываясь отвечать. — Конечно... обычно нельзя верить всему, что пишут в этой газете, — он швырнул макулатуру на стол. — Лестрейндж младший сообщил мне, что ваши истинные чувства по отношению к небезызвестному молодому герою Британии несколько отличаются от того, что вы изобразили для этих кадров. Наконец Гермионе пришлось заговорить. — При всем моем уважении, мистер Блэк, я ума не приложу, как мои чувства к Риддлу могут хоть кого-то касаться, и я не собираюсь их обсуждать. — Вы называете его Риддл, — заметил Блэк. — Очаровательно. Даже мой сын обращается к своей невесте по имени, хотя они не... как это называется? Связаны не "по любви". — Я предпочитаю не называть его Томом в присутствии посторонних, — многозначительно сказала Гермиона. — Простите, мистер Блэк, но к чему вы клоните? Я не настолько наивна, чтобы поверить, что вас хоть немного волнует, как я отношусь к своему жениху. Что вы хотите от меня на самом деле? Блэк выглядел удовлетворенным. — Вы совершенно правы. Мне это было бы безразлично, если бы не одна маленькая деталь, — он улыбнулся ей. — Можете догадаться, что это? Гермиона нахмурилась и закусила губу. — Вы считаете его угрозой вашему политическому движению. Я прекрасно это понимаю. Блэк улыбнулся. — От моего внимания не ускользнуло, что произошла утечка информации о моих французских союзниках. Долгое время я полагал, что вы, должно быть, и были виновницей, поскольку у вас такое необычное происхождение, и мне все еще очень любопытно, как вы провели большую часть своей жизни... но теперь я верю, что, независимо от того, что вы, Риддл, Дамблдор и, возможно, Слизнорт планировали с Гриндевальдом, вы принимали наименьшее участие и, вероятно, вас использовали другие для того, что вам глубоко не нравится. — Никакого "планирования" не было, — солгала она. Блэк проигнорировал это замечание. — Я знаю, что Дамблдор − отъявленный лицемер, который критикует моих сторонников за то, что они "используют своих детей как пешек" для сохранения древней родословной и политической власти, в то же время делая то же самое… по крайней мере, ради последней цели. Ваш мистер Риддл, кажется, хочет власти в достаточной степени, чтобы не возражать против этого. Но вы... вы совсем не довольны участью, которую эти три, или лучше сказать четыре, волшебника уготовили для вас, не так ли? — он пристально посмотрел на нее. Гермиона бесстрастно смотрела на него, сохраняя молчание. Рот Блэка изогнулся вверх. Очевидно, он не требовал ответа. — У вас были свои мечты. Сын Лестрейнджа сообщил нам, что вы хотите работать в министерстве. Хотя в последнее время мой престиж пошатнулся, у меня все еще есть возможность устроить это, если вы мне поможете. Вам просто нужно рассказать мне конкретные детали заговора и предысторию. — Никакого "заговора" не было, и вы же не всерьез думаете, что я скажу вам то, что вы хотите услышать, только ради какого-то намека на то, что меня обеспечат работой в министерстве, — сказала Гермиона. — Я прекрасно знаю, что подобные вам думают о людях, которые не чистокровны. Зачем вам мне помогать? — Но между моими взглядами на чистоту крови и моим предложением нет никакого противоречия. Я не против, если вы проведете свои репродуктивные годы как незамужняя, бездетная ведьма, работающая в министерстве, — сказал он. — Я совершенно искренне рад помочь вашему честолюбию. Гермиона была одновременно возмущена его евгеническими мотивами и поражена его абсолютной честностью. На мгновение она действительно задумалась над предложением. Было неприятно думать о том, что этот человек станет ее покровителем, или о вероятности того, что идеология чистоты крови восторжествует в краткосрочной перспективе, если она сдаст Тома, но она размышляла об этом. Возможно, либеральная сторона вела бы себя лучше, если бы они были в обороне, а не в наступлении в эти критические годы. Вероятно… «О чем я только думаю?» — вдруг спросила она себя. — «Он не предал бы меня и убрал с дороги любого, кто осмелится попросить его об этом. И…» — Мистер Блэк, ваш кузен наложил на меня заклятие Круциатуса и изрезал руку. Простите, если мне трудно поверить вашим словам. — Ах да, мой покойный кузен несомненно имел склонность к пыткам. Он действовал независимо. Я не знал, что он собирается сделать с вами, и не одобрил, когда узнал. — Нет, вы просто приказали ему сфальсифицировать улики против меня и Тома. Это явно испугало Блэка. Лестрейндж тоже шевельнулся в тени. — Откуда вы об этом знаете? — воскликнул Блэк. «Вашу мать!» — в панике подумала Гермиона. — «Черт, черт, черт». — Не важно, я уверен, что ваш милейший жених узнал это от одного из своих "друзей", — сказал Блэк, пренебрежительно махнув рукой. — Это всего лишь подтверждает мои подозрения. Он ответственен за смерть моего кузена, да? Сердце Гермионы глухо застучало. Она храбро заговорила. — Я не сомневаюсь, что вам очень трудно смириться с обстоятельствами. Никогда не бывает легко, когда кто-то, о ком заботятся, умирает так, что возложить вину можно только на себя. Поверьте мне... я знаю, каково это. Блэк нахмурился. — Но это нецелесообразно, наживать себе врага в лице Тома. Он тот, пожалуй, кто внёс наибольший вклад в разгром законов Уизли. Блэк втянул в себя воздух, пытаясь сдержать раздражение. — Моя дорогая мисс Грин, как мало вы понимаете в политике. Я хотел, чтобы Уизли продвигал эти радикальные законы. Закон об ограничении пропаганды был бы весьма полезен в долгосрочной перспективе. А тот о темных артефактах, что ж, я бы не пострадал, удивительно, что можно получить с помощью золота, но если бы он был принят, то затронул бы достаточно людей, так что они молниеносно проголосовали бы за его отмену. Моя сторона в конечном счете выиграла бы от этого. — В таком случае, Том… Он пристально посмотрел на нее. — Ваш дорогой жених хочет изменить правила игры. Он думает, что ему не придётся выбирать одну из традиционных сторон из-за его "акта героизма". Он считает, что может заручиться поддержкой обеих сторон, и, похоже, это ему удастся. — И министра тоже, — тихо заметила Гермиона. — Может быть, я и не политический гений, но я понимаю, что по-настоящему успешные политики должны уметь идти на компромиссы, иначе все будет так, как вы описали, подобно маятнику часов, качающемуся взад и вперед. — Им нельзя доверять! — прокричал Блэк, ударив кулаком по столу. — Это значит, что их главная цель - либо личные амбиции, либо какая-то неоднозначная идеология. Это значит, что они верны себе. — А не идеологической группе, — пробормотала она. — Ясно. Получается, вам нравятся известные политические фронтовые линии, с четко очерченными сторонами и предсказуемой стратегией. — Точно! — сказал Блэк. Он мрачно улыбнулся Гермионе. — Теперь вы понимаете, почему я, как вы выразились, "наживаю врага" в виде мистера Риддла. — Потому что вам не кажется, что когда-нибудь вы сможете управлять им, или классифицировать его как противника, с которым вы имели дело. — Правильно. В какой-то момент до вашего хода конем, теоретически, было возможно использовать его, вероятно, даже превратить в одного из нас. У нас есть давняя традиция о сторонниках-полукровках, которые считают за счастье получить дозволение ненавидеть кого-то ниже себя. Это было возможно, но не теперь. И я осмелюсь сказать, что он это знает. Мы ему не нужны, и маглолюбцы тоже. Ваш харизматичный мистер Риддл сумел заручиться широкой поддержкой в мирное время в возрасте восемнадцати лет. Он фактически закрыл два законопроекта и выбрал нового главу магического правопорядка! В восемнадцать лет! Он опасен. — В этом вы правы, — согласилась Гермиона. Блэк с удовлетворением посмотрел на Гермиону. — Хорошо... а вы, я вижу, этого не одобряете. Вы опасаетесь. Как интересно. Теперь, когда мы с вами одного мнения, давайте обдумаем кое-что еще, хорошо?

***

Том стоял в Выручай-комнате, быстро решая, что делать дальше. Гермиону явно взял под крыло кто-то из Блэковской фракции. Скорее всего, она снова была в доме Арктуруса Блэка, но нет никаких гарантий. Ему придется вытащить ее оттуда. Она и раньше спасалась, но на этот раз ее сильно превосходили в численности, и они не допустят ошибки, оставив ее один на один с человеком. Ему понадобится подкрепление, решил он. Наверное, Слизнорт. Он не думал, что сможет положиться на верность рыцарей, если дело обернется дуэлью, как он ожидал, и ему не нужны клоуны, сбегающие с поля битвы. Ужасная мысль пришла ему в голову. Он подошел к столику рядом с кроватью Гермионы. Чары на ящике были на месте, но он обязан был убедиться. Он снял заклинания и открыл его. Том сразу же взглянул на свой темно-синий дневник. Он прикоснулся к кожаной обложке, ощущая собственную магию и самого себя. На мгновение у него возникло желание вытащить его и забрать с собой. Он достал его из столика и тут же уронил, словно раскаленный уголь. «Бузинная палочка», — подумал он. Предательский предмет. У него нет причин нести крестраж с собой, и это только подвергло бы его ненужному риску разоблачения или даже уничтожения… но эта палочка все еще мешала ему думать и заставляла сомневаться в его безопасности здесь. «Чары Фиделиуса разрушены. Когда я попаду туда, конфронтация будет неизбежна, и они могут использовать убивающее проклятие. Если у них есть кто-то третий, о ком я не знаю, этот человек может прийти сюда и уничтожить его без моего ведома. Если он будет со мной, я буду знать без тени сомнения, что он в безопасности… что я в безопасности. И если на меня обрушится проклятие, то лучше, чтобы он был при мне. Я должен быстро вернуться в свое тело, и нахождение его поблизости послужило бы дополнительным притяжением для моей души», — он снова потянулся к дневнику. «Нет. Я не попаду под проклятие. Я лучше, чем они. Кроме того, они ничего не взяли из комнаты. Никто не знает, за исключением Гермионы, а она никогда им не скажет. Никто не войдет сюда, пока я не приведу ее обратно». Мысли о Гермионе вернули его к действительности. «Это из-за Гермионы», — твердо сказал он себе. — «Я зря теряю время. Мне надо к ней». Он закрыл ящик и начал было снова накладывать на него мощные чары, но сомнения снова одолели его. «К черту. Влияние палочки или нет, но я потеряю покой, если при мне его не будет», — он выдвинул ящик стола, схватил дневник и сунул его в карман. Том бросил свою сумку в комнате, но, когда выходил, оставил обе палочки у себя. Следующей остановкой был кабинет Слизнорта. На первом этаже он столкнулся с Винсентом Розье. — Риддл, — сказал Розье с озабоченным лицом. — Позже, Розье, — ответил Том пренебрежительно. Он продолжил свой целеустремленный шаг. — Нет, я думаю, что… они забрали Грин, верно? Я не знаю, где сейчас кто-то из них, она, Лестрейндж или Нотт. Том остановился и хмуро посмотрел на парня. — Ты дал клятву, — предупредил он. — И хочу сдержать её, — взмолился Розье. — Блэк... он не может так поступать. Его нужно остановить. Это ненормально. Том продолжал хмуро смотреть на мальчика. — Я собираюсь рассказать Слизнорту. Это может кончиться дуэлью. Насколько я могу судить, Лестрейндж и Нотт, и их отцы, будут там. Если ты не можешь постоять за себя, будет лучше, если ты не пойдешь. — Я могу постоять за себя, — похвастался Розье. Том все еще был настроен скептически. «С другой стороны», — подумал он. — «Пока он не обуза, по крайней мере, он будет еще одной палочкой». — Ты сможешь напасть на кого-нибудь из этих людей, если до этого дойдет? — спросил он, прищурившись. Розье поморщился. — Надеюсь, этого не потребуется, но... я смогу. Их нужно остановить. Том сердито посмотрел на него. — Ради моего или ради их блага? И поторопись. Розье вздохнул. — Риддл, я… за оба варианта. Я не хочу, чтобы древняя семья опозорила себя подобным образом, моя сестра выйдет замуж за Блэка, но я, конечно, поддержал тебя и отношусь к этому серьезно. — Ты хочешь получить работу в министерстве и считаешь, что сейчас я – твоя последняя надежда. Розье не ответил. — Отвечай. Розье взглянул на Тома и быстро кивнул. — Мистер Поллукс держал меня подальше в свете ситуации с моей сестрой. А Лестрейндж ведет себя как полный мудак. — По крайней мере, ты честен, — холодно сказал Том. — Я бы понял, если бы ты солгал. Если ты проявишь себя, я посмотрю, что могу сделать, — Том был доволен; если Розье движут в первую очередь скорее собственные амбиции, чем забота о репутации Блэка, то это выгоднее для него и для Гермионы. Он пристально смотрел на парня. — Но знай: если ты отвернешься от меня, то пожалеешь об этом и не раз. — Я понимаю, — проглотил Розье, — и буду сражаться рядом с тобой. — Тем лучше, — он с минуту спокойно смотрел на собеседника. — А теперь мы идем к Слизнорту. Ты поддержишь меня, когда я расскажу ему, что происходит. Это твое первое испытание.

***

— Я не намерена врать о Томе, чтобы получить работу в министерстве под вашим началом, — твердо проговорила Гермиона. Блэк отрицательно покачал головой. — Моя дорогая мисс Грин… — Я вам не дорогая, — отрезала Гермиона. Блэк усмехнулся. — Это была попытка проявить вежливость. — Это было покровительственно. — Насколько я могу судить, вы не дорогая и для Риддла. Я предлагаю дать вам то, что вы желаете, и освободить вас от этой помолвки, которой вы явно не хотите. Предложение все еще в силе. — Я уже говорила вам, что это не ваше дело, но если вы настаиваете, позвольте мне кое-что объяснить. Может быть, я не буду работать в министерстве. Может быть, мне и вправду пришлось подкорректировать свои амбиции. Но есть множество других дел, которыми я могу заняться. Министерство − не единственное достойное учреждение в волшебном мире. А что касается Тома, мы очень близки. Чрезвычайно. Вы думаете, что я должно быть знаю все эти ужасные секреты, но задумывались ли вы когда-нибудь, что если бы я знала, то сам этот факт подорвал бы вашу стратегию? Почему вы считаете, что он делился бы со мной чем-то важным, если бы я была просто инструментом? Вы что-нибудь рассказываете своей дочери? Или вашей жене? Блэк заерзал на стуле. — Основной недостаток вашего плана заключается в том, что вы, похоже, не думаете, что молодые ведьмы в состоянии сделать собственные выборы… что они могут быть только пешками волшебников. Уверяю вас, какие бы тайны Тома я ни знала, я знаю их, потому что он решил довериться мне. Потому что он уважает меня, — она посмотрела на Блэка, сжав кулаки. — Вы напрасно теряете время, мистер Блэк. С таким же успехом вы можете вернуть меня в Хогвартс, пока Том не заметил моего исчезновения. Так, где моя палочка? — Она у Нотта. Гермиона застонала. — И я не собираюсь возвращать вас в Хогвартс, пока не получу от вас то, что хочу. Я добьюсь того, ради чего доставил вас сюда, мисс Грин, — он взял сигарету из пепельницы и затянулся. — У вас была возможность извлечь пользу, но если вы твердо решили этого не делать… — О, теперь вы хотите показать истинное лицо и пытать меня? — Не физически, — Арктурус отложил сигарету и посмотрел прямо в лицо Гермионе. Его глаза встретились с ее, и разум Гермионы дрогнул. В шоке она осознала, что он тоже легилимент. Блэк был не так искусен, как Том или Дамблдор, и от этого ощущение становилось еще хуже. Он начал копаться в ее голове, мгновенно вызывая боль. Блэк перебирал все воспоминания, связанные с Гриндевальдом, какие только мог найти. Гермиона на мгновение вспомнила дуэль. — Вы вообще не сражались, — злорадствовал Блэк. — Так вот что удерживает вас. Если бы он сказал правду, вас никто бы не стал уважать. Я удивлен. — Убирайтесь из моих мыслей, — прорычала она, пытаясь вытеснить присутствие Блэка. Единственное, что утешало, так это то, что он не мог извлечь из ее головы тайну шпионажа Тома. Она должна была быть раскрыта добровольно. Всплыло воспоминание о похищении Гриндевальдом. — Интересно, — заметил Блэк. — Полагаю, вы действительно не шпионка. Моя ошибка. Вы гораздо бесполезнее, чем я думал. Гермиона вытолкнула его присутствие. Голова пульсировала от боли, когда девушка снова сосредоточилась на лице Блэка. — Я что, кровосмесительная фанатичка? — она зарычала. — Раз сказала Гриндевальду "нет"? Если вы думаете, что я не могла присоединиться к Тому, когда он бился с ним на дуэли, то знайте, что я сбежала от вашего садистского кузена с помощью беспалочковой магии, и если вы спрашиваете меня… — Кстати об этом, — усмехнулся Блэк, снова встретившись взглядом с Гермионой. Нарастающая мигрень помешала ей немедленно избавиться от его вторжения, и, к своему ужасу, она поняла, что он ищет воспоминания о Поллуксе Блэке. Ей было больно снова переживать это, но она сосредоточилась на воспоминании о пытках. Она затормозила его на периферии своих мыслей, пытаясь похоронить все, связанное с убийством, о чем она могла помыслить. Арктуруса Блэка так просто не обманешь. Его сознание, казалось, обошло стороной постоянно воспроизводимую последовательность пыток и последовало за связью, которая должна была привести к другим воспоминаниям о его кузене. Гермиона выдала ему ещё парочку: Поллукс, пьяный на вечеринке в клубе Слизней, переговаривался о том, о сем с Томом; и Поллукс на ужине в клубе Слизней той осенью с этим его холодным отношением. Блэк презрительно отбросил эти воспоминания и продолжил свои жестокие поиски в ее сознании. У нее сильно трещала голова. Внезапно образ темно-синего дневника в кожаном переплете всплыл на поверхность ее мыслей. Гермиона прогнала его из головы с такой силой, что, когда он сосредоточился, она заметила это мгновенно, именно он схватился за лоб от боли. Он откинулся на спинку кресла. — Что это было? — спросил Блэк, протирая глаза. — Мой дневник, — солгала она, свирепо глядя на него. — А почему он связан с моим кузеном? — Потому что я вложила в него это воспоминание, — солгала она. Блэк смотрел на нее в ответ. — Вы лжете. Я не знаю, о чем вы лжете, но если вы ждете, что я поверю в это… Он встретился с ней взглядом в последний раз, но у нее созрел план. Она была обязана защитить эту тайну, и она была обязана сделать это собственными силами. Иначе всё превратилось бы в катастрофу и для Тома, и для нее. В конце концов, она соучастница в сохранении тайны. И чтобы защитить ее, она должна дать Блэку что-то настолько шокирующее и неожиданное, что он остановится. Как только она почувствовала, что мысли Блэка рыщут в ее собственных, она показала ему кое-что другое. Она держит в руках маховик времени. Феникс приземляется ей на голову. — Значит, мы правильно предположили, что вы отправились назад во времени? — Будущее изменчиво. — Я не знаю, из какого будущего вы пришли... но думаю, что ваш "инцидент" произошёл по какой-то причине. 1944-ый. 1944-ый. 1944-ый. Блэк внезапно пропал из мыслей Гермионы. Его глаза были широко раскрыты от изумления. — Поразительно, — выдохнул он. Он оценивающе посмотрел на нее. — Так вот оно что. Вот как у вас это вышло. Вы знали, как всё будет разворачиваться. Прошу прощения, мисс Грин. Вы в самом деле внушаете страх. Теперь мне любопытно... это было только между вами и мистером Риддлом? Возможно, ваш... — он мрачно усмехнулся, — "кузен" ничего не знал о том, что вам предстоит изменить. Гермиона уставилась на Арктуруса Блэка, мрачное удовлетворение заполнило ее разум. Она избегала показывать это, вместо этого заставляя свое лицо выглядеть встревоженным. — Теперь я понимаю, почему вы мне отказали. Это была не просто безропотная преданность Дамблдору и Слизнорту. Вы что-то поменяли, что-то важное, и если вы оставите мистера Риддла, это все испортит. Притворная тревога на лице Гермионы внезапно сменилась настоящей. Блэк встал. — Что такого важного в мистере Риддле, что его надо было толкнуть в сторону министерской карьеры? — потребовал он ответа. — Что вы изменили?

***

Лоб Слизнорта наморщился, и он озабоченно заламывал руки. — Это крайне серьезное обвинение, Том, — сказал он встревоженным тоном. — Но я в этом уверен, — Том посмотрел профессору прямо в глаза. — Это не первый случай, когда семья Блэков проявляет к ней нездоровый интерес. — Том! Что ты хочешь этим сказать? Том на мгновение задумался, приходя к какому-то решению. — На рождественском вечере, который вы устраивали, Поллукс Блэк угрожал ей. Слизнорт ахнул. — Он почти обвинил ее в шпионаже в пользу Гриндевальда. Очевидно, он и его кузен Арктурус не знали, как реагировать на ее прошлое, — Том уставился на Слизнорта, желая, чтобы тот понял, что он тоже в курсе тайны Гермионы. Глаза Слизнорта расширились, когда он правильно истолковал этот жесткий взгляд. Том продолжил говорить. — Во всяком случае, из-за этого, я считаю, они вбили себе в голову, что единственным логичным объяснением было то, что она была подсажена сюда Гриндевальдом… и Дамблдором, я думаю. Так… — он замолчал, решив перевести тему. Том глубоко вздохнул. — Поллукс Блэк похитил ее с помощью портключа, как раз когда люди уехали на рождественские каникулы. Он... допрашивал ее. — Том! — воскликнул Слизнорт. — Я ничего не выдумываю, — категорично сказал Том. — И Розье может это подтвердить. Я подозреваю, что ему кажется, будто Гермиона имеет какое-то отношение к смерти его кузена, из-за того допроса. Вы же знаете о семье Блэков… и их наследственной проблеме. Профессор закрыл глаза и кивнул. Он потер лоб. — И я знаю, что Лестрейндж и Нотт находятся в своего рода альянсе с Арктурусом Блэком. И их отцы тоже. Розье может подтвердить и это. Слизнорт быстро перевел взгляд на парня. — Дело не в том, что я тебе не верю, Том… — То, что он говорит − правда, профессор, — тут же ответил Розье. Слизнорт поморщился. — Где профессор Дамблдор? — внезапно спросил Том. — Он, директор школы и профессор Вилкост находятся в министерстве. Что-то по поводу учебной программы по защите. Вероятно, всему виной ваше заявление "Пророку" о том, что… я имею в виду, я не собираюсь винить вас, но я не знаю, кого можно было бы оставить за главного, если я… Лицо Тома внезапно стало мрачным. — Одного из других глав факультетов, разумеется, — сказал он. — Если только вам не кажется, что вы должны остаться здесь. Но Гермионы нет в замке. Это я знаю точно. Вы сможете пойти с нами? Ладони Слизнорта вспотели. Он ерзал и вертел в руках какой-то прибор, лежавший на столе. — Естественно, если ее похитил Блэк, то мне стоит быть там, чтобы урезонить этого человека, и если он использовал Лестрейнджа и Нотта, да, я думаю, что так будет лучше.

***

— Я больше ничего вам не скажу, — заговорила Гермиона. Она сердито посмотрела на Блэка. — Вы устали, я права? Легилименция утомляет. Блэк бросил ей ответный взгляд. — У меня нет сил на новое вторжение, — признался он. — Но вы все еще без волшебной палочки, и кажется, что ваши беспалочковые проклятия проявляются только тогда, когда вы испытываете огромное напряжение. Вы не можете колдовать их по своей воле. Вы также сидите под охраной четырех вооруженных взрослых волшебников. Я не включаю сюда сына Нотта, хотя он, возможно, уже поправился. Преимущество остается на моей стороне, — он неискренне улыбнулся ей. — И я забыл упомянуть, что моя жена тоже где-то в этом доме, скорее всего, в своей собственной гостиной или музыкальной комнате. Она любит музыку, — добавил Блэк в сторону. — В отличие от вас, она не запачкала руки политическими делами своего супруга. Ваша догадка верна. Но я уверен, что она раздобудет для меня немного Веритасерума, если я пошлю к ней эльфа с просьбой. Гермиона замерла. Она не сможет сражаться с Веритасерумом, если ей его дадут. Она утратит контроль над собственной волей и расскажет им все, что они хотят знать… по крайней мере, все, что не защищено чарами Фиделиуса. Но этого было более чем достаточно. Внезапно снаружи раздался грохот, за которым последовал совершенно немужественный крик. — Экспеллиармус! — Остолбеней! — это, как заметила Гермиона, был голос Винсента Розье. — Круцио! Еще один недостойный мужчины вопль, на этот раз протяжный. Он звучал как Розье. — Редукто! — что-то разбилось. — Остолбеней! Обливиэйт! — Похоже, ваш жених решил нанести нам визит, — сказал Блэк. — Отлично. Я просто узнаю об этом от него самого. — Из Тома легилимент лучше, чем из вас, — злобно сказала Гермиона. — Возможно и так, но хороший ли он окклюмент? — многозначительно сказал Блэк. Он направился к двери гостиной. Прежде чем он успел туда добраться, дверь с металлическим скрежетом открылась и с силой ударилась о стену. Краска сошла с лица Блэка. Гермиона смотрела мимо него. Там стоял Слизнорт, выглядящий глубоко обеспокоенным подтверждением того, что Том, несомненно, доложил ему. Винсент Розье был позади него, развалившийся на полу, стонущий от последствий проклятия Круциатуса. Том находился рядом со своим профессором, держа в одной руке Бузинную палочку, а в другой… палочку Гермионы. На его лице застыло выражение ярости, которое она редко видела раньше, а глаза горели красным, как кровь.