[ \\\\\\ ]
володя кивал и лил слёзы, представляя себе несчастного, одинокого человека, эдакого героя романа, не особо сопоставляя этот образ с тем евгением александровичем, которого знал. иногда рассказ прерывался на замечания старшего: «не реви!», но, поняв, что это бесполезно, светловолосый просто забил. — так грустно… — мальчик кинулся на шею онегину и крепко обнял, зашептав, — давайте я буду вашим другом… приходите к нам почаще, а если захотите, я к вам буду приходить. не оставайтесь один, нам же всем нужен хотя бы один важный человек. — о, так ты решил стать этим важным человеком для меня? — женя отчаянно пытался спрятать своё смущение, от того, что действительно выложил всю свою жизнь такому ребёнку. неловкие хлопки по спине и попытки отлепить ленского, — ну всё-всё. меня жалеть не надо, договорились? — короткий кивок от юноши, что продолжил вытирать слёзы с красных щёк, — ты же так был оскорблён моим враньём, вдруг я и сейчас солгал? — а я вас простил! простил, точно простил… — мальчик опустил голову и вдруг вновь её поднял, заглянув в глаза онегину, — вы сейчас, ну… настоящим были? я имею ввиду… мне так кажется… короче! вы, когда без всех этих ваших хи-хи и ха-ха, то такой пасмурный немножко, задумчивый, вот. тишина окутала комнату и слышалось лишь тихое дыхание. каждый думал о своём и не собирался прерывать этот момент спокойствия. молчание подходило им намного больше, чем вечные перепалки.[ \\\\\\ ]
володя весело топал к магазину, солнце вновь ласкало жителей деревеньки своим присутствием… вчера они с евгением александровичем говорили без издёвок и ужимок! мальчишка даже стихи свои прочитал, а онегин, хоть и сделал, недовольное лицо, мол: «что за романтизация всего на свете?», но всё-таки похвалил. правда, они потом остаток вечера дискуссировали о том, насколько интересна природа в стихотворениях и это было весьма захватывающе! знакомый смех и воспетая во многих стихотворениях улыбка. она. с другим. оля замечает его и тянет своего парня подальше, делая обиженное и оскорблённое лицо. а ленский, как дурачье, стоит в своих зелёных сланцах посередине неасфальтированной дороги и пытается дышать. неужели они теперь вечно так будут? поэт даже к тане в гости прийти не может, потому что там… она. и она будет делать такую мину, словно володя второго сорта, и вообще, пошел отсюда, плебей. обидно, ведь дружили так долго! — с тобой всё нормально? — ленский почувствовал тяжёлую руку на плече и обернулся, — встал и стоишь, как вкопанный. нло увидал? — ольгу с парнем. — ну, практически, — женя подтолкнул поэта со спины, — куда путь держишь? — за хлебом… — о, ну и я тогда за хлебом. давай, устраиваю тебе бесплатный сеанс психотерапии, — онегин пошел рядом, но руку оставил держать в районе лопаток мальчика, чтобы у володи даже не было шанса отстать. а ещё, может быть, потому что ему нравилось трогать вову, но это звучало как-то двусмысленно, поэтому первая версия больше пришлась мужчине по вкусу, — смотри, ты у нас самородок, львица и так далее, а ольга просто вертихвостка. забудь о ней и даже не реагируй на её выпады. сеанс окончен. — евгений александрович, честно говоря, вы отстойный психотерапевт. — зато бесплатный! — ленский тихо засмеялся и кивнул, онегин фыркнул, недовольно говоря, — будешь смеяться — попрошу плату. не зря же тут стараюсь! — о? и сколько же вы стоите? — стройная блондинка с голубыми глазами? а сколько бы ты дал? — рублей пятнадцать… — за минуту? — за час. — должен ли я теперь тебе писать письмо с приглашением на мельницу к пяти утра? а то ты задеваешь мою честь и достоинство с таким счастливым лицом… — ну не напоминайте! — юноша зарделся и дёрнул женю за рукав, — в голове это выглядело лучше, чем в итоге получилось. я вообще вас ждал два часа! — ага, а потом кричал и плакал. нет, в принципе, ты всегда так со мной общаешься. — а вы меня поцеловали! — раздражённо сказал парень, которому начинали надоедать доставания мужчины насчёт письма. ну дурацкое и что теперь? всю жизнь припоминать?! — я же вам это в лицо не тычу постоянно! — а я не стыжусь этого, чтобы в меня этим тыкать, — онегин ухмыльнулся и поглядел по сторонам. никого, — эй, володька! — я же тысячу раз говорил вам, я — влади… женя преградил путь, встав перед юношей . взял его моську в ладони, притянул, что-то неразборчиво шепнув за мгновение «до». листочки приятно шуршали, а птицы не переставали петь свои чудесные песни, пока онегин мягко целовал мальчишку. ленский даже не сопротивлялся, а лишь поддавался и млел, будто только этого и ждал. спустя несколько мгновений парень начал задыхаться и оторвался от мужчины. — ну и профан, дыши через нос, — евгений уже отпустил владимира, но тот не отходил, а лишь держался за чужую руку, пытаясь восстановить дыхание. онегин смотрел на этого неловкого, растерянного мальчика. до безумия хотелось улыбаться, никакой контроль не помогал, — видишь, ну и зачем тебе думать об этой фифе, когда есть я?[ \\\\\\ ]
ленский не знал, что делать. он не мог перестать думать о своем соседе! это было какое-то наваждение. просыпался — евгений александрович, проживал день — евгений александрович, ложился спать — евгений александрович. казалось, что если вскрыть его черепную коробку, то там будет выжжено «здесь был женя». до этого всё было не так! и не было так жизненно необходимо каждый вечер ждать во дворе, пока придет онегин и они вместе пойдут гулять к речке, где становилось прохладно и поднималась мошкара, но от того только атмосфернее. володя снова начал слушать земфиру, стихи упорно писались исключительно о деде, которого он, незаметно для себя, стал звать в мыслях «женечка...» тьфу ты! его сердце трепетало каждый раз, когда онегин становился к нему ближе, чем обычно, ожидая что-то, в чем себе признаваться не хотелось… довольны? довели, евгений александрович! теперь мысли только о вас, а кто эта ваша ольга вообще неизвестно. кошмар. перестаньте, уберите! ну зачем? за какие грехи? вова был настолько плохим мальчиком, что высшие силы решили, что онегин — отличное наказание? беспредел! и всё же хотелось танцевать и кричать от радости, когда женя смеялся над его шутками и трепал по голове, когда женя его хвалил и когда женя рассказывал что-то личное, когда женя… был просто рядом? влюбленность, симпатия, любовь… ленский старался не думать об этом и не давать этим чувствам определения, поэтому скажем так: какая-то неясная ерунда поглотила каждую клеточку юноши. вот такие масштабы трагедии! мама начала замечать, что мальчика что-то волнует, тот лишь заявлял: «нечего волноваться, мамочка! всё хорошо!» и софия павловна вновь успокаивалась, а владимир засыпал с заветным именем на устах.