Разные судьбы

Многие миры старой Империи были потеряны для ситхов после поражения в Великой гиперпространственной войне. Одна из таких планет, Дженати, недавно была заново открыта имперскими исследователями. Всё ещё обитаемый, хранящий множество утраченных секретов и память о древней истории мир привлёк внимание Дарта Танатона. Вместе с ним на Дженати отправились его самые юные ученики — Ремис и Милли. Путешествие обещало быть интересным и волнующим, но ребята не могли даже представить, какие сюрпризы им готовит старинный город, словно навечно застрявший в далёком прошлом. У одного из ситхов, стоявших в карауле, была сожжена половина лица. Из-под вспузырившейся, висевшей обугленными клоками кожи и мяса кое-где выглядывала кость. Он безучастно смотрел прямо перед собой, будто не замечая толкотни на площади, и думал о том, что враг скоро дойдёт до Дженати, и никто не помешает ему сотворить с ней то же, что с Коррибаном и Меридраасом. Ситхи впервые за многие века столкнулись с противником, не уступавшем им в беспощадности и мощи, и оказались к этому не готовы. Оказались слабее. Эта мысль жгла его даже сильнее, чем та, что о жене и детях, которых он едва ли сумеет защитить, когда Республика явится на их мирок. Жалкий гарнизон, ещё более жалкий флот… Старая, обветшалая Дженати давно уступила роль торгового сердца Империи Ашес-Ри и Ксандрасу, и никто не станет направлять лишние силы на её оборону, пока ещё не потеряны миры поважнее. Если враг решит атаковать, эта битва станет самой яркой страницей в истории Дженати за последние полторы тысячи лет, но наверняка печальной — из тех, о которых рассказывают потомкам, чтобы вселить в них скорбь по доблестно погибшим предкам и ненависть к врагам. Завыл, перекрывая шум толпы, сигнал тревоги. Воин обеспокоенно посмотрел на небо, крепко сжимая в руках зазубренную пику. Уродливая рана на его лице начала расползаться, плоть будто стекала с лица, обнажая череп… Вцепившись в ладонь Ремиса, Милли отвела взгляд, и часто задышала — ей вдруг показалось, что в воздухе повис запах дыма. Она помотала головой, прогоняя древнего воина и его память прочь. Говорила же себе не смотреть на тени! Вот только на Дженати их было столько, что нет-нет да и заглядишься на кого-нибудь. Воины, господа и дамы в роскошных нарядах и золоте с головы до ног, дети, рабы… так много мертвецов, погибших плохой смертью, ходило среди живых, что Милли в очередной раз поразилась тому, как никто, кроме неё, их не замечает. Хуже было только в Варадине на Коррибане, но Варадин вообще был худшим местом из всех, где бывала Милли. — Миль, ты нормально? — Ремис обеспокоенно наклонился к ней. — Опять привидений видишь? Милли поморщилась: у друга аж глаза от восторга загорелись. Вот он глупый… Дар Милли казался ему чем-то фантастическим и очень классным. Иногда так и хотелось сказать, чтобы забирал себе. И дурацкий дар, и внимание повелителя Танатона, от которого Милли в первые дни ученичества чуть не повесилась. Скажешь честно, Ремис точно с расспросами пристанет. Поэтому Милли помотала головой: — Нет, просто голова что-то закружилась. Жарко тут. — Да уж. — Ремис, запрокинув голову, сощурился на яркое солнце. — Вечерком бы сюда выползти… Эх, хочу шкуру, как у местных. Вот кому точно нормально. Он ткнул пальцем в сторону какого-то прохожего, но Милли тут же стукнула Ремиса по запястью и потащила в другую сторону, где народу было побольше. — Дурак невоспитанный! — зашипела она. — Они же гордые! А вдруг он бы оскорбился?! Руку бы тебе отрубили, и всё! На самом деле, Милли понятия не имела, что на Дженати считалось вежливым, а что — грубостью, за которую нужно руку отрубить. В Империи всего пару месяцев назад узнали, что эта планета всё ещё обитаема, когда наконец смогли заново — шутка ли, тысячу лет спустя последнего контакта! — проложить к ней гиперпространственный маршрут. Милли тогда ещё была рабыней, но помнила радостную шумиху в ГолоСети: наследие старой Империи, воссоединение народа, единая история, всё такое… В репортажах звучало и вправду мило, но, судя по косым взглядам местных и по тому, как они шушукались за спинами ребят, потерявшиеся родственники были не очень рады, что их нашли. Да и повелитель Танатон предупреждал, что жители Дженати, хоть и согласились принять у себя имперцев, всё ещё не вполне им доверяют, на переговоры идут неохотно и власть Империи признавать не торопятся. Судя по его мрачному лицу, в переводе это означало: «Если так дальше пойдёт, мы их просто завоюем». А для Милли и Ремиса — ещё и то, что рассчитывать в случае проблем они могли только на имперских солдат. Хорошо хоть их здесь было столько, что квартал знати и прилегающие к нему районы можно было смело считать оккупированными. Благодаря этому Милли чувствовала себя намного спокойнее, но всё равно предпочла бы не заходить дальше дворцовой площади. Было в Дженати и её жителях что-то такое, от чего Милли бросало в дрожь. — Ничего не отрубили бы, — буркнул Ремис и покосился на имперского солдата, стоявшего в карауле бок о бок с местным. — Здесь уж точно. Но руки за спину спрятал. Милли с трудом проглотила глупое хихиканье: лицо у Ремиса сделалось смущённо-испуганное. Наверное, живо представил себя с отрубленной рукой. — Пошли, умная. — Ремис дёрнул Милли за собранные в хвостик волосы. — Я ещё хочу город посмотреть, пока Учитель про нас не вспомнил. Милли закатила глаза. Если бы Ремис её хоть иногда спрашивал, она бы сказала, что хочет вернуться на имперскую базу и спокойно подготовиться к занятиям. После утренней тренировки Учитель позволил им немного погулять в охраняемых районах, но предупредил, что время на самоподготовку Ремис и Милли должны рассчитывать сами: вечером, когда у него появится возможность ими заняться, спрос будет такой же строгий, как всегда. То есть ужасно строгий и несправедливый. А Ремис, похоже, решил весь город облазить! Ремис потащил её дальше, не замечая, что Милли плелась нога за ногу: вокруг была масса куда более интересных вещей, чем она, и Ремис старался увидеть как можно больше. Постепенно и Милли начала вертеть головой по сторонам, ведь посмотреть действительно было на что. Местные будто не строили ничего нового с самой Великой гиперпространственной: всё здесь казалось ожившей иллюстрацией к учебнику истории. Позади ребят высился дворец владыки Идрисха — огромная пирамида, ворота которой украшала высеченная из камня драконья пасть. Всё ещё крепкие, хоть и крошащиеся от времени стены отделяли дворцовые сады от богатейшего городского квартала, где стояли дома знати. Проходя мимо, Милли невольно заглядывалась на строгие прямоугольные и трапециевидные формы заданий, на барельефы, на статуи воинов, жрецов и каких-то чудовищ, будто несущих дозор по приказу давным-давно умерших хозяев. Архитектура Дженати была похожа и одновременно не похожа на коррибанскую: здесь было чуть меньше вычурного и поразительного, но именно поэтому город не подавлял, казался более приветливым. Из-за этого — и ещё из-за ярких красок: многие дома были выкрашены в красный, оранжевый или синий, статуи — покрыты позолотой и цветной эмалью; всюду висели флаги, вымпелы и тканые полотнища. Милли с удовольствием посидела бы у фонтана — такого огромного, что из его чаши можно было бы сделать общественный бассейн, — но Ремис даже не остановился около него. Он увлекал Милли к лестнице в нижнюю часть города, к кварталам победнее. Древний камень крошился под ногами, когда Милли осторожно наступала на ступеньки, а Ремис то и дело перепрыгивал сразу через две, совсем не опасаясь, что может свернуть себе шею. У подножия лестницы начиналась другая Дженати — обветшалая, грязная и вонючая. Милли видела её только мельком, из окна шаттла — имперский транспорт ходил от базы до квартала знати, — и знакомиться поближе совсем не хотела. Когда-то и этот район был богатым и красивым — видно было по просторным улицам и большим домам, украшенным резьбой и барельефами, — но его лучшие дни ушли, наверное, вместе со старой Империей. Увядание и запущенность, которые были заметны даже у дворца, здесь чувствовались особенно сильно. Рессекавший улицу широкий канал, отгороженный резными бортиками, был забит мусором; от него пахло гнилью и застоявшейся водой. Развороченная брусчатка, которую никто не менял с давних времён, заметно «гуляла» под ногами. Хотя на улице было не протолкнуться от народу, многие дома казались заброшенными: покосились, заросли плющом, слепо таращились пустыми или заколоченными окнами. Милли сморщила нос, уворачиваясь от несущихся прямо на них уличных мальчишек в лохмотьях. Хотя среди прохожих ещё часто попадались приличные, явно состоятельные жители, даже их вид резко контрастировал с «тенями». Порой их было почти невозможно отличить от живых, и Милли ориентировалась по одежде: тени древних ситхов были одеты более изысканно, замысловато и дорого. Не знай Милли, что это не так, сказала бы, что это современные обитатели Дженати жили тысячу лет назад, а не они. Ремис лавировал в толпе, как бойкая рыбка — в воде. Милли снова вцепилась в его ладонь, чтобы не потеряться. То ли от запахов и духоты, то ли из-за мертвецов, так и норовящих влезть в её голову, ей стало нехорошо. Голова закружилась, и Милли едва не упала под ноги крупному мужчине в богатой одежде — спасло только то, что он брезгливо оттолкнул её от себя. Ремис, заметив это, оттащил её в сторону от бесконечного потока прохожих, усадил на бортик канала. — Ты как? — Ремис присел рядом с ней на корточки. — Миль, ты вся зелёная. Тошнит? Перегрелась? Милли хотела уже привычно помотать головой и ни с того ни с сего всхлипнула. Её вдруг охватила такая злость, что захотелось наброситься на Ремиса и крепко его поколотить. Да, конечно, ей плохо! В этом дурацком городе почти столько же мертвецов, как на Коррибане, а ещё тут грязно, душно и воняет, а Ремису приспичило погулять! Ему вообще всё равно, каково ей?! Что у неё всё болит после тренировки, что ей до сих пор реветь хочется от того, что утром Учитель её опять очень обидно отругал, а вечером снова занятие, к которому ни Милли, ни Ремис из-за этой дурацкой прогулки не подготовятся… — Миль… — Физиономия у Ремиса сделалась совсем несчастной. — Ну что опять не так? Я думал, тебе будет здесь интересно. Ты же любишь историю, книжки читать тебе нравится… А тут как ожившая книжка. Не круто разве? Милли уткнулась лицом в ладони и постаралась продышаться. Вроде отпускало. Она подняла глаза на Ремиса, и на душе немного потеплело. Он такой хороший всё-таки… Вон как беспокоится, хотя она портит ему прогулку, которой он так долго ждал. А ведь ему тоже тяжело. Учитель их обоих гоняет. Да, Ремис тени не видит, и его не заставляют учиться управлять этим, но в остальном ему не сильно легче. В учёбе — так вообще сложнее: совсем недавно Ремис даже читал с трудом, а его, как и Милли, гнали по усиленной школьной программе и не раз наказывали за то, что он не мог с ней справиться. Просто Ремис, как и положено будущему ситху, терпел молча, а Милли забивалась в уголочек и хныкала. Ему эта прогулка — как глоток свежего воздуха, даже если он этого не показывал. — Круто. — Милли вымученно улыбнулась. — Извини, тут просто жарко и воняет, вот мне и стало нехорошо. Уже лучше. Она сползла с ограждения, отряхнула форменную тунику и штаны. Улыбнулась краснолицей девочке с длиннющей чёрной косой и только тогда поняла, что девочка её не видит и мертва уже тысячу лет. Милли поспешно отвела взгляд, пока воспоминания мёртвой не заполнили ей голову. Закрываться от теней у неё получалось всё лучше. Может, когда-нибудь дойдёт до того, что Учитель её похвалит хотя бы за это? Вряд ли, конечно. — Пойдём дальше. — Милли с напускной бодростью дёрнула Ремиса за руку. — Только не очень долго, ладно? Нам кучу уроков делать и подготовиться к занятию с Учителем надо. — Не вопрос, малявка. — Ремис потрепал её по волосам, взъерошив непослушные кудряшки. — Побродим тут ещё немного и на базу. * * * Пока они петляли по переулкам, Милли вроде бы приободрилась и даже начала с искренним интересом вертеть головой по сторонам. Ремис был этому очень рад: смотреть на кислую мину малявки было… не прикольно. Сразу начинала глодать совесть, будто он действительно что-то не так сделал. Хотя Милли бы спасибо сказать за то, что он её с базы вытащил! Ей надо было, а то опять с тренировки ушла убитая и хныкала потом — тайком, думая, что Ремис ничего не замечает. Ремис покосился на Милли. Мелкая с задумчивым видом разглядывала улицу — не поймёшь, то ли о чём-то умном размышляла, то ли свои девчачьи проблемы в сотый раз мысленно обмусоливала. Глупая. Если бы он так раскисал каждый раз, когда его за что-то ругали, ревел бы днями напролёт. Дорога вела мимо заросшего сада, огороженного осыпающимся каменным забором. Кладка была почти полностью скрыта под вековыми зарослями вьюна и ветвями деревьев, которые свешивались почти до земли. Подпрыгнув, Ремис сорвал с них два аппетитных плода — круглых, мягких, с почти прозрачной жёлтой кожицей, едва не лопавшейся под пальцами, — и протянул один Милли. — На, мелкая, не грусти. Глянь как вкусно выглядит! Милли вытаращила на него глаза: — Ты глупый?! А если он ядовитый?! Давай мы не будем это есть? — Ещё чего! — возмутился Ремис. — Миль, не не дури. Это же явно сад. Какой придурок будет в саду ядовитые растения сажать? Он поднёс фрукт ко рту и уже собрался откусить большой и смачный кусок, как что-то невидимое ударило его по руке. Пальцы рефлекторно разжались, и фрукт полетел на землю. Милли, скорчив сердитую мордашку, пинком отшвырнула его подальше. Ремис едва не отвесил ей оплеуху со злости. Во дурная! Сама не хочет — ладно, но к нему чего лезет?! Нашлась мамочка! — Сдурела вконец?! — рявкнул Ремис, нависая над ней. — Тебя что, кто-то спрашивал, а?! Его вдруг охватила такая злость, что руки зачесались схватить малявку за грудки и хорошенько приложить об стену. Достала! Вечно путается под ногами, вечно ноет, вечно за ним как хвостик таскается… Раньше от Иллин не отлипала, а теперь к нему прицепилась! Да чего уж там, он сам её себе на шею посадил, придурок. Надо было оставить её на базе, как она и хотела, так нет же, сам вызвался нянькой! Милли отшатнулась от него, вжалась в забор. — Ремис, что с тобой такое?! — Её губы дрогнули, на глаза тут же навернулись слёзы. — Почему ты так себя ведёшь?! Из-за какого-то фрукта?! Да ешь! Только если ты от этого умрёшь, то сам дурак, и я скажу Учителю, что с тобой случился естественный отбор! Всхлипнув, она толкнула Ремиса в грудь и попыталась пробежать мимо него, но он поймал её за локоть. Милли сердито рванулась раз-другой, но быстро сникла и перестала дёргаться. Глянув в её обиженное лицо, Ремис окончательно расхотел ругаться. Ярость схлынула так же внезапно, как и накатила. И правда, что за муха его покусала? Это же Милли! Ну, она неженка, конечно, и хнычет часто, но это его никогда не бесило. Они друзья! И сейчас она права была… Реально же тупая идея — тянуть в рот всё, что вкусно выглядит. Он же с голоду не помирает, в конце концов. — Миль, извини. — Ремис виновато повесил голову. — Пожалуйста. Сам не знаю, что это сейчас было. Накрыло что-то… Милли внимательно посмотрела ему в глаза и, немного помолчав, кивнула: — Ладно. Но если ты на меня ещё раз наорешь, я с тобой больше не разговариваю. Ремис примирительно сжал её ладошку. — Хорошо, хорошо, не буду больше. Я же сказал: нашло на меня что-то. Не куксись. Милли сердито поджала губки, шёпотом передразнила: «Нашло что-то на него… Ага, конечно». Похоже, дуться на Ремиса собрались всерьёз и надолго. Он чуть не дёрнул Милли за хвостик, но подумал и не стал. Малявка обиделась, сейчас дурачиться не будет. Да и место не особо располагало. Ремис поёжился, невольно вжал голову в плечи. Наверное, свернуть с оживленных больших улиц всё-таки было так себе идеей: петляя по переулочкам и срезая через то ли заброшенные, то ли просто очень запущенные дворы, ребята догулялись до того, что окончательно запуталась, где находятся и в какой стороне рынок, на который они хотели попасть. По крайней мере, Ремис точно запутался, но виду старался на подавать, — а то Милли его точно живьём съест. Ремис всегда считал, что у него отличная уличная чуйка. На Таларме он легко ориентировался в самых запутанных закоулках Старого города, хотя мог ни разу там прежде не бывать. Даже дорогу запоминать почти не приходилось — ноги сами выводили куда надо. Но здесь эту самую чуйку как глушило что-то. Да и в целом он чувствовал себя как-то странно — будто его тянуло куда-то, но он никак не мог понять, куда и зачем. Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, Ремис принялся разглядывать дома. Очень небедно всё-таки древние ситхи жили. Жировали, можно сказать: даже небольшие по сравнению с соседями домики были просторными и богато украшенными. В каждом втором дворе имелся фонтан, а то и целый бассейн. И где ещё увидишь, чтобы узор на стене был позолоченными пластинами сделан? А тут — чуть ли не на каждом шагу такое попадалось. Сейчас, конечно, всё это обветшало и потеряло товарный вид, но у Ремиса хватало фантазии представить, как было раньше. — Пустовато тут, — сказал Ремис, чтобы хоть что-то сказать. Тишина действовала на нервы: Ремису уже начинало казаться, что за ним кто-то следит из-под прикрытия густых зарослей и древних заборов. — Все вымерли, что ли? Милли ткнула его локтем и кивнула в сторону небольшого особнячка в два этажа. Окружавший его сад выглядел довольно ухоженным, окна были чисто вымыты, и даже с выщербленных стен явно регулярно счищали мох и плесень. Присмотревшись, Ремис понял, что такой дом здесь не один — просто на каждый обитаемый приходилось два или три заброшенных. — Вижу, — кивнул Ремис. — Но все равно странно, что народу так мало. В богатеньком квартале было как-то поживее. Милли сцепила руки в замок, её личико напряглось, будто она решала в уме сложную задачу. — С этим местом что-то не так, — неуверенно сказала она. — Не знаю, что именно. Чувствуешь? Будто давит что-то. И теней здесь много. Я бы тоже не захотела тут жить. Ремис закатил глаза. Ох уж эта малявка с её видениями… Он вот ничего странного не чувствовал. Ну, разве что совсем немного. От некоторых залов в Академии похлеще фонило, не говоря уж о Долине. — Кстати, когда ты собирался признаться, что мы заблудились? Ремис пренебрежительно фыркнул, очень надеясь, что выглядит спокойно и уверенно. На самом деле, ему самому было не по себе, и уже давно. Они явно ушли гораздо дальше, чем собирались, — у Ремиса даже ноги заныли немного, — и он понятия не имел, как выйти обратно к центральной улице. Но если сказать это Милли, она же истерику закатит, а истерика им ничем не поможет. — Ничего мы не заблудились. Смотри, видишь во-он ту дорогу? — Ремис ткнул пальцем в сторону улицы, уходящей куда-то вниз и вправо. — Рынок вроде должен быть в той стороне. Милли недоверчиво посмотрела на него. — А может, лучше повернём назад? Мне кажется, мы там окончательно заблудимся. — Будто мы не заблудимся, если пойдём назад. Ты помнишь, сколько там поворотов? Прикинь, сколько мы будем плутать, если свернём не туда? Ты дорогу-то запомнила, мелкая? Милли насупилась. — Не очень… — Она смущённо опустила взгляд. — Ну ладно, давай пойдём в ту сторону. Но если поймём, что свернули не туда, вернёмся и пойдём назад. Идёт? — Идёт. Ремис очень старался не думать о том, что будет, если они окончательно заблудятся, и повелителю Танатону придётся отряжать людей на их поиски. Если он вообще станет их искать… Хотя, наверное, станет — хотя бы ради Милли с её способностями. Но влетит им обоим потом… Ремис поёжился. Нет, теряться точно нельзя. — Дорогу бы у кого спросить… — Милли тоскливо осмотрела пустынную улицу. Прохожие на пути иногда попадались, провожали ребят взглядами, от которых становилось не по себе, но держались от них подальше. К счастью. — Угу. Тарабарщину их сначала научись понимать. — Учитель говорит, это всего лишь очень искажённый древнеситский. Наверное, местные и правильный поймут, если говорить медленно? Я простыми фразами объясняться уже неплохо могу. Может, попробовать? Она остановилась, нерешительно глядя на группу мужчин, что-то вполголоса обсуждавших у входа в заросший сквер. Вид у типов был не очень дружелюбный. Даже больше — у Ремиса от них волосы дыбом вставали. Как и многие местные, эти мужики были чем-то похожи на краснолицых ситхов из Империи, только гораздо более стрёмных. Имперские красномордые, даже самые страшные на вид, не слишком отличались от людей. Большинство местных тоже выглядело довольно привычно, хотя на людей они походили уже куда меньше. А эти… Здоровенные и немного сгорбленные, они были выше любого человеческого здоровяка. Мало чем напоминали нормальные лица и их приплюснутые костистые морды с крупными наростами над бровями, мощными челюстями и почти звериными зубами. Может быть, эти страшилища на самом деле ничего не имели против Ремиса и Милли, но проверять что-то не тянуло. Милли, кажется, тоже передумала спрашивать у них дорогу. — Пошли быстрее, — шепнула она. — Мне не нравится, как они на нас смотрят… И это что, массаси?! Они же вымерли! — Вот пойди к ним и спроси, какого они всё ещё живы. Я-то откуда знаю?! — Ремис дёрнул Милли за руку, заставляя отступить за угол: массаси, которые почему-то не вымерли, смотрели на них уже откровенно угрожающе. — Двигай, мелкая, пока они не решили у нас чего-нибудь спросить! Массаси (или кто они там) за ребятами, к счастью, не увязались. Вскоре Ремис и Милли вышли на небольшую площадь, образованную полукругом из домов и отгороженным обрывом, больше похожим на искусственную смотровую площадку. Отсюда открывался хороший вид на город. Подбежав к ограждению, Ремис восхищённо присвистнул: город-то оказался натуральным мегаполисом! Не Каас-Сити, конечно, но куда больше родной Ильтины. Конца и края ему не было видно. От Учителя и особо разговорчивых учёных из Службы возвращения Ремис знал, что большая часть Дженати заброшена, и нынешний правитель — владыка Идрисх, — контролировал едва ли четверть столицы. Что творилось в оставшейся большей части, никто толком не знал, как и о том, что происходит (и происходит ли вообще) в других городах. Только сейчас Ремис по-настоящему осознал, сколько же здесь интересного и тайного может оказаться. Милли подошла к нему и, широко раскрыв глаза, пристроилась рядом. Ветер трепал её светлые кудряшки, и она машинально убирала их от лица тонкими, совсем детскими пальцами. — Красиво, — восхищённо выдохнула она. — Посмотри, а вот там, кажется, настоящий дворец, аж отсюда видно! На Цитадель чем-то похож. Интересно, почему его забросили? Ремису и самому было интересно. Вот же настоящий город! Высотки до самых облаков, огромные площади, аккуратно расчерченные районы, вдали виднелось что-то похожее на космопорт… Да, кое-где явно хорошенько прошлись бомбардировками, но в целом город сохранился нормально. Так чего местные его бросили и ютились на каких-то отсталых окраинах? — Повелитель Танатон говорил про какую-то аномалию в Силе… Очень опасную и мощную. — Милли вдруг отшатнулась от ограждения и отошла подальше. — Возможно, где-то там — эпицентр. Вот почему мне так нехорошо здесь. Если то, что я чувствую, — просто отголосок… — Милли поёжилась. — Ремис, давай повернём назад. Мне нехорошо, а ещё мы явно не туда пошли. Нас вообще здесь быть не должно. Если Учитель узнает, что мы ходили так далеко, он нас накажет! Милли дёрнула Ремиса за рукав. Её лицо противно исказилось, будто она собиралась вот-вот заплакать. Ремис брезгливо отдёрнул руку. Вот дурочка трусливая! Если всего бояться, можно всю жизнь в четырёх стенах просидеть и ничего интересного не увидеть! Откуда-то пришла уверенность: он точно знает, как быстро выйти к кварталу знати. Они просто круг нарезали, а надо было… Дорога встала перед глазами так чётко, будто Ремис ходил по ней сотни раз. И чего Милли так таращится на него? Опять, что ли, привидение прямо у него за спиной увидела? — Пошли, мелочь. — Ремис покровительственно хлопнул её по плечу. — Я понял, куда идти.