Разные судьбы

Рисса редко планировала что-нибудь даже на шаг вперед, не говоря уже о двух. Везение было тому причиной или природная смекалка, раз за разом позволявшая ей выпутываться из проблем на ходу, принцип «сначала делай, а подумать можешь в процессе» Риссу почти не подводил. Но издержки у него все-таки имелись.       — Доченька… Что дальше-то с нами будет?       Пока Рисса в ответ могла только руками развести. Она не планировала забирать мать и мелкого сводного брата, с которым познакомилась меньше двух часов назад, но теперь у нее, кажется, не было других вариантов.       — Ну… Наверное, со мной поедете. А там поглядим.       Мать просто кивнула, принимая и такой ответ. Ей все равно ничего другого не оставалось, да и вряд ли она сейчас была способна думать: хорошо если вообще до конца сознавала, где находится и что с ней происходит. Рисса ее не винила: не каждый день на порог заваливается дочь, которую ты считала давно погибшей, и убивает твоего мужа прямо у тебя на глазах. Неудивительно, что мадам Хения Кайл (как же Рисса ненавидела эту фамилию!) вела себя как покорная и ничего не соображающая самка нерфа на скотобойне. Оно и к лучшему: разбираться с ее истериками Рисса была совершенно не готова.       — А ты правда ситх?       Мелкий открыл рот впервые за все это время — Рисса уже опасалась, что от пережитого у него голос отнялся. Но вроде ничего, отживел и даже с интересом озирался по сторонам, изучая корабль цепкими зелеными глазенками. У него вообще был на удивление умный взгляд, хотя жизненный опыт говорил Риссе, что природа редко наделяет таких квадратных крепышей мозгами.       — Нет, мелкий, я меч на помойке нашла. Ясное дело, что правда.       Чтобы придать веса своим словам, Рисса подняла братца в воздух и заставила подлететь к потолку. Мать испуганно дернулась, но тут же успокоилась, увидев, что ничего страшного с ее сыном не происходит, а он сам весело хохочет и дрыгает ногами.       — Убедился?       — Да! А весь корабль так поднять можешь?       — Ага. Двигатели запущу и подниму как нечего делать. — Рисса со смешком поставила мальчишку на пол. — Может, и могу, но проверять не хочу. Так и надорваться можно.       — Ну-у, а говорят, вы все-все можете…       — Мико! — Мать строго глянула на него. — Язык прикуси, дурашка. Иди пока в свою каюту. Нам с Риссой надо поговорить.       Мико хитро сверкнул глазами и, дадакнув, исчез в коридоре, ведущем в противоположную от кают сторону, к мостику. Рисса махнула на это рукой: имперские корабли делались с хорошей защитой от идиота и могли выдержать нашествие дикарей, тыкающих в приборную панель копьями. Уж шаловливого семилетнего мальца ее корыто точно переживет.       — Бодрый он. Будто и не случилось ничего.       Хения беспокойно потерла руки, глядя мальчишке вслед.       — Мне кажется, это от шока. Он просто не понял еще… Хотя, сказать по правде, он никогда не любил отца. С месяц назад вообще с ножом на него кинулся, меня защищал… Ой, Рисса, не знаю, что из него вырастет…       — Теперь — возможно, нормальный человек вырастет. Правильно мелкий на него кинулся. Останься я с вами, прирезала бы твоего муженька гораздо раньше.       Хения потупила взгляд и вся сжалась, будто ждала, что сейчас ей прилетит кулаком в лицо. Прилетало явно регулярно: еще не сошли синяки от прошлых побоев. Рисса тяжело вздохнула: а ведь она еще помнила, как мать бойко командовала ее настоящим отцом и пугала его друзей, которых почему-то не жаловала, одним грозным взглядом.       — Мам… — Рисса мягко коснулась ее плеча. — Я же сказала, что ничего тебе не сделаю. О чем ты хотела поговорить?       — Да разве нам не о чем? Рисса, я тебя столько лет не видела… Думала, что ты совсем пропала… Я, честно, до сих пор не верю, что все это взаправду происходит…       — Ты что, даже не пыталась меня найти? В полиции бы наверняка сказали, куда я делась.       — Да как же — не пыталась? Пыталась, только ты же не знаешь, каково с имперской властью простым людям общаться… Сказали, что не положено мне о тебе ничего знать. Мол, в рабство тебя забрали, и теперь никак это не исправить. Сказали… — Хения всхлипнула и размазала по лицу слезы, — сказали, что надо было лучше за тобой смотреть. Что я вырастила малолетнюю преступницу, и поделом нам обеим…       Хения плакала некрасиво — кто-то сказал бы, что мерзко, по-звериному подвывая и шумно хлюпая носом, вздрагивая всем своим оплывшим, рыхлым телом, — но Рисса и сама не могла сдержать слез, глядя на нее. Казалось, от ее сердца с мясом отдирают один огрубевший слой за другим. В детстве уверенность, что мать была только рада избавиться от нее, помогла Риссе не сойти с ума. Она привыкла черпать силу из этой раны и запретила себе даже думать о том, что могла ошибаться.       Отказываться от этой ошибки почему-то оказалось намного больнее, чем поверить в нее.       — Сволочи… — Рисса крепко обняла мать. — Мам, ну все… Это было давно. В прошлом уже все. Меня бы все равно рано или поздно забрали в Академию. Так просто вышло чуть раньше.       Чтобы как-то отвлечь ее, Рисса начала рассказывать, как жила все это время. Как попала в Академию, а потом — к повелительнице Фархан, как прошла испытания и стала ситхом, зачем прилетела сюда… Рассказ выходил сумбурным — Хения, наверное, не понимала и половины, тем более на Риссу, как это часто с ней бывало, напало косноязычие, — но свою задачу выполнил: мать почти успокоилась и слушала, ловя каждое слово.       — Ну, и вот она я. Из уличной крысы выросла в страшного и грозного ситха. Неплохо, да?       — Да… У тебя жизнь сложилась лучше, чем если бы ты осталась со мной…       — Мам… Ты не знаешь, о чем говоришь. Правда. Я, может, нормальную жизнь хотела, а пришлось жить вот так.       — Но ты богата, занимаешь высокое положение… Я не дала бы тебе ничего. Вот как Мико… Я не смогла позаботиться о тебе, не смогла и о нём. Мне так стыдно за то, что ты нашла нас такими…       — Ну хватит. Ты не смогла о нас позаботиться, зато я смогу. И о тебе, и о мелком. Сейчас пообедаем, а потом придумаем план на будущее. Только Ремиса дождемся. Он уже давно должен был вернуться… Не знала бы его, решила бы, что он по девкам пошел.       — Ремис — это твой молодой человек, да? Ты сюда с ним прилетела?       — Да оба раза. Он тоже прилетел разбираться с каким-то приветом из прошлого, а с каким — пока не говорит. Он такой: сначала сделает, а потом, может быть, расскажет. Если очень повезёт. Я его иногда придушить готова, честное слово.       Хения улыбнулась и покачала головой. Её взгляд слегка затуманился, словно она вспомнила нечто приятное.       — Прямо как Торай. Тоже такой был…       Рисса помрачнела:       — Не сравнивай. Мам, Ремис не такой. Ничего общего с моим папашей у него нет.       Глаза предательски защипало. Вот же… Столько лет прошло, а всё равно болит. Лучше бы папаша был явным говнюком, как отчим, чем вот так… Пообещать вернуться и исчезнуть навсегда. Сейчас Рисса даже не верила, что он на самом деле работал на торговом судне. Она смутно припоминала странные наколки у него на запястьях и подозрительных дядек, с которыми папаша водил дружбу. Вполне возможно, он был уголовником, который морочил голову тогда ещё хорошенькой и молодой маме, а она, как дура, всему верила. И поступил в итоге, как обычно уголовники, сохранившие хоть каплю порядочности, поступают с такими дурами: наигравшись, бросил и забыл. Хорошо хоть не оставил на улице с голой задницей.       Хения ласково коснулась её руки:       — Мы не знаем, что произошло, Рисса. Возможно, ты думаешь о нём слишком плохо…       — Может. Но почему-то мне кажется, что у тебя просто очень плохой вкус на мужиков, мама.       Хения вздрогнула, как от пощёчины, и Риссе стало стыдно за свои слова. Но извиниться она не успела.       — Мам, Рисса, там дверь на рисунке корабля красным горит!       Мико влетел в комнату мелким ураганом — напуганный, с краснющими ушами. Как пить дать решил, что это он что-то нажал и сейчас грозная старшая сестра будет его ругать. Рисса со смешком встрепала его волосы.       — Это Ремис пришёл. Сейчас знакомиться будем.       Рисса запоздало подумала, что надо было отправить Ремиса за чем-нибудь вкусным — и пусть бы только попробовал включить свой гонор! Но тут же поняла, что он бы точно ничего не принес, а то и послал её подальше. Сила Ремиса ещё в детстве была мрачной и тяжелой, намного более темной, чем её собственная, но сейчас её к тому же явно что-то растревожило. Ремис был зол.       Ремис вошел в кают-компанию грузно, будто впечатывая в пол каждый шаг. Взъерошенный и нахохлившийся, он напоминал Риссе сердитую хищную птицу. С непривычки мог и напугать.       Он хмуро оглядел Хению и Мико.       — Рисс, это кто?       — Моя семья. — Рисса строго посмотрела ему в глаза, надеясь, что молчаливое предупреждение Ремису хватит ума считать. — Мама и Мико, младший братишка.       Ремис скрипнул зубами так громко, что Рисса на секунду усомнилась, остались ли они целыми.       — Понятно. Зайди в нашу каюту, хорошо?       — Зайду. Мой господин. Еще чего-нибудь изволите?       — Не ерничай. Жду тебя.       Рисса многозначительно цокнула ему вслед. Каков пафос — аж плащ красиво взметнулся, прям как в кино. Она уже провела над Ремисом немаленькую работу, но дурь, вбитую Танатоном, предстояло еще долго выбивать.       Хения, сжавшаяся, как испуганная мышка, наконец отпустила Мико, которого схватила и прижала к себе, едва вошёл Ремис.        — Вот и познакомились… Наверное, нам и правда лучше уйти, Рисса. Я не хочу, чтобы ты из-за нас ругалась с господином Ремисом…       — Мам, на этого господина дубины иногда не хватает. Не бери в голову. Я пойду узнаю, что за муха его укусила, а ты пока покорми Мико и сама поешь, хорошо? Еда в холодильнике под столом, найдете.       В каюту Рисса влетела с твёрдым намерением оторвать Ремису дурную башку. Он, судя по всему, собирался сделать с Риссой то же самое.       — Ты решила превратить корабль в приют для нищих? — Ремис прошёлся по каюте, заложив руки за спину. Его тонкие губы были поджаты, уголок рта заметно дергался — у Ремиса так часто бывало от злости или страха. — Решила взять этот биомусор на содержание? Совсем умом тронулась?       — Этот «биомусор» — моя семья. — Рисса едва сдерживалась, чтобы не наорать на Ремиса как следует. И наорала бы, если бы мать с братом не могли её услышать. — Единственная семья пока что, напомню тебе. И я буду обращаться с ними так, как сама захочу. А ты, если тебя их общество не устраивает, можешь выметаться с моего корабля и добираться домой хоть на попутках.       — Рисса, приди в себя! Этого мальчишку ты видишь впервые в жизни, а мать… Тебе напомнить, как ты жила? Как замечательно она заботилась о тебе? Ей было плевать на тебя, Рисса. Единственная благодарность, которую она заслужила, это сдохнуть в нищете, зная, чего добилась ее дочь! Ты бы ещё отчима сюда притащила!       — Уже не выйдет, я его убила.       — Хоть что-то ты сделала правильно.       — Спасибо, что одобрил! А теперь меня послушай. Не знаю, что за муха тебя укусила, но срывать злость на моих родных я тебе не позволю. Не нравится моя семья — пожалуйста, я не заставляю тебя их любить. Хочешь и дальше себе во всём человеческом отказывать — да вперед, превращайся в копию своего ненаглядного Учителя! А мне не указывай. Я на испытаниях себе выцарапала право делать всё, что захочу, и буду им пользоваться. Понял?       — Да на здоровье! — Ремис отмахнулся от неё с видом умудренного жизнью мужчины, которого утомил спор со вздорной малолеткой. — Только я бы на твоём месте подумал, как на эту придурь посмотрит твоя наставница. Такие глупости не красят ситха, и ты это прекрасно знаешь.       — А ты решил вынести мне мозг вместо неё? Ремис, я знаю, что получу от неё выволочку, когда вернусь. Поверь, Фархан с этим и без тебя отлично справится.       Ремис покачал головой.       — Рисс, ты ничего не поняла… Не в ней дело. Просто не надо людей из прошлого в настоящее тащить. Ты давно выросла, но никак не можешь придушить маленькую уличную крыску, которой когда-то была. А надо, Рисс. Тебе надо, а не кому-то ещё.       — Ну вот такая я. Холю и лелею свою внутреннюю крыску. — Рисса села рядом с ним и мягко взяла за руку. — Кто бы говорил, а? Ты же за мной увязался, потому что у маленького крысеныша Ремиса здесь тоже остались незаконченные дела. Может, расскажешь наконец?       Ремис легонько сжал её пальцы в ответ. На его лице всё более явственно проступала тоскливая усталость, словно настоящее лицо оттаивало из-под ледяной маски.       — Нечего рассказывать, Рисс. Старый должок я закрыл… Только зря время потратил. Незачем нам обоим было сюда возвращаться.       — Я нашла, что хотела, Ремис. Я… Я все эти годы убеждала себя, что мама была только рада от меня избавиться, что я ей только обузой была… А оказалось, всё совсем не так. Она меня всегда любила. Когда я пропала, она пыталась найти меня, только в полиции с ней даже говорить отказались. Мне нужно было узнать это, пойми. Думала, поставлю точку, и всё, а оно вон как вышло. Она мне нужна, Ремис. И братишка нужен. Просто прими это, ладно? Я же не жалуюсь, что ты молишься на Танатона.       Ремис усмехнулся:       — Вот не можешь ты без этого… Ладно, Рисс. Как будто это первая твоя придурь, с которой я мирюсь. Только держи их подальше от меня.       — Может, хотя бы познакомишься с ними? Всё равно придётся, ты меня знаешь. А потом можешь держаться подальше, сколько влезет.       — Ты же не отстанешь от меня, да? — Ремис поднял руки, признавая поражение. — Ладно уж, пойдём.       Рисса победно улыбнулась. Она ещё сделает из Ремиса нормального человека, хочет он того или нет.