Какая злая ирония

      Все выходные Кристин провела как на иголках. Она планировала отдохнуть, посмотреть какой-нибудь сериал, уделить время себе и не думать о театре. В итоге же единственным, о чем она думала, был именно театр. Она честно старалась вникнуть в сюжет сериала и наложить поровнее маску на лицо, но постоянно ее мысли возвращались вечер пятницы. Она сомневалась в правильности сделанного решения, но вместе с тем ей не терпелось увидеть его последствия. Также теперь ей казался бессмысленным перенос «урока» на понедельник, раз выходные она уже не смогла провести как хотела, однако душу ей грел тот факт, что она смогла настоять на своем.       В какой-то момент ей начало казаться, что это был просто сон. Какой-то частью своего разума она понимала, что нет же, все это правда случилось, она точно помнит, но другую его часть волновало и не устраивало то, что отсутствовали какие-либо физические доказательства произошедшего. Но какие у нее могли быть доказательства, когда она общалась с призраком?! Что же, баночка с воздухом? Слегка успокаивало только то, что она помнила его имя. Кристин почему-то была уверена, что ее воспаленный разум не мог сам придумать имя, хотя бы потому что ранее у нее знакомых Эриков не было.       Так и прошли ее выходные — впустую и в предвкушении.       Рабочий же день в понедельник тянулся чудовищно долго. Ей не приходилось делать ничего необычного, однако все это обычное начало казаться еще более скучным, чем раньше. Кроме того ей постоянно стало казаться, что поет она как-то не так — здесь не дотягивает, а здесь перебарщивает. Замечаний ей не делали, но эти мысли ее не покидали. Ну, спасибо за это, месье призрак.       Когда Кристин наконец оказалась в гримерке одна, она нетерпеливо огляделась и постучала пальцами по столу. И что она должна была делать? Она поднялась на ноги и несколько раз быстро прошлась взад и вперед. Взгляд упал на зеркало. В прошлые разы он приходил сам, а теперь?.. Она задумчиво приблизилась к зеркалу.       — Эрик? — негромко позвала она, не желая, чтобы ее услышал кто-нибудь, помимо него самого.       — Да? — раздалось одновременно отовсюду, но в зеркале она никого не увидела.       Она вздрогнула, но вздохнула с каким-то непонятным ей самой облегчением.       — Ох, ты здесь, прекрасно. А то я уж, — она нервно усмехнулась, — думала, что придумала тебя. — и зачем было это чистосердечное признание? Она потерла переносицу. — Покажись, пожалуйста.       Перед ней мгновенно выросла человеческая фигура, находящаяся теперь не просто ближе, чем вчера, а как-то даже неприлично близко. Кристин поспешно сделала шаг назад, заправляя прядь волос за ухо.       — Мне думалось, — начал он, — что тебе будет комфортнее заниматься дистанционно.       — Это еще почему? — как-то даже слишком удивленно спросила она, выгибая бровь.       Одного его красноречивого взгляда хватило, чтобы она все поняла. Ах да, он же призрак. Как быстро она к этому привыкла…       — Ну, во-первых, мне некомфортно общаться со стеной. И с зеркалом тоже. Во-вторых, у каждого свои особенности. Кто-то ушами шевелит, а ты вот — полупрозрачный, — она сделала глубокий вдох, полагая, что ей стоит закончить свое комедийное выступление. — В общем, мне будет комфортнее, если я буду видеть своего учителя, — криво улыбнувшись, она выделила голосом последнее слово.       Эрик покачал головой. Она не поняла, одобрение ли это было, но, видимо, его все устраивало.       — Что ж, тогда предлагаю начать наш урок, — он произнес последнее слово с той же интонацией, что и она, явно подражая. Ей это понравилось.

***

      Урок прошел… необычно. Кристин и не ожидала чего-то привычного, собственно, но это намного сильнее отличалось от классических занятий музыкой. Однако она не могла не отметить вовлеченность и серьезный подход своего учителя. Он был строг — это она поняла сразу, — однако эта строгость сполна окупалась.       Так прошли еще несколько занятий. Кристин после них просто не находила в себе сил говорить еще о чем-то, хотя ей это очень хотелось. Черт возьми, она занималась с призраком, с самым настоящим призраком, ей хотелось как можно больше узнать о нем, а не только петь! В какой-то момент она даже задумалась, в чем была истинная причина ее согласия: в желании поучаствовать в интересной авантюре или же все-таки в стремлении улучшить свои навыки. Несмотря на свою бесконечную любовь к музыке, она склонялась к первому варианту. Это устраивало ее любопытство, но угнетало мораль. Кристин полагала, что морали сейчас стоит помолчать.       Спустя пару дней, она, привыкнув к ритму занятий, смогла физически и морально выдавить из себя что-то кроме прощания.       Они сидели друг напротив друга. Он — на небольшом диванчике у стены, она — на стуле, как-то непривычно для себя выпрямив спину. Она бы с радостью сейчас пересела на этот диван, но вряд ли его габариты позволили бы соблюдать достаточную дистанцию. Да, она имела дело с призраком, но он все-таки был человеком. Человеком со своим личным пространством, вероятно. И у нее также было свое. Так что пришлось остаться на стуле. Она ерзала, заламывая руки и с бешеной скоростью размышляя. Она знала, что через пару мгновений он поднимется с места и уйдет — так он делал в предыдущие разы. Но в этот раз она не собиралась упускать свой шанс. Она сделала глубокий вдох.       — Эрик, можно задать вопрос?       — Ты его уже задала.       Кристин посмотрела на него тяжелым и полным осуждения взглядом. Эрик на это только усмехнулся. Господи, он умел улыбаться! Ее этот факт почему-то позабавил и как будто даже обрадовал, но взгляда своего она переменила. Тяжело вздохнув, он сдался:       — Хорошо, спрашивай.       Она вдруг совершенно растерялась. У нее было столько вопросов! Какой из них задать? Разумеется, она не собиралась ограничиваться одним, однако ей нужно было выбрать первый. Он должен был быть не слишком личным — а у призрака явно много личного — и при этом довольно общим, чтобы развить потом из этого диалог. Кристин почувствовала себя героиней видеоигры, перед которой сейчас стоял выбор правильной реплики, причем выбор на время! А прохождения в природе не существовало.       — Когда ты стал призраком?       Эрик как-то странно на нее взглянул. Она время от времени видела этот его взгляд, но никак не могла его разгадать. Это была какая-то непонятная смесь удивления, сомнения, грусти и заинтересованности. Никто из ее знакомых не умел так смотреть — их взгляды она разгадывала сразу, а этот… Вкупе с совершенно удивительным цветом глаз ее учителя, каким-то почти золотым, — призрачность не мешала его рассмотреть — это было, стоило признаться, даже несколько завораживающе. Она старалась гнать от себя такие мысли — еще ей не хватало на призрака засматриваться, — но мало что могла с собой поделать.       В какой-то момент ей даже показалось, что отвечать он вовсе не станет, и перед ее мысленным взором всплыла табличка: «Вы ухудшили отношения с Эриком». Черт, а она ведь их даже и не улучшала! По крайней мере, ей так казалось.       — Во второй половине девятнадцатого века.       Кристин просияла — он все-таки ответил! Но тут же она нахмурилась, подперев рукой подбородок. Она считала и пересчитывала, не веря в получившийся результат.       — Почти сто пятьдесят лет назад! — наконец воскликнула она. Эрик молча кивнул. На ее лице отразился шок и даже какой-то ужас. — Это же так много! И все это время ты не покидал Оперу?       — Это уже два вопроса, — заметил он, но все равно продолжил. — Не покидал. Я пробовал, но быстро понял, что это гиблая идея. Если я отходил достаточно далеко или достаточно надолго, меня возвращало против моей воли.       Очевидно, не так уж и сильно он не хотел отвечать на ее вопросы, потому что уж он-то точно мог очень легко избежать разговора, просто провалившись в ближайшую стену. Кристин гордилась собой: она смогла задать правильный вопрос. Однако ответ на него ее действительно ужасал.       — Это же какое-то безумие! — Кристин всплеснула руками. Она буквально задыхалась от возмущения и негодования. Никто, по ее мнению, не заслуживал такой участи. — Сто пятьдесят лет в одном здании! Нет, Опера, конечно, очень красивая, но я устаю от нее за неделю, а тут полтора столетия!..       Эта цифра никак не укладывалась у нее в голове. Она чувствовала, как у нее внутри что-то ломается, когда понимала, что с какого-то знакового события прошло года три, а тут в пятьдесят раз больше!       Кристин быстро поднялась с места и принялась мерить комнату шагами. Она, во-первых, больше чисто физически не могла сидеть, а во-вторых, надеялась, что это хоть немного позволит ей прийти в себя.       — А то, что я, как ты недавно выразилась, «полупрозрачный» не безумие? — о, он помнил, как она выразилась. Ей стало приятно. — Я вот не верил в существование призраков, пока сам, по злой иронии, не стал таким .       — Нет, это, конечно, тоже… странно, — она остановилась и уперлась руками в спинку стула, на котором сидела, теперь глядя на Эрика немного сверху вниз, — и я тоже не верила, хотя временами очень хотелось поверить во что-нибудь такое… но суть не в этом! К этому быстро привыкаешь. В смысле, я быстро привыкла. Тебе, наверное, понадобилось чуть больше пары дней… — черт возьми, она опять заговаривалась. Она быстро отвела взгляд в сторону, не желая видеть реакцию на свои откровенно дурацкие слова, и пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь выровнять дыхание. Продолжила она уже чуть медленнее, вновь глядя на Эрика. — Я имею в виду, что мне без разницы, как ты выглядишь и насколько ты прозрачный, если ты учишь меня петь и являешься интересным собеседником — ну призрак и призрак, что уж тут поделаешь. Меня намного сильнее ужасает факт изоляции длиной в сто пятьдесят лет, потому что это же жестоко! Мало того, что живешь вечно, что уже довольно грустно, так еще и вечность эту проводишь в одном месте.       Сначала он опять посмотрел на ее этим своим странным взглядом, в котором на этот раз очень явно читалось удивление. Да что же она такого сказала? Ему не понравились ее нелепые попытки свести все к шутке? Ну, ей они тоже не всегда нравились, но ничего не поделаешь. Но через мгновение удивление сменилось на легкую усмешку.       — Вообще-то, я и до этого жил в Опере       Кристин замерла, глядя на Эрика так, как будто ее огрели чем-то тяжелым по голове. Это сколько же лет тогда получается?.. Она не знала, сколько ему и сколько конкретно он тут жил — не с самого же рождения, — но предполагала, что лет получается слишком много, чтобы это ее устроило. Это одновременно делало ее тираду бессмысленной и еще более актуальной.       Эрик, видя ее реакцию, коротко и мягко рассмеялся. Кристин вся вздрогнула, услышав это. Мало того, что он умел, оказывается, еще и смеяться — она правда ставила под сомнение этот факт, — так еще как этот смех звучал! Она, как человек, все-таки использующий голос как музыкальный инструмент, не могла не оценить… красоты тембра.       — Что ж, месье Эрик, — усмехаясь, она все-таки села обратно на стул, на сей раз не пытаясь демонстрировать свою осанку, — вы ошарашили меня куда сильнее, чем я сама того хотела и предполагала, — она сделала паузу, пристально глядя на него. — И мне понравилось, спасибо.       И ей правда понравилось. Она бы с радостью продолжила этот разговор, но было два «но». Первое: личные границы за один вечер не преодолеваются, тем более, когда речь идет о том, кому уже больше сотни лет! Вряд ли он все это время поддерживал активные социальные контакты, не так ли? Но ей еще очень много хотелось узнать, и она не собиралась ограничиваться сегодняшним вечером. В чем, например, смысл маски, которую он носит? Очень маловероятно, что это просто красивый аксессуар. Люди в девятнадцатом веке были странные, конечно, но не до такой степени. Наверное. А второе…       — Уже полночь! — воскликнула Кристин, глядя на экран телефона.       «А ты что, Золушка?» — едко заметил внутренний голос.       К сожалению, Золушкой она не была, однако сама могла превратиться в тыкву, правда, завтра утром, когда придется вставать с кровати.       Она поспешно поднялась на ноги. Эрик последовал ее примеру, вновь устрашающе возвышаясь над ней.       — Это плохо, я полагаю?       — Ну, да, не очень хорошо.       Он понимающе кивнул и в несколько шагов преодолел расстояние до зеркала.       — Тогда… доброй ночи, Кристин.       Она улыбнулась.       — Доброй ночи, Эрик.

***

      Эрик не знал, откуда в нем взялось это дружелюбие. Не знал, почему отвечает на все вопросы этой девочки и почему так на нее смотрит. Знал, но не хотел себе в этом признаваться.       Его поражала ее непосредственность, эти живые эмоции. «Мне без разницы, как ты выглядишь и насколько ты прозрачный, если ты учишь меня петь и являешься интересным собеседником». Как это — без разницы?! Всю жизнь он прятался во тьме, потому что разница была, а теперь!..       Он горько усмехнулся. Ведь если подумать, это первый человек, который разговаривает с ним, просто потому что ему это действительно интересно. Кто же знал, что для этого понадобится умереть и просуществовать еще сто пятьдесят лет, скитаясь по Опере? Может, кто-то и знал, но это точно был не он.       Он говорил себе, что хочет просто научить ее петь, потому что у нее есть потенциал и она достойна большего, чем просто петь в хоре, — даже с ее нынешними способностями. На самом же деле теперь он буквально жил этими встречами и только и ждал, когда она решиться заговорить.       Она его не боялась.       Интересовалась.       Это казалось чем-то невозможным.       Поэтому из раза в раз у него во взгляде проскальзывало удивление. И из раза в раз он видел, как удивляется в ответ она. Неужели боялась обидеть?       Все время до «уроков» он проводил в этих размышлениях, боясь себя и своих догадок. Боясь того, чем это может закончиться.       Боясь и будучи не в силах ничего с собой поделать.